Проснувшись, я все рассказала Жаку, ему было интересно только, на каком я была берегу и на какой мне надо было перейти. Во сне я видела его большим, как автобус, я объяснила ему, что была на Правом берегу и хотела там же и остаться, именно так. Это полицейский пытался заставить меня перейти через мост, но в любом случае Жак не это хотел сказать, я знаю, что Серж живет на Левом берегу, все это меня смущает.
* * *
16 марта
Сегодня вечером позвонили мама с папой. Только что умерла Фрида.
* * *
Мать Пемпи, двоюродная сестра папы, Фрида Биркин, впоследствии Дадли Уорд, когда-то была любовницей принца Уэльского, будущего Эдуарда VIII. Их связь быстро закончилась из-за Уоллис Симпсон. Она ввела моду на воротники с лентой, а в тридцатые годы вместе с принцем Уэльским основала Feathers Club[47], согласно эмблеме принца – трем перьям, и устраивала благотворительные танцевальные вечера для сбора средств в помощь жителям бедных кварталов. Позже она вышла замуж за Бобби Каса Маури. Пемпи, когда ее муж Кэрол Рид умер, переехала жить в дом напротив дома моих родителей, а чуть позже Фрида поселилась в доме рядом, на Оулд-Чёрч-стрит. Так они и жили, по соседству, до самой ее смерти.
* * *
Дорогая, славная Фрида. Она в лучшем мире, но мне ее будет ужасно не хватать. Звезда этой женщины – оригинальной, неповторимой, witty, naughty, daring[48] – погасла, как мне будет не хватать ее смеха, ее неожиданных визитов. Она была веселой, избалованной, забавной, как никто другой, с виду беззаботной, на редкость мудрой. Ни у одной другой леди не было так приятно бывать в гостях. Обезоруживающая своей искренностью, страшно верная тем, кого она любила, с этим своим детским голоском, который вызывал у меня смех, равно как и ее смелые суждения и ее непорядочность. Все это похоже на некролог в местной газете, но стоит мне отметить одно какое-то качество, как в памяти тотчас всплывает другое. Какое счастье знать ее, пусть даже не очень близко, этого эксцентричного мастера комментариев, и какое счастье, что Шарлотта, Кейт и маленькая Лу были с ней знакомы, а о Лу она сказала: «Эта малышка далеко пойдет». «That divine baby»[49], – сказала она, когда мы были у нее в последний раз, с ней тогда уже было трудно общаться, она вела себя крайне высокомерно и смотрела на меня с недоверием, решив, что я няня Лу, и даже папа не смог ее переубедить.
Дорогая, дорогая Фрида, если ты там, на небесах, посмейся надо мной вволю и обними дорогую Пемпи – ты ведь так долго ждала момента, когда можно будет соединиться с ней…
* * *
28 марта, Тунис
Весь день я провела в попытках отыскать fascinating Tunisia[50]. Я сфотографировала темного барашка и какого-то жалкого верблюда – и всё[51]. Мне хотелось увидеть жилища пещерных людей, они находились в четырех часах ходу, по словам чиновника из департамента культуры, еще он сказал, что Кайруан – интереснейшее место, которое нужно во что бы то ни стало посмотреть, и добавил, что город почти рядом, но мы добирались два часа и не смогли туда попасть! Там что-то около двадцати трех мечетей, но ни в одну нельзя войти, какие-то симпатичные парни пытались всучить нам ковры. Мы жутко устали! Но было очень весело, благодаря девочкам мы теперь знаем, что рука Фатимы означает семью, а две руки – две семьи и т. д., что, для того чтобы соткать довольно паршивый ковер, очень симпатичная женщина должна потратить семь месяцев жизни, что мечеть для нас закрыта, что верблюжьи какашки можно собрать и положить на время верблюду под хвост и что его верхняя губа разделяется надвое! Один из верблюдов все время крутился. Я поинтересовалась, почему у него завязаны глаза, и человек ответил: «Он болен вертянкой!»
Перелет сюда был самым страшным из всех, какие я когда-либо совершала, это уже стало привычным: мой перелет на обратном пути в Лондон, перелет в Женеву на день рождения Жака; у детей рвота, женщины вопят. Бедная Шарлотта, вся зеленая, обхватила ладошками мордочку, я тоже сидела склонившись над гигиеническим пакетом, и холодный пот стекал у меня по шее к губам. Жак, тоже мертвенно-бледный, взял малышку Лу – единственную, кто неплохо себя чувствовал. Я проклинала себя за то, что все эти страдания из-за меня одной, мне хотелось вернуться и послать к черту всю эту поездку, особенно когда я видела ужас на лицах Шарлотты и Лолы. По громкой связи сообщили, что приземлиться невозможно из-за ветра, и все-таки мы сели, все прошло хорошо, любезные стюардессы, гирлянды из апельсиновых цветов, нас встречали как королев. Все были очарованы улыбкой Лу, и боже, как она улыбалась весь день! В отеле мы хотели поплавать, но в бассейне не было воды, только рабочие. Мы могли бы сейчас находиться в Неаполе, тут все грязно и безвкусно, гнетущее впечатление. Но люди милые и кроткие, и обожают детей, так что thank the Lord![52]
Я стала почти непьющей! Ни капли спиртного, только вода касается моих губ вот уже три дня! Ничего удивительного – после той жуткой ночи, которую я помню, будто она была вчера. Жак сказал, что хотел позвать врача, чтобы он сделал мне укол, потому что у меня были галлюцинации и я пыталась выпрыгнуть из окна. Я не помню ничего, даже то, что я выскочила из такси и рухнула на дороге. Немного болит рука и колено. У меня все внутри холодеет, когда я пытаюсь думать об этом. Я помню, что пыталась причинить себе боль; не будь рядом Жака, думаю, мне бы это удалось, но мне плевать на истерику, мне интересно, что бы я сделала, если бы со мной не было Жака. Он говорит, что я кричала в течение десяти минут, и он думал, что ему придется отправить меня под замок. А я ничего такого не помню, помню только, что весело болтала с Изабель Аджани, она была просто очаровательна, мы смеялись по поводу одной истории с гинекологами. Сказать по правде, мы заставили смеяться всех присутствующих на празднике; по случаю такого большого успеха я выпила белого вина, после того как прикончила одну или две бутылки красного. Я думаю, два приличных стакана водки с апельсиновым соком довершили мое падение, я умышленно приняла их за спиной у Жака, мы пили с Аджани, моей сообщницей. А потом – туман до самого утра! Ну да! Помню, я скверно себя чувствовала, но не помню, чтобы я падала на лестнице, проявляла какую-то необычайную агрессию или буйство, о чем мне с ужасом рассказывает Жак. Это и правда не смешно, а скорее жутко. Зато больше ни капли, не то – курс на Святую Анну[53]! Я знаю, что это неразумно, это скорее крайности, но у меня или все, или ничего, как поется в песне, а что касается курева – или четыре пачки, или ни одной затяжки. Я не могу себя контролировать, не могу быть благоразумной. Я слишком слаба для того, чтобы выпить бокал-другой, и все, это баталия, а потом «железная рука», как говаривал Серж.
* * *
7 апреля
Моей дорогой Кейт завтра исполнится 16 лет, тра-ла-ла-ла-ла! «Happy birthday sweet sixteen you’re not a baby anymore»[54], – как поется в песенке. Ну вот, случилось! Моей малышке 16 лет. В этот вечер, в Лондоне, 16 лет назад она начинала свою жизнь. Джон, я и она – мы помчались в лондонскую клинику… Каким еще ребенком я была тогда, меня надо было взять за руку, успокоить, боль не стихала. Но какой же красивой, прекрасной была моя малышка Кейт, – и моей, моей, моей. И как я была счастлива. Мне кажется, прошло уже лет тридцать, и вместе с тем это было как будто вчера; закончилось детство, все загублено? О, надеюсь, что нет. Что она может помнить? Общество взрослых людей, несуществующий отец, импозантный отчим, какая прелестная, смелая и преданная девочка. Шестнадцать лет назад я и представить себе не могла нас здесь, в Париже, и шестнадцать радостных лет, в которых было все: счастье, тревога, раздражение, истерики, ярость, удушающая любовь, – да, моя милая Кейт, мой первенец, я заботилась о тебе, как любовник, я любила тебя и за маму и за папу, и я люблю тебя за весь мир, но у тебя, моя обожаемая, – у тебя свой мир. И это именно так. Сегодня наши дороги немного расходятся, это нормально, надо вылезти из кокона, чтобы стать бабочкой, но не забывай о моем сердце, а в нем ты – младенец, которому от роду день. Я, которая себя ощущала еще ребенком, я дала жизнь другому существу, такому красивому, как я горжусь тобой, happy birthday, моя прекрасная Кейт, необыкновенная Кейт, раздражающая своим едким шармом, я буду любить тебя всю свою жизнь, никогда ты не сможешь потерять ни меня, ни мою любовь, ты всегда будешь нужна мне. Будь счастлива даже и без меня, если так нужно, отыщи свою единственную дорогу, верь в себя, ты сильная, будь позитивна и осторожна с парнями – ты, кто вредит самой себе! Спокойной ночи, любовь моя, рожденная завтра, спи спокойно этой ночью у меня в животе, завтра наступит очень скоро, позволь мне предаться воспоминаниям, ведь ты напоминаешь мне мою молодость и с той поры служишь мне верной опорой. Я благодарна тебе за то, что ты была такой веселой малышкой, что сохранила свое простодушие, и обаяние, и терпимость, и способность сострадать и прощать. Благослови тебя Господь, моя дорогая Кейт.
* * *
9 апреля
Приехала Кейт, я подарила ей бриллиантовые серьги, которые выбирала вместе с Шарлоттой и Лолой. Потом день был немного грустный, я даже не знаю почему. Подозреваю, как всегда, что я думала о Серже, а Жак все делал как-то не так. Я хотела, чтобы он сделал подарок Кейт, мне казалось, что он об этом не подумал, но я ошибалась: днем он купил ей вместе с Шарлоттой перо. Потом я посчитала его эгоистом за то, что он приготовил обед себе одному, и решила, что он выглядит безобразно – потому что он вместе с Лолой был у парикмахера и позволил стричь себя какой-то девке, она постригла очень коротко; потом я хотела, чтобы он одолжил мне свое перо, а он положил его себе в карман, потом Серж сказал мне, что я красивая на фото во всю страницу в Matin Mag. Я купила журнал, показала его Жаку, а он и не подумал восхититься. Словом, множество каких-то ничего не значащих мелочей. Серж этим вечером забирает Шарлотту, мне по-прежнему грустно, и в моем злобном мозгу мелькнула мысль, что вот, Жак через несколько лет украдет у меня Лу, если я ему ее оставлю. Вот видишь! Прекрасное отношение. Однако Серж в разговоре по телефону был мил, как обычно.
Я знаю, почему я так много думаю о нем: потому что вчера вечером он сказал, что видел сон про нас обоих и что мы, как всегда, ссорились. «Кошмар!» – сказала я, а он так ласково: «О нет, нет, это было… мило». Думаю, поэтому я обозлилась на Жака.
* * *
Lost Song
Для того чтобы слова Сержа можно было петь, Филипп Леришом[55] разбирал его почерк и переписывал текст печатными буквами, потом я записывала все фонетическими знаками – потому что нередко слово было написано не в полном, а в сжатом виде, – с черточками наверху, обозначающими такты, мне также приходилось придумывать какое-нибудь новое слово, чтобы получилось спеть. Если я произносила слова не очень хорошо, на меня сыпались оскорбления, Леришом это знал, он оставлял первую дорожку, и мы потом совершенствовали запись. Сержу было на все это наплевать, его интересовали только эмоции и высокие ноты. После того как мы расстались, во всех его песнях говорилось о разрыве, мне было непросто их петь, а ему было непросто их слушать. Сквозь стекло кабины для звукозаписи я видела его расстроенное лицо, но после окончания записи он поднимал большой палец вверх в знак того, что я его не разочаровала, так было с «Baby Alone»
Примечания
1
С этого года и все чаще, вплоть до 2013-го, дневник писался по-французски. Как и в первой книге, я сделала кое-какие добавления, поскольку в который уже раз была поражена тем, что, за исключением каких-то забавных историй, я ничего не писала о вышедших пластинках, гастролях, спектаклях, фильмах и т. д. Я кое-что дописала совместно с моей издательницей, которая задавала мне вопросы о том или ином событии. Эти сегодняшние вставки отделены от прежних дневниковых записей звездочками. – Здесь и далее, если не оговорено особо, прим. автора.
2
Будь младенец мальчиком или девочкой, мы знали, что назовем его Лу. Для Жака – из-за Лу Андреас-Саломе, для меня – из-за «Посланий к Лу» Аполлинера, которые подарил мне Трентиньян, когда я снималась в Риме.
3
Мой агент.
4
Так мы звали мою маму – из-за Кейт, которая была дислектиком. Мама хотела, чтобы ее звали «гранма», а не «гренни». Кейт попробовала, и у нее получилась «Мунга». С тех пор мы все стали звать ее именно так.
5
Его костюмерша и первый помощник.
6
Старшая дочь Жака, на четыре года младше Шарлотты.
7
У Жака случались мучительные приступы страха, даже врачи скорой помощи думали, что это приступы эпилепсии. Длились они час или два, затем постепенно стихали, он весь дрожал, ему казалось, что он умирает…
8
Эмма и Люси – дочери Габриэль, моей лучшей подруги.
9
Вверх ногами (англ.).
10
Хорошенькая (англ.).
11
Гарри и Сэм – сыновья Габриэль. Гарри родился на два месяца раньше Лу.
12
Сладости (англ.).
13
Шикарный (англ.).
14
Сын Жаклин, сестры Сержа.
15
Архитектор.
16
Кейт была невероятно мастеровита. Когда ее попугай своим клювом испортил спинки стульев, я ей сказала: «Смотри, он сожрет твое наследство», а она мне ответила: «В Брикораме продается замазка под дерево, чтобы заделывать дырки!»
17
Ноэль Буассон, первая жена Жака и мать его старшей дочери Лолы. Она получила по меньшей мере три, а то и четыре «Сезара» за лучший монтаж, – великолепная женщина.
18
Арлетта – двоюродная сестра Жака, Сари-Лу – ее дочь.
19
Ласты (англ.).
20
Лягушка, персонаж Беатрикс Поттер.
21
Стенная роспись (англ.).
22
Игрушка (англ.).
23
Мой продюсер.
24
Мой секретарь.
25
Самая близкая школьная подружка Кейт. Я изменила ее имя, так как не знаю, где она сейчас. Прелестная девочка. После падения иранского шаха она со всей семьей оказалась в Париже. Она была с Кейт в любых обстоятельствах, и я любила ее.
26
Мой архитектор, друг Жаклин, с которым я обустраивала дом в Кресвёй, в Нормандии, и дом 28 на улице Ла-Тур; он и впредь помогал мне выбирать драпировки для всех моих домов.
27
Мы были в Неаполе на кинофестивале, где представляли фильм Жака.
28
«Проходите, здесь нечего смотреть» Патриса Леконта.
29
Помощь (англ.).
30
Особенный звук ударяющейся об пол головы (англ.).
31
Жак снял очень хороший телефильм под названием «Дерево», с Жанной Моро и Жюли Жезекель.
32
Ава Моннере, моя подруга, парикмахер, умерла три года назад в Вене (я много пишу о ней в первом томе этого дневника).
33
Мой первый агент, с которым мы были вместе около двадцати лет, прежде чем я ушла к Изабель де ла Пательер, чудной нежной блондинке, которую я звала Изабель де ла Патт.
34
Над фильмом «Женщина моей мечты».
35
Зд.: в духе современной моды (англ.).
36
Гранье-Дефер Пьер (1927–2007) – французский кинорежиссер и сценарист. – Прим. пер.
37
Моему дорогому мэтру Дрейфюсу.
38
Одиль и Луи Хазан, старинные друзья Сержа. Я их очень любила, навещала на улице Лилль, пока они были живы, и была с Луи в день его смерти.
39
Джон Барри, отец Кейт.
40
Лавка (англ.).
41
Детское питание (англ.).
42
«Утренняя слава» или «утреннее сияние», растение семейства вьюнковых (англ.). – Прим. пер.
43
Зд.: милый малыш (англ.).
44
Это своего рода краткое изложение моей жизни за прошедшие годы, я рассказала о ней в первом томе «Дневника обезьянки».
45
Ольга Хорстиг, мой агент.
46
Ужас (англ.).
47
Feather – птичье перо (англ.).
48
Остроумной, озорной, бесстрашной (англ.).
49
Этот божественный ребенок (англ.).
50
Восхитительный Тунис (англ.).
51
Поездка в Тунис, чтобы принять участие в вечере Картье во время съемок фильма «Пираты» Романа Полански.
52
Спасибо Господу! (англ.)
53
Больница Святой Анны – крупнейшая в Париже психиатрическая клиника. – Прим. пер.
54
«С днем рождения, милая шестнадцатилетняя девочка, ты уже не ребенок» (англ.). Песня американского певца Нила Седаки на слова Ховарда Гринфилда, впервые прозвучала в 1961 г. – Прим. пер.
55
Он был артистическим директором моим и Сержа с 1975 г., мой альбом «Lolita go home» («Лолита, иди домой») и «L’homme à la tête de chou» («Человек с капустной головой») – Сержа.