Вечером он сидел перед камином, на столе остывало какао. Большая и плодотворная жизнь была позади. Можно было бы, конечно, еще дергаться, напоминать о себе повтором уже написанного, набиваться в советчики, играть в мэтра.
Но оставим это другим. Мы сделаем вот что.
На следующее утро профессор выкопал своих питомцев и пересадил их в грядку около подъезда. Это стало потрясающим зрелищем. Диковинные цветы на фоне загаженного двора смотрелись как кусочек рая в одичалом городе. Толпы людей стояли перед цветами и молча смотрели на хрупкие стебли и листья.
Особо выделялся, конечно, Сережа. Он и здесь был царем.
Потом кто-то из соседей взял ведро и отмыл стены подъезда от мерзких надписей; двое других починили качели, а третий принес разноцветные шины; мальчишки отремонтировали футбольные ворота и клятвенно заверили, что больше не будут ругаться. Множество людей захотело сделать что-то хорошее, все как будто устали от всего пакостного, что окружало их, каждому страстно хотелось чего-то доброго, светлого, вечного.
А через месяц профессор умер.
Люди до сего дня продолжают высаживать цветы на том месте, где когда-то росли диковинные растения старого ученого».
***
– На прощание я решил предложить вам, дамы и господа, небольшую и почти шутливую балладу про одиночество. Итак,
Вот, собственно, и все. Несколько следующих новелл, высокочтимые дамы и господа, мы посвятим проблеме выбора. Человек каждую минуту принужден выбирать, и часто его решение зависит от многих обстоятельств и условий. Только сильные люди могут противостоять внешним препятствиям, но, с другой стороны, только глупые не стараются учитывать их. Последствия неправильных решений могут всю жизнь мучить человека.
– Поздно уже, а он вовсе не собирается ложиться. Пусть. Я очень радо его новой затее. Жаль только, что к нему самому никто не приходит.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
НОВЕЛЛА I. ПЕШКА
Маленький мальчик, отдыхая с родителями в курортном городке, вечерами играл в шахматы со взрослым мужчиной. Однажды, будучи весьма близок к победе, мальчик украл ради этого пешку с шахматной доски.
«Лето было в самом разгаре. Курортный городок N, счастливо приютившийся в небольшой бухте, утопал в зелени пальм и кипарисов. Солнце позволяло отдыхающим выходить из тени только ранним утром и поздним вечером. Поэтому днем в городе господствовала невообразимая тишина. Море катило свои тяжелые волны на берег, чайки ходили по раскаленным камням и напряженно смотрели в небо.
А вечером городок оживал.
На чугунных столбах зажигались большие фонари, мороженщицы бойко торговали сладостями. В это время вся отдыхающая публика неспешно выходила на единственную в городе мощеную улицу. Было слышно, как в старом парке оркестр играл романтичные композиции. Завязывались многообещающие знакомства, происходили романтичные истории – каждый отдыхал по мере возможности и старался не мешать другим делать то же самое.
В ту пору мне было десять лет. Мы с родителями нанимали комнату в большом доме, одна сторона которого выходила во двор, а другая – на улицу. Нам повезло больше, чем соседям: комната, которую мы занимали, находилась на втором этаже, из окна открывался чудесный вид на море. Каждый день поутру мы ходили купаться. День посвящался чтению, вечер – прогулкам по берегу.
На первом этаже дома жил старый доктор Лев Глебович, который приехал на отдых в полном одиночестве. Это был высокий полный господин, неизменно находившийся в хорошем настроении. Хотя он немало повидал на своем веку, большую часть своей трудной, но интересной жизни был верен двум страстям: одежде весьма старомодного, «благородного» покроя и шахматам. Не было ни одного человека в городе N, который сумел бы перещеголять доктора в умении со вкусом одеться. Долгое облачение на вечернюю прогулку он превращал в театр одного актера со своими трагедиями и комедиями. Доктор тщательно подбирал костюм, затем, негромко насвистывая что-то из французской оперы, придирчиво проверял общий вид. Потом недовольно качал головой, почти полностью переодевался и отправлялся на прогулку в парк.
Однако эта страсть к красивой одежде не шла ни в какое сравнение с его увлечением шахматами. Доктор играл постоянно, долго и вдумчиво. За шахматной доской он проводил долгие часы в поездах, автомобилях и самолетах. Лев Глебович выписывал несколько шахматных журналов и часто с придыханием произносил в разговоре священные имена Алехина и Капабланки.
В городе N он долго не мог найти vis-à-vis, страдал по этому поводу неимоверно, и в конце концов подошел ко мне. Десятилетний поклонник мороженого и воздушных змеев был очень польщен его предложением. Я иногда играл в шахматы с отцом и потому имел некоторое представление об этой игре. Мое согласие весьма обрадовало Льва Глебовича и мы начали сражения.
Потянулись долгие вечера, в течение которых мы сидели за шахматной доской во дворе. Иногда наши баталии затягивались до поздней ночи, однако родители этому не препятствовали, так как полагали, что игра в шахматы способствует развитию умственных способностей (хотя сегодня я думаю, что мое отсутствие просто позволяло им подольше побыть друг с другом). Разумеется, я всегда проигрывал Льву Глебовичу, но делал это с неизменным удовольствием, потому что находил, что проиграть такому взрослому и хорошему шахматисту не зазорно, а скорее даже почетно.
Однажды наша игра продолжалась особенно долго.
Был выпит не один стакан чая, съедено не одно яблоко, но Лев Глебович, к своей величайшей досаде, не мог заставить моего короля капитулировать. Это была первая игра, в которой я имел большие шансы не проиграть. Доктор, сидя напротив меня, нервно ерошил волосы, выкуривал тайком от моей матери сигарету за сигаретой, но ничего не мог поделать. Мой король бегал по шахматной доске, как раненая лань, и упорно не хотел сдаваться. В довершение всех бед черных, которыми играл мой vis-à-vis, белые даже осмелились перейти в контрнаступление. Черным грозил большой конфуз, в воздухе запахло сенсацией. Перелом в игре был близок. Равновесие сохранялось только благодаря неуступчивой черной пешке, которая неустанно сводила на нет успех моих хитроумных комбинаций. В конечном итоге только эта пешка, заняв очень выгодную позицию, противостояла всему моему шахматному войску.
Разминая затекшую шею, я поднял голову. Начинало светать. Где-то вдали, за морем, розовела тонкая полоска света. Воздух теплел. На балкон вышла моя мама и грозно позвала меня спать. Лев Глебович, устало тряхнув головой, пробормотал:
– Спокойной ночи, коллега, доиграем завтра.
А потом мне снилась его черная пешка.
Она, как огромный сторожевой пес, скалила зубы и страшно лаяла. За моей спиной прятались белые и трусливо предлагали согласиться на ничью. Вдруг пешка начала расти. Она становилась все больше и больше. Постепенно она заполнила собой все пространство. Свободного места вокруг меня почти не осталось, воздуха становилось все меньше и меньше. Пешка выталкивала меня своей черной массой куда-то в пустоту. Я начал задыхаться, громко вскрикнул и проснулся. Холодный пот выступил на лбу, руки дрожали. Посмотрев в зеркало, висевшее над кроватью, я увидел бледную испуганную физиономию. Глубоко вздохнув, я огляделся. Рядом, обнявшись, спали родители. Дверь на балкон была открыта. Солнечный луч играл на мокрых от росы перилах, свежий воздух нерешительно проникал в комнату. Надев сандалии, я вышел на балкон.
Боже мой, какое восхитительное было утро!
На мокрых листьях сверкала роса, розы раскрыли свои бутоны навстречу солнцу. Над шиповником гудели пчелы и шмели, собирая пыльцу мохнатыми лапками. Где-то далеко-далеко еще виднелся туман, который, становясь все прозрачнее, постепенно исчезал на вершинах гор.
Но вдруг я увидел черную пешку.
Она преспокойно стояла на шахматной доске среди других фигур, ждавших продолжения партии. Ее тонкая черная талия была прекрасна, ажурный воротничок, который украшал шею, – безупречен. Точеная головка была до слез восхитительна. Вдруг я увидел, что пешка повернула ко мне лицо и злорадно усмехнулась. Я оторопел. Она же, оскалив зубы, громко расхохоталась на весь двор. Я оглянулся, боясь, что кто-нибудь услышит этот ужасный хохот. Но вокруг стояла мертвая тишина.
Пешка, продолжая ухмыляться, сильно толкнула моего ферзя. Тот испуганно отшатнулся и замер. Это было выше моих сил! Я быстро спустился по лестнице во двор, взял ненавистную пешку и отправился в сад. Там выкопал неглубокую яму и положил в нее шахматного врага. Потом засыпал землей и слегка притоптал место «захоронения». Господи, как же легко стало на душе! Чувство невыразимой свободы, которое я помню до сих пор, овладело всем моим существом. Я глубоко вздохнул и счастливо засмеялся.
Вдруг я услышал, как моей спиной тихо скрипнула дверь.
Я поспешно оглянулся и увидел Льва Глебовича, стоявшего на пороге своей комнаты. Он серьезно смотрел на меня. Синие круги темнели под глазами, морщины стали явственнее. Но не это удивило меня. Я был поражен тем, что Лев Глебович, педант и эстет, спал, не раздеваясь. На нем были вчерашние легкий белый пиджак и серые брюки. Весь костюм был помят, когда-то блестящие белые туфли предательски обнаруживали следы пыли.
– Подойди ко мне, – тихо сказал доктор. – Послушай, – продолжал он, когда я приблизился, – Я очень хорошо тебя понимаю. Ты хочешь выиграть, ведь ты так близок к этому. Раньше бы я сделал так же, как ты, – постарался бы любыми способами избавиться от врага. Но жизнь научила меня другому. Я понял, что именно честная борьба делает нас людьми. Препятствия воспитывают. Часто важен сам процесс противостояния трудностям, а нечестность сводит на нет результат усилий. Понимаешь? Позже эта пешка будет постоянно встречаться тебе в жизни. Она примет вид человека, животного, просто обстоятельств. Имей же мужество побеждать ее честно, опираясь на собственные силы. Именно это сделает тебя мужчиной. А теперь, – закончил он, – пойди и верни пешку на место.
Я вернулся в сад, возвратил пешку на шахматную доску и посмотрел на Льва Глебовича.
– Пойдем пить чай, – сказал он.
Днем доктор сообщил моей матери, что мы доиграли партию и что победил я».
НОВЕЛЛА II. ПОКУПАТЕЛЬ
Юноша решил купить автомобиль. Он приехал на большой автомобильный рынок и долго выбирал подходящую машину. Но все вышло не так, как он рассчитывал.
«Это произошло совсем недавно, мои внимательные слушатели. Жил в нашем городе один парень. Совсем простой парень: мало чем занимался, бездельничал со своими друзьями, часто бывал в разных барах и кафе, где тратил родительские деньги, понемногу волочился за молодыми и стройными, в общем, жил без смысла и цели.
И вот однажды, уж не знаю почему, пришла ему в голову мысль стать взрослым. С понедельника он решил жить по-новому (мы ведь все хотим с понедельника жить иначе). Он устроился на Работу, Бог знает, конечно, какую, но все же на Работу. Родители были в восторге. Потом он решил купить машину. Пошел в банк, взял кредит, сумев втереть очки банкирам, и поехал на авторынок. Последний находился в большом и зловонном городе километрах в сорока от деревни, где жил наш герой.
Что же его ожидало? Огромное помещение с бесчисленными автомобилями, как почти новыми, так и чуть живыми после «реанимации». Толпы мужчин с горящими глазами. Одни сидят в машинах, другие о чем-то оживленно беседуют, третьи бегают с бумажками.
Юноша подошел к первой попавшейся машине, черной и большой, и осведомился о стоимости. Цифра не ударила обухом по его мировоззрению. А пробег?
– О, 100 тысяч километров. Многовато. Покатались на ней прилично. Похожу еще, но обязательно вернусь.
Другая машина была чуть хуже, да и стоила чуть дороже. «Ничего, времени еще много, поприцениваюсь, спешить некуда, к тому же пробег тут 300 тысяч километров». Он сходил пообедать, затем поболтал с хитрыми мужиками, посидел, как взрослый, в каком-то жутком «танке» и опять начал поиск машины своей мечты.
Белая и низкая. Блестит на солнце, как колесница Феба. Ездил какой-то дедушка. И очень аккуратно ездил. Не больше 70 километров в час.
– Кого он обманывает? Машина заезжена, как старая лошадь. Нет уж, пойду-ка я дальше.
Между тем, вечер неизбежно опускался на серый город. Множество потенциальных идеальных машин вместе со своими хозяевами уже уехало. Большая часть обеденных заведений закрылась. Стало чуть грустно. Наш герой начал быстро осматривать то, что осталось. Но то хозяин был ненадежный, то машина не нравилась, то есть хотелось, – подходящий вариант не находился.
Начало темнеть. Юноша уже бегал по рынку с выпученными глазами.
Серая, крепкая, четыре колеса.
– Пробег? 500 тысяч километров?! Цена? Сколько-сколько?! Не ремонтировалась?! Два раза была разбита?! Беру!
Через несколько часов он ехал в купленной машине. Вернее, его машину тянула другая, поскольку «покупка» сломалась и парню пришлось попросить за фантастическую сумму денег дотащить ее до дома. Он ехал и размышлял, потягивая кофе из термоса:
– А ведь первая машина была лучше всех, почти нетронутой. Чем больше я искал, тем было хуже. Вот и пришлось взять эту, какая есть, чтобы не дойти до чего похлеще. На этом и успокоюсь».
***
– Таким сложным бывает выбор, досточтимые дамы и господа, зато радость от правильного решения надолго согревает сердце.
– Согласно. И не поспоришь.
– В любом случае унывать не стоит, продолжим наши новеллы. Как весьма справедливо заметил господин ведущий, то бишь я, последствия неправильных решений всю жизнь преследуют человека. Их масштабность становится очевидной только со временем, поэтому сожаления и разочарования о принятии таких решений позднее вовсе не уменьшаются, а, скорей, наоборот.
НОВЕЛЛА III. СОСЕД
Молодой человек мечтал стать геологом, но, так и не решившись воплотить свою мечту, он по настоянию родителей выбрал спокойную и стабильную жизнь.
«Совсем недавно в нашем доме жил один человек. Теперь он куда-то запропастился, так что я могу спокойно рассказывать. Так вот, этот мужчина несколько раз в день выходил из подъезда и усаживался на им же сколоченную маленькую лавочку. Я думал, что он выходит покурить, но выяснилось, что курил он далеко не всегда, а как бы заодно. Стало быть, причиной его появления у подъезда было совсем другое. Надо, кстати, заметить, что он всегда поглядывал на один из подъездов соседнего дома. Все это заинтересовало меня чрезвычайно, и я решил во что бы то стало выведать тайну.
Выяснилось, что он совсем не дурак выпить. Как гласит один из законов человеческого общежития, «спиртное развязывает языки, тем более, в гараже, тем более мужчинам, оставшимся на некоторое время без жен». Итак, я как бы случайно познакомился с ним, и как бы случайно «под пьяную удочку» мы разговорились. И что же я узнал? Все оказалось не так метафизично, как я надеялся, но передаю его рассказ слово в слово.
«Я – несостоявшийся геолог. Жизнь моя определилась давно и навсегда, и я сам тому поспособствовал, о чем жалею сейчас неимоверно.
С детства огромную роль в моей жизни играла мама. Она всегда считала, что лучше знает, как сделать меня счастливым. После школы, – о, я был прилежным учеником, получить «неуд» было вселенской катастрофой! – меня «поступили» в какой-то институт, связанный с физикой. Считалось, что работа после его окончания дает верный кусок хлеба, и даже хлеба с маслом, поскольку в ту ударную эпоху везде требовались физики-ядерщики. Я и в этом институте был прилежным студентом, окончил его вполне благопристойно – с красным дипломом. Иначе и быть не могло. Определили меня на одно загадочное полувоенное предприятие в нашем же городе, огромные чертежи чертить и какие-то агрегаты придумывать. Надо сказать, что взялся я за это дело без особого энтузиазма, так как никакой склонности к чертежам да агрегатам не испытывал. В ту пору я зачитывался книгами, как это ни странно, по геологии. Почему странно? Потому что никаких предпосылок для такого увлечения не было, ни один их моих предков, насколько я знаю, не был геологом. Зато были физики. Это удручало. Тем не менее, я ночи напролет просиживал за изучением пород камней, географических карт и так далее. Никого я в эти увлечения не посвящал. Жизнь катилась как-то сама собой. Мама оказалась права, работа физика дала мне кусок хлеба, уважение соседей и «стабильность в жизни». Я приходил ровно в восемь утра, пил кофе и потом чертил какие-то колоссальные чертежи, с умным видом что-то доказывал, кого-то опровергал, с кем-то соглашался. Мне дали как молодому перспективному специалисту служебную квартиру, кстати, ту самую, где я и сейчас живу. Повторюсь, жизнь встала на рельсы, как паровоз, и с силой потащила меня к вполне прогнозируемому будущему. Я уже имел на примете девицу с того же полувоенного предприятия, и она, как мне казалось, имела на примете меня.