Руслану приходилось чаще, чем другим, анализировать свои поступки и реакции на них окружающих. Он был необычным человеком, имел доступ к информационным возможностям Мирового Разума, к прошлому и будущему, и к настоящему, которое анализировать труднее всего. Когда он разговаривал с человеком, тот не подозревал о том, что собеседник читает его мысли, знает не только его прошлое, но и будущее. От Руслана никому и ничего невозможно было что-то утаить…
Еще в детском саду он обнаружил, что видит в людях какое-то пятно в загрудине – светлое, серое, коричневое, а то и совсем темное. Должно быть, он видел душу человека, и цвет ее точно совпадал с тем, что он собой представлял. Потом с небольшим усилием своей воли он стал видеть внутренние органы людей – зрелище, прямо скажем, отвратительное, но позволяющее видеть человеческие недуги. Не настраивал себя на созерцание ливера окружающих и видел их обычными людьми, такими, как и все остальные хомо сапиенсы. Руслану казалось, что все люди видят у окружающих цветные пятна в загрудине и могут видеть внутренние органы. Осознание того, что это не так, пришло позже, после взрыва автомобиля.
Однажды ему приснилось, что он летает над землей. Проснулся, понял, что это сон, но вышел на балкон, настроился лететь и полетел над ночным городом. Знакомые улицы и переулки, пятна света от уличных фонарей сверху выглядели необычно – он носился над ними, увеличивая или ослабляя свое желание. Захотел вернуться назад – и тут же оказался на балконе, даже не понял, почему так легко удалось вернуться.
Со временем он научился во всем и везде видеть только главное и самое важное. Особенно любил математику, где цифры и символы как бы очищены от постороннего и несущественного, поэтому ему легко давались математические действия, да и выполнял их со скоростью компьютера.
Прокручивая в своей памяти многие события, он всегда открывал в них важные детали, на которые раньше не обращал внимание. Вот и сегодня, чтобы вытеснить из своего сознания судьбу экологини, он, сидя в своем кабинете, закрыл глаза и вспоминал день защиты диссертации.
Это был обычный морозный день конца декабря. Над Москвой, как обычно, висела светло-серая пелена, из которой медленно падал тихий лапатый снег. Этот день должен был стать началом его взрослой жизни. Как и всем подросткам, ему хотелось поскорее расстаться с юностью.
Уже завтра, полагал он, его жизнь круто изменится. Пойдет работать в отдел своего научного руководителя, вначале, как обещал Константин Степанович, эмэнэсом, то есть младшим научным сотрудником, но первая же освободившаяся должность старшего научного сотрудника – будет его. Станет получать заработную плату, куда достойнее аспирантской стипендии и пенсии по утере кормильца. По-настоящему будет взрослым и самостоятельным человеком!
Если бы не Басаргин, который помогал ему после смерти отца, а потом и матери, он вряд ли бы поступил в аспирантуру. К одиннадцати годам он окончил среднюю школу, в четырнадцать – университет, причем по программам двух факультетов. И кто бы взял его, пусть и вундеркинда, на работу в таком возрасте? Разве что разносчиком рекламы по почтовым ящикам. Поэтому разумно было пойти в аспирантуру, написать диссертацию, что и сделал опять же с опережением, то есть к шестнадцати годам. А к семнадцати защититься.
Андрей Филиппович Басаргин, отец Лиды, под нажимом дочери заказал за свой счет банкет в ресторане, где обычно обмывали свои защиты аспиранты. Позже Руслан разыскал в мировом информационном массиве видеозапись его разговора с дочерью и узнал, что акт спонсорства произошел не без скрипа.
– У него что, и на банкет деньжат нет? – нахмурился Андрей Филиппович, и в этот момент его душа посерела.
– Откуда они у него возьмутся, пап? На аспирантской стипендии да пенсии не сэкономишь…
– Но у него же были публикации в журналах…
– Как правило, их публикуют за счет авторов… А диссертацию Руслана засекретили, он за последние полтора года не опубликовал ни строчки…
Разговор происходил в кабинете отца, во время традиционного утреннего кофе. Отхлебнув любимого напитка, Андрей Филиппович выдержал паузу. Конечно, размышлял он, Руслан круглый сирота, его отца случайно взорвали в его, Басаргина, автомобиле.
Это произошло дождливым июльским днем. У Басаргина был день рождения, на который он пригласил своих ближайших друзей. В их числе и отца Руслана, за которым послал свой автомобиль. Видимо, дождь помешал рассмотреть, что в машине не Басаргин, а другие люди, в том числе и десятилетний ребенок, и убийца нажал кнопку радиоуправляемой бомбы. Басаргин всегда помнил, что Руслан Орлов-старший поплатился своей жизнью за его спасение, и поэтому постоянно помогал его сыну деньгами, всем, чем мог. Тем более что мать мальчишки, пострадавшая от взрыва, пережила мужа всего на несколько недель.
А мог Басаргин многое. У него была железная деловая хватка, с конкурентами разделывался жестко и даже жестоко, поэтому сколотил приличное состояние и стал одним из олигархов. Руслана Руслановича он считал парнишкой богато одаренным, и поэтому не жалел денег на репетиторов, всевозможные курсы и кружки.
Но всему есть предел. Басаргину нравилось, что дочь тянется за юным Русланом, дружит с ним. Но Лида подросла, расцвела, и чувствовалось, что она влюбилась в вундеркинда. Дочь единственная, наследница, и огромным богатством в случае его, Басаргина, смерти станет распоряжаться пусть и гениальный молодой человек, но абсолютно ничего не смыслящий в современном бизнесе?
– Вот что, – Андрей Филиппович, наконец, поставил пустую чашку на блюдце и взглянул пристально на дочь, притихшую в ожидании решения отца. – Свой долг по отношению к Руслану я выполнил. Что ж, оплачу и банкет. Можешь снять со своей карточки сто тысяч рублей. Но это в последний раз…
– Спасибо, папочка, – Лида чмокнула его в щеку и выпорхнула из кабинета. Душа ее в этот момент озарилась светлой радостью.
Глава третья
В самых плохих снах он не мог представить себе столь скромную обстановку на защите своей диссертации. Защита виделась ему торжественной, в переполненном студентами и преподавателями университета конференц-зале, где не оставалось ни единого свободного места. Народ толпился в проходах… В мечтах мелькали вспышки фотоаппаратов, стоял целый лес телевизионных камер, и гремел гром аплодисментов в его честь – вундеркинда и индиго, в семнадцать лет защищающего уникальную диссертацию.
На самом деле никаких вспышек и аплодисментов не было. Всё происходило в тесной комнатенке, наверное, какого-то НИИ. Рано утром позвонил Константин Степанович Немыкин, руководитель его научной работы, и сказал, что он заедет за ним на машине и что на защиту они поедут вместе. Руслану надо было бы настойчивее возразить, поскольку он обещал Лиде, что заедет за нею, но руководитель был непреклонен. «Так надо», сказал он и отключил телефон. Лида, конечно, обиделась, что не поехала вместе с ним.
Когда Константин Степанович позвонил снова и сообщил, что он внизу ждет его в машине, и Руслан спустился вниз, то транспортное средство оказалось с зашторенными окнами. «Это не катафалк?» – спросил у руководителя, садясь в большую черную машину, которая вызвала у него печальные воспоминания.
– Так надо, – опять сказал Константин Степанович и всю дорогу молчал.
Поведение научного руководителя настораживало. Его студенты любили, называли дядей Костей – за открытый характер, заботу о них. Он был для студентов старшим товарищем, а тут Константин Степанович нахохлился, ушел в себя и молчал.
Можно было поинтересоваться у водителя, куда они едут, но его от пассажиров отделяло толстое, наверное, бронированное стекло.
– Мы едем явно не в университет. Константин Степанович, так куда мы едем?
– Так надо, – в который раз безучастно отозвался дядя Костя.
Где–то на окраине Москвы машина остановилась перед глухими железными воротами. Зелеными, с ярко-красными пятиконечными звездами по бокам. Из домика рядом с воротами вышел немолодой милиционер, проверил паспорта, и они въехали в заснеженный парк, в глубине которого виднелись какие-то строения. Водитель остановил машину перед самым крупным из них, должно быть, административным зданием. На входе у них еще раз проверили документы. Дали сопровождающую тетку, которая велела им следовать за нею.
– Не похоже на крематорий, – Руслан позволил себе мрачно пошутить.
– Посмотрим, – с осторожным оптимизмом отозвался руководитель.
Диссертационная комиссия состояла из пяти неизвестных дядек, в зале были только два оппонента, тоже незнакомых, и Константин Степанович, который от волнения взмок и беспрерывно промокал носовым платком пот на лбу. В его речи ничего не было нового – сам материал диссертации был сплошной новизной. Дядьки внимательно выслушали Руслана, разглядывали юношу с неподдельным интересом и, казалось ему, совершенно не вслушивались в его слова. Руслан ждал от них каверзных или глупых вопросов, но они отмолчались. И оппоненты были кратки, не жалели похвальных слов в адрес диссертанта.
Потом один из дядек, тот, что сидел посередине и, должно быть, главный из них, встал и объявил, что диссертационная комиссия считает работу достойной ученой степени доктора наук и поздравил Руслана с успешной защитой. Последовало несколько крайне жидких, но уважительных аплодисментов.
Главный дядька вышел из-за стола, вручил Руслану клочок бумаги из блокнота с номером телефона и попросил позвонить ему через недельку по поводу грядущего трудоустройства. Вслед за дядькой подошла строгая женщина, с сухими поджатыми губами, и заставила Руслана дать подписку о неразглашении сведений, содержащиеся в диссертации, изъяла все экземпляры автореферата и даже его любимый и мощнейший ноутбук. Правда, вместо него она вручила такого же зверя.
Подписку пришлось давать научному руководителю и двум оппонентам – у них строгая секретчица изъяла даже пометки для их выступлений. Руслан шепотом спросил у нее, кем является председатель диссертационной комиссии.
– Он академик, директор нашей организации, зовут его Иван Иванович, – сухо, как робот, ответила секретчица.
Набравшись смелости, Руслан подошел к Ивану Ивановичу.
– Извините, пожалуйста, а могу я вас и ваших коллег пригласить на традиционный банкет?
– Юноша, вы только что дали расписку о неразглашении. Для всех вам не присвоили степень доктора наук. К тому же, по-отцовски скажу: до докторской диссертации вы доросли, а вот до рюмки водки – категорически нет. Скажите всем своим приятелям, что защиту диссертации перенесли и обмывать, стало быть, нечего. Жду вашего звонка.
Все надежды оказались беспредметными грезами. Ожидаемый успех обернулся ничем. Отмену банкета и сочувствие знакомых, меньше завидовать будут, можно пережить, но как объяснить сложившуюся ситуацию Лиде?
– Почему защиту перенесли? – спросила она встревожено. – Диссертация слабая?
– Надеюсь, что нет.
– Ты меня разыгрываешь? Ну, скажи мне, что разыгрываешь! Я по твоему голосу чувствую, что здесь что-то не так.
– Лида, рядом со мной Константин Степанович. Он подтвердит, что защиту перенесли, – Руслан передал мобильный телефон руководителю.
– Лидочка, вам абсолютно ни о чем не стоит беспокоиться. Потребовались дополнительные экспертизы, а подобное – дело обычное. Мой вам совет – не теряйте восхищения вашим Русланом, он очень большой ученый. Верьте ему и верьте в него.
Константин Степанович оказался дамским угодником, раньше за ним таких достоинств Руслан не замечал. Лида успокоилась насчет защиты, но как быть с банкетом, что скажут в ресторане, как сказать приглашенным? А как объяснить всё это отцу?
– Так и скажи, – посоветовал Руслан. – Андрей Филиппович не обрадуется, но ты убеди его, пожалуйста, что ничего плохого не произошло. И уладь дело с рестораном… А я постараюсь дать отбой всем приглашенным.
Но им уже сообщили о переносе защиты.
Глава четвертая
Новость о переносе защиты диссертации Басаргин встретил с еще большим недоверием, чем Лида. Как так, рассуждал он, парень в учебе показывал уникальные успехи, побеждал на всероссийских и международных олимпиадах, и вдруг без объяснения причин защиту перенесли. Его научный руководитель, он же муж Марты Захаровны, которую Басаргин знал, как учительницу и своей дочери, по телефону плел какую-то околесицу, не мог толком и совершенно определенно назвать причину. Басаргин давил на него, намекал на денежное поощрение, но тот, как старинный патефон, у которого на пластинке повредилась звуковая дорожка, твердил свое «так надо» и повторял, что Руслан исключительно талантливый юноша. Таких как он, рождается, быть может, всего один раз в сто лет. Его имя станет знаменем двадцать первого века… И Марта Захаровна, которая была признательна Басаргину за многократную помощь их школе, не прояснила ситуацию. Значит, ничего не знала.
Никаких неясностей в жизни Басаргин терпеть не мог – они, как правило, становились причинами неправильных решений, а ошибки приносили убытки и ущерб для престижа. Чтобы продуктивнее думалось, Андрей Филиппович любил прохаживаться по своему огромному служебному кабинету. В нем и мебель была расставлена так, чтобы он мог, заложив руки за спину, вышагивать, как он говорил, решение. Если он ходил, то никто не смел беспокоить его. Вот и на этот раз, он делал круг за кругом, потом остановился возле своего бронзового бюста на мраморном пьедестале и спросил:
– Ну, а ты что скажешь?
Бюст, изображавший Басаргина в момент тяжких раздумий, выставившего огромный лоб вперед, с глубокими морщинами на нем, глядевший на мир с оценивающим прищуром, мрачно молчал.
Не получив ответа, Басаргин вернулся к столу и вызвал начальника службы безопасности.
Тот, словно стоял в приемной и ждал вызова, сразу же появился в двери. Басаргину не нравилась чрезмерная исполнительность своего безопасника, как он его называл, считал это признаком невдумчивости и вообще поверхностного маломыслия.
– Проходи, проходи, Пал Палыч, и садись, – и указал ему на кресло возле круглого столика на двоих.
Пал Палыч, человек неопределенного возраста и внешней непримечательности, как и положено людям его профессии, полковник ФСБ в отставке, неслышно опустился на кресло и ждал, когда хозяин сделает то же самое.
Басаргин плюхнулся в кресло напротив и сразу же заговорил:
– Хочу поручить лично тебе дело особой важности. И только тебе, без привлечения твоих кадров. Ты знаешь мое отношение к Руслану Орлову. Мальчишка к семнадцати годам не только окончил университет, но и аспирантуру. У него мозги как компьютер. В этих мозгах информации не меньше, чем в Британской энциклопедии. Любые цифры перемножает, извлекает из них корни в считанные секунды… И написал диссертацию. Говорят, довольно толковую. Но защиту, как объясняют, перенесли. Надо выяснить, почему перенесли, кто перенес, что за этим вообще стоит! Представляешь, дочь заказала банкет по случаю защиты, а тут облом! И я в глазах тех, кому нахваливал мальчишку, оказался в трепачах!.. А дочь неравнодушна к нему, так что уж ты расстарайся, пожалуйста, задействуй свои связи, пойди на расходы, возмещу…