– Это всё сплетни завистников! И ты, каналья, прекрасно знаешь о том, что будь по-другому, Дом Лонгов не имел бы уважения в городе при всём своём богатстве…
– Тихо! – громовым голосом крикнул, сир Генрих рядом с ухом канцлера и тот болезненно сморщился. Крик этот, которым командир привык подавать команды, перекрикивая шум сражений, не раз спасал в бою жизни и здесь, усиленный акустикой высоких сводов прозвучал неестественно громко, заставив спорщиков стихнуть. – Оставьте ваши мелкие свары для трактиров. Нам нужно выработать общий план действий, потому что в ином случае всё закончится войной и пока решение не будет принято, ник-то из зала не выйдет, – уже тише добавил рыцарь, закрывая дверь своей могучей фигурой, но в опустившейся тишине его услышал каждый. В подтверждении этих слов, стражники церемониального караула, стоящие возле входа, выдвинув руку в сторону, преградили дорогу своими копьями. Глядя на это, Сайрус недовольно проворчал, массируя пальцем ушную раковину: – Что-то ты раскомандовался, Генрих, хотя никто не давал тебе такого права.
– Это право дал ему я, – стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, изрёк принц, сидя на своём игрушечном троне, ощущая на себе взгляды собравшихся, казалось забывших о его присутствии.
– Но Мой Лорд, – возразил Роберт Элиот и его глаза воинственно заблестели, – Вы пока ещё не король Роны и должны с нами считаться…
– Я так и делал, однако в сложившейся ситуации, угрожающей безопасности вверенному моим заботам королевству я принимаю всю полноту власти на себя, и если кто-то сочтёт меня узурпатором, это его право. Не теряйте времени, господа, завтра я еду на охоту и поэтому хочу выспаться, – слова эти прозвучали неожиданно из уст юного государя, в котором видели лишь мальчишку и не принимали всерьёз.
– Похоже, это будет птица высокого полёта, – поглядывая со стороны на принца, задумчиво прошептал канцлер Саловалу, на что тот так же тихо ответил:
– Если только боги не подрежут ей крылья, – Сайрус внимательно посмотрел на непроницаемое лицо жреца и ничего не сказал.
Осеннее солнце вышло в зенит, а потом быстро покатилось к закату, но всё чего добились собравшиеся за это время, это окончательно переругались между собой. Предлагалось доложить украденное взяв ссуду в городской казне, но это не нашло поддержки ни среди теоретических заёмщиков, ни среди властей. Горячие головы предлагали отправить карательную экспедицию в близлежащие деревни и силой собрать недостающие припасы, были и те, кто вообще не хотел ничего отдавать, желая сразиться с войском братьев, а то, что это будут две армии, не сомневался никто. Когда бесполезность дальнейших дискуссий стала очевидной, пыл спорщиков угас, но ничего дельного так и не прозвучало, принц посовещался с главами Домов и тогда слово взял Сайрус:
– Мы поговорили со старейшинами и пришли к выводу, что ничего из прозвучавшего не подходит для решения данного дела. Скидываться деньгами на недостающий провиант вы добровольно не хотите, заставить вас мы не вправе, да и не будем этого делать. Как не будем разорять своих крестьян и воевать с принцем Арием, – канцлер замолчал, обдумывая то, что собирался сказать, взглянул на Рональда и, получив утвердительный кивок продолжил: – По нашему мнению, мы изначально неверно подошли к решению этого вопроса, восприняв ситуацию отрицательно, хотя, возможно, она таковой и не является. – Раздались удивлённые крики, но принц, со своего места подняв руку, призвал всех к молчанию. – Народ Роны нуждался в продовольствии; зима близко и никто не знает, кто переживёт её, а кто нет. Боги милостивы, поэтому они отдали этот караван нам.
– Как же, дали. Украв у Ария? – крикнул кто-то со своего места, но канцлера это не смутило:
– Кто это сделал? Не я, в этом я могу поклясться. Если это кто-то из присутствующих, пусть встанет, и я обещаю не выдавать его нашему соседу, – никто не взял на себя ответственность и Сайрус после паузы продолжил: – Если боги отдали нам этот провиант, значит, Арий прогневал богов. Раз они так решили, да будет так.
– Но канцлер, – возразили ему взволнованным голосом, уж слишком неожиданным было решение, – не значит ли это, что начнётся междоусобие?
– Мы, как и Арий с Ураном бессильны против богов и тот, кто противится их воле, будет жестоко наказан. Поэтому завтра мы отправим послов в Гидеон, вместе с оставшимся провиантом и дарами его светлости, – тут Сайрус повернулся к Рональду, полупоклоном отдавая ему должное.
– Но примет ли их Арий или казнит на площади? – потирая бородку, спросил Эйвон Лонг.
– Послы неприкасаемые, а принц Гидеона не настолько глуп, что бы начинать войну из-за того, чего нельзя изменить.
***
Охота обещала быть удачной, Саловал лично принёс жертву и кровь ягнёнка ещё не стекла с алтаря когда, задолго до рассвета охотничий отряд принца Рональда выехал за стены Роны, гулко цокая в ночной тишине по брёвнам опущенного моста. В радиусе десяти миль за городом шли фермерские земли и, хотя сейчас урожай был собран, крестьяне всё ещё трудились на полях, перепахивая и загружая широкие пологие телеги копнами сена и соломы. Дальше к северу пашни заканчивались; всё чаще попадались изрезанные оврагами перелески и сосновые боры, пока, в конце концов, лес не занимал всю территорию, сливаясь единой линией с горизонтом. Он простирался к северу на огромное расстояние, пока не упирался, редея в холодное море, покрытое большую часть года льдом.
Уже рассвело, когда кавалькада с королевским гербом на штандарте остановилась у опушки шумящей листвой в порывах ветра дубравы, где был разбит походный бивуак принца. Дворовая челядь отправилась раньше, чтобы поставить шатры, натаскать воду и приготовить завтрак к прибытию его светлости наследного принца. Наскоро перекусив, Рональд не стал отдыхать а, нетерпеливо вышел из шатра, взглянув на взошедшее солнце, потрепав загривок вожака охотничьей стаи, крупного рыжего пса, с устрашающих размеров клыками. Его охотничий азарт казалось, передался остальным. Кони грызя удила, пританцовывали на месте, собаки злобно скулили, натягивая верёвки. Вскочив в седло, принц кивнул старшему егерю и тот, ощущая значительность момента, степенно расправив пушистые усы, протрубил в огромный древний рог, окованный почерневшим от времени серебром. Раздался низкий протяжный звук похожий на утробный рёв гигантского зверя. Услышав его псы, неистово залаяли, предвкушая кровавую забаву, а кони натянули поводья. Это было хорошим знаком; принц тронул шпорами бока своей пегой кобылы, и кавалькада из двух десятков всадников и полусотни собак тронулась в путь. Охота началась.
Держась за стремя всадника егеря бежали рядом, указывая дорогу. Наследника всегда поражала эта способность лесовиков, невысоких, жилистых, одетых в шкуры и оттого похожих на зверей, говоривших больше жестами, чем словами и смеявшихся беззвучным смехом. Лес они знали как свою собственную хижину, и если кто-то и мог дойти до его края, то, пожалуй, только они. Выйдя к клинообразной поляне, уткнувшейся широкой частью в овраг, отряд разделился примерно напополам: принц и дюжина его приближённых, в том числе и сир Генрих, вместо тяжёлых доспех одевший кольчугу, остались в засаде, спрятав коней на дне оврага, остальные же отправились к загонщикам.
Охватив полукругом огромный участок, те медленно приближались, производя немыслимый шум и неистово вопя. Вспугнутое зверьё выбегало на поляну и охотникам оставалось только расстреливать её из луков и арбалетов. Пока шла в основном мелочь: зайцы, лисы, енотовидные собаки, семейство диких кабанов, некрупные лани. Охотники били на выбор, по негласному правилу оставляя крупные экземпляры принцу, и вскоре вся поляна была устлана телами мёртвых или умирающих животных. Перед этим егеря несколько недель прикармливали дичь, оставляя в кормушках сено и овощи, поэтому зверья было много. Как травоядных, так и привлечённых ими хищников. Волки, рыси, ещё не залегшие в спячку нагуливающие жир медведи.
Было в этом что-то завораживающее, что привлекало Рональда, сделавшись его настоящей страстью: ожидание добычи, натянутая дрожащей струной тетива, полёт стрелы с разноцветным оперением, крик ужаса и запах крови. Жареная на вертеле дичь, хмельная компания приближённых и охотничьи байки – всё это было потом, как жертвоприношение проявившим милость богам, как неизменный атрибут победителя, но вот именно это ожидание с заряженным арбалетом завораживало юношу.
Выскочивший на поляну благородный олень был прекрасен, то был настоящий царь маралов: высокий, с мощной широкой грудью и огромными рогами. Тревожно поводя большими глазами в сети прожилок вен, он нюхал воздух и, пусть ветер дул со стороны загонщиков что-то настораживало этого короля леса. Не идя к узкой перемычке земли, соединяющих природным мостом в узком месте два глубоких оврага, рядом с которым притаились охотники, он повернул в сторону. Хотя крики загонщиков становились всё ближе, инстинкт самосохранения заставил марала свернуть от дороги к желанному лесу. Глядя на лоснящийся бок оленя, Рональд ждал, когда тот станет досягаем для стрелы, но даже после этого принц медлил, выбирая момент когда можно будет поразить цель одним выстрелом.
Вдруг в овраге захрапела лошадь, испуганная приближением хищника, совсем негромко по человеческим меркам, но ухо оленя уловило его. Марал рванул с места, принц выстрелил с секундным опозданием и арбалетный болт, вместо того чтобы пробить сердце вонзился в бок. Захрипев от боли, гигант понёсся напролом к оврагу, но охотники лишь проводили его взглядом, добивать королевский трофей ник-то не осмелился. Проклиная лошадь и конюха, принц бросился вслед за оленем, благо хлещущая из раны кровь указывала след. Свита принца последовала за ним, но сир Генрих, предостерегающе вытянул руку, и те отстали.
Быстрый и лёгкий на ходу Рональд шёл по следу зверя, рана была слишком серьёзной и погоня обещала закончиться быстро. Рыцарь, кряхтя и чертыхаясь, когда цеплялся ногою за корягу, шёл далеко позади, стараясь не терять принца из вида. Марал слабел; он падал, но каждый раз поднимался, забираясь всё дальше в густую чащобу. Преследователь видел это по примятой окровавленной траве, по багровым следам на стволах деревьев. Добыча становилась всё ближе и, готовясь к развязке так неудачно начавшейся охоты, принц поднял арбалет, уже видя голову непокорного великана на стене своей охотничьей залы.
Впереди слышался отчётливый шорох, вероятно гордый красавец, не имея сил, упрямо брёл вперёд и Рональд, повернувшись к наставнику, торжествующе улыбнулся. Он всё ещё улыбался, когда стрелы калёный наконечник вошёл ему в затылок, выйдя на переносице. Крик застыл у него на губах и, глядя на рыцаря мутнеющим взглядом Рональд упал. Заревев от отчаянья, сир Генрих рванулся к нему, перепрыгивая через поваленные деревья. Приложив палец к яремной вене на шее воспитанника, он замер, прислушиваясь. Он слишком много времени провёл на полях сражений, чтобы ошибиться в смерти наследника, но его сейчас интересовал уже не мёртвый принц, а его убийца. Впереди слышался удаляющий шорох листвы под ногами бегущих людей, но их количество мало волновало ветерана, выхватив из ножен меч, он бросился следом, намереваясь догнать их и заставить говорить перед смертью.
Миновав тушу умирающего марала, рыцарь побежал дальше. Когда-то он был хорошим бегуном на длинные дистанции, хоть с тех пор много воды утекло, сир Генрих всё ещё был в неплохой форме. Об этом говорило хотя бы то, что старый вояка всё ещё был жив. Убийцы разделились; рыцарь гнался теперь за тем, кто был ближе к охотникам. Дыхание сбилось, ветеран задыхался, но ненависть придавала сил; расстояние сокращалось, он ещё не видел бегущего, но слышал его сдавленное дыхание, шуршание подошв, ощущал кислый запах его пота. Внезапно шум впереди стих; пробежав с полсотни шагов, преследователь остановился в начале овальной поляны, высматривая убийцу. Сердце бешено колотилось, грудь вздымалась в такт частому дыханию, кровь стучала в виски и может быть, из-за этого рыцарь слишком поздно услышал шум падающего на него древа. Инстинкты сработали: в последний момент он отпрыгнул в сторону, но всё же толстой сучковатой ветвью ему придавило ноги ниже колена. В горячке происходящего он почти не почувствовал боли, вытянувшись во весь свой гигантский рост он схватил выпавший меч и двумя ударами срубил мешавшую ему преграду. От удара ноги онемели и не слушались, волевым усилием отогнав пелену боли, наконец-то настигшую его, он полз туда где, скрывая лицо накинутым капюшоном плаща, стоял человек, раскручивая пращу.
– Каналья, я тебя зубами рвать буду, – прохрипел великан, подняв голову. Выпущенный из пращи камень был последним, что увидел в этой жизни храбрый воин: взрыв боли разорвал голову, и тьма поглотила его, не дав увидеть лица своего убийцы.
***
Церемониальная зала королевского дворца Зелёного Дола была убрана поминальными лентами в честь объявленного траура. Два ряда из трёх пятнадцатифутовых колон поддерживали потолок, между ними висели огромные прокопченные люстры на сто восковых свечей, дававших достаточно света для королевских торжеств. Внутри было пусто, лишь два принца разговаривали у огромного полукруглого окна застеклённого крест-накрест витражом синего и красного цветов. Почти прямо под ним на небольшом возвышении, отделявшим эту часть от остальной, стоял уже сотни лет, сделанный в форме трилистника клевера королевский трон. Облокотившись на его почерневшую от времени спинку из морёного дуба Неман произнёс, не скрывая горечи утраты: – Вот так вот братец. Ничего не предвещало беды и чувствует моё сердце, это только начало.
– Не говори глупостей, – отмахнулся от дурных предчувствий собеседник, впрочем, не ощущая особой уверенности. Он мало походил на единокровного по отцу брата: Рей Гард был высоким, стройным русоволосым юношей, Неман, старше лишь на два года, оказался не так высок и заметно плотнее, чёрные волосы его вились от природы, а бородка уже успела изрядно отрасти. – На охоте такое с каждым могло случиться.
– Нет, – убеждённо затряс головой старший брат, – его убили из засады и только недалёкий человек может дать убедить себя в обратном. Будь это несчастным случаем, непреднамеренное убийство как-то можно было понять, но виновник не выказал себя. А потом расправились с бедным сиром Генрихом, раздавив его как таракана падающим деревом.
– Подточенные бобрами деревья тоже падают. Убить мужа царской крови это очень тяжкое преступление, да и кому выгодна его смерть?
– А ты что и впрямь такой наивный, что не понимаешь? – теряя терпение, повысил голос Неман. – Да кому угодно!
– Во всяком случае, не мне, хотя я и не знал его толком. Нас разлучили ещё в детстве, и мне Рональд помнится испуганным ребёнком лет десяти, с полными слёз глазами.
– Да, с этим не поспоришь, – уже спокойнее произнёс владыка Зелёного Дола. – В его смерти есть выгода многим людям, но в первую очередь для наших дядьёв и меня.
– И всё-таки ты едешь на его похороны.
– Да, потому я король пяти королевств, каким бы наш отец. Пусть даже пока и номинальный. А потом он мой брат.
– И мой! – воскликнул Рей Гард. – Возьми меня с собой или давай я поеду вместо тебя, ведь в его смерти мне нет выгоды.
– Поедешь, но потом. Теперь ты займёшь место бедняги Рональда, и я решу этот вопрос с лордами Роны. А пока будешь здесь представлять меня до возвращения. Только не разрешай уродцу занимать трон, достаточно того что он неплохо устроился на твоей шее.