– Да, у нее ребенок, но он не так уж и мал. Ему уже два года. Так что скоро он сможет помогать по хозяйству. И у тебя будет верный и послушный раб, выросший в доме.
Харикл поморщился:
– В этом возрасте дети часто умирают. Кроме того, его надо кормить и…
Никомед прервал его:
– Уважаемый Харикл, я понимаю, что маленький ребенок – дополнительная обуза, но не можем же мы, подобно варварам, отнимать дитя от матери. Такую сильную и молодую рабыню ты нигде не найдешь дешевле четырех мин. А мы согласны уступить тебе ее с ребенком… – он на секунду замолчал и посмотрел на сидящего в тенечке отца.
Фрасиклид едва заметно кивнул, и молодой человек продолжил:
– Даже не за три, а всего за две с половиной мины. Пятьдесят драхм – достойная компенсация за обузу в виде ребенка.
– Хорошо, я возьму ее, – кивнул покупатель. – Ты знаешь, где мой дом?
– В районе Керамика, недалеко от Дипилонских ворот, напротив харчевни?
– Да, – невольно скривившись при упоминании харчевни, сказал Харикл. – Приходи за деньгами завтра.
Все это время Алексей искоса глядел на Сосия. Он заметил, как тот подошел к отцу Никомеда и, пока его сын занимался продажей, стал что-то активно обсуждать. Фрасиклид почтительно кивал, следя за жестикуляцией фракийца. А тот начал пальцем показывать на рабов, выбирая крупных и сильных мужчин. Наконец, палец Сосия указал на Алексея. У Леши заныло сердце. На рудники совершенно не хотелось. Он стал лихорадочно озираться по сторонам, ища спасения.
Его внимание привлек пожилой мужчина в потертом гиматии с синей каймой, который о чем-то спрашивал Никомеда. Алексей встал, подошел поближе и напряг слух.
До него донесся голос:
– Нет, почтенный Тофон. Наши рабы из далеких северных краев. Среди них нет таких, кто это умеет…
Леша не знал, что требовалось Тофону, но решил рискнуть.
– Господин! – обратился он к пожилому афинянину. – Я уметь это!
Тофон поморщился и скептически взглянул на него:
– Повтори, что ты сказал. Не могу разобрать твою варварскую речь.
– Я уметь это! – повторил Леша и вдруг сообразил, что в горячке ошибся. – Я умею… – поправился он с гораздо меньшим запалом.
Тофон усмехнулся и вопросительно посмотрел на Никомеда. Тот почесал подбородок, видимо, прикидывая, как все это может отразиться на цене раба.
– Этот… гхм… прекрасный юноша действительно очень умен и сообразителен, – с ноткой сомнения сказал купец.
– Ты обучен грамоте? Умеешь читать, писать и считать?
Леша глянул на Сосия. Фракиец в сопровождении Фрасиклида уже отобрал пару рабов и явно намеревался идти за Алексеем.
– Да, господин! Я умею читать и считать.
– Это любопытно! – рассмеялся Тофон. – Ну, ответь мне, юноша, сколько будет эпта раз по пенте?
Леша моргнул. Числительные они с Энеасом так и не выучили. Никомед с любопытством и надеждой смотрел на него.
Алексей постарался изобразить жалостливое выражение лица и повернул ладони к Тофону, растопырив пальцы:
– Эпта – сколько пальцев? – обреченно спросил он.
Тофон рассмеялся. Другие покупатели живого товара, услышав смех, подошли ближе, пытаясь понять, что происходит.
Никомед мрачно огляделся и сурово посмотрел на Лешу:
– Зачем ты обманываешь почтенного господина и тратишь наше время?! Придется тебя проучить! Впрочем… – он взглянул на Сосия. – Полагаю, на Лаврионских рудниках тебя отучат врать и без меня…
Тофон понимающе кивнул и отвернулся.
– Господин! Я… плохо знать эллинский! Но я уметь… умею считать! Эпта и пенте – это сколько? Покажи… пожалуйста.
С легким сочувствием и даже каким-то сожалением Тофон посмотрел на Лешу и поднял руки.
– Эпта, пенте! – и он по очереди разогнул сначала семь, а затем пять пальцев.
Леша закивал и стал лихорадочно сжимать и разжимать кулаки.
– Эпта раз по пенте! – он трижды выставил две растопыренные ладони, а потом сжал левую в кулак, а правую протянул к Тофону. – Эпта по пенте, – повторил он.
Тофон с Никомедом переглянулись.
– Эпта раз по эпта! – громко сказал Леша, показав на пальцах сорок девять.
– Пенте раз по пенте! – снова замелькали ладони.
Видимо, его напор и скорость, с которой он выкидывал пальцы, произвели впечатление. На лице Тофона появилась задумчивость. Но в этот момент к ним подошли Сосий с отцом Никомеда.
– Мальчик мой, что здесь происходит? – тихо спросил Фрасиклид. – Сосий готов купить этого раба для своего господина за пять мин. Отличная цена!
Никомед выжидающе посмотрел на Тофона. Тот молчал.
– Мы выяснили, что этот раб умеет считать, а может, и обучен грамоте.
– Это, разумеется, поднимает его цену, – оживился Фрасиклид.
Сосий усмехнулся:
– Моему господину нужны работники в штольни, а не счетоводы. Он платит за мускулы и крепкую спину.
Леша вздрогнул и умоляюще посмотрел на Тофона. Тот с любопытством рассматривал его.
– Возможно, этот юноша и умеет считать, но его варварское умение для меня бесполезно.
– Господин, я научусь! Гораздо легче научиться считать на другом языке, чем просто считать!
– Гораздо легче научиться молчать, а не говорить глупости и не обманывать честных людей, – тихо сказал Сосий, и в его голосе послышалась еле сдерживаемая злость. – Ничего, у моего хозяина рабы быстро этому учатся.
Повисло молчание.
– Семь мин, – сказал, наконец, Фрасиклид.
Сосий отрицательно покачал головой. Тофон присоединился к нему.
– За семь мин я куплю вон тех карийцев, – пренебрежительно бросил Сосий, махнув рукой в сторону двух босоногих, исхудавших черноволосых подростков, сидевших на корточках в тени портика.
– А я за семь мин куплю кого-нибудь с Фессалии или Халкидики, кто умеет считать и говорить, не коверкая слова.
Никомед сочувствующе посмотрел на Лешу, потом по очереди взглянул на Сосия и Тофона.
– Уважаемый Тофон! Я видел много рабов и могу отличить того, который станет хорошим и расторопным слугой, кого не страшно ввести в свой дом и кому можно доверить свое имущество. Из этого раба выйдет толк, особенно если его немного подучить. Я сразу заприметил это. Именно поэтому я поручил мальчику учить этого варвара языку эллинов. Он как податливая глина. Можно оставить эту глину в яме среди прочей грязи или вылепить из нее великолепную амфору…
– Хорошо, – Тофон задумчиво провел рукой по аккуратно стриженной седой бородке, потом поправил сползший гиматий. – Шесть мин!
Никомед и Фрасиклид переглянулись. Фрасиклид бросил взгляд на Сосия. Фракиец безразлично пожал плечами и отвернулся.
– Договорились, господин. Шесть мин за северного варвара, – быстро сказал Никомед.
– Поздравляю, уважаемый Тофон! Этот раб – очень удачная покупка, – улыбнулся Фрасиклид.
– Надеюсь, – кивнул Тофон. – Встретимся завтра на агоре, когда она полна народа, и заверим сделку, а сейчас мне пора.
Леша с легким удивлением ждал, что собеседники уточнят время встречи, но, видимо, сказанного было вполне достаточно.
– Конечно, – с почтением ответил молодой человек и повернулся к Алексею. – Тебе повезло, Алексиус. Это твой новый господин, будь послушен и исполнителен, и с тобой будут обращаться хорошо.
Леша благодарно кивнул и посмотрел на Тофона.
– Спасибо вам… – начал было он, но вспомнил, чему учил его Энеас: в греческом привычное русскому слуху уважительное «вы» использовалось только при обращении к нескольким людям.
– Спасибо тебе, господин, – исправился он торопливо.
Тофон равнодушно кивнул:
– Следуй за мной, – сказал эллин. Затем поманил сидящего в отдалении на корточках слугу. – Тимокл! Иди сюда. Это мой новый раб – Алексус. Присматривай за ним.
Тимокл изучающе оглядел Алексея:
– Ну и огромный же этот варвар, господин! На него еды не напасешься, клянусь Афиной! Да и глупый наверняка, что твой глиняный горшок, как все варвары…
Тофон тяжело вздохнул:
– Эх, давно ты не знакомился с палкой, Тимокл! Слишком уж дерзок стал… – и он повернулся и пошел вверх по улице.
3
Пыльная дорога медленно поднималась в гору. Редкая тень от одиноких платанов и кипарисов совершенно не спасала от зноя, но солнце уже клонилось к закату. Унылые стены вдоль дороги тоже были недостаточно высоки, чтобы их тень давала путникам спасительную прохладу. Особой мукой было отсутствие обуви. С тех пор как Леша потерял свое снаряжение и обувь, ему еще не доводилось делать таких больших пеших переходов, а он не привык ходить босиком. Ступни сбились об острые дорожные камни, и Леша хромал на обе ноги, с трудом выдерживая заданный темп.
Уже больше часа путники брели от Пирея в сторону Афин. Тофон бодро вышагивал впереди, не обращая внимания на пыль и солнечный зной. Леша с уважением и легкой завистью смотрел ему в спину. Тимокл, напротив, кряхтел и причитал, хотя на вид был гораздо моложе своего господина. Дорога была очень оживленная. Постоянно попадались навстречу афиняне, с которыми Тофон почтительно раскланивался и обменивался приветствиями. Пару раз он даже садился с хорошими знакомыми в тенечке и неторопливо беседовал. Пользуясь этими остановками, Тимокл падал на пыльную придорожную траву и, шумно сопя, лежал без движения, всем своим видом подчеркивая неимоверную усталость и изнеможение. Алексей же садился поближе к новому хозяину и, растирая горящие ступни, вслушивался разговор. По долетавшим обрывкам речи он понял, что Тофон со знакомыми обсуждал в основном городские дела и сплетни, но суть беседы уловить не мог.
На очередном привале Леша не выдержал и обратился к Тимоклу:
– Уважаемый Тимокл, будь любезен, поведай мне о своем господине и о его семье. Где я буду теперь жить?
– Ээ! Да ты говоришь на греческом? – изумился Тимокл.
– Да, я выучил язык по пути в Афины.
– Хм… Видать, ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд…
Леша натянуто улыбнулся и попытался перевести разговор в другое русло:
– Возможно, но мне, разумеется, далеко до тебя, мудрый Тимокл.
Расплывшись в самодовольной улыбке, раб кивнул:
– О, да! Наш господин очень уважает меня и всегда со мной советуется. Поэтому все в доме слушаются Тимокла. Господин всегда берет меня с собой, как сегодня… – Тимокл явно увлекся, и его понесло. – Кстати, ведь это я посоветовал господину купить тебя, так что ты весьма обязан мне. Ибо наш господин – добрейший человек, и это счастье для тебя, что ты стал его рабом по моему совету!
Леше стало противно. Но нужно было побольше узнать, поэтому он пересилил себя и почтительно закивал:
– Спасибо, мудрый Тимокл. Я, как смогу, отблагодарю тебя за доброту. Может, ты не сочтешь за труд и расскажешь мне о нашем господине?
В течение следующего часа Алексей выслушал огромное количество сплетен, слухов и домыслов, узнал всю подноготную Тофона, его родственников, друзей, рабов и рабов его друзей. Он услышал множество «занятных» историй, подчеркивающих мудрость Тимокла и глупость всех остальных. Узнал, как другой раб Тофона, Эвтин, чуть не спалил дом, заснув у очага, как повариха Антимона обварила кипятком руку, и как он, Тимокл, наябедничал на молодого племянника Тофона, что тот ходит к дочери зеленщицы из метеков. Последняя история особенно поразила Алексея. Насколько он понял этого болтуна, раб шантажировал молодого человека и вытянул с него несколько мелких монет – оболов, которые благополучно пропил, а когда тот отказался давать деньги, рассказал все его отцу – брату Тофона, за что получил еще немного. Подобные истории внушили Алексею осторожный оптимизм в отношении положения рабов и его возможных перспектив.
Скоро Алексей представлял общую картину жизни и взаимоотношений в семье Тофона. Уважаемый и богатый эллин из старого аристократического рода. Более сотни рабов, дом рядом с агорой, есть большое поместье недалеко от Алопеса на берегу Илисса в пригороде Афин и еще одно поместье рядом с поселком Ороп. Жена умерла от горячки лет десять назад. Единственный ребенок – Пандора. Своенравную дочь любит и балует сверх необходимости. Видимо, боится остаться на старости лет в одиночестве и отдавать замуж не торопится, хотя дом постоянно посещают сваты. Образован, умен и справедлив, но, по мнению раба, совершенно не практичен. Его легко обмануть и обокрасть, чем большинство домашних рабов и промышляют в промежутках между попытками увильнуть от возложенных на них обязанностей.
– Скажи, почему у его дочери такое необычное имя – Пандора? Разве не так звали женщину, которая открыла шкатулку со всеми несчастьями человеческого рода? – прервал Алексей очередную хвастливую историю Тимокла.
Раб задумчиво почесал подбородок и сплюнул в придорожную траву:
– Шкатулку? Не понимаю, о чем ты говоришь. Пандорой звали дочь царя Эрихтея. Она принесла себя в жертву ради спасения Афин. Хотя, кажется, была еще какая-то Пандора… Эх, сколько их было… Разве всех упомнишь. И все всем одаренные… – Тимокл оскалил свои гнилые пожелтевшие зубы и хрипло загоготал. – Но наша-то не из таких! Никакого почитания и благородства! Особенно после обряда.
– Обряда?
– Несколько лет назад забрали ее жрицы в услужение. Год ее дома не было. Так хорошо было… – Тимокл мечтательно зачмокал губами. – Тихо, спокойно… Я уж надеялся, что так и останется при храме. Но нет! Вернулась. И теперь шибко умная: все сама знает, то ей не так, это не эдак, житья от нее нет! Вздорная и чересчур любопытная девчонка! Не пристало благородной афинской девушке на выданье вести себя подобным образом! Сидела бы себе в гинекее, на женской половине дома, да занималась хозяйством, так нет же, знает, что хозяин в ней души не чает, и везде сует свой нос. Не дает никому спокойно заниматься своим делом!
«Ага, не дает тащить все, что плохо лежит, и бездельничать!» – сообразил Леша, скорчив гримасу сочувствия и кивая.
Дорога поднималась все выше. Леша оглянулся назад – серо-голубая полоса моря виднелась на горизонте. Впереди обзор загораживала возвышенность, и он с нетерпением ждал, когда наконец из-за холма появится знаменитый афинский акрополь.
Вдалеке что-то блеснуло.
Удивленный Алексей коснулся Тимокла:
– Что это?
Раб самодовольно ухмыльнулся и снисходительно сказал:
– Это блестит на солнце шлем Афины Воительницы! Он из чистого золота, – напыщенно добавил раб.
Леша прищурился, всматриваясь вдаль: и точно, из-за приближающейся стены показался холм, плотно застроенный белоснежными постройками. На вершине холма угадывался гигантский величественный силуэт, сверкающий на солнце золотыми украшениями. Алексей понял, что это и есть статуя, про которую говорил Тимокл.
Лешино сердце гулко застучало, по спине пробежал холодок. Неужели все это происходит в реальности? Древние Афины: новая точка отсчета. Наконец-то он достиг сердца древнего мира. Пора начинать его миссию.
Глава 5
1
Дом Тофона, зажатый двумя узенькими улочками, ничем не выделялся среди окружавших его строений. Выбеленные стены из глиняных кирпичей, черепичная крыша, тяжелая прочная дверь из тщательно подогнанных досок. Несмотря на некоторый аскетизм, дом был основательным и добротным.
Пройдя с улицы через входную дверь, Алексей очутился в небольшом дворике, окруженном крытой колоннадой. Внутри дом выглядел гораздо более просторным, чем казался на первый взгляд. С трех сторон над двориком возвышались постройки второго этажа. Дворик был чистым и уютным: внутренние стены, в отличие от наружных, были украшены яркими фресками, в центре стоял большой мраморный параллелепипед. Присмотревшись, Алексей решил, что это, скорее всего, алтарь для жертвоприношений. Перед алтарем возвышался бронзовый треножник, в чаше которого тлели угли. Невысокое чахлое деревце бросало на алтарь жиденькую тень, ему было неуютно в этом каменном мешке, но, видимо, это дерево любили и оберегали в этом доме.