Астрономию сдал на 5. Как ты?
Вобщем, жизнью доволен, не хватает только тебя. Почему я тебя «нашел» только теперь, когда ты так далеко? Ну, ничего, зато я тебя никогда не «потеряю»!
Линуська, милая, если есть, пришли, пожалуйста, свою фотокарточку, или ты все еще боишься фотоаппарата.
01.10.48
Линуська, милая!
Сначала не было тебя, теперь нет и твоих писем. Но я все равно никогда о тебе не забываю. Хотелось бы знать, что с тобой, где ты учишься, что делаешь. У меня все в порядке, 15-ого иду в экономический институт, продолжаю много работать. Вот, собственно говоря, и все.
19.04.49
Дорогая Лина!
Я даже не знаю, как начать свое письмо. Дело не в том, что я не писал почти три месяца. Это случалось уже и прежде, и я действительно был все это время ужасно занят. Дело не в этом, а гораздо хуже: я совершил преступление против нашей дружбы, нарушил наши условия откровенности и доверия, усомнился в самой дружбе. Я не хочу оправдываться и прошу только об одном: поверь, что все, что я сейчас пишу действительно соответствует истине. Вот как это случилось:
Сначала – это началось очень давно и закончилось около того времени, когда я получил твое последнее письмо /в январе/ – я пришел к выводу, что глупо говорить между нами о любви. Глупо, потому что не реально. Я чувствовал себя в этом отношении виноватым, так как начал, собственно говоря, я. У меня здесь никого серьезно не было, и было как-то очень хорошо, что есть кто-то, на кого можно изливать потоки хороших и нежных чувств, накопившихся в груди. Но это не была настоящая любовь. По-моему, точно также дело обстояло у тебя. Я давно собирался написать тебе об этом, три раза начинал письмо, но всегда боялся, что ты не так поймешь, приходили в голову разные глупости, и у меня не хватало мужества окончить и отослать письмо. В конце-концов дело сводится к тому, что я забыл о том, что мы прежде всего – друзья. Я оказался плохим другом. Так продолжалось около месяца.
Потом я влюбился – сначала немножко, потом полюбил крепко, может быть, на всю жизнь. Она учится на втором курсе нашего же института. Я не хочу сейчас о ней писать, не это – главное. Главное в том, что после этого я не писал тебе потому, что написать все, как есть, у меня не хватало силы воли, а написать безразличное письмо, как будто ничего не изменилось, как будто все по-прежнему, или даже просто изложить свои рассуждения вообще, т.е. солгать – это не в моих принципах. Поэтому я просто не писал. Я думал о том, что лучше все-таки написать, но в это время пришло твое письмо.
Сейчас я пишу, но не потому что думаю загладить свою вину, а потому, что «самая горькая правда лучше неизвестности».
Я не прошу даже простить меня. После всего этого ты вправе думать обо мне все, что хочешь. Я готов выслушать любой приговор. Я прошу только ответить мне еще один раз и сообщить его в ответе.
Я не хороню нашу дружбу. В крайнем случае она останется светлым и хорошим воспоминанием.
Жму руку
/а, может быть, – прощай!/
Будапешт, Женя
Оказалось, что у семьи Жени богатая история. Первые весточки от него были подписаны Евгением Зандлером, и сначала я попробовала найти его. Все запросы в поисковике выдавали известного венгерского коммуниста, который погиб в 39-м и был похоронен в Кремлевской стене в Москве, поэтому вначале я думала, что Женя взял псевдоним того человека. Но поиски продолжались, и позже, сопоставив всю информацию, я поняла, что это его дед. А потом я случайно забрела на русско-венгерский форум в раздел поиска людей. Кто-то искал своих дальних родственников, эмигрировавших в Венгрию, кто-то – школьных друзей. Я написала, честно не веря, что что-то получится. А через пару недель какой-то человек кинул мне ссылку на статью про Евгения Зандлера, все еще того самого, похороненного в стене. Но под статьей журналист благодарил за содействие Елизавету Бергман. И у Жени как раз была сестра. Оставалось только найти того журналиста и тут пришлось потрудиться. На Фейсбуке его не оказалось, пришлось зарегистрироваться в Линкедин, и там я просмотрела десятки людей. И все-таки нашла нужного мне человека. Кажется, сначала я спросила его на английском, могу ли задать личный вопрос. А потом вывалила свою историю и прикрепила фотографии Жени и бабушки. И он пообещал помочь. Он написал, что знает Елизавету и передаст ей мое письмо. Время шло, но тогда, так и не дождавшись ответа, все-таки решила посмотреть Будапешт.
Если честно, я хотела найти ту улицу, тот дом из обратного адреса на конверте. Может быть, прочитав на дверном звонке знакомое имя, я бы позвонила. Не знаю, хватило бы у меня смелости так сделать?! Но билеты были куплены.
Я сняла квартиру в центре Будапешта, это не составило особого труда. Предложений было предостаточно, и не только из серии сетевых отелей, попадались довольно интересные варианты. Я выбрала типичную маленькую двухуровневую квартирке в доме с кроватью под потолком. Видимо, все старые дома Будапешта могли похвастаться высоченными потолками, и современные жители это с успехом использовали, размещая спальные места на втором этаже.
Трехэтажный дом, в котором я жила, находился почти в самом центре города. После резных дверей парадной вы попадали в глухой внутренний дворик-колодец, где по центру выложенное плиткой виднелось углубление для стока дождевой воды. Квартиры здесь все выходили на внутренний балкон, он тянулся вдоль всего здания, и внутри мешалось и переплеталось гулкое эхо от шагов. Арендованная мной квартира была на первом этаже, на верхние этажи вела широкая лестница с лепниной по стенам и слоями паутины на потолке. Сначала мне показалось, что в доме давно никто не живет, но потом я прислушалась – из каждой квартиры доносились звуки. А напротив, в настеж раскрытой двери, был виден пожилой дедушка. Каждое утро я наблюдала, как он под шум старенького телевизора собирается в магазин. По вечерам я слушала дождь, капли гулко падали на отполированный пол и стремились к центру площадки.
Мне казалось, что с этим городом мы давно знакомы и он меня ждал.
Хозяйка, рассказав мне, где какие магазины и в какую сторону достопримечательности, оставила мне связку ключей и попрощалась. А я, бросив чемодан в дверях, сразу побежала знакомиться с Будапештом. Мне просто не терпелось его увидеть, посмотреть на Дунай, пройти по Цепному моту, взглянуть со стороны Буды на парламент.
Будапешт, и пусть это звучит банально, оказался собранием контрастов. Величавые статуи на зданиях, тяжелые двери с резными ручками, веселые желтые трамваи из прошлого века, снующие по центру города, памятники, разбросанные вдоль Дуная, металлические туфли на набережной, голубая вода и пар от купален, руин-бары, бедняки в спальных мешках в переходах, закрытые до вечера кафе. Город находился в каком-то легком запустении, но это его абсолютно не портило. Местами попадались разбитые витрины или полузаброшенные кафе, и даже они подчеркивали особую манкость этого места.
19.04.50
Линка, дорогая!
Получил твое письмо уже месяц назад. Не отвечал потому, что последние пол года живу по уплотненному графику. В самом конце прошлого года ЦК партии направило меня на работу в центральный аппарат Народного союза венгерской молодежи. Работаю ответственным по комсомольскому сектору международного отдела. Кроме этого продолжаю учебу в институте и веду семинар по изучению истории ВКП /б/. Вот оно и получается.
Только сейчас добрался до замечательной «Далеко от Москвы» и очень жалею: мне кажется, что если бы я прочитал эту книгу на год раньше, то я целый год делал бы втрое меньше ошибок. По силе художественного воздействия эта книга стоит у меня в советской литературе на втором месте после «Хождения по мукам», а по воспитательной силе – на первом.
Изумительно понравился «Суд чести» и «Константин Заслонов» /мы ведь ужасно отстаем в смысле кинофильмов: «Падение Берлина» только еще готовится к выпуску на экраны. Какие в Москве новые картины? Что вы читаете?
У нас здесь здорово: семимильными шагами проходим на практике историю партии. Интересно быть живым участником этого, но иногда все-таки хотелось бы посмотреть на страну осуществляющегося коммунизма. Вчера слушали на семинаре доклад о плане Давыдова, и нужно было посмотреть, как 30 человек сидело затаив дыхание и раскрыв рты слушало цифры, говорящие о преобразовании природы и человеческого общества.
Линка, ты в своем письме просишь ответить на твой вопрос, заданный в последнем письме. Откровенно говоря, я не понимаю, о чем идет речь. Дело в том, что у меня сохранилась старая привычка не иметь архивов. Я уничтожаю письма после того, как на них ответил. Ты повтори его на всякий случай в своем письме.
19.XI.50 г
Дорогая Линуська!
Скоро уже первый час ночи, но я сажусь писать, во-первых, потому что я твердо решил написать тебе в первый же день по приезде, а во-вторых, потому что хочу как можно скорее получить от тебя ответ.
Мне было очень грустно уехать не попрощавшись с тобой и не поговорив как следует обо всем, тем более, что я сделал все, чтобы вернуться из Ленинграда во вторник и вечером встретиться. Однако я был уверен, что в среду утром, до института нам удастся поговорить, но тебя не оказалось дома. Я рвал и метал по этому поводу, а в завершении, когда ты позвонила, у меня комната полна была народу, и все они сидели и ждали, чтобы я кончил укладывать вещи и идти ужинать, так что я даже по телефону не мог объяснить тебе все это, и получилось так, как будто я хотел как можно скорее закончить наш разговор.