– Добро пожаловать, друзья! – радостно воскликнул старик, обнимая нотариуса. – Какой чудесный день у меня сегодня!
По просьбе мастера Густава они перешли в столовую, где был накрыт стол. За столом сидел толстый священник в фиолетовой сутане. Пухлое, почти лишённое морщин лицо. Губы жирно блестели. Было очевидно, что он уже попробовал мясное блюдо, лежащее перед ним.
– Знакомьтесь, друзья. Это мой брат Альбан.
– Каноник Альбан, – поправил священник, важно сводя брови. – Я помощник нашего епископа Германа.
– Садитесь, друзья, Отведайте тушёный рубец. Моя кухарка Цуккина приготовила его специально для тебя, Бенедикт. А чтобы не пересохло в горле, Стефан подаст вам портобельский мускат.
Никого не пришлось упрашивать. Проглотив первый же кусочек, Мельхиор согласился, что у часовщика, действительно, отличная кухарка. Вино тоже не заставило бы презрительно морщиться даже самого привередливого знатока.
– Кулинария – вот настоящее занятие для человека со вкусом, – произнёс каноник Альбан, наблюдая с довольным видом, как слуга снова наполняет вином массивные стеклянные кубки.
– Как вы провели день? – спросил мастер Густав.
– Посмотрели город. Видели твои великолепные часы на соборе Святого Иосуба. Побывали в обсерватории.
– Что? Вы ходили в обсерваторию к этому чокнутому профессору? – поразился каноник Альбан. – Не смешите меня, уважаемые. Слава Гведикусу, в Ксанте есть места гораздо интереснее. Галерея восковых фигур мадам Диаманты, например, или зверинец Руперта Брума. Цирк на Капустной площади, наконец!
– У каждого свой вкус, ваша святость, – буркнул Мартиниус и обратился к мастеру Густаву: – Расскажи, чем сейчас занят ты, мой друг.
– Я задумал сделать Правдивое Зеркало.
Мельхиор, конечно, слышал о Правдивом Зеркале. Кто же из гведов не знал этой сказки? Когда он был маленьким, мама перед сном рассказывала ему сказки Флорианы – Страны цветов. Про Благородного Орла, Мудрого Ворона, Хитрого Кота, Верного Пса, Ленивую Свинью… И сказку о Правдивом Зеркале.
– Ты веришь в сказки? – не сдержал усмешку нотариус.
– Мой брат всегда отличался неуёмной фантазией, – с упрёком заметил каноник Альбан. – Я сто раз предлагал ему продавать Священные Писания, молитвенники, ризы, сутаны, иконы, свечи и тому подобные почтенные товары. Вот это была бы серьёзная коммерция, клянусь Святой Пейрепертузой. А он занимается всякими механическими игрушками, которые почти не приносят дохода.
– Ты не совсем прав, Альбан! – запротестовал мастер Густав, – Если мои автоматоны действительно почти не продаются, то куранты на соборе Святого Иосуба дали мне возможность хорошо заработать.
Каноник Альбан самодовольно погладил свой толстый живот.
– Скажи спасибо мне. Это ведь я уговорил епископа Германа. Хвала Создателю, что его милость епископ меня послушал.
– Спасибо, брат. Стефан, налей его святости ещё вина.
– Что за автоматоны, мастер Густав? – задал вопрос Мельхиор.
– Этакие механические люди. Они могут приветствовать вас, танцевать, писать стихи, рисовать, играть на флейте, в карты или в «Три орешка». Я делаю их для собственного развлечения, но если кто-то захочет купить, я с удовольствием продам.
– А можно их посмотреть?
– Конечно, мой юный друг.
– Но только после трапезы, – поспешно проговорил каноник Альбан. – Прерывать приём пищи – это не по-гведски!
Когда настало время десерта, мастер Густав спросил:
– Какие у вас дальнейшие планы, друзья?
Мартиниус улыбнулся:
– Раз уж мы оказались в Голубой стране, было бы неверно, не побывать на Голубом озере.
– Что там смотреть? Зимой оно покрыто льдом.
– Говорят, что только на полуночном Голубом озере можно увидеть зрелище невероятной красоты – так называемую Улыбку Снежного Ангела или, проще сказать, – северное сияние.
Мельхиор вздрогнул. Покрытое льдом озеро? Его зазнобило.
Закончив обед, все спустились в мастерскую. По настоянию каноника Альбана шествие замыкал слуга, неся на маленьком серебряном подносе графин с портвейном и бокалы.
В заднем помещении стояло несколько неподвижных человеческих фигур: мальчики, девочки, даже копия Стефана.
– Удивительно, удивительно, – повторял Мартиниус, осторожно касаясь автоматонов. – Какая искусная работа!
Мастер Густав повозился в углу и на середину комнаты выбежала серенькая мышка. Она быстро перебирала лапками, разевала рот и двигала глазами. Каноник Альбан, завизжав: «Помилуй меня Деус!», подхватил сутану и выскочил в дверь. Закалённый слуга не шелохнулся.
– Это тоже автоматон? – спросил Мельхиор, стараясь не наступить на мышку, крутящуюся у него под ногами.
Мастер Густав кивнул:
– Конечно. Сначала я хотел сделать механическую кошку, потом собаку, потом осла, потом лошадь, потом слона, но слон показался мне слишком большим и в результате получилась мышь. Я назвал её Эльвирой. Правда ведь, она как живая?
Через минуту Эльвира застыла на полу, бессильно подогнув лапки. Мастер Густав отнёс её обратно в угол.
– В таком маленьком теле невозможно разместить большую пружину, поэтому завод быстро кончается, но я что-нибудь придумаю.
– А там что у тебя? – поинтересовался нотариус, указывая на громоздкий предмет, спрятанный под брезентом.
– Это мой гведомобиль! – с гордостью произнёс мастер Густав. – Самодвижущаяся повозка.
Он сдёрнул брезент и гости увидели открытый двухместный экипаж. У экипажа начисто отсутствовали оглобли, зато перед сиденьем торчало что-то напоминающее рогатку. Мартиниус забрался на сиденье и взялся за рогатку.
– Как же эта штука движется?
– Посмотри вниз, Бенедикт. Там есть педали. Если на них нажать, то при помощи цепной передачи ты начнёшь вращать колёса и гведомобиль поедет без лошади. А этим рычагом ты можешь поворачивать его налево или направо. Невероятно, да?
– Невероятно, – согласился нотариус.
Мастер Густав с воодушевлением продолжал:
– Можно построить сухопутные гведомобили, водные гведоходы и даже небесные гведолёты! Система шестерней с цепной передачей будет приводить в действие колёса, вёсла или крылья. Ты представляешь, какой грандиозный переворот произойдёт на транспорте, Бенедикт?
Мартиниус поёрзал на сиденье. Его ножки не доставали до педалей.
– А кто будет крутить педали?
– Как кто? Лакеи, конечно.
Глава третья,
в которой нужно искать убежище
– Похоже, мы сбились с дороги, уважаемые, – проворчал Хенрик, обламывая сосульки с усов. – Да это и не мудрено в такой-то буран.
Мельхиор про себя согласился с возницей. Лес оцепенел в объятиях морозного вечера. Вьющаяся сквозь чащобу дорога, по которой они ехали в санях, совершенно скрылась под слоем снега, но большие белые хлопья продолжали её засыпать. Стоявшая в ногах жаровня с углём давно остыла, полог из медвежьей шкуры не грел, и Мельхиор чувствовал, что холод стремительно превращается в невыносимый. К тому же юношу терзал мучительный голод. Вот она – жалкая участь странствующих и путешествующих – во всей красе. Как бы сейчас Мельхиор хотел оказаться дома и посапывать на мягкой перине в своей уютной комнате!
– Лошадки совсем выбились из сил, – продолжал жаловаться возница. – Пропадём мы здесь и Святой Иосуб не спасёт.
– Надо бы где-нибудь переждать буран, Хенрик, – пропищал доктор Мартиниус. Мельхиору не нужно было смотреть на него, чтобы знать, что его шеф сейчас оттирает свой длинный нос. Юноша работал у него уже четвёртый год и хорошо его изучил. Впрочем, у самого Мельхиора нос тоже почти потерял чувствительность.
– Где переждать? – буркнул возница. – В этой части Гведского леса жилья нет. Места тут дремучие. Глухомань. И что вас понесло к Голубому озеру в такую непогоду, уважаемые? Эх!
Буран усилился. Лошади с великим трудом протащили сани по глубоким сугробам немного ещё и отказались идти дальше. Кольцо вековых деревьев в мраморно-снежном одеянии сомкнулось вокруг них. Колючий пронизывающий ветер свистел в запушённых снегом кронах. В этом свисте чудился вой волков и плач заблудившихся детей. Возница опустил поводья и неподвижно застыл на облучке, постепенно превращаясь в снежную статую.
Путешественники начали приходить в отчаяние. И было от чего. Они затерялись в бескрайнем лесном океане. Сосны, ели, пихты, кедры. Этот бескрайний океан существовал здесь с начала времён. Тогда среди этих деревьев таились чудеса, а сейчас Гведский лес скрывал развалины храмов забытых богов. В его вечном сумраке уживались ленивые медведи, царственные лоси, гордые олени, хитрые лисицы, трусливые зайцы… И над всеми лесными жителями властвовали серые разбойники волки.
Мельхиор яростно потёр занемевшие щёки. В Жёлтой стране он побывал в настоящем пекле и теперь спрашивал себя: что хуже – зной юга или стужа севера? Спрашивал и не находил ответа.
– Смотрите, – взволнованно воскликнул Мартиниус, выпрастываясь из-под медвежьего полога, – в той стороне виднеется какой-то огонёк!
Словно понимая человеческую речь, лошади вздрогнули и из последних сил повлекли сани к призрачной точке света, мерцающей в снежной пелене. Вокруг в величественном безмолвии высились гигантские сосны, каждая из которых могла бы служить мачтой стопушечного корабля. Под пышными белыми чалмами дремали могучие пни. С ветвей свисали диковинные лишайники. Оплывали снегом вывороченные корни. Жадно тянули к небу узловатые щупальца коряги. Запорошённый валежник. Мрак, смерть. Древний лес казался седым стариком, покрытым саваном.
Неожиданно заросли кончились, и сани подъехали к потрескавшейся каменной арке. На её боках красовались барельефы, изображающие геральдические щиты. Из-за налипшего снега герб было невозможно разглядеть. Ворота? Возможно, но створки у них отсутствовали, как и стены. Не останавливаясь, лошади двинулись дальше. Проехав сквозь арку, путешественники оказались на обширной поляне, посреди которой торчала огромная скала. Скалу венчал мрачный замок. Его силуэт грубой, несуразной глыбой вырисовывался на фоне темнеющего неба. Зубчатая стена. В центре – главная башня с высокой чешуйчатой крышей. Жестяной флюгер дребезжа мотался на шпиле. По углам – остроконечные башни пониже. Одна из них полуразрушена. Узкие стрельчатые окна, пробитые в толстенных стенах. В немногих окнах, где ещё оставались стёкла, отражался лунный свет, но большинство окон было заколочено досками. И только одно из них светилось. К входу в замок вела узкая каменная лестница без перил, снизу выглядевшая бесконечной. У подножия скалы виднелись остатки разрушившихся от времени построек. Возле лестницы – бревенчатый сарай с коновязью. Видимо, конюшня.
– Друзья, мы спасены! – радостно пискнул из-под полога Мартиниус. Но возница, оглянувшись на седоков, начертал в воздухе охраняющий знак.
– Спаси и сохрани нас Гарда-защитница! Плохо дело, уважаемые. Эвон куда нас занесло. Это же замок Волчий Клык!
– А что в этом плохого?
– Нехорошее это место. Прóклятое. Говорят, что в полнолуние к этой скале собираются оборотни. А может, и сам хозяин замка оборотень. Главарь волкодлаков. Немало путников пропало в этих местах.
Нотариус вздохнул:
– Выбирать не приходится. Иначе я отморожу нос, уши и лысину.
Возница нехотя направил лошадей к конюшне. Они миновали заваленный снегом фонтан с фигурой волка, задравшего морду к небу. Очевидно, когда-то из его пасти текла вода. Когда сани остановились, возница предложил:
– Я, пожалуй, останусь с лошадками, уважаемые. Если вы найдёте кров в прóклятом замке, храни вас Гведикус, то посигнальте мне фонарём. Тогда я поставлю лошадок в конюшню, задам им корм и тоже поднимусь к вам. А так – зачем зря ноги бить?
Мартиниус и Мельхиор выбрались наружу, насилу размяли затёкшие члены, взяли свои саквояжи с самым необходимым, зажгли фонарь и, собравшись с духом, начали восхождение по крутой лестнице. Её ширина позволяла идти только друг за другом.
– Не очень-то здесь привечают гостей, – пропыхтел нотариус, осторожно ступая по скользким ступеням первым. – Мы прошли не больше половины, а я уже не могу сделать и шагу.
– Я тоже, доминус.
Мельхиор чувствовал себя не лучше патрона, хотя был моложе лет на сорок. Чёртова лестница, как живая, уходила из-под ног. Снег прилипал к подошвам. Ледяной кусачий ветер норовил сбросить вниз.
Мартиниус спросил:
– А вы заметили, мой мальчик, что в этом замке решётки стоят на окнах даже верхних этажей?
Мельхиор поднял глаза. В самом деле, густо заросшие снежной изморозью окна были закрыты решётками из кованой стали.
– И как вы это объясните, доминус?
– Вероятно, здесь боятся не тех, кто снаружи, а тех, кто внутри.
Каторжный подъём, казалось, никогда не кончится, но на самом деле всё когда-нибудь кончается, поэтому, в конце концов, спутники достигли полукруглой площадки перед дверями замка. Как и следовало ожидать, двери были заперты. С них щерились медные волчьи пасти. Мельхиору стало не по себе. Мартиниус ударил колотушкой в бронзовый гонг. Раздался зловещий, гулкий, долго затухающий звук. Они подождали. Ничего. Никого. Разозлившись, Мельхиор выхватил колотушку из рук нотариуса и изо всех сил врезал по гонгу. Потом ещё и ещё раз.
Смотровое окошечко в дверях приоткрылось. Кто-то прохрипел:
– Что вы расшумелись? У нас все спят.
Мартиниус взмолился своим самым писклявым голоском:
– Пустите переночевать несчастных путников, великодушный месьер! Мы сбились с дороги, а в такой буран можно замёрзнуть насмерть.
– Я не открою, даже если вы сам король Флориан Миролюбивый. Месьер барон строго настрого запретили пускать всяких шаромыжников.
– Мы не шаромыжники! – возмутился нотариус. – Я – доктор Бенедикт Мартиниус, нотариус из Квакенбурга!
– Это вы у себя в Квакенбурге нотариус, – ехидно ответил хриплый голос, – А в Гведском лесу вы просто бездомный бродяга. Подумаешь, немного похолодало. Я не буду беспокоить хозяина из-за таких пустяков.
Окошечко закрылось. Испугавшись, что хриплый тип уйдёт, Мартиниус крикнул:
– Можете не волноваться, великодушный месьер! Мы оплатим свой ночлег и ужин. Золотыми флорианами!
Окошечко снова приоткрылось.
– А не врёте?
Нотариус позвенел монетами в кошельке.
– Вот, слышите? Это золото.
Голос прохрипел уже вежливее:
– А сколько вас, месьер нотариус?
– Я, мой секретарь и возница.
– Ладно, так уж и быть. Схожу, спрошу у месьера барона.
Прошло несколько томительных минут. Мельхиор было собрался опять начать колотить в гонг, но двери с лязгом отворились. В полутьме прихожей стоял высокий, казалось, весь состоящий из углов субъект. Он был похож на отвратительного богомола, наряженного в чёрную ливрею, обшитую серебряной нитью. Неподвижная восковая физиономия с обезображенной шрамами правой стороной. Длинный клок седой бороды вырос только слева. Вытянутые вперёд челюсти. Выпученные рачьи глазки. Однорукий. Пустой правый рукав был заправлен в карман. Субъект с полупоклоном отступил в сторону.
– Входите, ваша учёность. Добро пожаловать в замок Волчий Клык. Я – Сирапук, кастелян.
Забавно было наблюдать, как быстро Сирапук сменил дерзкий тон на елейный. Мельхиор помахал фонарём вознице. Снизу донеслось:
– Иду-у!
Мартиниус сообщил кастеляну:
– Это Хенрик, наш возница. Он сейчас поднимется.
– Не беспокойтесь, ваша учёность. Я его устрою. С вас один флориан. Будьте любезны.
Сирапук протянул единственную руку. Мельхиор возмутился про себя: «Пятьдесят гведских крон за одну ночь! Неужели мой старик заплатит?» Но нотариус безропотно отдал золотую монету. Спрятав деньги в карман, Сирапук сделал приглашающий жест:
– Прошу следовать за мной.
Оставив двери открытыми, спутники пошли за Сирапуком. Мельхиор невольно сморщил замёрзший нос. В замке стоял грибной запах плесени. Кастелян провёл спутников через огромный гулкий холл, погружённый в темноту. Они поднялись по величественной с витыми перилами лестнице, которая безбожно трещала от старости, и оказались в большом помещении. Здесь было светлее. Четыре канделябра в углах длинного стола и свечи на каминной полке немного разгоняли мрак.