Многие годы к нам на шаббат с утра приходила одна бедная полька – разжечь огонь и разогреть еду, которую мама приготовила накануне. По новым правилам ей запрещалось входить в наш дом или выполнять для нас любую работу. Она плакала, прощаясь, и мы – как и остальные евреи в Тыличе, – дабы не нарушить законы ортодоксальной веры, были вынуждены в шаббат есть холодную еду и сидеть в нетопленом доме. Папе и другим евреям-фермерам, которые не могли теперь нанять подручных, приходилось работать гораздо больше обычного, чтобы убрать урожай. Мы с Данкой тоже трудились от зари допоздна, разрываясь между повинностью у немцев и своей фермой.
К счастью, закон не запрещал обмен товаров на услуги, поэтому мы стали менять Зосино шитье на масло, сыр и муку. Некоторые из фермеров-гоев продолжали вести бизнес с папой, поскольку мы были соседями, а тыличская община всегда отличалась сплоченностью. Люди боялись немецких законов, но относились к ним без уважения и искали в них лазейки.
Многие из ушедших в армию местных ребят вернулись домой, однако Зосиного мужа среди них не оказалось. Мы не получали от Натана никаких вестей. Позже, уже в октябре, по почте пришла открытка с русской маркой. Зося протянула ее маме и стала ждать со сложенными у лица руками, словно читая молитву на шаббат.
Мама охрипшим голосом прочла вслух:
– «Дорогие мои! Там, где я сейчас, очень холодно. Люблю вас всех. Натан».
Мы молча разглядывали каждую щель в полу. Сестра прижала к себе детей и разрыдалась:
– Значит, он где-то в Сибири.
Жизнь катилась под откос: что ни день – то новая беда. Когда Гершель, младший сын Зоси, сильно расхворался и ему потребовалась операция, мы просто не знали, что делать. Новые законы запрещали евреям – даже детям – обращаться к врачу. Но поскольку Словакию Германия аннексировала, а не оккупировала, со словацкими евреями обращались все же не так сурово, как с польскими. В Словакии евреям дозволялось работать за деньги, их не заставляли носить звезду, и – самое главное для Гершеля – им разрешали лечиться у врача.
– Если получится перейти границу, то, наверное, мы легко найдем в Бардеёве дядю Якоба Шютцера. По крайней мере, там можно лечить Гершеля, – сказала Зося маме и папе. – Кто знает, куда занесло Натана и сможет ли он когда-нибудь вернуться? В Словакии я буду служить в лавке у дяди Якоба, пока не подыщу другую работу, а когда обустроюсь, то заберу к себе малышку Эстер.
– Я напишу брату, что ты приедешь, – согласилась мама, – и буду молиться, чтобы у тебя все получилось.
Слева направо Рена, Гершель, мама, Зося, Эстер, Данка
Добраться до дяди Якоба Зосе помогли фермеры, которые ездили в Словакию торговать на рынке. Она писала домой каждую неделю, передавая письма через наших друзей-гоев, которые по-прежнему свободно перемещались через границу. В одном из писем она сообщила, что Гершеля успешно прооперировали. Наши молитвы были услышаны.
Через несколько недель Зося написала, что ей предложили место экономки в Братиславе. Братислава – это другой конец Словакии, на границе с Австрией. Мама переживала: это ведь так далеко! Гертруда уже живет в Америке, а теперь и Зося уезжает? У мамы оставались только мы с Данкой.
Примечания
1
Шикса – обозначение евреями нееврейки (происходит от ивритского слова «шэкэц»(שקץ) – мерзость, нечистое насекомое). – Примеч. ред.
2
Питер Маттиссен – американский писатель (1927–2014). – Примеч. ред.
3
В источниках обычно говорится о 999 девушках, но, сверив списки (их было два – транспортный и лагерной регистрации), я обнаружила, что девушек было 998, а цифра 999 появилась из-за канцелярской ошибки.
4
Яд Вашем – музей в Иерусалиме; ивритское слово «яд» означает здесь «место памяти». – Примеч. ред.
5
Учет смертей женщин велся в Аушвице не очень тщательно, к тому же часть документов была уничтожена, но нам сегодня известно, что из женщин, прибывших первым составом, более двухсот погибли в первые шесть месяцев. Более пятидесяти из них были еще подростками. (Источник: Яд Вашем и «Сохранившиеся документы о смертях в концлагере Аушвиц».)
6
Имеется в виду первый в рамках политики «окончательного решения еврейского вопроса» (Strzelecka).
7
Граница, проведенная в 60-е годы XVIII века английскими специалистами Чарльзом Мэйсоном и Джеремайей Диксоном, специально приглашенными для разрешения территориального спора между Пенсильванией и Мэрилендом. Сложилось так, что линия Мэйсона-Диксона фактически стала границей между Севером и рабовладельческим Югом.
8
Воспаление дыхательных путей. – Примеч. ред.
9
Альбом со снимками, делавшимися в Аушвице неизвестным фотографом. Любопытна история альбома. Его случайно нашла бывшая узница, еврейская девочка по имени Лили Якоб. При эвакуации Аушвица перед приходом советских войск нацисты перевозили Лили вместе с другими узниками из лагеря в лагерь. Ее освободили, когда она была в лагере Дора. Там она заболела и, очнувшись в брошенной эсэсовцами казарме, обнаружила в буфете возле койки этот альбом. Среди фотографий она узнала себя и своих родных. В 1980 году она передала альбом в иерусалимский музей Холокоста Яд Вашем. Позднее он был выпущен в виде книги, а текст написал Петер Хеллман. – Примеч. пер.
10
Письма Анджея были утеряны во время войны, но Рена помнила их дословно наизусть, поскольку перечитывала по многу раз.
11
Село Тылич и словацкий город Бардеёв расположены у польско-словацкой границы.
12
«Закон о гражданине Рейха» и «Закон о защите германской крови и германской чести» – расистские (в первую очередь антиеврейские) законы, провозглашенные по инициативе Гитлера в 1935 году.