– У меня есть идея для воскресенья, – отодвинув тарелку и поставив локти на стол, произносит Зак. Мы с Рамоной тут же смотрим на него. – Осталось совсем чуть-чуть, и рисунок на здании будет закончен, если нас, конечно, не поймают копы. Так вот, что если мы раскрасим клуб «Ошибка»?
– Нет, не получится, это довольно элитное заведение, там слишком много охраны, – качаю головой я.
– Но разве вам не хочется рискнуть?
– Где бы мы ни рисовали, это уже большой риск. Если нас арестуют, то придется отдать все накопленные деньги на штраф, – говорит Рамона, и я киваю в знак согласия.
– Вы слишком скучные, – выдыхает Зак и откидывается на спинку стула. – Я считаю, что мы просто обязаны попробовать.
– Может, нам раскрасить собственный университет? Там только один охранник, да и старый к тому же. Не хочется приходить на лекции в такое пресное здание, – говорю я и морщусь. Не люблю серость. В моей жизни и так слишком много всего бесцветного.
– А вот это идея, – поддерживает меня Рамона.
– Хм, – только и произносит Зак и, нахмурившись, опускает взгляд на тарелку.
– Да ладно тебе, крутая же идея, – толкает его локтем в бок подруга.
Зак не спешит соглашаться, но, судя по тому, как он колеблется, я знаю, что ему хотелось бы попробовать. Я улыбаюсь и начинаю отсчитывать с десяти до нуля и, когда мысленно произношу «ноль», он говорит:
– Ладно.
* * *
Лану я застала уже спящей. Такое часто бывает. Есть дни, когда Блейн уходит раньше десяти вечера, но это не значит, что я имею право заявиться раньше. Снимая с себя одежду, я решила, что больше не позволю этим двоим выгонять меня. Пускай ищут другое место. Это общежитие, от слова «общее».
Забравшись в постель, я прокручиваю слова Деза. Что, если нанять сиделку для мамы и позволить себе развлечься хотя бы один раз, а затем снова вернуться к прежним обязанностям? Как на это отреагирует мать? Даже если она почти сумасшедшая, это не значит, что она не сможет ничего сказать. Временами она говорит больше, чем когда была в ясном уме.
Повернувшись на бок, я смотрю на Лану и пытаюсь представить, каково это – быть ею. Насколько я знаю, она очень любит тусоваться. Иногда даже остается в доме братства или сестринства и приходит домой только утром.
Стоит поговорить с матерью и, если она согласится на сиделку, то я приму приглашение Деза.
* * *
Однако мама не согласилась. Вместо этого она пытается теперь узнать, зачем мне нужен день отдыха. Вместе с тем она еще и расстраивается из-за того, что не может сама о себе позаботиться. Я пытаюсь уверить ее в том, что этот выходной вовсе не обязателен и я могу провести время с ней.
Все же я расстроена. Но даже если бы мама и не стала возражать, что бы я сказала друзьям? Они, конечно, тоже любят вечеринки, но только не в доме братства. Они терпеть не могут ни «братьев», ни «сестер».
– Они слишком самодовольны, – сказал как-то Зак.
Засунув постельное белье в стиральную машинку, я насыпаю порошок и одновременно смотрю на себя в зеркало. Мои волосы, едва достающие до плеч, спутались и теперь похожи на вату. Светло-карие глаза с зеленым оттенком уставшие и измученные. Они полны боли, и я бы с радостью их заменила на другие, лишь бы не видеть их каждый раз в зеркале или в камере телефона.
Захлопнув машинку, включаю ее и выхожу из ванной. Мама сидит на кресле-качалке на веранде. Я выглядываю и спрашиваю, нужно ли ей что-нибудь. Когда она отрицательно качает головой, я возвращаюсь к готовке.
Когда умер отец, мама сломалась. Сначала никто не замечал, как она сходит с ума, но вскоре родственники и я поняли: что-то здесь не так. Мать звала папу ночью до тех пор, пока врач не выписал ей снотворное, которое она пьет по сей день. Были моменты, когда я заставала маму, сидящей посреди гостиной в белой сорочке. Она говорила, что каждое Рождество они сидели на этом месте с отцом, рядом с елкой. Моя мать слишком любила и любит по сей день отца и не готова его просто так отпустить.
Когда обед готов, я выхожу на веранду с тарелкой и, поставив ее на стол, пододвигаю второе кресло к матери и начинаю кормить ее с ложки. Это дается мне сложнее всего, ведь она еще так молода. Но она сломалась и починке не подлежит.
– Как дела в школе? – спрашивает мама.
Сначала я думаю напомнить ей, что уже учусь в университете, но потом понимаю, что не стоит расстраивать маму.
– Неплохо, – говорю я, поднося к ее рту ложку с супом.
– Какие оценки получила за неделю?
– М-м, хорошие.
Чтобы она не успела сказать что-либо еще, я начинаю кормить ее немного быстрее.
Как только я выйду из дома и сяду в машину, обязательно расплачусь, так как позади окажется еще один трудный день.
Я освободилась только вечером. Дав маме снотворное, я заперла двери и окна, оставив открытой только форточку в ее спальне. Направляясь к общежитию, я держала руль одной рукой, а второй вытирала надоедливые слезы.
Сегодня Ланы не будет. Она написала, что отправится на вечеринку. Вот бы отправиться туда сейчас, ведь такие мероприятия идут чуть ли не до утра! Но я тут же откидываю эту мысль. Там наверняка уже все пьяные, и никто меня не ждет.
Вместо того чтобы оторваться по полной, я торможу на парковке и, достав телефон, пишу Заку и Рамоне.
Я: Отправимся разрисовывать здание сегодня?
Ответ приходит моментально.
Рамона: Но ведь наш день – воскресенье!
Я: Мне нечем заняться. Я хочу отдохнуть после тяжелого дня.
Рамона: Где ты? Зак рядом со мной, если что.
Я: На парковке. Все необходимое у меня в багажнике, берите вещи и выходите.
Друзья садятся в машину буквально через двадцать минут. До места назначения мы доехали меньше чем за полчаса, хотя даже умудрились попасть в маленькую пробку. Выйдя из автомобиля, мы убедились, что никого поблизости нет, и, надев платки с перчатками, достали баллончики.
Все происходит спонтанно. Я подхожу стене и сразу начинаю дорисовывать тигра. Зак стоит недалеко от меня и дорабатывает свой лес. А Рамона стоит за углом и добавляет элементы на свой рисунок океана и песка. Мы изображаем тропики.
– Я думаю, что сегодня мы закончим, – произносит Зак.
– Если нас не поймают раньше, – кричит из-за угла Рамона.
Повернувшись, я осматриваюсь, но по-прежнему не вижу ни копов, ни людей. Мимо только изредка проезжают машины.
На работу нужно примерно три часа. Будем надеяться, что ничего не случится и мы не угодим в обезьянник.
Неожиданно в заднем кармане джинсов раздается вибрация телефона. Поставив баллончик на землю, я вытираю вспотевшие руки о старую толстовку и достаю мобильник.
Номер неизвестен, но содержимое сообщения сразу дает понять, кто его автор. Дез намекает, что у меня еще есть шанс присоединиться к вечеринке, и, да простит меня мир, его предложение искушает.
Закусив губу, я хочу убрать телефон, как снова приходит сообщение.
Дез: Я трезв. Давай к нам, здесь весело. Дез.
Не удержавшись, я отвечаю:
Я: Я знаю, что это ты. Откуда у тебя мой номер?
С тех пор как мы перестали общаться, я успела триста раз его поменять. Конечно же, на вечеринке нашелся человек, которому известен мой номер и который совершенно не против им поделиться.
Дез: Важно то, что я тебе предлагаю, а не то, где я добыл твой номер.
Я: Почему ты пишешь мне? Зовешь на вечеринку? МЕНЯ на вечеринку! Мы давно прекратили общение, или ты забыл?
Дез: Я прекрасно это помню.
Я: Тогда будь добр больше меня не трогать.
Ответа я не получаю. Хоть я и попросила не беспокоить меня, на языке все равно чувствуется привкус обиды. Мне всегда нравились настойчивые парни. Начитавшись подростковых романов, я не могу теперь найти свой идеал в реальной жизни, а это очень плохо. За то время, которое я проучилась в университете, я несколько раз могла стать чьей-то девушкой. Но чего-то не хватало в тех парнях, которые предлагали мне отношения, переходившие за линию дружбы.
– Кто писал? – спрашивает Зак, оказавшись со мной плечом к плечу.
– Это так важно? – задаю я встречный вопрос, одновременно придумывая ответ.
– А это тайна?
– Может, лучше займешься делом, м? Тебе осталось больше, чем мне, – подмигиваю я.
Он ухмыляется, но отстает. Бывают такие моменты, когда мы обязаны избегать правды. Дело в том, что если бы я попыталась обмануть, то меня сразу же бы раскусили. Мои друзья слишком хорошо меня знают, и поэтому распознать ложь не составляет для них труда.
Закончив с хвостом тигра, я встряхиваю баллончик и наношу последние штрихи. Затем я спешу помочь Заку, а после мы дружно завершаем работу Рамоны.
Отойдя на три шага, мы рассматриваем рисунок, как вдруг позади нас загораются три фонарика. Развернувшись, видим троих полицейских и четвертого у машины.
– Вот вы и попались, детишки, – говорит мужчина средних лет.
– Бежим! – кричит Зак и хватает нас с Рамоной за руки.
– Разделимся, как только добежим до переулка, – отвечаю я.
Полицейские мчатся за нами. Я чувствую стук их ботинок чуть ли не у самого уха. Как только мы оказываемся у переулка, я вырываю ладонь из руки Зака и сворачиваю на другую улицу.
Мы с ребятами знаем, что делать в подобной ситуации. У нас есть особое место, возле которого мы встречаемся, оторвавшись от копов. Это мост. Большой заброшенный мост в Пустынном квартале. Там часто тусуются наркоманы и просто бездомные. Нас они не тронут, если мы сами их не спровоцируем.
Завернув за очередной угол, я подвернула ногу и чуть не упала. Выйдя на Пустынную улицу, я тут же закрываю руками лицо, защищаясь от света автомобильных фар.
Слышу скрежет шин и крик полицейского.
Убирая руки, я вижу за лобовым стеклом Блейна и Деза. Глаза обоих широко распахнуты, они узнали меня, потому что из-за бега платок слетел с моего лица и теперь висел на шее.
К сожалению, моя реакция иногда барахлит, но сейчас мне удалось выкрутиться.
Нога горит, хочется завыть от боли. Поскуливая, я на бегу завязываю платок так, как надо, и замечаю пожарную лестницу. С разбегу я подпрыгиваю и хватаюсь за первую перекладину.
Я не обращаю внимания на то, что лестница качается из стороны в сторону. Испугавшись, я сбилась с пути и попала в тупик. Теперь, взбираясь наверх, молюсь, чтобы там был выход.
Преодолев половину пути, останавливаюсь и, ухватившись за перекладину над головой, смотрю вниз. Голова кружится, но я вижу, как за мной карабкается полицейский.
Вот же настырный!
Забравшись на крышу, я обнаруживаю, что расстояние до соседнего дома совершенно не большое. Но вместо того чтобы прыгнуть, я подбегаю к двери. К моей радости, она оказывается не заперта. Кинув взгляд на лестницу, я никого не вижу. Значит, коп еще далеко и у меня есть шанс сбежать незамеченной.
Распахнув дверь, забегаю в подъезд и тут же несусь вниз, продолжая всхлипывать из-за ноги и перепрыгивая через ступеньку.
Здание чертовски высокое, а воспользоваться лифтом попросту нет времени, так как он находится на первом этаже, да и не факт, что работает.
Плюнув на все, я начинаю съезжать по перилам и уже через несколько минут достигаю первого этажа.
Остановившись, чтобы отдышаться, я слышу глухой стук и понимаю, что полицейский не так глуп, потому что понял, как я так быстро исчезла.
– Вам следует перестать от меня бегать, вы делаете только хуже! – Его голос эхом раскатывается по заброшенному зданию.
Подбежав к массивной двери, я дергаю за ручку, но она не открывается с первого раза. Меня тут же охватывает паника. Запустив руку в волосы, пытаюсь что-нибудь придумать.
Шаги все ближе и ближе, а я не хочу быть слишком шумной. Вокруг темно, поэтому ничего нельзя разглядеть. Начинаю ощупывать стену и натыкаюсь на какую-то ручку. Достав телефон, свечу перед собой и вижу обшарпанную дверь.
Подвал.
Я без раздумий забегаю внутрь и прячусь в углу прямо за входом. Смрад тут же завладевает моим обонянием, становится больно дышать. По шее и груди течет пот, волосы прилипли ко лбу, нога горит так, что хочется выть от боли, как волк на луну.
Когда дверь подвала открывается, я зажимаю рот ладонью и тут же чувствую неприятный привкус кожаной перчатки.
Свет фонарика освещает помещение, но на то место, где я стою, не попадает. Я вижу очертание силуэта полицейского и мысленно молюсь о том, чтобы остаться незамеченной.
Мы знали, что это когда-нибудь случится. Зак, Рамона и я были полностью готовы к этому. Но одна машина, одно непредвиденное обстоятельство, и план рухнул.
Надеюсь, что моим друзьям удалось сбежать.
Прикрыв глаза, я начинаю считать, но не успеваю дойти и до десяти, как вдруг слышится стук закрываемой двери. Расслабленно выдохнув, легонько ударяюсь затылком об стену.
Кажется, Господь меня помиловал.
Я решаю отсидеться здесь пять минут, чтобы полицейский ушел как можно дальше.
Скатившись по стене, я сажусь на холодный сырой пол, не заботясь о том, что он может быть грязным или что я могу заболеть.
Достав телефон, печатаю сообщение Заку.
Я: Где ты?
Ответ приходит спустя несколько секунд.
Зак: У моста, с Рамоной. А ты?
Я лишь коротко отвечаю:
Скоро буду.
Поднявшись, я выхожу из подвала и направляюсь к выходу. Еще раз проверив дверь, я замечаю, что она открыта. Видимо, у полицейского больше сил, чем у меня. Снаружи я смотрю по сторонам, но никого не вижу. Теперь можно добраться до моста в спокойствии, не волнуясь о том, что меня поймают.
По пути я встречаю несколько бомжей, которые что-то перебирают в мусорных баках, и пару облезших котов, воющих друг на друга.
Оказавшись в нужном месте, подхожу к друзьям.
– Что с твоей ногой? – замечает Рамона, кивнув на нее.
– Подвернула, пока бежала. Меня чуть не поймали, пришлось прятаться. У вас какие новости?
– Нам не составило труда запутать следы. Копы и половины пути не пробежали за нами, всего лишь один квартал, – отвечает Зак.
Я киваю и хочу сказать, что на время надо перестать рисовать на зданиях, потому что мы можем быть в розыске. Но не успеваю я и звука произнести, как вдруг раздается вибрация телефона.
Мне написал Дез.
Что это было?
Незамедлительно отвечаю:
Часть моей жизни.
Оттенок второй
Блейн
Лана – единственный человек, с которым я могу поговорить по душам. Приходя к ней каждый четверг, я рассказываю все, что приключилось со мной за неделю. Она что-то вроде личного психолога. Не зря она учится именно на него.
Сейчас наступил очередной четверг, время почти шесть часов, но ее соседка не спешит уходить. Мы оба смотрим на Хейли, которая читает книгу, лежа на кровати и закинув ногу на ногу.
Она обязана уходить из общежития в шесть и гулять где-нибудь до десяти часов вечера, когда я навещаю Лану. Конечно же, я понимаю, что это несправедливо по отношению к девушке, но, к сожалению, Хейли не похожа на того человека, которому можно доверять.
Она так же скрытна, как и я. Она замкнута и доверяет не всем. У нас есть нечто общее. Возможно, будь я более любопытным, то попробовал бы узнать ее поближе. Мы учились в одной школе, и я отчетливо помню, что такой замкнутой она раньше не была.
Когда-то давно Хейли общалась с Дезом. Он рассказывал про нее, когда оказался в числе «братьев». Поначалу она казалась ему прикольной, но вскоре наскучила. Он называл ее слишком правильной, а такие люди со временем надоедают.
Наконец-то она поднялась с нагретого места и отложила книгу. Мы с Ланой следили за каждым ее движением и с нетерпением ждали, когда дверь за Хейли закроется.
Как только девушка заходит в ванную, Лана говорит:
– Я подумываю о смене соседки. Хейли чересчур скучная и какая-то угрюмая.
– Мне бы тоже надоело уходить каждый четверг и шататься невесть где четыре часа, – пожимаю плечами я.
– Это общежитие, я имею право приводить сюда, кого захочу.