– Кеша, вечером к тётушке моей заглянем на огонёк? – сказал Паша другу.
Кеша сразу понял, что знакомить его опять с кем -то будут. Дело в том, что все друзья Иннокентия пытались его женить и постоянно подсовывали невест. То ли они завидовали его свободе, так как сами давно имели семьи, то ли сам Кеша провоцировал их на эти поползновения. Происходило это всегда за распитием коньяка или виски. После пятой рюмки Паша грустнел и пускался в «слюни-нюни» по поводу отсутствия в его жизни второй половинки и звонкого детского смеха.
На утро, просыпаясь с больной головой, он благодарил судьбу за то, что не слышно ничего звонкого и не видно недовольного лица какой-нибудь второй половинки, а можно просто махнуть пивка и продолжать безмятежно подрёмывать. Но эту часть его жизни никто не видел, поэтому у друзей складывалось впечатление, что Кеша страдает и жаждет стать мужем и отцом.
Вообще роль вечного жениха Кеше нравилась. Он чувствовал себя центром внимания. После очередного сватовства Иннокентий, вальяжно развалясь в кресле в кафе или в гостях, говорил не без ироничной ухмылки: – Опять невесту вчера подсовывали. Нет! Типичное не то! Больно глуповата. Или толстовата, или старовата. Невесты, по его мнению, до него не дотягивали и чаяниям не соответствовали.
Анна Семёновна суетилась, накрывала на стол и продумывала тактику и стратегию вечера. И вот долгожданные гости появились на пороге Гости вошли в прихожую. Иннокентий оказался симпатичным, и хотя они с Пашей были ровесники, выглядел московский гость гораздо моложе. И не удивительно: у Пашки жена, трое детей, забот полон рот, а Кеша живёт в столице один в трёшке, сам себе хозяин.
Алинушка к гостям не вышла.
– Брось, мам, свои затеи! Уж который жених приходит, а толку никакого, – сказала она матери.
– Ладно, покочевряжится, да и выйдет, любопытно же станет, – подумала Анна Семёновна и не стала настаивать.
– Садитесь, ребятки, не стесняйтесь! Чем богаты! Вот самогоночка, из деревни привезли, натуральная, прямо как моя Алинушка: не красится, грудь своя 3 размера… – понесло было Анну Семеновну, но Пашка легонько пнул её под столом ногой.
«Эх, мешается этот Пашка!» – подумала Анна Семёновна, – «Куда б его спровадить?»
– Пашенька, вот памяти у меня совсем никакой, будь ласков, сбегай в супермаркет за сахаром! Варенье варила и весь извела. Кофею попить не с чем будет.
Пришлось Пашке идти. Когда помеха в лице племянника была устранена, Анна Семёновна буквально набросилась на Иннокентия: – Вот вы до сих пор судьбу свою не встретили, а может она за стенкой сидит. В Москве таких не сыскать, там шалавы одни, а моя дочка себя блюдет, только законному супругу отдаст самое дорогое свое сокровище. И думаете почему она одна до сих пор? Умная потому что! Вот вы поговорили бы с ней по-вашему, по-умному. Я порой и не понимаю о чём она рассказывает. Читает много. Вам наверняка есть что обсудить. Вот подите к ней, про Канта поговорите. А то я не пойму никак – что за Кант. Про инопланетян, что ли?
Слушая всё это, Иннокентий встревожился. Что там за существо за стенкой сидит!? Ему представился вытянутый череп, обтянутый зеленоватой кожей и глаза во всё лицо. Ах, да – ещё грудь 3 размера! А более всего Кешу напугал Кант. Он слышал, что был такой, Кант, но на этом его познания заканчивались.
– А давайте, Анна Семёновна, самогоночки вашей выпьем! – ловко ушёл Кеша с темы. Выпили, закусили, ещё выпили. Самогонка оказалась знатная. Анна Семёновна уже называла Кешу сынком и зятьком. Вернулся Пашка, выпили ещё и тут дверь из комнаты Алинушки начала медленно приоткрываться. Наверное, Алинушка пыталась московского гостя рассмотреть. Да только то ли спьяну, то ли от впечатлений нервы Кеши не выдержали и он, роняя посуду, опрометью кинулся вон из квартиры. Следом устремился Пашка, а Анна Семёновна так и застыла в недоумении с вилкой, на которую был нацеплен малосольный огурчик.
На другой день ей позвонил племянник и сообщил, что Кеша спешно отбыл в Москву.
– Переборщили вы, теть Ань. Я ж говорил, что потоньше с ним надо. А более всего его какой-то Кант напугал. Знакомый ваш, что ли? Кеша сказал, что знать его не желает.
– Ну вот, доченька, такого жениха упустили! И всё из-за Канта твоего! Наверное неприличные вещи он пишет, писал бы что дельное, жених бы не сбежал. Следующему жениху ни слова про Канта не скажу! – сокрушалась Анна Семёновна.
Алина тупо смотрела на новую книгу «Квант сознания». Слово «квант» было написано таким шрифтом, что буква «в» сливалась с «а» и читалось всё это как «Кант». Вечно всё мама путает! Может и есть какой-то неприличный Кант, но ей-то не до всяких глупостей. Жаль, что не удалось с женихом побеседовать, симпатичный вроде и умный, раз из Москвы. А в их городе умных женихов днем с огнём не сыскать…
Дай, Рэм, на счастье лапу мне!
Татьяна Гассан-Филиппович
С появлением в доме собаки наша жизнь кардинально изменилась. Конечно, в глобальном смысле, она продолжалась и шла своим чередом – взрослые ходили на работу, мы в школу, но покоя уже не было ни днём, ни ночью… Маленький щенок соседской овчарки Сильвы пищал постоянно, так как хотел маминого молока и тепла, которые у него отняли, когда отдали нам на воспитание.
Рэму, так мы назвали своего питомца, был всего отроду месяц и он сильно замерзал ночью, поэтому мы обкладывали место, где он спал, грелками с тёплой водой, кормили из бутылочки и носили на руках, когда он особенно сильно плакал. Из школы бежали, нигде не задерживаясь, так как знали, что нужно накормить щенка, убрать за ним и поиграть. Мама с папой нас предупредили сразу о том, что если мы взяли на воспитание собаку, то и ухаживать за ней должны сами, не дожидаясь, когда взрослые это сделают. И мы старались. Зато сколько радости дарил нам подрастающий щенок! Мы гуляли с ним на улице, ходили вместе на рыбалку, по грибы и по ягоды, на озёра купаться. А зимой он катал нас на санках и лыжах, кубарем летели с горки, и это было незабываемо!..
Рэм вырос и превратился в красивого статного пса серого с более тёмным налётом цвета. Но была в его внешности одна особенность, которая не давала возможности назвать его чистокровной овчаркой. Подводил хвост, который должен держаться мягко свисающим изгибом, при этом в возбуждении и в движении быть более поднятым, однако не выше горизонтали. У него же хвост был крючком, как у самой настоящей дворняги. И это считалось даже не недостатком, а пороком. Но наш пёс был настолько умным и обучаемым, что занимал первые места на собачьих соревнованиях и хвост ему совершенно не мешал!
В клубе собаководства, куда мы с ним ходили, была очень красивая овчарка по кличке Астра. Чёрная шерсть её отливала синевой и блестела ухоженностью и здоровьем. Рэму она сразу приглянулась. Астра тоже приняла его благодушно и они стали гулять вместе, а когда мы расходились по домам после занятий, то наши питомцы скулили и громко лаяли, говоря на своём собачьем языке: – Пока! Завтра увидимся!
Помню, что в один из дней все были особенно заняты и с собакой пошла гулять наша бабушка. Её долго не было, мы даже заволновались, а когда она пришла, то Рэма с ней не оказалось. Мы поняли, что он убежал. Ждали его до вечера и были уверены, что он всё равно прибежит, так как пёс умный и знает свой дом. Но он не пришёл. Часов до двух ночи мы бродили по округе, звали его, но безрезультатно. Со слезами легли спать, а утром в дверь позвонили. Когда мы открыли, то на пороге стоял хозяин Астры с нашим Рэмом на поводке! Он рассказал нам, что Рэмка всю ночь провёл у их дверей, скрёбся, скулил – так хотел к своей любимой! С тех пор он часто убегал и ночевал у дверей Астры на коврике, который хозяева специально для него постелили. Вот такая любовь! Но детей совместных у них не было, потому что Астра была чистокровной овчаркой и её деткам не подобало иметь крючковатые хвосты, о чём нам тактично намекнули. Настоящие собаководы за этим очень сильно следят. Поэтому «брюнетке» подобрали другого мужа, а наш Рэм продолжал её любить, но остался холостяком.
Однажды нашей бабушке сделалось плохо после прогулки и она упала в прихожей, потеряв сознание. При этом ударилась об угол тумбочки и сильно разбила голову. Дома никого не было. Рэм зализал рану (это мы потом узнали) и выбежал из квартиры на улицу искать нас и предупредить о случившемся. Он знал все места, куда мы с ним ходили, поэтому быстро нашёл старшую сестру при выходе из магазина недалеко от нашего дома, стал тянуть её за подол платья и скулить. Сестра поняла, что что-то случилось и быстро пошла за Рэмом, который привёл её домой. Приехала «Скорая помощь» и врач был очень удивлён тому, как собака спасла нашу бабушку, потому что если бы не пёс, она могла умереть.
Рэм жил долго, двенадцать лет, и умер стариком по человеческим меркам. Если средняя продолжительность жизни людей примерно семьдесят лет, а собак – десять, то, чтобы узнать, сколько лет четвероногому другу, достаточно умножить его годы на число семь. Наш пёс был долгожителем, так как при умножении получилась цифра восемьдесят четыре!
Благодетель
Наталия Варская
В магазин вошла интереснейшая парочка: мужчина лет пятидесяти пяти, невысокого роста, с жидкими, длинными, седеющими волосами, забранными в хвост и девушка, лет двадцати в «голом» наряде, состоявшем из коротеньких шортиков и топика, открывающего живот. Девушка была на голову выше своего спутника.
В руках мужчина держал два мотоциклетных шлема, а сам он был одет в джинсы и кожанную куртку косуху.
Девушка с восторгом смотрела на прилавки, заваленные дешёвыми, но яркими вещами, а мужчина покровительственно кивал головой, как бы разрешая своей спутнице приступить к выбору нарядов. Видно было, что спонсора этого шопинга переполняет чувство собственной важности: он смешно раздувал щёки, передвигался вразвалку, как бы желая занять собой как можно больше пространства. Кроме того, мужчина не забывал поглядывать по сторонам, жадно ловя восхищённые, как ему казалось, взгляды покупателей и продавцов. Если бы существовал переводчик с языка мимики и жестов, он перевёл бы примерно так: – «Ну что? Съели? Я ещё ого-го! Я чувствую себя лет на 25. Я не на маршрутке сюда приехал и не на автомобиле. Видите шлемы? То-то! На мотоцикле! Я – волк, я – хищник, я супер! Видите, какая со мной деваха? Могу себе позволить! Я всё могу себе позволить!»
Девушка лихорадочно сгребала с прилавков горы одежды, продавщицы, с незаметными ухмылками, относили выбранный товар в примерочную.
Примерка являлась, как бы, вторым, отдельным актом этого фарса. Эх, жаль не звучала музыка из фильма «9 с половиной недель»! Девушка выбегала из кабинки то в одной, то в другой нелепой, жалкой вещице и демонстрировала наряды своему благодетелю, глупо и неумело кривляясь. Благодетель одобрительно кивал. Наряды были похожи один на другой: маечки и топики из вялого трикотажа, синтетические коротенькие юбчонки и почти невидимые шортики. Разница была лишь в ядовитых цветах: розовый, салатовый, жёлтый.
Второй акт подошёл к концу и начался третий: парочка направилась к кассе. Мужчина спросил девушку, что она всё-таки выбрала. Конечно – всё! Кто бы сомневался! Девушка капризно надувала губки, косила глазами и перебирала ножками. Так и хотелось сказать: «Папенька согласился!» Но мужчина был вовсе не папенька, а папик, который, конечно же, одобрил покупку и оплатил, глазом не моргнув. Надо отметить, что вся эта гора дешёвого тряпья обошлась в астрономическую сумму – десять тысяч рублей. На лице девушки было счастье. На лице мужчины – превосходство надо всем и всеми.
Когда парочка удалилась, продавщицы уже не скрывали своих насмешек, а нам с подругой будто кто-то сказал: «Отомри!» Все три акта мы простояли с открытыми ртами, не в силах уйти, хотя забежали в этот магазинчик по ошибке.
Мы зашли в кафе и долго фантазировали на тему, из какой дали приехала в Москву эта девушка, в каких ужасных условиях она росла, как она горда собой, что выбилась-таки в люди, как она мчится на мотоцикле, вцепившись в спину своего благодетеля, а холодный ветер пронизывает её полуголое тело насквозь. Ветер громко шелестит пакетами с покупками, привязанными к малюсенькому багажнику, и этот шелест согревает замёрзшую девушку, а тонкие, сальные, седые волосы щедрого байкера, лезущие девушке в лицо, кажутся ласковыми кошачьими хвостиками.
Лягушки
Дмитрий Никитин
Кристина была красивой и начитанной девушкой. Редко, кто не видел её с книгой. Она читала везде, будь то улица, автобус или цветочный магазин, где она работала продавцом. Но была у девушки одна странность. Каждую ночь, зажигая фонарь она шла на лягушачий пруд, что находился прямо за забором её дома. Отвязывая от берега лодку, Кристина выплывала на середину пруда и освещая воду фонарём начинала тихо петь. Ей тут же отвечали лягушки, которые сотнями запрыгивали в лодку, заполняя её своими зелёными, мокрыми тельцами. Кристина брала лягушек в руки, гладила их скользкие спинки, животики, называла ласковыми словами и кормила всякими насекомыми, которые за небольшое вознаграждение, ловили ей местные мальчишки.
Кристине было двадцать, когда она вышла замуж за плотника по имени Филипп. Жили они счастливо. По началу Филипп был против ночных прогулок жены на пруд, называл это глупостью, ругался, пытался не выпускать из дома, но спустя пол года смирился с этим. И даже иногда ходил на пруд вместе с женой, наблюдая за кормежкой с берега. Сама Кристина говорила что все детство провела на лягушачьем пруду, беседовала с её обитателями, придумывала им имена, читала в слух книги. А когда её родители погибли в автокатастрофе, лягушки стали для неё самыми близкими существами.
И все же Филиип в тайне надеялся, что когда у них родится ребёнок, супруга перестанет выходить на пруд и забудет своих водяных друзей. Но время шло, а детей у молодых не было. А два года спустя после свадьбы Кристина завела себе любовника.
Однажды Филипп застал их дома в постели и в приступе бешенства принёс из сарая топор.
Когда стемнело, Филипп сел в лодку жены, отплыл от берега и бросил в тёмную воду мешки с расчлененными телами.
В ту ночь, не смотря на большое количество выпитой водки, он не мог уснуть. Всему виной лягушки, которые квакали так оглушительно и мерзко, что можно сойти с ума. Открыв глаза, Филипп ругаясь, хотел закрыть окно в спальню, но было поздно. Лягушки уже были по всюду, на подоконнике, на полу и постели. Крича от нахлынувшего ужаса, мужчина в одних трусах выбежал прочь. Зелёные твари были по всему дому. Громко квакая они прыгали на него отовсюду. Все полы в доме были мокрыми и тошнотворно пахло гнилой тиной. Отбиваясь чем попало, Филипп выбежал во двор, и дальше за ворота. Не зная почему, он повернул в сторону пруда где ярко горел жёлтый огонь фонаря и звучала тихая песня, которую пела его жена. А вот и она. Сидит в лодке, одетая в белое платье и зовёт его по имени.
Утром соседи с помощью сетей выловили из пруда мёртвое тело Филиппа. Его зрачки были широко раскрыты от ужаса а все тело изгрызенным, словно чьи то маленькие зубки понемножку откусывали от него кусочки плоти.
Проня
Наталия Варская
Жила-была Проня из мещанского сословия, но очень хотелось ей быть принцессой. Все говорили:
– Нечего и мечтать! Уродилась не принцессой, значит живи как есть.
Но Проня как есть жить не хотела, а мечтала о том, чтобы дважды два было не четыре, а от осины уродились бы апельсины. Девицей она была упрямой и к цели своей следовала твердой поступью. Она раздобывала пригласительные билеты на светские вечеринки, а там внимательно наблюдала за принцессами: во что они одеваются, о чём говорят, как ходят, танцуют и как едят. И так Проня в науках тех поднаторела, что в высшем обществе стали её за свою принимать. А тут и принц подвернулся, стали встречаться и вскоре он Проне предложение сделал.