Только теперь я обратил внимание на ладони, прикрытые перчатками без пальцев и на очки, так похожие на старомодные принадлежности летчиков. И это слово "шофер", вместо современного "водитель". В устах гнома оно прозвучало, как неимоверное достижение.
Я представился, мы вмиг разговорились, через минуту Мрор уже тащил меня за угол, показывать свою "малышку", как он выразился.
– Во! – с неприкрытым восхищением проговорил он, – Настоящий дилижанс! Высшей степени комфортабельности!
Я глядел на "малышку", челюсть невольно отвалилась от удивления – таких агрегатов никогда ранее не встречал.
Длиной дилижанс был со средний омнибус; ширина едва ли позволила ездить по Прусским улочкам; могучие колеса, высотой мне до груди, расположились на внушительных амортизаторах; стальной корпус, покрашенный в ослепительно белый цвет и тщательно, до блеска, отмытый, мог бы соперничать по прочности с легкой броней. Чтобы подняться в кабину, приходилось преодолевать раскладывающуюся лесенку; пассажирская часть располагалась отдельно – сквозь затемненное стекло я разглядел мягкие диваны и откидной столик.
– Впечатляет! – с чувством сказал я, рассматривая дилижанс.
Гном стоял, довольно жмурясь, как кот на солнце, очень уж ему импонировало мое искреннее восхищение.
– Трехосная рама, – довольно прокомментировал он, – Независимая подвеска, трехсотсильный агрегат, энергонный реактор а-класса!
Выяснилось, что на дилижансе путешествует тот самый профессор Успенский, лекцию которого Мрор посоветовал посетить. Оказывается, ученый отправился в целое турне с целью просвещения населения. Ну и понадеявшись подзаработать, не без этого. А гномий дилижанс, как заверил меня шофер, самый надежный и удобный транспорт в Диких Землях.
Слушать гнома оказалось приятно, мы как-то сразу нашли общий язык. Мрор с одинаковой степенностью и авторитетностью мог обсуждать особенности различных механических наворотов и тонкости вкуса темных сортов пива. Заболтавшись, мы медленно вернулись ко входу в трактир.
– Пора мне, Мрор, а то еще на лекцию опоздаю, – я приятельски хлопнул гнома по плечу.
Но войти внутрь мне не удалось и на этот раз.
– Стоять, мразь! – тонкий окрик остановил уверенный шаг.
У дверей постоялого двора в пафосной позе ожидал Тандалин, за спиной горделиво высились еще двое эльфов, одетых, правда, чуть попроще.
– Вызываю тебя на дуэль, подонок! – напыщенно провозгласил длинноухий, взмахнув тонким клинком, – Ты ответишь за оскорбление!
Я мельком огляделся – вышибала таверны и ухом не повел, видать тут такое в порядке вещей, а гном стоял, подбоченясь, на губах играла нехорошая усмешка.
– Дуэль значит, – хмыкнул я, – А дружков привел для верности?
– Они не будут вмешиваться, – заявил Тандалин, без особой, впрочем, уверенности.
– Слышь, ушастые! – гаркнул Мрор, смачно сплюнув, – Назад шагнули! Двое дерутся, третий не лезь!
В руках гнома уже красовался громадный пулевик, больше похожий на ручную пушку. Приятели Тандалина переглянулись и нехотя отступили.
– А ничего, что у меня из холодного оружия только перочинный нож? – резонно заметил я, подходя ближе.
– Тем хуже для тебя! – надменно ответил эльф, выставив свой клинок напоказ.
Я быстро прыгнул вперед, разом преодолев разделявшее нас расстояние, мои руки сомкнулись на тонких ладонях Тандалина. Эльф судорожно дернулся, попытавшись вырваться, но я держал крепко.
– Хуже для меня… – повторил я.
Выгнувшись, откинулся назад, шея напряглась, голова резко боднула, лоб смачно впечатался в переносицу ушастого. Эльф жалко вскрикнул и растянулся на земле, клинок покатился прочь, ручонки метнулись к сломанному носу, поток крови залил смазливое лицо.
Дружбаны эльфа дернулись было в мою сторону, но Мрор уже стоял рядом, оружие в его руках как бы невзначай смотрело дулом на длинноухих. Я, не торопясь, вытащил пулевик, стрельнув злым взглядом по противникам, они невольно попятились.
– Значит так, – внушительно проговорил я, – Мандарин… или как там тебя! Уши навостри и запоминай! – я ткнул дулом в высокий лоб эльфа, – Попадешься еще раз – пристрелю, как бешеную псину!
Вряд ли эльф что-то услышал, он был слишком занят своим разбитым в кровь личиком. Я небрежно перешагнул через щуплое тело, отсалютовал пулевиком гному, вкладывая оружие в кобуру.
– Бывай, Мрор! Приятно познакомиться!
– Дык! – многозначительно хмыкнул гном, широко улыбаясь.
Повернувшись, он важно зашагал к дилижансу, а я, не обращая больше внимания на ушастых, попал, наконец-то, внутрь трактира.
Там уже заждались. Стоило усесться на свое место, как Анжела зыркнула недоуменно – где мол, пропал? Я пожал плечами – ничего, мол, важного не случилось. Обменявшись, таким образом, невербальными приветами, мы дружно принялись за еду.
Нельзя сказать, что стол ломился от яств, но присутствовало то, чего я был лишен уже очень долгое время – вкусный, наваристый мясной суп, со свежеиспеченным, еще теплым от печи, хлебом. Я накинулся на тарелку, да так, что за ушами захрустело. Поэтому не сразу обратил внимание, когда неподалеку, на импровизированной сцене, появился прилично одетый человек.
– Добрый вечер! – приятный голос без всяких усилителей разнесся до самых уголков зала, – Меня зовут Дмитрий Успенский. Кхм… профессор Успенский. Сегодня, я проведу краткий экскурс по истории нашего мира. Ну, или одного из ее вариантов.
Это был невысокий, худой человек приятной наружности, совсем еще не старый, я бы сказал – достигнувший возраста мудрости. Он заговорил, и сразу завладел всеобщим вниманием, настолько интересно и складно излагал свои мысли. Я слушал, не забывая, впрочем, и про остывающий супчик, коего налил уже вторую тарелку.
После неизбежного представления, профессор резко закруглил вступление и перешел, собственно, к сути лекции.
– У всех рас, – увлеченно заговорил он, – Существуют собственные легенды о сотворении мира. Гномы верят, что все сущее выковали в Великих Кузнях; эльфы твердят, что они были первыми, кто появился под небом; демоны чтут Преисподнюю, извергнувшую из себя жизнь. Поверьте, даже у вампиров и оборотней есть свои, не похожие ни на что другое, сказания. Что же мы можем вынести интересного из мифов разных народов?…
В этот момент на наш стол принесли мясные блюда, на некоторое время я выключился из лекции, отдав все внимание гастрономическим нуждам. Лишь десяток минут спустя, кое-как насытившись, я вновь прислушался к речам профессора.
– … таким образом, каждая раса стремиться доказать собственное превосходство, первенство в мире и явную богоизбранность, – Успенский обвел взглядом притихшую аудиторию, будто ища несогласных, – Но что, если мы обратимся к фактам?
В полной тишине профессор взял с ближайшего столика графин воды, наполнил стакан и выпил. После чего непринужденно продолжил речь.
– Факт номер один, – Успенский продемонстрировал ладонь с загнутым пальцем, – Нигде, ни в одном уголке света не удалось обнаружить нечеловеческие останки возрастом более двух тысячелетий. Тут можно долго спорить, но правда от этого не поменяется – любые археологические раскопки, где бы они не велись, находят древние орудия и кости, но… только людские! Изделия и останки представителей других рас появляются в значительно более близких к нам временах.
По залу пронесся недовольный гул, источником которого стали представителя гномов и эльфов, имеющиеся тут в достатке. Успенский не обратил на недовольство толпы никакого внимания.
– Второй факт! – бодро выпалил он, – Многие расы, представителей коих я могу наблюдать и здесь, – профессор вежливо кивнул сидящему неподалеку эльфу, – Мнят себя бессмертными. Но! Если это правда, и, поскольку эльфийские легенды утверждают их первородность, логично спросить – где же эльфы возрастом по несколько тысячелетий? Неужели их нет? Ни одного?
Длинноухий, к которому обращался Успенский, что-то ответил, но слов было не разобрать. Профессор, не останавливаясь, вещал дальше.
– Не утруждайте себя, любезные, я изучал вопрос. Ни среди эльфов, ни среди демонов, ни любых других рас, нет индивида с личным возрастом больше… – он задумчиво покрутил пальцами, – … скажем, пятиста лет. А это уже наводит на определенные мысли.
Тут я бы мог с ним поспорить – доводилось лично наблюдать тысячелетнего вервольфа – но зачем? Пусть себе верит, во что хочет.
– Я знаю эльфа возрастом две тысячи лет! – выпалил тонкий ушастик, откуда-то с галерки.
– Да ну? – удивился Успенский, – Что ж, будьте добры, покажите нам его!
– Ну… Не я лично знаю… – смешался крикун, – У брата есть друг, отец приятеля которого…
Конец фразы потонул в общем смехе. Потешались даже другие эльфы, не щадя самолюбие выскочки.
– Так и вы тоже говорите, молодой человек, – как ни в чем не бывало продолжил Успенский, – Вот только истина от этого не поменяется…
Он прошелся по сцене и резко остановился. Все тут же замолчали, настолько профессор завладел всеобщим вниманием.
– Наконец, третий факт, – продекламировал он, – И, прошу вас, примите его без излишнего ретроградства! Как бы не хотелось с этим не соглашаться уважаемым гномам и эльфам, но, так или иначе, на первых ролях в нашем мире – люди. Спору нет, никто не сравниться с горными мастерами в механике; эльфийские менестрели и искусники – неподражаемы; дриады могут вытворять с растениями такое, что хумансам и не снилось. Но! Люди, лишь люди создают империи, царства, республики, княжества. Только мы строим города, созидаем страны, завоевываем континенты. Как бы вам не было это неприятно, но… другие расы – лишь подмастерья в великой империи людей.
Я аж поперхнулся, а что началось в таверне! Крики недовольных перекрывались людскими аплодисментами, стоял ужасный гвалт, местами словесные разборки переросли в миниатюрные потасовки. Прошло добрых минут десять, пока в зале удалось восстановить относительный порядок.
За это время я успел расправиться с вторым блюдом, нам подали десерт. Но, когда профессор начал говорить, я невольно отставил прочь тарелку со сладостями. Очень уж хотелось узнать, что еще поведает Успенский.
– Друзья, успокойтесь! – призвал профессор, – Все доказательства я приведу в нужное время. Вы должны понять, что это не домыслы, не больные фантазии. Моими устами говорит наука!
Слушатели, наконец, угомонились, Успенский уверенно продолжал лекцию.
– Следует считать совершенно очевидным, что прежде, в далекие времена, цивилизация людей находилась в гораздо более развитом состоянии, чем сейчас. Все то, что мы почитаем золотым веком – не более, чем состояние упадка гораздо более могущественной и продвинутой цивилизации. Но… Эта цивилизация, этот народ совершил ошибку. Что это было? Можно гадать. Ясно одно – произошла глобальная катастрофа, в результате которой люди оказались отброшены далеко назад, а в их мир каким-то образом проникли остальные расы. Об этом говорят нам многие находки. Везде можно найти следы былого величия и явные указания на страшную трагедию, почитавшуюся за конец света.
Успенский многозначительно помолчал, давая вновь разволновавшейся толпе успокоиться.
– Раньше… – мягко продолжил он, – Были совсем другие страны, другие города. Даже континенты поменяли очертания! Империя людей канула в лету, о былом могуществе теперь можно только мечтать…
Далее, профессор принялся рассказывать об археологических раскопках, об исследованиях древних рукописей, о своих собственных изысканиях.
Для меня дальнейшее было уже не столь занимательно, я слушал в пол уха. Но вот что поразило – насколько хорошо Успенский разбирался в географии и истории Диких Земель. Что и говорить, такой проводник или просто спутник дорогого стоит! Жаль, конечно, что нам не по пути.
Лекция закончилась глубоким вечером, я прослушал целиком, хоть концовка уже и навевала сонливость. Профессор церемонно раскланялся, прощаясь с публикой, в награду прозвучали жидкие аплодисменты, свою долю в них вложил и я.
– Интересная теория, – заметил Григорий, поднимаясь, – Но пора перейти к практике. Когда вылетаем, Босс?
– Завтра утром, – на секунду задумавшись, ответил я, – Рано утром.
– Понял. В таком случае, я на "Расторопный". Прослежу за порядком, расплачусь с гномами, да и заночую там.
– Я, пожалуй, пройдусь, – заметил Джон, – С рассветом буду на дирижабле.
– Только не вздумай убегать, – устало попросил я.
Ответом послужила понимающая улыбка и прощальный взмах руки.
Когда мы остались одни, я кинул взгляд на Анжелу.
– Ну, а мы что будем делать?
– Спать, – невинно ответила она, – Я заказала комнату.
Только когда гостиничная дверь захлопнулась, я вдруг осознал, что номер-то один на двоих, в единственной комнате стоит одна одинешенька двуспальная кровать. Анжела подошла совсем близко, ее голова почти касалась моего плеча.
– А?… – начал было я.
– Должна же я отблагодарить… моего мужчину, – смущено прервала девушка.
Ее лицо залила краска, но руки уверенно обхватили меня за шею. Я оказался не готов к такой атаке, можно сказать сдался без боя.
– Я хочу этого… – мягко сказала Анжела, – И я хочу… чтобы ты снял амулет.
– Но…
Несмелые губы заставили замолчать; поцелуй бросил в жар; девичьи ладошки обняли, полезли под рубашку; тонкие пальцы нащупали защелку амулета, разом стянув его с шеи. А после… Анжела потеряла остатки разума, со звериной яростью набросившись на меня.
Все-таки незабываемая вещь – ночь с архимагом, да еще когда у нее полностью сорвало крышу. Тело Анжелы то становилось куском льда, то обжигало огнем. По комнате метался ветер, волосы заклинательницы развивались, в какой-то момент наши тела левитировали над постелью, а потом и кровать поднялась в воздух. Я всерьез опасался, как бы девушка в порыве страсти что-нибудь не спалила – например, меня или комнату целиком.
И все же – мне было очень приятно. Ночь не кончалась, как и силы заклинательницы. Видимо, магия придала Анжеле невиданную выносливость, во всяком случае, я потерял счет ее оргазмам, а девушка все не сдавалась, ей было мало.
Прошло несколько часов, пока она, наконец, обессиленно растянулась на растерзанной постели и, тихонько посапывая, уснула. Я с трудом сполз с кровати, едва достало сил на то, чтобы стоять на ногах.
Почему? Зачем она так сделала? Я ничего не понимал. Прошел к столу, рука нашарила уваровитовый амулет, я сразу же нацепил его на шею. Рядышком лежал, аккуратно сложенный, кулон Анжелы. Ладонь машинально подняла цепочку, я принялся разглядывать украшение.
Действительно, раньше никогда не видел у нее такого кулона, ну и что с того? Мало ли может быть украшений у стильной девушки? Кулон крутился в ладонях, пальцы бережно ощупывали мастерски выполненные грани.
Вдруг, один из уголков украшения слабо щелкнул, драгоценный камень сдвинулся в сторону, открывая крошечное потайное хранилище. Изо всех сил напрягая зрение, я вгляделся внутрь, стараясь в тусклом отсвете уличного фонаря рассмотреть содержимое.
Некоторое время я не мог понять, что же вижу. А когда осознал… Волна дрожи прошла по телу; сердце кольнуло болью, ревностью; на голову будто ушат ледяной воды вылили. Стало очень горько и тоскливо.
Я защелкнул кулон, бережно вернув его на место. Двигаясь, словно во сне, принялся одеваться.
Как там сказал Джон? Замкнутая. Преданная. Вот только кому она предана? Мне ли? Черная тень сомнения коснулась души.
Одевшись, я вышел из гостиницы, ноги сами понесли к дирижаблю. Горечь душила, в голове творился полнейший сумбур.
"Любого можно воскресить, – говорила она, – Достаточно… иметь пучок волос…"