– Почему ты себя винишь? – продолжает допрос Ксю, когда мы уже сидим в кабинете педикюра и маникюра. Эти процедуры нам пообещали совместить, поэтому над нами работают одновременно четыре мастера.
– Я написала Лиангу, хотя знала, что это ошибка. Он ждал моего шага… И я дала повод думать, что я в нём нуждаюсь. Что у него есть шанс…
– Бред, – отмахивается Бравина, с видом «большей глупости я не слышала». – Он гад, раз посмел тебя шантажировать… Уверена, ему плевать на твоё мнение. Он бы приехал всё равно. Подобные твоему китайскому прЫнцу не терпят возражения и привыкли к вседозволенности. Твоя ошибка в том, что ты попала под его чары, будучи в Шанхае. Но я тебя не осуждаю, – подмигивает Ксю, – чувства нужны! Нужны ошибки! Это жизнь и опыт… Только так мы мудреем.
– Возможно, но не сглупи я, он бы не думал, что я всё ещё чувствую к нему… нечто большее.
– А ты… не чувствуешь? – с сомнением уточняет Ксения.
– Моя симпатия плотно сливается с ненавистью. Видимо, это судьба – сталкиваться по жизни с плохишами.
– Он смертельно опасен, Ир. Это не шутки. Но я тебя понимаю. Жутко возбуждает знание, что ты вызываешь такие дикие эмоции у подобных брутальных типов. Это как наркотик.
– Ага. Мы на грани спалить мир… И, боюсь, спалим. К этому я и готовлюсь!
– И как будешь выкручиваться? – это уже озвучивает на интимной процедуре «Шугаринг».
– Ты о чём? – отвлекаюсь от задумчивости, прислушиваясь к ощущениям, которые рождают действия мастера по депиляции. Тёплая масса на теле…
– Ну, – закатывает глаза Ксю, выражая лёгкое возмущение по поводу моей туго умности, – турнир. Победа – проигрыш… – размыто, но так, чтобы я поняла, о чём речь.
– Боюсь, у меня нет шанса. Он скорее умрёт, чем позволит себя победить! Ауч, – всхлипываю, когда мастер резким движением избавляет интимную зону от ненужной волосатости, хотя её там почти нет – так… едва пробивающаяся на свет щетинка.
– Роковая женщина! – с дружеским сарказмом заключает подруга и тотчас взвизгивает – её зона бикини тоже будет белеть кожей. Я согласилась на Ад, только если она побывает в нём вместе со мной.
– Это не смешно, – нарочито строго бросаю, когда прохихикиваемся с Ксю над мучениями друг друга. – Но я научилась выкручиваться из патовых ситуаций. Спасибо Лиангу. Многому научил…
– Ну или тупо сбегать, – едко напоминает Бравина.
– Спасибо, – ядовито выдавливаю желчную улыбку. – Это крайний вариант!
– Крайний? – вскидывает брови подруга.
– Если чудом избавлюсь от гнёта одного, не факт, что справлюсь с другим, – видя непонимание на лице Ксении, поясняю: – Игнат заявил, что уничтожит меня, если не сниму заявку!
– Они оба больные!
– И я им под стать, – устало мотаю головой, не отрицая очевидного. – Вот и получается палка о двух концах…
Ксю, чуть ли не похрюкивая, давится глухими смешками, а я запоздало понимаю двусмысленность выражения.
– Дурная, – едва скрываю улыбку, что как назло растягивает губы. – Я о том, что один требует моего обязательного участия, а другой, в противовес – аннулирования заявки.
– И ты выбрала попытку спасти второго? – Чуть погодя. Пройдя бóльшую часть процедур, мы идём по светлому коридору в зал парикмахеров и стилистов. По плану причёска и макияж.
– Конечно, я же не убийца, – отрезаю просто. – Лианг, как я поняла, уже неделю в городе, следил за мной. Нас с Игнатом спасает то, что на людях мы ни разу не были вместе… А живя под одной крышей, он… – качаю досадливо головой, – ну, ты в курсе, какой он мартовский кот. Поэтому – там трах, там… Его похождения сыграли на руку. Так что у Лианга расследование «кто меня поимел» затянется. Селивёрстов ушёл, надеюсь, тормознёт у какой-нибудь красотки, – говорю это с напускным равнодушием, но сердце не обмануть: злым, ревностным ударом даёт понять – лгу!
– Не верю, – Ксю категорично рушит хрупкую надежду на успех её обмануть. Манерно усаживается в кресло перед зеркалом и позволяет себя облачить в парикмахерский пеньюар. – Но как бы ни было больно – ты права. Это отведёт подозрение. Хотя бы на время…
– И я так рассудила, – сажусь в соседнее и отдаюсь в руки мастера, который будет колдовать над моей причёской. Заверяю, что совершенно не разбираюсь в укладках и доверяюсь полностью.
– Ах-ах, ну или до первого вашего срыва… – проказливо косится на меня подруга, не задумываясь, что осложняет работу мастеру, усердно пытающемуся прямые волосы Ксю оформить игривыми локонами.
– Я не сорвусь, – уверена в себе на все сто. – Только главное пусть Игнат держится на расстоянии, – добавляю менее категорично, нехотя признавая, что причины для опасения есть. – Когда он рядом, мысли звучат невнятно, а поступки выбиваются из категории «логично» и «прилично». Но если врубит игнор или холод – я справлюсь! – опять преисполняюсь решительности. – Однозначно!
– Ты-то, может, и справишься, а вот он, – цыкает задумчиво подруга. – Есть у меня сомнения по поводу твоего милого соседушки.
– Почему? – ловлю её взгляд через огромное зеркало.
– Ты можешь хоть ядом исходить, но мне кажется… Игнат в тебя влюблён…
– Нет, – без грамма колебания отрезаю. – Но не отрицаю, что химия есть. Страсть – это одно, любовь – другое. Я чётко эти понятия разделяю!
– Ир, но ведь бывает, когда и одно, и другое…
– Не по мне такие эмоции, – совсем грустно становится. – Не осилю…
– Не мне с тобой спорить, – умывает руки Ксения. – Но ты точно к Игнату ничего кроме страсти, – мнётся секунду, – не испытываешь?
– Мне было хорошо с ним, но любить?! Не хочу об этом даже думать! – зло осознаю, что даже разговор на эту тему выбивает из колеи и заставляет нервничать. – Теперь и подавно. Нам не быть вместе!
– Ир, ты сама делаешь всё, чтобы так и было! А может, стоило с ним поговорить? Вдруг ты не права? А что, если он готов за тебя бороться?
Радужно-ванильные рассуждения о мифических чувствах ничего кроме моего истеричного смешка не вызывают. Умолкаем на некоторое время, а когда совесть шкрябает неприятное чувство стыда, – я обидела подругу, – пытаюсь смягчить несвойственный мне цинизм:
– Ксю, я до сих пор не могу себе позволить думать о любви в контексте «Селивёрстов». Не стоит говорить о чувствах с его стороны. Это настолько невероятно… Игнат и любовь? Я тебя умоляю… – едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза, как часто делает сама Бравина. – Скорее Африка станет северным континентом!
– Но ты не знаешь наверняка! Не потрудилась узнать…
– Не смеши меня! На каком основании допрос устраивать? Я ему никто! Он много раз разделял дом и остальной мир! Я не имею права…
– Ну, конечно! – заводится подруга, отыгрывая роль стервы. – Молча согласилась. Молча послала…
– Почему ты меня третируешь? – колет вдруг обида.
– Потому что ты не желаешь видеть очевидного! – не жалеет моих и без того пошатнувшихся чувств Ксения. – Уходя, Игнат ничего не говорил по этому поводу, да и не думаю, что он собирался съезжать – ты его вынудила! – беспощадно тычет в жуткую правду, оголяя мою мелкую душонку.
Опять умолкаю – толика здравомыслия в словах подруги есть. Причём такая, что в сердце вероломно вспыхивает глупая, не к месту ванильная надежда на ответные чувства со стороны типа, который на них априори не способен. Ну, если только на однобокое желание «трахнуть». Ну и ещё «придушить»…
– Ты повела себя нечестно, – продолжает Бравина, вырывая из сахарных грёз, куда меня неумолимо втягивает, до рафинированного хруста на зубах. – И умолчала о главном! А скажи ты правду – позволила бы ему сделать выбор. Селивёрстов не слаб и не бездушен, и если бы захотел…
– Он не захотел! – мысленно крушу затвердевшую карамель, схватывающуюся катастрофически быстро, пленяя разнеженный мозг. Мне не нравится слышать правду, что жалит больнее укуса осы. – Упёрся в моё участие в турнире и ничего другого не хотел слышать. Если бы он реально был во мне заинтересован, он бы попытался проникнуть вглубь проблемы. А он… такое впечатление, он искал повод, чтобы разругаться и уехать!
– Бред. Для того, чтобы просто бросить «очередную», Селивёрстов бы не запаривался и скандалов не затеивал. Обычно он уходит молча или, обращая ситуацию в легкое недопонимание. Ты что-то упускаешь, Ир, – перестаёт наезжать Ксения. С очередными вескими доводами не могу не согласиться. – Ты собираешься участвовать в уличном беспределе, а Игнат требует, чтобы ты этого не делала… – задумчивая пауза. – Он волнуется за тебя! – тоном «я открыла вселенную» победно заявляет Бравина.
– Или за себя! – парирую обманчиво ровно. Натыкаюсь на прищур голубых глаз, пилящих с осуждением. – Есть у меня подозрение, что Селивёрстову нужна была не я, а моя тачка.
– Ашка? – В подруге заметно сникает порыв во всём видеть «романтические чувства».
– Да, – неприятно доставать на обозрение подобные аргументы, но они имеют место быть. – Он у меня её как-то раз под шумок выпросил, и оказалось, ему было нужно отснять кадры для турнира. Думаю, рассчитывал и турнир на ней отгонять, а тут я… в списке участников, – не скажу, что развивала эту мысль всерьёз, но раз уж копать глубоко, то почему бы и эту смердящую дыру не вскрыть?
– Бля***, – бурчит Ксения, совсем помрачнев. Даже жаль её становится. Смешно ли – подруга радеет за мои отношения с Игнатом больше моего. Но ей не тягаться со мной в умении найти корыстное оправдание любому поступку. Особенно, если он напрямую касается меня или того, что кровь из носу нужно опровергнуть.
– Смирись с реалией жизни – я ему не нужна, а навязываться не собираюсь. Но при этом не допущу, чтобы он пострадал… – решительно, здраво, но на последних словах умолкаю.
Ксю потерянно кивает и больше на эту тему не говорит.
Уже вскоре мы готовы, и даже колдунья-стилист мне заретушировала засос сильнее.
– Может, ты со мной в клуб? – закидываю удочку. С подругой бы было веселее, а что важнее – уверенней.
– Не могу, – без сожаления и с вновь вспыхнувшим озорным блеском в глазах. – Тоха позвал на свидание…
– Вау! Круто… – искренне рада за Бравину. – Теперь понятно, куда ты так готовилась. Шокируй его начищенным до блеска… – не договариваю, подрагивая от глухих смешков.
– Поязви, – наигранно обиженно фыркает Ксю, – в следующий раз я тебя в такой наряд одену, что твои птички испуганно покинут насиженное место…
– Если выживу после этого, – продолжаю глумиться, но уже ощущая смешливые слезинки.
На улице прощаемся и, договорившись созвониться утром, спешим по своим делам.
ГЛАВА 36
Голодные игры…
Ира
В клуб приезжаю вовремя, не забыв предупредить родственников, что сегодня останусь в городе. Заверяю – согруппница с удовольствием меня приютит, чтобы я на ночь глядя не спешила домой. К тому же я планировала немного выпить, значит пришлось бы заказывать такси. А это ну совсем не по моему нынешнему карману, ещё и в свете незапланированных трат на салон красоты.
Отец недоволен, но последнее время он не выходит из этого состояния, поэтому холодно желаю спокойной ночи и сбрасываю вызов. Машину оставляю на парковке близ клуба, стыдливо осознав, что это тот самый клуб, возле которого мы с Игнатом как-то дежурили… Взглядом пробегаюсь по машинам, нет ли той самой… но с облегчением отмечаю, что нет. Настраиваюсь на мучительный вечер, пару раз глубоко глотнув воздуха, и пинаю себя прочь из авто.
Ненавижу каблуки! К тому же такой высоты… Ощущаю себя клячей на ходулях. При моём росте шпильки лишь подчёркивают его, выделяя из толпы, как выделялась бы красная тряпка в ворохе белых.
«Неси себя с достоинством и не делай лишних движений, – вспоминаю нравоучения подруги, медленно шагая к клубу. – Уж тем более не пытайся вечно поправлять подол юбки или теребить бретельки. Такие жесты выдают волнение и нервозность. Они смешны и нелепы. А умение казаться королевой, даже если ты голая, как раз в том, чтобы всем своим видом выражать спокойствие и уверенность в себе!»
Прокручиваю наставления Ксю, как мантру, останавливаясь в конце длинной очереди, что явно ожидает входа в клуб. Бегло осматриваю народ, с неудовольствием отмечая, что знакомых нет.
Стрёмно вот так, одной… в толпе незнакомых, часть из которых облизывают плотоядными взглядами и похабненько сверкают глазами и кривыми ухмылками:
– Малышка, ты одна? – самый отважный решается заговорить. Без верхней одежды, с сигаретой. Отделяется от толпы таких же курящих, вальяжно подходит, излучая всем видом альфа-принадлежность. Без стеснения скользит взглядом вниз, медленно вверх.
– Нет, – холодно отзываюсь, выуживаю из клатча мобильный, подумывая, что нужно бы позвонить старосте.
– И поэтому одна у входа? – затяжка, медленно выпускает дым и отбрасывает окурок.
– Люблю свежий воздух, – отворачиваюсь с ледяным спокойствием, всем видом изображая равнодушие к лживому обаянию парня. Набираю номер Светки и несколько долгих секунд жду ответа. Его не следует, лишь механический голос дамы сообщает, что абонент сейчас не может ответить, попытайтесь чуть позже.
Недовольно мажу по экрану и суматошно соображаю, кого из группы ещё знаю номер.
– Малышка, тебя динамят? – назойливо жужжит голос за спиной. Игнорирую, но когда наглость приставучего типа переходит границы – он пытается меня за талию приобнять, – расправляю плечи и безлико поворачиваюсь.
– Молодой человек, если не хотите лишиться своих конечностей, рекомендую их держать при себе!
– У-у-у, – парень кривит рот в глумливой ухмылке. – Да ты с норовом!
Продолжать перепалку нет желания, и уж тем более находиться рядом с этим типом. Шагаю мимо, но парень перерезает путь. Его компания похрюкивает от смеха, кто-то подбадривает товарища. Делаю ещё одну попытку пройти, но приставучий не отстаёт:
– Ма-а-алы-ы-ышка, – наступает, вынуждая шагнуть назад, – ну перестань артачиться… Я проведу, посидим… – в тоне вся палитра его желаний и гнусных мыслей. Меня уже нереально потряхивает.
– Ира? – знакомый голос с лёгким сомнением в своей правоте, словно гром среди ясного неба. Шумахер?! Я бы ни в жизнь не радовалась этой встрече, если бы не обстоятельства…
– Родион! – едва не бросаюсь к нему с объятиями, но останавливает реакция приставучего.
– О, Шум, привет! – наглец расплывается в широченной улыбке, протягивая ладонь Шувалову. Толпа начинает приветливо галдеть. Шумахер отвечает рукопожатием первому, а остальным отмашкой. – Ты один? Где Рысь? Грач?
– Скоро будут. Дела…
– Вы знакомы? – кивок борзого на меня.
– Да, – не без восхищения мажет по мне взглядом Родион, а приставучий досадливо подвывает:
– Ну вот, опять у тебя самое лакомое.
Даже не смотрю на него – жадно разглядываю Родиона. Красивое лицо: хищный нос, губы, льдистые глаза. Небрежная чёлка светлых волос. И одет парень очень презентабельно: белоснежная сорочка, зауженные чёрные брюки под пояс. Смоляные ботинки.
Приятный парфюм.
Руки в карманах.
Денди, не меньше.
В этот момент он мне кажется спасителем, и я готова хвататься за змею, чтобы не утонуть.
– Свыкнись уже, – хмыкает самодовольно Шувалов, адресуя реплику приставучему, но продолжая рассматривать меня. – Привет, Ириш, – подмигивает, приближаясь на шаг, но, видимо, памятуя о моей просьбе не распускать рук и губ, застывает рядом.
Сцена выглядит нелепо и вопиюще странно, поэтому решительно сокращаю расстояние и сама запечатлеваю дружеский поцелуй на щеке приятно удивлённого парня.
– Прости, – винюсь дежурно, пальчиком удаляя с его лица след от алой помады.
– Да я не против, – ледяные глаза обжигают надеждой. Руки Шумахера вначале робко касаются моей талии, но так как не отталкиваю и не пытаюсь одёрнуть, обвивают крепче, притягивая к себе. – Какими судьбами здесь? – пристально изучает моё лицо.
– Моя группа в этом клубе решила отметить окончание курса.
– Да ну? – криво улыбается парень, блеснув идеальными зубами. – Тогда чего стоим? Идём? – ненавязчиво тянет прочь от мерзкой толпы дружков.