– Я бы не согласился с вами, раньше я был симпатичнее. Но я стал высыпаться, если, конечно, не обращать внимания на то, что в последнее время сны стали хуже, часто снятся детали из прошлого.
– Ну, от воспоминаний так быстро не избавиться, лечение предполагает комплекс мероприятий, включающий приём наших препаратов и психологическую помощь, поэтому вы здесь. Что вас тревожит в ваших сновидениях?
– Мои сны полностью состоят из воспоминаний, но больше всего меня волнует то, что, просыпаясь ночью, я слышу, как плачет моя дочь, но не могу пойти к ней. Я не могу этого объяснить, возможно, я просто боюсь пойти к ней.
– Скорее всего, это связано с тем, что после гибели жены вы боитесь потерять и дочь, но не волнуйтесь, это абсолютно нормально. Наш препарат помогает вам смягчить боль утраты, но организм порой сопротивляется. Я вас предупреждал об этом, поэтому и советовал увеличить дозировку. Вам нужно спокойствие. Увеличите дозировку – сможете пойти к своей плачущей дочери и успокоить её. Не нужно бояться, доверьтесь нашим знаниям.
– Тогда мне ещё нужны ваши препараты. Я согласен с вами, они мне помогают. Я начинаю обретать то, что потерял.
– Отлично, ведь цель нашей клиники – излечение душевных ран. В прекрасном будущем наши препараты будут продаваться всем нуждающимся под нашим чутким контролем, и мы вместе с вами создадим это будущее. На вашем примере мы видим, что препарат работает. Кстати, как ваша дочь?
– Отлично, оставил её у бабушки на время нашей встречи.
– Прекрасно, вот комплекс на неделю, держите. Увеличьте дозу на одну таблетку перед сном и оставайтесь на связи, нам важно знать, что происходит у вас в жизни, – сказал он, протянув мне упаковку лекарств. – Увидимся через неделю, Константин.
– Да, спасибо.
Я покинул клинику. По дороге к машине в моей голове крутились одни и те же вопросы: «Правильно ли я поступаю?», «Лекарство работает, но нужно ли мне это?», «Смогу ли я вернуть её?».
Дорога обратно пролетела мгновенно. Город засыпал, и меня радовало, что в нём не оживает мафия, её попросту нет. В отличие от других городов, в нашем, на удивление, тихо и уровень преступности почти равен нулю. Почему? Наверное, потому, что весь город находится во власти коррупции. Все слои населения знают, кто главный в нашем городе, и понимают, что лучше подчиняться, чем иметь кучу проблем. У нас нет мафии, у нас есть власть, и от преступности её отличает законность наказаний. Если ты честный человек, то можешь работать и развиваться, но стоит тебе сойти с праведного пути – и тебе не поздоровится.
Заехав во двор, я встревожился: моя дочь стояла на улице совсем одна.
– Почему ты не дома? Где бабушка?
– Бабушка легла спать, выключила свет и оставила меня одну, – расстроенным голосом сказала моя дочь. – Я же говорила, она не хочет, чтобы я приезжала.
– Давай садись в машину.
Нет никакого смысла подниматься в квартиру и разбираться с мамой. Раз уж она легла спать, то пообщаемся завтра.
– Почему ты мне не позвонила?
– Я забыла телефон дома, не ругайся, папа.
– В следующий раз будь внимательней, телефон – это та вещь, которую не стоит забывать.
– Хорошо, а я ведь знала, что ты уже едешь, поэтому и вышла тебя встречать.
– Даша, это не шутки, а что, если бы с тобой что-нибудь случилось? Я бы не пережил этого.
– Прости меня, папочка, я не подумала об этом.
– В следующий раз подумай.
За детьми её возраста нужно пристально следить: их детская наивность сочетается с возрастающим авантюризмом. Это моя ошибка, видимо, не стоило оставлять её у мамы. Я много раз я думал о том, почему между бабушкой и внучкой сложились такие отношения, и, как всегда, версий множество, но я выделил две самые вероятные. Во-первых, моя мама попросту хотела внука, а не внучку со строптивым характером, который, кстати говоря, похож на её собственный. Во-вторых, у мамы попросту нет чувства того, что она уже бабушка, и она не хочет той ответственности, которой я от неё жду.
Наступил поздний вечер, в это время года на улицах города чертовски темно. Угасающее лето забирает свои белые ночи и окутывает город кромешной тьмой, и это время точно не подходит для детских прогулок. Задумавшись о случившемся, я даже не замечал, что мы едем в полном молчании. Только звук двигателя, набирающего обороты, разрезал эту тишину, но не он один это сделал.
– Папа, расскажи, пожалуйста, как вы с мамой познакомились.
Вот и настал момент, когда моя девочка начинает взрослеть. Появляются первые вопросы об отношениях мужчины и женщины, и я считаю это нормальным, но это самый неловкий момент в жизни каждого отца, воспитывающего ребенка в одиночку в таком возрасте. Нужно взглянуть правде в лицо и осознать, что с каждым таким разговором вопросы будут становиться всё серьёзнее.
– Я уж совсем и не помню, это было так давно, тебе же уже целых восемь лет.
– Да, я уже совсем взрослая, и поэтому хочу знать, как вы с мамой познакомились.
– Хорошо, твоя взяла. Когда-то я был самым беззаботным принцем на планете, я делал всё, что мне вздумается, я ел мороженое… много мороженого… ну, два, а то и три эскимо в день, но в один прекрасный день ко мне подошла красивая девушка и отобрала у меня мороженое. Вот так мы и познакомились. Конец.
Будь Катя с нами, она оценила бы эту шутку, а пока что это выглядело нелепыми бреднями, лишь бы уйти от разговора.
– Папа, ты всё врёшь, ну расскажи, как всё было на самом деле, – с нетерпением в голосе сказала Даша.
– Ладно, тогда расскажу, как всё было на самом деле, хотя версия с мороженым мне очень нравится. Мы были совсем молодые, мне был двадцать один год, а твоей маме – девятнадцать. Я совсем недавно вернулся из армии, где защищал Родину, бегал с автоматом и прыгал с парашютом.
– Фу, не люблю автоматы, все мальчики на них помешаны.
– Так заложено природой и историей, именно поэтому мальчикам нравится играть пистолетами и машинами.
Когда я вернулся из армии, мама уже как полгода работала в магазине, расположенном в моём доме. Она отучилась в университете на экономиста, это тот, кто хорошо считает деньги, но в то время каждый второй был экономист, как, в принципе, и сейчас, поэтому с работой совсем не ладилось, и она устроилась продавцом-консультантом. Однажды я зашёл в магазин и просто влюбился в твою маму, и именно это стало основной причиной того, что я стал там пропадать целыми днями. За каждым продуктом я ходил отдельно, лишь бы почаще попадаться ей на глаза, да и на неё посмотреть.
– Ты с ней даже не разговаривал?
– Конечно разговаривал, я говорил ей, какая она красивая, но в основном спрашивал: «Есть ли чёрный хлеб?» Да… в основном я спрашивал про хлеб, не буду тебя обманывать.
– Ты боялся с ней заговорить? Мог бы спросить у неё, какой цвет ей нравится, и она бы заговорила с тобой, – наивно заявила Даша.
– Понимаешь, Дашуля, это так не работает. Вот вырастешь и сама не станешь разговаривать с мальчиками, которые будут спрашивать у тебя про любимый цвет. В один из дней я всё-таки смог заговорить с ней и сказал какую-то нелепую шутку, как мне казалось, конечно, но она заулыбалась, и с того момента я понял, что мы всё же не так далеки друг от друга, как казалось раньше. С того дня наше общение стало полноценным, а не просто «привет – привет». Я позвал её прогуляться, и она была не против. В первую нашу совместную прогулку она как раз и съела все мои мороженки. Потом мы стали общаться ближе. Мы часто виделись, гуляли, ходили в кино и в один момент поняли, что не можем друг без друга. Спустя полгода я сделал ей предложение выйти за меня, и твоя мама согласилась, ведь я очень красивый, тут глупо отказываться. Мы были счастливы, и спустя год у нас появилась маленькая принцесса по имени Даша.
На удивление, в конце моего рассказа не последовало ни единого уточнения. Я обернулся: моя дочь спала. Скорее, это был не рассказ для дочери о знакомстве её родителей, а краткий экскурс в прошлое для её отца.
Припарковав машину у дома, я заглушил двигатель и понял, что совсем не хочу её будить. Я взял Дашу на руки, как делал это раньше, когда она была совсем маленькая. Отцовская любовь неизменна: с момента рождения ребёнка и каждый день она является потоком ровного и яркого света. Жизнь отца – это большая ответственность, которую хочется взять на себя без сомнений и промедления. На лестничной клетке я почувствовал, что это была не лучшая идея – взять на руки ребёнка, которому уже восемь лет. Но это участь всех отцов. Если уж стал отцом, то терпи все тяготы и трудности, как в армии.
Скинув обувь в прихожей, я занёс свою дочь в её комнату. Хоть и принято считать отцов невнимательными и упускающими те или иные детали, но спать в верхней одежде – это перебор. Снимая со своего сонного птенца обувь, куртку и штаны, я чувствовал всю любовь, которая лилась рекой прямиком из моего сердца. Бережно сложив одежду на стул, я окутал свою принцессу одеялом, задёрнул шторы и медленно вышел, прикрыв дверь в комнату.
Не сделав за весь день практически ничего, я обычно задаюсь двумя вопросами: куда ушло время и почему я так устал? Присев на свою кровать, я почувствовал гул в ногах, мне бы немного полежать, и я снова буду в порядке…
Тонкий детский плач где-то далеко, я его слышу. Сквозь тучи прорывается этот луч света, плач всё громче и громче; неужели это моя дочь? Где-то в глубине сна пробивается зов реальности. Да, это точно она, мне нужно пойти и успокоить её, а может, это всего лишь сон и я сплю? Я должен проснуться, она нуждается во мне. Это слишком похоже на реальность. Плач становится всё громче, сомнений больше нет: это она.
Еле подняв голову с подушки и прогоняя последние ноты сна, я понимаю, что плач моей дочери из её комнаты – больше, чем просто сон. На этот раз её крики во сне намного громче, наверное, сегодня ей приснилось что-то совсем ужасное. Не стоит медлить, мне срочно нужно выпить лекарства и идти к ней. Запив водой нужное количество таблеток, я начал подниматься с кровати. Таблетки вот-вот подействуют, это их и отличало от всех остальных антидепрессантов. Её плач не стихает ни на секунду. Наверное, она даже не может понять, что это всего лишь сны, я её понимаю, бывает, просыпаешься от своих же слёз, но я уверен, что она не просыпается. Стоило свесить ноги с кровати, как их тут же сковали судороги, мышцы словно зажаты в тиски, но я не должен её бросать, даже учитывая эту боль, лекарства должны подействовать с секунды на секунду. На полусогнутых ногах я сделал пару неуверенных шагов, как ребёнок, впервые ступивший на пол. Тяжесть и судороги в ногах ещё не прошли, но нужно идти. Делая шаги с кандалами жгучей боли, я ощущал весь холод ночного паркета. И вот я в коридоре, ещё пара шагов – и полпути будет пройдено. С каждым шагом подходя ближе к комнате дочери, я понимаю, что отдаляюсь, коридор удлиняется, и что-то меня останавливает. Я знаю, что за этой дверью сейчас плачет моя дочь, но я не могу протянуть руку к дверной ручке, хотя, возможно, в глубине души понимаю, почему не хочу входить туда, я сам себя останавливаю. Чувствую себя учеником, который опоздал на занятие и стоит у двери, боясь открыть её. Я не могу, я знаю, почему я не могу, но Катя смогла бы, сейчас её нам не хватает, а я просто не могу сделать того, что должен.
Неожиданно плач начал стихать. Мои ноги стали наполняться силой, и боль медленно отступила. Наступил момент, когда препарат начинает действовать, и лёгкость наполняет моё тело. Прямо на глазах коридор вернулся к своему обычному размеру. Нет тяжести в ногах, нет волнения и плача за этой дверью. Она уснула, я в этом уверен, я не должен заходить, иначе я её разбужу, нужно просто идти к себе. Где-то в глубине души родилась мысль – проверить, спит ли она, иначе я попросту не смогу уснуть. Слегка приоткрыв дверь, я увидел, что моя дочь, свернувшись клубочком, безмятежно посапывает под одеялом. Всё в порядке, она спит, и мне нужно последовать её примеру.
Добравшись до кровати, я понял, что очередная ночь прошла, сколько их ещё будет? Моё бремя – нести на себе все эти гнетущие минуты. Судьба подарила мне каждую ночь кандалы и плач в детской комнате. Не самый лучший подарок, но не стоит жаловаться, ведь у меня есть дом и семья. Самое тяжёлое – быть одному, мне очень не хватает Кати, моя жена – моё спасение, спасение, но я знаю, кто и как может помочь мне вернуть её.
Сон всё ближе, я слышу звуки аттракционов, раздающиеся где-то вдалеке, смех и крики людей, несущихся на американских горках.
– Я тоже туда хочу, давайте пойдем туда! – подпрыгивая от радости, крикнула малышка.
– Ну, если папа разрешит, то пойдём, – тонко намекая о моём согласии, говорит Катя.
– Конечно идём, я так давно не был в парках аттракционов.
– Ура! Мама, а ты будешь со мной кататься?
– Нет, зайка, я же боюсь высоты, папа будет кататься с тобой.
– Зря ты, мама, отказываешься, нам будет весело!
За горизонтом солнце тонет в море, разливая на небе красные краски. Дует тёплый летний ветер, согревая нас, живших далеко от моря и привыкших надевать на себя больше одежды, чем требуется на этом побережье. Это был лучший отпуск в нашей жизни. Мы предоставлены друг другу, и всё вокруг для нас: солнце, море и эти песчаные берега. Большего и не нужно.
– Американские горки?
– Да, папа, американские горки.
– Ты по-прежнему не хочешь с нами?
– Нет, я буду кричать громче всех, если пойду с вами, – ответила Катя.
– Ну, мамочка, пожалуйста, я тебя умоляю, давай с нами, – Даша сделала жалобные глазки, глядя на Катю.
– Хорошо, только ради вас.
– Чтобы ты, мама, не боялась, садись рядом с папой, а я буду сзади. Будем сидеть, как в машине: вы вместе спереди, а я сзади.
Очередь к кассе аттракционов таяла на глазах, и три билета оказались в руках быстрее, чем этого можно было ожидать.
– Побежали быстрее, пока они ещё не уехали, иначе придётся ждать.
Долго ждать и вправду не пришлось: словно по волшебству, осталось три свободных места.
– Даша, держись крепко, – сказала Катя.
– Не волнуйтесь, мы проверяем ремни безопасности, с ней всё будет в порядке. Когда рамки опустятся, она точно будет в безопасности, – развеял наши сомнения работник парка.
На наших лицах – лёгкий мандраж. Рамки опустились, прижимая нас к сиденьям.
– Дай мне свою руку, – тихо сказала Катя.
Её рука дрожит от волнения.
– Не бойся, я рядом.
– Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Писк будильника разорвал мой сон. Дождь барабанит по окну, уже утро, как же бесит эта мелодия, которая будит в такие минуты. Пора вставать. Слышу шаги дочери, идущей по коридору: как всегда, встала раньше.
– Папа, доброе утро, вставай, пора в школу! – забежав в комнату, весело крикнула она.
– Такое чувство, что в школу иду я, а не ты.
– Я уже готова.
– Отлично, я тоже морально готов встать. Ты завтракала?
– Конечно, папа, я съела все хлопья.
– Отлично, тогда отец поголодает.
Выйдя на улицу, я порадовался, что вчера смог поставить машину у подъезда: нынче это редкая удача. С такими резкими подъёмами вспоминается армия. Тебя будят пронзительным криком, после которого ты, как шальной, должен одеться за считанные секунды. Выбежав на улицу, все, ещё пару минут назад спавшие, должны построиться и посчитаться. Далее начинается всеми «любимая» зарядка, от которой тошнило. Я знал каждый уголок плаца, каждый камешек, ведь 365 зарядок в упоре лёжа заставили познакомиться лично с каждой неровностью асфальта.
Дорога до школы, как всегда, была быстрой, несмотря на утренние пробки. Провожая дочь, я опять ловил странные взгляды на нас, наверное, уже полгорода знает о том, что произошло в нашей семье.
Сегодняшние ночные судороги заставили меня задуматься о том, что в моём лечении есть какие-то проблемы. Нужно позвонить Николаю Юрьевичу, должно же быть этому какое-то медицинское объяснение. Может, он, как мой врач, скорректирует приём лекарств. После пары гудков я услышал его голос.