Перевожу взгляд на столики, где тусят одногруппники, и не сдерживаю улыбки. Ребята меня замечают и начинают клоунаду разводить. Кто-то в стиле мимов молит провести наверх, кто-то дурашливый приват-танец затевает, девчата завистью давятся…
На самом деле мне всё равно, даже прикидываю, как к ним вернуться, но голос Родиона вынуждает оторваться от созерцания экстаза гулящих.
– Дело твоё, как себя вести, во что одеваться и с кем мутить, но если хочешь сегодня добраться до дому живой и невредимой, советую принять мою компанию.
– Всё так серьёзно? – перестаю улыбаться.
– А не похоже? – морозит льдом глаз. И правда пробирает, аж до костей. Зябко веду плечами, стараясь завуалировать рефлекс непринуждённостью.
– На самом деле, вечеринка хорошо идёт, проблему создаёт только твой знакомый, – вновь врубаю плохую и присасываюсь к трубочке.
Шувалов переводит взгляд на мои губы. Во рту становится нестерпимо сухо, несмотря на напиток, которым едва не давлюсь.
– Я предупредил, – бесстрастно и вновь глаза в глаза.
Благоразумие ещё не утрачиваю, поэтому сдаюсь:
– Что предлагаешь? – кисло, без заигрывания, помешивая трубочкой коктейль.
– Раз ты сегодня, – неопределённый взмах длани, – позволила всем себя трахнуть, хотя бы взглядом, – откровение, мало сказать, обескураживает, но молчу. Не потому, что согласна с обвинением, а потому, что нет слов, да и язык к нёбу приклеивается. – Во избежание неприятностей могу вызвать такси, и оно тебя отвезёт домой, или… – выдерживает напряжённую паузу, – побудь со мной.
Дом – просто шикарная идея. Она бы вмиг решила все проблемы – я бы наконец отдохнула и сняла эти проклятущие туфли! Но вечер только в разгаре. Дома меня не ждут… Алкоголя в крови предостаточно, чтобы продолжить веселье. Да и миленько пока протекает гулянка.
Не то чтобы ищу приключений серьезней, но если Лианг следит… я должна выжимать максимум из возможного минимума с незначительными потерями для себя.
Так что лакомое предложение отставляю на потом, а вот второе… прозвучало размыто.
– Секс? – нелепо, но уточнить кое-какие нюансы нужно.
– Не откажусь, – смешок.
– Я не предлагала.
– Так и вечер ещё не окончен…
– Исключено, – категорично мотаю головой.
– Не зарекайся.
– Приставать будешь?
– Не исключено!
– Может, договоримся?
Шумахер опускает глаза в зону декольте.
– Думаешь, у меня проблемы с потенцией?
– Надеюсь, нет, – не лгу, просто двояко звучит.
– Как ты себе представляешь наше общение и моё полное игнорирование твоей красоты, когда ты в этом? – кивает, намекая на мой наряд. – Я выдержкой не блещу. Импульсивен, быстро возбуждаюсь. Да и не скрываю я своего интереса к тебе.
– Жаль, мне приятна твоя дружеская компания, – подчёркиваю значимость последнего. – Думала, тебе тоже…
– Роль дуры тебе не идёт, Ир, – криво усмехается Шувалов. – У меня к тебе интерес… Но я не животное. Набрасываться и насиловать… – жуткая заминка, будто парень сам не уверен в словах и мыслях, – не стану.
– То есть, – умолкаю, хаотично формируя правильно вопрос, – если я не захочу, ты меня не тронешь?
– Конечно, – после лёгкой задержки с непринуждённой улыбкой, но неизменным холодом в глазах. – Просто не думай, что я милый и всё понимающий. Я хуже многих присутствующих в этом клубе. И даже Грен по подлости и низости – мне в подмётки не годится. – А вот это вообще убивает. – Так что, детка, если решишь остаться, чётко уясни: глядя на тебя, у меня только одна мысль – избавить тебя от кусочка ткани и отыметь!
Многообещающе… и нестандартно.
– Ткань? – не премину уточнить.
– Тебя, птичка.
– А как же галантность, учтивость, выдержка, коими ты до сего момента меня радовал?
– Показуха чистой воды.
– Тогда лучший вариант – такси, – рассуждаю устало.
– Оно бы избавило нас всех от проблем и мучений…
– Прости, – винюсь правдиво, – ты повздорил из-за меня.
– Не бери в голову.
– Он… важный человек?
– Нужный, а для тебя – опасный.
– Тогда однозначно – такси! – махом осушаю бокал и поворачиваюсь к залу, посмотреть на одногруппников. По правилам хорошего тона я должна с ними попрощаться. Уже было озвучиваю эту мысль, как натыкаюсь взглядом на Грена, не скрывающего своего похотливо-угрожающего… Он в компании. Не сводя с меня глаз, что-то говорит своякам, а остальные, словно по команде, тоже уставляются на меня.
Абзац!
Страх дикий и неуправляемый, прогуливается волной по телу. Сердце ёкает в живот, коленки дрожат, как и пальцы, чуть бокал не роняю.
Видимо, так и ощущает себя дичь, пойманная на прицел глаз своры хищников и понимающая, что ей не уйти.
– Не хочу расстраивать, но такси отменяется, – шуршит морозный голос Шувалова, прижавшегося сзади и пленившего меня руками в перила. – Боюсь, Грен не внял моим словам и собирается за тобой отправить хвост.
Шумахер не опошляет позу, просто стоит за спиной, едва касаясь меня, поэтому не брыкаюсь. К тому же, жест скорее защитный, чтобы показать сопернику, кто ближе к жертве. Сглатываю пересохшим горлом:
– Почему он не уймётся?
– Потому что ты… – а вот это Шувалов уже шепчет в затылок, – лакомый кусочек. Да к тому же… на тебя открыли охоту.
– Кто и за что? – новая волна ужаса неприятно щекочет кожу, и даже волосы на загривке встают дыбом.
– Брат одного солидного человека. Он участвует в СВМА и заинтересовался тобой. Не знаю, когда ты успела ему дорогу перейти, но берегись, птичка… Грен в команде Гризли. Ему за счастье доложить боссу, что твоё очаровательное тело выведено из игры.
– Не понимаю вас, мужчин, – безотчётно дёргаю плечом, пытаясь избавиться от дыхания парня. Мне не нравятся чувства, которые рождают прикосновения Шувалова. – Если девушка говорит: «Нет…»
– Это не всегда означает «нет», – парирует Родион, прижимаясь теснее.
– Возможно, – оказываюсь лицом к лицу с Шуваловым, провернувшись в сужающихся объятиях, – но тогда читайте язык тела. Меня не тянет к тебе. Меня не тянет к нему… И уж тем более мне был неприятен Гризли и его жуткая манера пугать. Я правильно рассудила, что он псих. Жаль, на вас нет управы. Вы смешны со своими детскими забавами и неумением играть без грязи.
Шумахер явно взбешён моими словами, но держит себя в руках. Шумно дышит, пилит злым взглядом. Несколько секунд задумчивого молчания, и с явной неохотой отступает:
– А к кому тебя тянет? – окутывает холодом.
Даже рот открываю, не находясь с ответом, но ни звука не могу издать.
– Шум, ты где завис? – нарушает нашу немую сцену та самая блондинка. Меня упорно игнорит, обвивает руками шею Родиона, надувает искусственные губы: – Я тебя потеряла… – подобострастно заглядывает в леденющие глаза Родиона. – Мне скучно!
– Даш, – без нежности и мягкости избавляется от её объятий Шувалов, – у меня дела образовались. Важные… – добавляет значительно, одарив меня красноречивым взглядом. А меня коробит, как можно вот так просто отшивать одну, согласную на всё, – и она этого не скрывает, – на глазах другой, которая категорически не желает?
Девушка мрачнеет, на лице невысказанная обида и разочарование:
– Конечно, – трясёт неопределённо головой, заставляя белокурые локоны прийти в движение.
– Иди, веселись. Выпивка за мой счёт, как соберёшься уходить – Антону на выходе скажи, он машину закажет, – безликий поцелуй в щёку.
– Угу, – расстроенно кивает Дарья и, так ни разу и не посмотрев на меня, оставляет нас наедине.
ГЛАВА 37
Пан или пропал? Куда ни кинь – везде клин…
Ира
– Ближе к полночи приедет мой зам, тогда я смогу тебя проводить, – Родион откидывается на спинку дивана, руки водружает наверх.
– Спасибо. – Пока не понимаю, за что: герой – не герой, спасение – не спасение, сомнительная компания. Тоже устраиваюсь на диване, только соседнем, в вип-зоне, куда приглашает Родион.
Шувалов равнодушным взглядом прогуливается по клубу, танцующим, возвращается ко мне:
– У тебя мутки с Селивёрстовым?
На миг торопею. Откуда ему известно? Да и какие мутки? Переспали пару раз…
– Если от корня «муть» – то да! – на всякий случай придаю голосу брезгливости.
– В смысле «вы вместе»? – не унимается Родион.
– Жили до недавнего времени, – я не менее упряма в играх словами.
– Жили? – вскидывает светлые брови Шумахер.
– Только не говори, что ты не в курсе – у него дом сгорел. А так как он мой сосед… Мои родственники предложили его семье пожить у нас. Так что да. Мы жили, но… – запинаюсь, хаотично соображая, как бы выкрутиться из щекотливого положения.
– Но? – ждёт продолжения парень. Вот же неугомонный!
– Конфликт интересов, обоюдная непереносимость, теснота, благо Игнат обладает фантастическим умением найти пристанище на ночь…
Лицо Шувалова смягчается, глаза победно сверкают ледышками.
– Хочешь сказать, что он съехал?
– Да, – придвигаю бокал, который передо мной вырос, словно из ниоткуда. Официанты в вип-зале – фокусники. – А в чём проблема?
– Я решил, что вы вместе, поэтому удивился, когда ты оказалась возле клуба одна… Твой внешний вид… Странное поведение. Мелькнула мысль, что он тебя подослал ко мне.
– Даже не представляю, откуда такие бредовые мысли?
– Я видел его на твоей машине…
– И? – хмурюсь, не улавливая логики. – Это говорит о том, что у нас с Игнатом что-то есть? – изображаю искреннее недоумение.
– Такую машину не дают мимо проходящему.
– Да ты что? – отпиваю коктейля. – Мы больше, чем мимо проходящие. Мы теперь даже больше, чем рядом живущие, – решаюсь на признание. – Возможно, мы скоро породнимся.
Теперь очередь Шувалова вытаращиться.
– Да, – продолжаю исповедь; шокировать, так уж шокировать. – Наши родители.. . – неопределённо мотаю головой, – вместе, и подумывают о браке. Поэтому мы сводные брат и сестра… в перспективе, если родичи не разойдутся.
– Это правда? – сощуривает ледяные глаза Шумахер.
– Я похожа на человека, кто такое придумает? – укоряю взглядом. Но знать Родиону, что Игнат нечестным способом выманил машину, не стоит. Не его это дело. И тем более – знать, что я поддалась очарованию и напору соседа. – Когда я давала ему «Ашку», понятия не имела, для чего конкретно… Не скажу, что мечтала её дать, но… дала, – заканчиваю кисло и опять делаю глоток. – В следующий раз буду знать, что одолжение тачки приравнивается к отношениям.
– Хочешь сказать, – опять надменен Шувалов, – чисто по-соседски одолжила охрененно дорогую машину?
– Угу, – кивок. – Поэтому, когда узнала, что он её снимал для СВМА, мы разругались в пух и прах!
– И между вами…
– Мы! Не! Встречаемся! – Отрезаю резче, чем следует, чтобы оборвать следующие вопросы. Откровенно бесит этот разговор и допрос. Я, чёрт возьми, имею право на свою личную жизнь! И молчать о ней – тем более.
Несколько минут сидим в полном молчании. Я потягиваю напиток, что приятным теплом растекается по телу. Шумахер всё это время рассматривает клуб, толпу, что угодно, но только не меня. И это пугает. Лучше бы проявление эмоций, чтобы знать, что у него в голове!
Меня потряхивает. Игнат, козлина, успел засветиться на моей тачке! Убью гада!
– Я не доверяю Вёрсту, но твои слова… Ты правда не знала, что это мой клуб?
– Твой? – глупо вторю и от удивления чуть не давлюсь напитком.
Шувалов меня пристально рассматривает рентгеновским взглядом, словно пытается считать – лгу я или нет, но, видимо, моя реакция настолько правдоподобна, что в холодных глазах появляются смешинки.
– Ты неподражаема в своей невинной простоте.
– Стараюсь, – беззаботный взмах ладони, хотя на деле мне до жути неудобно. Будто на колючке сижу, а изображаю, что на мягком диване. – Тут мило, – скомкано хвалю. – Симпатично и… удобно.
Шумахер начинает ржать:
– Бл***, никогда ничего более нелепого не слышал. Странная оценка ночного заведения.
– Уж прости, – морщу нос, – по остальным показателям не мне сравнивать. Я не завсегдатай таких мест, поэтому и точной оценки не могу дать. Но тут шумно, алкогольно, весело и опасно… Это ведь норма? – с надеждой, что в этот раз не промахиваюсь.
– Ох***, нужно твои слова запостить и на сайте клуба вывесить. Реклама убойная.
– Не хотела тебя обидеть, – теперь моё настроение падает ещё ниже. Глаза перевожу на барную стойку второго этажа. Бармен коктейли собирает возле двух красивых девушек, что на стульях высоких сидят, да шушукаются.
– Ты не обидела, скорее развеселила. Обычно девчонки говорят, как всё: «Вау, круто!!!», – изображает дикий, неестественный, девичий восторг ещё и голосом играя на высоте. – Часто на этом заканчиваются слова и начинается буйство эмоций, а ты нашла ёмкие, чёткие описания своих чувств. Так что, поверь, ты меня порадовала. Приятно сидеть в компании с девушкой, которая для связки слов не использует маты, бабские уловки, мерзкие словечки, знает более одного прилагательного и смущается от каждого откровенного взгляда.
Поверхностная беседа и правда чуть расслабляет. Чуть на спинку дивана откидываюсь.
– А чем тебе Селивёрстов мешает?
– Дела давние, – едва качает головой Родион, всем видом показывая, что эту тему не желает продолжать.
Я понятливая, поэтому на некоторое время умолкаю, раздумывая, как бы покинуть клуб.
– И что теперь делать?
– Смотря о чём ты.
– Я про Гризли и его охоту на меня. Может, организаторам надо сообщить?
Шувалов так едко смеётся, что желания присоединиться к его команде нет никакого. Становится не по себе из-за глупости, которую сказанула.
– Тебе нужна команда. Защита… Если ты не с Вёрстом, даже не знаю… ты – лёгкая мишень. Мы потому и участвуем группой. Так проще вышибать из турнира персонажей, кто может затруднить прохождение трассы, а ты… значимая особа. Жаль, но вряд ли долго продержишься…
Прикусываю губу, голова раскалывается от новостей, а ещё больше – от своей беспомощности и неизбежной участи.
– А ты? – с робкой надеждой поднимаю глаза на Шувалова.
– А я, – выдерживает показательную паузу Родион, скучающе, – как и обещал, провожу тебя домой. Так сказать, для успокоения души, раз уж в курсе грязных мыслей знакомого. Дальнейшее меня не волнует, – морозит правдой. – На роль благородного заступника, даже такой шикарной особы, как ты, не нанимался. У меня свой интерес в турнире, и он куда скромнее победы в главном этапе. Мои ребята не сильны в разнообразии, если и выходили в финал – в последней двадцатке, и то – развлечения ради. Адреналин, скорость, битва характеров, накал страстей…
– А я обеспечу выход в финал в КАЖДОЙ дисциплине, – ни секунды не колеблюсь. Звучит веско. Не напрашиваюсь или предлагаюсь, а так, будто продаюсь. За дорого!
– И? – холодит безразличием взгляд Шумахера.
– Со мной твоя команда точно погоняет в финале, – как никогда понимаю, что мечусь между козлами – один хуже другого. И выбрать собираюсь меньшее из зол…
Лианг – смертельно опасный хищник. Игнат – психологический и телесный агрессор, а Родион – чёрная лошадка. Волк в овечьей шкуре. Он тоже непрост и опасен, но с ним я буду в сравнительной безопасности.
– И зачем мне это?
– Для популярности, – играю на самом простом и понятном. Шумахер любит показалово. Любит быть в центре внимания. – Сам посуди. Если с вами не считаются, как с конкурентами, то, окажись вы в финале, сколько эмоций будет у твоих ребят. А теперь к этому прибавь призовое место…
Шумахер сощуривает глаза, но на губах кривая ухмылка:
– А что тебе с этого?
– Хочу победить!
– Женщина в мужском турнире… Победить? – сомневается в моей адекватности Родион.
– А почему бы и нет?..
– Потому, что мужики костьми лягут, но тебя не пропустят…
– Не пропустят, если у меня не будет поддержки.
– Думаешь, мы трепетно относимся к своему полу и отшиваем только женщин?
– Нет, но если у меня будет прикрыт тыл, я смогу…
– О-да, мои пацаны могут играть в кровавые игры и дотянуть тебя до финального заезда, но я не услышал главного, – перебивает Шувалов.
Заминка. Лихорадочно соображаю, о чём парень.
– Я… ты… мы… – размыто, таинственно и очень откровенно.
– Я не могу предложить больше, чем дружба, – признаюсь сухо.