– Когда?
– Что? – непонимающе спросил Билл.
– Когда хочешь сделать ей предложение?
– Хоть сейчас! Я не знаю… Что-то заставляет меня.
– Билли, это странно. Мы только вчера похоронили…
– Да, я понимаю! – прервал Билл. – Просто, боюсь, что потом будет поздно.
– Если она любит тебя, то подождет!
– Я так не думаю. Меня изнутри что-то гложет…
– Совесть, – усмехнулась бабушка.
– Может быть, и она. Пойми, Джессика-то и подождет, но я ждать не могу.
– Почему?
– Боюсь, что потеряю ее навсегда. Другого шанса не будет.
– Ты торопишь события! – сказала бабушка.
– А как же твои слова?
– Какие?
– Что мы художники…
– Жизни, – подхватила она. – Да, я помню, но пойми…
– Что понять? – перебил он. – Я хочу закрасить это пятно в моей жизни. Оно меня угнетает, затягивает. Я боюсь, что не смогу пережить то, что случилось. Джессика – мое спасение. Мне нужно быть с ней!
– Так будь! – сказала она. – Никто не против. Но зачем сразу свадьбу?
– Ты не понимаешь! Я хочу, чтобы она всегда была рядом, не покидала меня. Я хочу быть уверен, что она моя!
– И ты считаешь, что свадьба это решение? – спросила бабушка.
– Да!
– Как знаешь! – сказала она. – Если для тебя это так важно, то можем завтра сходить к ней вместе, и сам во всем ей признаешься!
– Идет! – сказал он.
Билл ушел в свою комнату. Кости ломило, голова казалась мячом, полным песка. Усталость стягивала веки. Ничего не хотелось, даже есть, хотя утром это желание было самым сильным. Бенктон завалился на кровать и в секунду уснул.
На следующий день ближе к полудню они отправились к Джессике. Билл питал надежду, что сможет уговорить ее выйти за него замуж. Хоть мысль и казалась ему странной в такое время – после потери семьи, но она согревала его, дарила свет, которого без Чарли и мамы так не хватало.
– Джессика открой… – стуча в дверь, кричал он. – Джесс…
Никто не открывал. Бенктон решил, что ее нет дома. Они с бабушкой собирались уходить, но дверь открылась. Перед ними стояла Джессика. Ее хмурое лицо говорило о том, что она не желает его видеть, однако завидев бабушку Розу, она улыбнулась и впустила их в дом.
– Бабушка скоро вернется, – уводя взгляд от Билла, тихо сказала. – Она пошла в аптеку за лекарствами, а потом в магазин. Минут через двадцать придет.
Джессика бездушно посмотрела на Билла, а его бабушке предложила чай. Неоднократно он пытался завести разговор с ней, но все безуспешно. Она переводила тему.
Позже пришла бабушка Лиза. Ее встретила Роза. Они примерно одного возраста, благодаря чему быстро нашли общий язык. Все уселись за круглый стол в кухне. Пили чай. Джессика сидела напротив Билла. Несмотря на настойчивых бабушек, усадить их вместе так и не удалось.
– Джессика, выходи за меня! – внезапно сказал Билл.
Она нещадно треснула кружкой по столу, и чай пролился на белую скатерть. Джессика фыркнула и убежала в свою комнату. Билл ринулся за ней, но дверь оказалась уже заперта. Он считал, что зря все это затеял. Простоял под дверью пару томительных минут. Не дождавшись ответной реакции, не попрощавшись, ушел из дома.
Бабушки успели раздобыть бутылку игристого вина и за бокалом оживленно разговаривали. По их словам было понятно, что центром всех бед является правительство и нескончаемые войны. Они будто не замечали, что между Биллом и Джессикой образовалась стена.
Бенктон шел по заметенной снегом улице. Неподалеку дети друг в друга кидали снежки. Годы назад Билл готов был слепить снежный снаряд и запустить в одного из них, после чего спрятаться за ближайшей елкой. Сейчас у него не было ни малейшего желания сопротивляться летящим в спину снежкам.
Билл зашел домой, поднялся в комнату, прохлада в которой гуляла, как в пещере. Давняя привычка открывать на ночь окно не отпускала его. При жизни Чарли он не раз получал за это от матери. Теперь он один в своей комнате и доме в целом. Лег на кровать и закрыл глаза.
– Билл, можно к тебе? – склонившись над ним, спросила Джессика.
Он думал, это сон. Ущипнув себя за руку, понял, что все наяву.
– К-как ты здесь? – удивился он. – Ведь… как оказалась?
– Я бегаю явно быстрее тебя! – улыбнулась она. – А ключ твоя бабушка дала!
Билл чувствовал себя идиотом. Он лежал в кровати, а над ним нависала Джессика и щекотала его лоб своими длинными волосами.
– Ты выйдешь за меня? – спросил Билл.
– Тебе не кажется, что ты спешишь? – спросила она. – Мы с тобой вместе не так давно. К тому же странно это слышать от человека, который вчера похоронил мать!
– Да… странно, но пойми, я не хочу тебя потерять!
– А жить на что? Мне еще два года учиться… и тебе нужно окончить колледж!
– К черту колледж! Что он мне даст? Я решил работать в магазине. За полную смену там неплохо платят. К тому же есть переработки. Я смогу содержать семью. Поверь, я все продумал.
– Не знаю, – сказала она. – Странно это!
– Если нет, то так и скажи. Я все пойму!
Он голодно обнял ее за талию и, прижав к себе, прошептал:
– Слышишь? Я не разочарую тебя! Мы будем показательной семьей! О нас будет говорить и писать весь Райли!
– Это меня и пугает! – засмеялась она.
– Ничего не бойся, – с трепетом в голосе сказал Билл. – Просто скажи «да»!
В кухню Бенктонов из дома Джессики перекочевали бабушки. Они громко обсуждали предстоящую свадьбу, решили за молодых, когда она пройдет, где и кто будет присутствовать. В глазах старого поколения свадьба выглядела в виде традиционного обмена кольцами, торжественной речи отца Иосифа и застолья самых родных людей.
12
«Итак, что мы имеем? – размышлял Билл. – Если церемонию устроить на Рождество, то можно отметить два события сразу и сэкономить немного денег».
Эта идея всем нравилась. Джессика хотела пригласить на свадьбу своих подружек, но Билл был против и предложил ей устроить девичник.
23 декабря.
Улицы Райли были похожи на картины начинающего художника. Белоснежные шапки украшали десятки тихих домов. Люди тащили в руках огромные пакеты, зачастую набитые тем, о чем в лучшем случае вспомнишь через неделю. С неба спускались хлопья снежинок. Облака периодически расходились и давали солнцу шанс порадовать жителей своими лучами. Билл чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, ведь через день он женится на любимой девушке. Вечером Джессика устраивала девичник у себя дома. Как она говорила, на нем будут однокурсники.
– Бабуль, сегодня я работаю до ночи, – говорил Билл, уплетая бутерброд за завтраком. – А на завтра и на Рождество взял выходные.
– Хорошо, – ответила она. – Я сегодня приберусь в доме, а завтра вечером нарядим елку. Идет?
Билл кивнул и продолжил уминать бутерброд. Это первое Рождество без Чарли и мамы. Билла коробило, что они не дожили до этого дня, когда он в их любимый праздник создаст новую семью.
Он строил планы на будущее. Жить они собирались в этом доме. Как он считал, у бабушки Лизы недостаточно места для троих. А если появится ребенок? Тогда пространства нужно еще больше. Этот вопрос даже не обсуждался. Билл как глава будущей семьи твердо стоял на своем.
Перекусив и побрившись, он отправился на работу, где его ждали бесконечные машины, ленивые коллеги, водители, куда-то вечно опаздывающие, и злой, как собака, начальник. Работа утомляла его, отчего он стал чаще срываться на коллег и бабушку. Конечно, та на него за это не обижалась. Она понимала, что у Билла тяжелые времена, к которым долго привыкаешь. В эти моменты она просто оставляла его наедине со своими мыслями, а сама уезжала в Нилз или отправлялась гулять по магазинам.
– Эй, Бенктон, почему снова опаздываешь? – возмущался начальник.
– Я пришел вовремя, – негодовал Билл. – Моя смена начинается в семь, а сейчас без пятнадцати!
– Машины стоят уже три часа! – кричал Петерсон. – Их некому разгружать!
– Я здесь ни при чем! – ответил Билл.
– Если считаешь себя самым умным, то пиши заявление и проваливай к черту!
– Извините, мистер Петерсон! – вмиг опомнился Бенктон.
– Марш переодеваться и за работу! Машины задерживаешь!
Билл старался держать себя в руках. Иногда хотел подойти к Петерсону и дать ему в морду, но понимал, что за это его могут не только уволить, но и посадить. Приходилось терпеть, так как уходить было некуда. Кругом требуются люди с дипломом.
День тянулся, как жевательная резинка, прилипшая к подошве. Из-за метели многие машины задерживались, что только тормошило натянутые до предела нервы. В последние дни Билл возвращался домой за полночь. Он всегда думал о Джессике, о предстоящей свадьбе, о ее девичнике. Переживал, что она напьется, а ее подружки начнут перебирать ему кости. Что расскажут про злосчастный поджог мастерской Коннела. Джессика об этом не знала, а Билл раскрывать тайну не торопился. Он и сам не верил, что мог пойти на такое, ведь в памяти этот вечер никак не отобразился.
«На минутку заскочу и уйду», – думал он.
Билл знал, что этого делать нельзя, но все же скучал по ней: по ее улыбке, глазам, грезил получить удовольствие от ее голоса.
Подходя к дому, он услышал доносившиеся из него звуки музыки. Там было весело, о чем намекал перебивающий песни группы «Бич Бойс» хохот. Глядя в окна, получалось распознать силуэты гостей. На крыльце курил бывший парень Джессики. Бенктон его узнал.
«Что он здесь забыл? – спрашивал себя Билл. – Это же девичник. Почему этот Кевин на нем?»
Билла сковала ревность. Одна его сторона не давала повода для переживаний, но другое я выдумывало фантазии, что тот еще ухаживает за Джессикой. Бенктон уверенно подошел к Кевину и со злобой в малиновых глазах спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– А мы знакомы? – с удивлением спросил Кевин. – Ах, – осознав с кем разговаривает, сказал он. – Ты, наверное, жених Джессики? И что она в тебе нашла? – договорил он, скинул пепел с сигареты на снег, усмехнулся и отошел от Билла.
Бенктон громко сопел, выдыхал тяжелый пар через раздутые ноздри. Голова, как вулкан, была готова извергнуться. Ненависть. Пальцы сжались в кулаки и издали неприятный хруст. Кевин как черно-белый флажок для гонщика. Насмешка и слова: «Что смотришь?» – заставили Билла оживиться. Бенктон набросился и начал бить с такой силой, что сам кричал от боли, затмевая крик Кевина. Перед ним бледное полотно, с иногда проскакивающими кровавыми пятнами. Кевин не мог ничего сделать. Он оборонялся, брыкался и пытался выбраться из-под взбешенного тела. Билл наслаждался тягучей теплой влагой, в которой утопал его кулак. Кровавые брызги летели в лицо и орошали девственно-белый снег.
– Помогите! – кричал Кевин.
Из-за громкой музыки в доме никто ничего не слышал. Он откидывал разъяренного Билла, но тот снова прыгал, как лев со своим кривым оскалом. Лицо Кевина было неузнаваемо. Под глазами синяки, нос сломан, а изо рта текла кровь.
Дверь открылась, и на крыльцо выскочила Джессика. Она хотела узнать, как Кевин, но и представить не могла, что увидит. Девушка подбежала к Бенктону и оттолкнула его. Он упал в снег. Билл выглядел устрашающе, на висках взбухшие вены, глаза вот-вот лопнут от злости, а с губ свисали вязкие жадные слюни.
– Билл, я тебя не узнаю! – закричала она. – Что с тобой происходит?
Билл не мог и двух слов связать. Он мычал и пробовал встать на ноги. Его руки сбиты и испачканы кровью. Джессика помогла Кевину подняться и повела его в дом. Она оглянулась на Билла и с ненавистью произнесла:
– Видеть тебя не хочу!
Билл встал, звон голову покидать и не думал. Однотонность раздражала. Он и сам никому не желал зла, но что-то внутри управляло. Трясущимися руками Бенктон утер лицо снегом. После этого подошел к двери и сбитыми в кровь кулаками начал колотить по ней. Музыка прекратилась, но дверь открылась не сразу. Лишь через несколько минут его настырного грохота Джессика вышла на крыльцо. Ее лицо было белое под стать снегу.
– Что ты здесь устроил?! – сквозь зубы говорила она. – Зачем ты избил Кевина?!
– Я… не знаю, о чем ты! – в страхе сказал Билл. – Я ничего не помню!
Джессика недоверчиво посмотрела на него и прокричала:
– Уходи! Ты меня пугаешь!
Она заплакала и убежала в дом. Бенктон чувствовал себя виноватым. Он снова все испортил, и это накануне собственной свадьбы. Девичник прекратился.
Билл брел домой. Серые оттенки отступили и в этот раз. Он снова ничего не помнил. В памяти лишь лицо Кевина, вспышка и безумные крики Джессики. Если бы он понимал, за что она на него обиделась, то постарался бы все исправить.
«Неужели я его побил? А если убил?» – думал он.
Билл вернулся домой. Там в это время находились бабушки Роза и Лиза. Они общались на остросоциальные темы. Билл проскользнул мимо них. Поднявшись наверх, упал в кровать и уснул.
Голова раскалывалась, а опухшие руки болели. Озлобленное лицо Джессики не выветривалось из памяти. Разум зациклился на мысли, что свадьба отменяется, и всему виной непослушный мозг.
Кухня, как нарочно, распыляла аромат жареного мяса с пряными травами по всему дому. Запах закрался и в комнату. Билл ничего не желал есть, но желудок рычал. Он не ел уже почти сутки. Ребра выпирали и, казалось, вот-вот прорвут кожу. За последние два месяца Билл потерял десять килограммов.
Собравшись с силами, Бенктон спустился. Бабушка встретила его улыбкой, она хлопотала в кухне, ведь ей нужно было приготовить много еды к предстоящему застолью.
– Билли, что ты будешь завтракать? – спросила она. – Есть салат, мясо и яйца.
– Я не голоден, – устало сказал он. – Кофе попью и побегу. Дел много.
Бабушка удивилась, ведь прежде он никогда не отказывался от завтрака. По его лицу она прочла неладное. Билл хмурился, фыркал и в растерянности метался из одного угла кухни в другой. Правую руку прятал в кармане штанов, а левой держал за носик черную кружку.
Кое-как выпил кофе и умчал. В бумажнике семь долларов. Билл забежал в цветочный магазин и купил на эти деньги букет. Продавщица лет пятидесяти улыбчиво завернула цветы и передала их Бенктону.
– Возлюбленной? – с интересом спросила та.
– Да! У нас завтра свадьба! – смущенно ответил он.
– Не скрывай чувств! – сказала продавщица, вглядываясь в его слезливые глаза.
Билл нехотя улыбнулся, пожелал женщине счастливого Рождества и стремительно покинул магазин. Он представлял, что Джессика не захочет с ним разговаривать, однако не терял надежды все исправить.
«Извини, Джесс! – мысленно проговаривал текст в голове. – Нет, не так. Джессика, прости меня! Опять не то. Я люблю тебя, милая!»
Бенктон не мог подобрать нужных слов. Он стоял перед дверью, но постучать боялся. В одной руке держал пышный букет красных роз. В этот момент сзади его кто-то похлопал по плечу. Билл обернулся и увидел бабушку Лизу. Та стояла и с тяжелой отдышкой смотрела на него. Рядом с ней на снегу два бумажных пакета с продуктами. Она легкой рукой, как оконную штору, отодвинула Билла и прошла к двери. Открыв ее ключом, толкнула и решила вернуться за пакетами, но с ними уже стоял Бенктон и молчаливо улыбался, зажав подмышкой букет.
– Что стоишь? – сказала она. – Проходи, не стесняйся.
Лицо его насытилось тем же цветом, что и розы. На лбу появились капли пота. Билл не знал, как будет смотреть в глаза Джессике, но понимал, что поговорить с ней нужно.
Из комнаты с опаской выглянула она. Хмурая, молчаливая, но во взгляде ее виднелась искорка, не позволяющая оставить его. Джессика подошла к Биллу, забрала пакеты и отнесла их в кухню. После этого вернулась, безмолвно взяла букет и намекнула кивком, чтобы тот шел за ней. Он еле волок ноги, считая себя виноватым во всем, что происходит в его жизни.
Бенктон вошел в комнату и потерянно, как впервые, осмотрел ее. Слева стоял шкаф с книгами, а за ним на стене висел плакат группы «Дорс», на котором изображены все участники и название альбома «Озер Войсес». Чуть ниже плаката табличка, повторяющая дорожный знак «СТОП».