Я замечал, что он немного хромает, но никогда не спрашивал, что у него с ногой.
– Ну, хорошо, – ответил я тогда, – Ты можешь на меня рассчитывать.
Он как-то хитро улыбнулся, мол, «куда бы ты делся!»
Впрочем, скоро Акива показал мне того человека. Он был действительно очень болен и не будь рядом с ним моего странного друга, я бы, наверное, решил, что этот человек обречен.
Перепробовав все известные мне лекарства и методы и не получив ни малейшего результата, я уже зашел в тупик, и не знал что мне делать. Вскоре произошел случай, значительно подтолкнувший ход последующих событий. Находясь на пороге отчаяния, я решил прибегнуть к последнему средству – попытаться найти нужное мне лекарство в сновидении.
Нужное состояние, пришло довольно быстро. Почему-то в этом сновидении на мне была оранжевая рубашка, казавшаяся то ли неприятной, то ли просто странной. Я стоял посреди ржаного поля, как раз на дороге, пересекающей его посередине, почти как на картине Шишкина, только сосны там не было. По дороге, навстречу мне, быстро перебирая короткими ногами и несколько наклонившись туловищем вперед, шел низкорослый коренастый человек, почти карлик, одетый в какой-то темный балахон. Проходя мимо, он лишь мельком посмотрел в мою сторону, притом, что я его разглядывал с большим любопытством, лихорадочно пытаясь вспомнить, где мы виделись раньше. В тот момент, когда я уже видел его спину, странный человек, похожий на монаха вдруг резко повернулся и глянул на меня каким-то тяжелым, почти припечатывающим взглядом. Тут я его сразу и узнал.
Несколько лет назад он уже являлся ко мне в сновидении такого же рода, и почти в таких же обстоятельствах, пытаясь внести ясность в понимание некоторых трав. Также, как и тогда он, упершись пальцем мне в грудь, делая паузы после каждого слова, очень твердо заявил:
– Ты не там ищешь! Ему нужно не золото, а серебро! У него солнце где? В Водолее! А Луна? Неужто не помнишь? Тот-то! В Рыбах! В общем, серебро ему нужно, полученное из сурьмы! И опять, как тогда, он развернулся и пошел своей дорогой, довольно быстро превращаясь в точку, сливающуюся с горизонтом. Затем все стало расплываться, переходить в нечто совсем иное, что уже не имело никакого значения. Это была прямое знание, что бывает редко, и это, безусловно, следовало использовать. Я раздобыл сурьмы, и, выстроив печь в сарае одного моего старинного приятеля, принялся за делание. Однако на моем пути были сплошные неудачи. Серебро не просто не получалось, за все время я сотворил два взрыва такой мощности, что вообще чудом остался жив. Оба раза приятель ставил вопрос о моем изгнании, но, как в первом, так и во втором случае, его удавалось задобрить. Трансмутация зависала на второй фазе – альбедо – перехода олова в серебро, после чего следовал потрясающий по силе пиротехнический эффект. Акива молчал и меня это злило. Мне казалось, что он что-то скрывает, и я не раз высказывал свои мысли по данному поводу.
– Извини, но я и, правда, не знаю что делать. Мои трансмутации шли совершенно по-иному, и вообще я шел по пути превращения ртути и серы. Однако, даже не в этом дело. Глупцы говорят, что алхимия – это лженаука, но они ошибаются. Лженаука – это алхимическая технология, которую они и хотят видеть в алхимии. Ты же знаешь, что каждый маг, двигаясь по Пути и совершенствуясь, обретая новые посвящения, обязан на определенном этапе превратить неблагородный металл – в благородный своим собственным способом. Это уровень пятого посвящения… Однако посвящение дает не учитель и вообще не кто-либо из смертных. Его дает только Бог, и он направляет стопы человека на Путь Истинный и на этом Пути устраивает разные испытания. Выдержать испытание – это и значит обрести посвящение, поскольку понять что-либо, можно лишь обретя непокой. И так постоянно: вверх, постоянно вверх – до самых высот. Таким образом, ты уже, видимо, понимаешь, что трансмутации у всех разные, ибо у всех разные пути.
– И все-таки, что же мне делать?– не сдавался я.
– У меня есть кое-какие идеи, иначе, как ты понимаешь, я бы и не стал тут зря болтать. Короче говоря, слушай и не перебивай. Разговор, возможно, будет долгим. В общем, вчера я разговаривал кое с кем… Признаться, они были удивлены, что тебя поставили именно на этот путь. Тайна, которой тебе не достает, не известна никому из смертных, даже им… Последний раз по этому пути шел адепт, жрец из Шумерского города Ур. Его звали Ассархаддон. Улавливаешь? Это было лет за пятьсот до рождества Христова! Но, как ты понимаешь, это не повод себя с ним отождествлять. О нем мало что известно, но очевидно он достиг и пятого, и более высоких посвящений.
Из расшифрованных текстов мы знаем, что в те времена над городом нависла смертельная опасность. Сейчас трудно сказать какого рода, но Ур должен был исчезнуть, и что интересно, Ассархаддон предсказал это событие за полтора или два года. Видимо, он имел серьезный вес в городе, быть может, он был придворным астрологом или еще кем-то в таком роде. Но, так или иначе, достоверно известно, что к нему прислушались и стали снаряжать караван, с тем, чтобы эвакуировать хотя бы часть людей и, по возможности, вывезти самое ценное. Как дело шло дальше никто не знает, но известно достоверно то, что существует значительно более поздняя легенда, текст которой найден в царском хранилище в Ниневие10, кстати, если ты помнишь, упоминания об этом городе, равно как и об Уре, встречаются даже в Библии.
Так вот, там, в Ниневие, кажется, в двадцатые годы английской экспедицией, были найдены глиняные таблички, на которых было начертано, что легенда, о которой пойдет речь, принадлежит халдейским11 кочевникам. Она повествует о земном рае, который находится где-то в замкнутой долине Фахран, где живут праотцы халдеев. Сегодня все склоняются к тому, что речь идет об Алтае. В это место их привело Провидение, спасая от какого-то катаклизма. В этой же легенде говорится, что единственным входом в долину является железное ущелье, которое халдеи выплавили посредством гигантского костра, разведенного около склона горы. Впоследствии, когда долина перестала вмещать всех людей, ибо население увеличилось во много раз, потомки Ассархаддона вышли из долины этим же коридором и разбрелись по всему свету. Что было дальше неизвестно, об этом легенда – понятно – молчит. Но это и неважно.
Я попытался открыть рот, чтобы что-то сказать, но Акива жестом остановил меня. Помолчав немного, он продолжил:
– Самое интересное здесь то, что это место действительно существует, и оно действительно на Алтае. Теперь я немного отвлекусь и расскажу тебе вот о чем. На свете существует множество городов, более или менее похожих один на другой, но сейчас нет городов, похожих на Ур или Ниневию. И дело здесь вовсе не в архаизме и не в его крепостном или дворцовом устройстве. Этот шумерский город можно было сравнить с единым организмом или даже с мозгом какого-то большого разумного существа. Самое поразительное здесь то, что такие города имеют что-то вроде собственного астрального тела, и более того – они способны к реинкарнации. Правда, время между их воплощениями огромно и порой равняется целым эпохам. Ур возник в Эру Рака. Сейчас заканчивается Эра Рыб12… И Ур никогда еще не возрождался снова. Сейчас этот город хранит свое тонкое тело как раз в этой самой долине на Алтае.
Акива развернулся к окну, и какое-то время так и стоял, молча глядя на темную мокрую улицу.
– Ты должен идти на Алтай, ты должен найти эту долину и попытаться, используя осознанное сновидение, или что ты посчитаешь нужным, войти в тонкое тело города, и таким образом, может быть, тебе удастся там что-то отыскать. Во всяком случае, ни в одной другой точке света в тайну Ассархаддона проникнуть нельзя.
– Ничего себе! – Я в отчаянии махнул рукой, – Пойди туда – не знаю куда!.. Если не хуже!
Акива спокойно продолжал:
– Мне бы пойти с тобой… Но это невозможно. С моим коленом я и четверти пути не одолею. Но я подробно расскажу тебе все, что знаю сам: как добраться до места, и все такое. Но самое трудное не это. Чтобы город тебя принял, ты должен, по сути, стать халдеем, то есть – шумерским магом и астрологом.
– То есть?
– Какое-то время ты будешь двигаться в горах в абсолютном одиночестве. За это время ты должен отстраниться от прежней жизни, более того, ты должен научиться почитать шумерских богов и духов. Кстати, согласно легенде, именно духи стихий, почитаемых шумерами, охраняют вход в долину. Я дам тебе заговоры для контакта с ними. Он говорил медленно, как будто подбирал слова или немного смущался, и временами мне казалось, будто он жалеет, что вообще затеял эту беседу, и вот сейчас он меня хлопнет по плечу и скажет: «Знаешь, забудь все, что я тебе тут наговорил, попробуем выкрутиться как-нибудь иначе…» Но этого не происходило, и разговор продолжал медленно течь в том же русле, рождая огромное количество вопросов и чувство растущей тревоги.
– Все это очень опасно,– продолжал он,– и мне будет очень жаль, если ты не вернешься совсем или вернешься не ты. Я же сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты вернулся целый и невредимый.
Вскоре началась подготовка к отъезду. Вылет до Барнаула я запланировал на 22 июля. Затем оттуда следовало доехать до Горноалтайска, а уж затем, «на перекладных», до малоизвестного поселка Бегера, что на реке Аймень. Далее предстоял длительный переход вверх по реке, о характере которого я не имел ни малейшего представления.
Бегера оказался невзрачным поселком, каких огромное множество, хотя и было в нем нечто привлекательное. Там я задержался на два дня с тем, чтобы отдохнуть перед дорогой, осмотреться и расспросить у местных о подробностях дальнейшего следования. Меня взяла на постой уже немолодая, но все еще красивая женщина, жившая в поселке со времен эвакуации. У нее был замечательный сын – охотник от Бога, простой, добродушный и одновременно неординарный человек. Познакомившись, он повел меня по поселку, показывая, где и что находится, и попутно расспрашивая о всякой всячине, ловко перескакивая с одной темы на другую. Придя домой, мы продолжили разговор, уже сидя на лавке у забора. Я все пытался повернуть беседу ближе к интересующим меня вопросам – о тайге, реке и вообще обо всем, что могло касаться характера моего будущего перехода. Однако Федор только лишь отмахивался,– подожди, мол, с тайгой,– и все расспрашивал, видал ли я какого-нибудь артиста или космонавта. Так мы проговорили, перебивая друг друга, каждый со своими интересами, пока не взошла Луна.
– Все, пора спать,– сказал Федор, резко встав и направившись к избе.
Я, не без удивления, тоже подался в отведенные мне апартаменты. Ночь была тихая и спокойная, и лишь изредка в мой сон прорывался лай хозяйской собаки, неведомо кого учуявшей в кромешной мгле.
Проснулся я от того, что кто-то ходил за стеной. Было, наверное, часов пять или даже раньше. Солнце еще не взошло, но все вокруг было уже залито тускловатым серым светом. Я вышел в гостиную, где увидел Федора. Обернувшись, он улыбнулся и махнул на меня рукой, мол, иди спать – вон какая рань. Я обратил внимание, что он собирает какие-то вещи в свой маленький рюкзак:
– Уезжаешь? – спросил я заинтересованно.
– Да, надо сети проверить, – хмыкнув, ответил Федор.
– Так ты по реке?
– А то, как же? – снова не поднимая глаз и одновременно ища что-то, сказал он.
– Вверх пойдешь?
– Точно, а тебе чего? – он, наконец, поднял на меня глаза.
– Да мне тоже вверх надобно, может, возьмешь с собой?
Федор перестал улыбаться и пристально посмотрел на меня.
– Это тебе зачем?
– Чего зачем? – Удивился я.
– Зачем тебе вверх по реке? И вообще, куда тебе надобно-то?
– Я еще вчера тебе хотел рассказать, да ты со своими артистами мне слово не давал вставить. Дойти мне надо до истока Чеворги, а затем через хребет Иолго.
– Ты не дойдешь, непролазно там.
– Может, ты доведешь? – спросил я осторожно.
– Нет.
– А сейчас возьмешь? – чуть нажал на него я.
– Не ходи туда. Охотники не любят это место. Дурное оно. – Федор изобразил странную гримасу, не то страха, не то отчаяния.
– Ладно, спасибо, – я лишь пожал плечами и развернулся, собираясь уйти к себе.
Честно говоря, такой поворот меня несколько озадачил. Что именно могло отпугивать охотников от невидимого города? Я был уверен, что Федор не только знал о каких-то особенных свойствах долины, но и догадался, что я направляюсь именно туда. Интересно, что с этим местом даже был связан какой-то местный фольклор, а значит, там побывали многие люди, которым довелось увидеть нечто экстраординарное даже для охотников, а уж они, как известно, люди бывалые. Многие из них, всю жизнь прожившие в природе, поучат магии, особенно охотничьей, кого угодно. Для них это просто обыкновенная жизнь, они уважают природу и знают как себя вести среди этих лесов и гор, с тем, чтобы возвращаться домой не просто живым, но и всякий раз не с пустыми руками. И наоборот, я давно замечал, что те, кто природу не уважает, долго не живут: или погибают или же попросту опускаются до крайности.
Я направился в свою комнату – разговор был закончен.
– Постой!
Я повернулся.
– Пойми, не для людей там… Места гиблые, даже зверь стороной обходит. Он явно подыскивал слова, невпопад жестикулируя и гримасничая.
– Все, кто возвращались оттуда, скоро помирали. Кто брюхом извелся, кто в лихорадке, как Петр – муж Мариин, в прошлом году. Тоже дурак, на спор туда полез… Васька Курыхин, так того на другой день, как вернулся, лошадь не признала и копытом зашибла и так все. А бывало, что и семьями подыхали, видать заразу какую приносили. Так что гляди, пойдешь туда – обратно на постой никто не возьмет, а вперед тебе не дойти.
Я кивнул и ушел в свою комнату. Упав на кровать, я стал размышлять, перемалывая как мельница, ворох обрушившейся на меня информации.
Лихорадка… Лошадь не признала… Петр, Мариин муж тоже умер вроде как от лихорадки, и что странно, были случаи гибели целых семей…Что все это могло значить? Еще в Киеве, когда мне пришлось изучать халдейскую историю, я читал, что одними из самых страшных духов, халдеи считали Намтара – духа чумы и Идпа – духа лихорадки. Неужели именно этих духов призвали охранять долину? Впрочем, это было бы еще ничего. Помнится, Федор обронил еще фразу, что там все не так и что место это не для человека, что зверье старается там не появляться, а зверь, как известно, весьма чувствителен к разного рода «нежити», или, говоря иначе – представителям потустороннего мира. Да, было бы куда страшнее, если бы где-то там же находились семь Духов Бездны. Халдеи их называли мятежными духами, поскольку они не подчиняются власти небесной Троицы, а стало быть, и обезопасить себя будет весьма и весьма непросто. Тем не менее, я был уверен, что если оставаться «прозрачным», если мир станет мне помогать, то я пройду через любые преграды. Однако, ситуация сейчас мне представлялась в сотни раз более сложной, нежели я мог ее увидеть, сидя у себя дома. Кроме того, надежда на помощь в передвижении к месту тоже растаяла. Теперь мне предстояло самостоятельно преодолеть более сотни километров вдоль Шушульгинского хребта. Это был так сказать – план «Б».
Федор еще не ушел и я, выскочив из комнаты, объявил, что не пойду к Чеворге, что я передумал и пойду через Шушульгинский хребет к реке Малая Чуня и по ней – в Телецкое озеро. Федор с недоверием посмотрел на меня, но вскоре одобрительно кивнул. Отметив явную перемену настроения моего приятеля, я стал расспрашивать о подробностях перехода к хребту. Он рассказывал охотно и даже набросал мне небольшой план расположения зимовий и охотничьих троп. Позавтракав и попрощавшись с гостеприимными хозяевами, я двинулся в путь, который теперь был раза в полтора длиннее, да и тяжелее, пожалуй.