– Побудь здесь, а я пойду поищу родителей у соседей. Ты не волнуйся, я вернусь очень скоро, – сказал Женя и скрылся в темноте. По каким-то причинам предчувствие у меня было нехорошее.
Стоя посреди маленькой кухни, которая освещалась тусклым светом одной лампочки, я ощущала приятное тепло от печки. Родители Жени разглядывали меня, а я разглядывала их. Хозяйка дома была маленького росточка, светло-рыжие волосы были заплетены в косичку и закручены узлом. Лицо женщины было покрыто веснушками, а пальцы рук искривлены артритом. Этими же пальцами она постоянно терла свой и без того уже красный нос. Что-то неприятное и отталкивающее я почувствовала в ней при первом же нашем знакомстве. Хозяин дома был под стать своей супруге, такой же маленький, но у него к тому же был на спине горб. Меня этот факт сильно напугал, я совсем растеряла свою смелость и упала духом. Кто эти люди? Куда я попала? Но я так устала, что решила не думать об этом сейчас, а оставила все размышления на потом.
– Вам стелить вместе? – услышала я вопрос хозяйки дома.
– Конечно, – недолго думая ответил Женя, – она же моя невеста.
Мне ответ Жени понравился, и я немного успокоилась.
Дом, в котором я оказалась, был старый и на два хозяина. Пройдя темные сени, ты попадаешь в кухню, в которой зимой всегда было жарко. Дверей в доме не было, только дверная коробка от них, вот почему с кухни можно было рассмотреть маленькую комнату, в которой стояли старый шкаф и кровать. В этой самой комнате спал отец Жени, но с нашим появлением ему пришлось освободить ее и перебраться в комнату к своей жене. Так мы стали жить все вместе.
Отец оказался не таким уж и страшным, как он мне показался в темную зимнюю ночь. Ко мне он относился хорошо, а вот мать, как я и предполагала, оказалась неприятной особой. Каждый раз на ужин у супружеской четы на столе стояла бутылка водки или самогона. Нет, они не напивались. Но сам факт ежедневного приема спиртного меня пугал и вызывал во мне неприятие к этим людям.
– Выпей рюмочку для аппетита, – уговаривала меня Нина Елисеевна, так звали мою будущую свекровь.
– Я не пью.
– Ну, всего лишь одну рюмочку.
– Я совсем не пью. – Мне уже начинала надоедать ее навязчивость.
– Я же не предлагаю тебе составить нам компанию, а всего лишь выпить рюмочку для аппетита, – продолжала настаивать хозяйка.
– У меня и без водки прекрасный аппетит. – И я не обманывала. Был уже поздний вечер, часов десять, а мы только сели ужинать, поэтому и я, и Женя были очень голодны. Я не привыкла хозяйничать в чужом доме, всегда ждала, когда Нина Елисеевна сама пригласит нас к столу. А диалог о предложении выпить мне рюмочку для аппетита повторялся почти каждый вечер. Так мы с ней и не смогли подружиться, а в дальнейшем наши отношения ухудшились окончательно.
Правильный ли я сделала выбор? Правильное ли решение я приняла, уехав с Женей к нему на родину? Только прожитые годы могут указать нам на наши ошибки. А в то время мы просто жили и принимали решения настоящего времени.
Спустя неделю или две я стала себя плохо чувствовать. Меня не рвало, но уже подташнивало, и многие продукты я не могла есть. Я поняла, что беременна. Смешно, если окажется, что я залетела именно в тот день, когда нас подловил попутчик. Больше сексом в поезде мы не занимались, мне хватило одного позора. О своих подозрениях я сообщила Жене, и его реакция меня обрадовала. Он был счастлив, и эти эмоции были не поддельными, а настоящими. «Он будет хорошим отцом, раз так реагирует», – подумала я тогда. В этот же день он сообщил эту новость своим родителям. Какая у них была реакция на это известие? Никакая, а если быть точнее, обычная, без эмоций радости. Но для них это был повод лишний раз выпить. А мне предстояло непростое признание, я обо всем должна была написать маме и Олегу. И я взялась писать письма. Зачем откладывать в долгий ящик то, что можно сделать сейчас. Таким образом, я окончательно разрывала наши отношения с Олегом.
Это уже потом, при нашей встрече, мама рассказывала мне, как Олег пришел к ней с моим письмом и, протягивая его ей, говорил:
– Тетя Лена, что она делает? Что делает? Она что, совсем ничего не понимает?
А что могла сказать моя мама? Я думаю, что при взгляде Олегу в глаза у нее самой разрывалось сердце и наворачивались слезы. Но помочь ему она ничем не могла. Она знала, что если я что-то решила, то это окончательно и бесповоротно. Вот такой у меня характер. И, как считала моя мама, скверный.
Через какое-то время я получила ответное письмо от Олега. Я читала и перечитывала письмо много раз. В нем была вся боль, все страдания, которые я причинила ему своим поступком, а особенно своей беременностью. Я плакала. Нет, я не просто плакала, я рыдала, держа его письмо в своих руках. Я всем сердцем рвалась к нему, потому что по-прежнему любила его. Но я понимала, что я не нужна ему буду с чужим ребенком. Что не нужна буду ему после измены, ее он мне никогда не простит. Но и Женю я не имела права обманывать. Я должна быть с ним честна и обязана была сказать ему всю правду. Показав письмо Жене, я сказала, что хочу уехать, и умоляла его отпустить меня.
– Женя, прости меня. Пожалуйста, прости. Но я должна уехать. Ведь я люблю Олега! Очень люблю! – сквозь слезы говорила я.
– Ты вернешься к нему?
– Нет. К нему я не могу вернуться, я же беременна. Я упаду маме в ноги и буду умолять ее принять меня. Она ведь моя мама, она поймет меня, – продолжая плакать, говорила я.
– Галя, но ведь я тоже тебя люблю! – Женя пытался меня удержать.
– Женя, ты мне нравишься, даже очень нравишься, но сердце болит, сердце разрывается и рвется к Олегу. Мне надо уехать. Мне срочно надо уехать. – Закрыв ладонями лицо, я продолжала плакать. Что мне делать? Как мне поступить? Я не хотела никого обижать, не хотела никому причинять боль, а вышло все наоборот. Всем рядом со мной плохо, плохо и мне самой.
Я не видела в этот момент Женю, не видела его состояния, не слышала ответной реакции на свое признание. Взяв себя в руки, я посмотрела на него. То, что я увидела, меня сильно взволновало и поразило до глубины души. Женя зубами вцепился себе в руку и плакал. По его руке текла кровь, а по щекам текли слезы. Зачем он это делает? Зачем причиняет себе боль? Может, он на самом деле любит меня? Тогда зачем еще одному человеку я причиняю боль и страдания? Зачем? Ведь я не плохой человек, мне присуще понимание и жалость. Я добрый и отзывчивый человек. И я пожалела его, я осталась.
Его родители во время этих выяснений находились в кухне и слышали мое чистосердечное признание. Они не вмешивались в наш разговор, ждали, когда мы сами во всем разберемся. Но его мама так и не простила меня. Не простила за то, что пришлось пережить ее сыну, за сердечную боль, которую я ему причинила.
Замужество
У родителей Жени мы прожили недолго. Он даже не успел устроиться на работу, когда я получила письмо от мамы с приглашением вернуться в Латвию. «Галя, приезжайте вместе с Женей к нам. Я не буду тебя упрекать из-за Олега. Не буду упрекать за то, что, не послушав меня, уехала. Что было, то было. Будем жить дальше», – письмо было коротким, но многообещающим. И я поверила маме, поверила ее словам, ее обещаниям. А разве могло быть иначе? Разве я могла усомниться в искренности ее слов? Кто, как не мама, поддержит тебя в сложные времена? Но я ошиблась, мои надежды она не оправдала. Но это было потом, а сейчас я была рада уехать из этого дома, уехать от неприятных для меня людей. Рада была даже вернуться к маме, лишь бы подальше от родителей моего будущего мужа. И мы с Женей стали собираться в дорогу. У нас был все тот же небольшой багаж: моя дорожная сумка и дипломат Жени, в котором лежали трусы, носки, пара рубашек, штаны и бритва. Остальное все было надето на нем. Это было его приданое, с которым родители отправили сына в дорогу и в новую семейную жизнь.
Вот и город Валмиера, мой родной город. Город, где я родилась и выросла, город, где я училась и встретила свою первую любовь, которую сама же и не уберегла. Валмиера – маленький красивый латвийский городок. Женя еще в Риге был в восторге от увиденного: другие люди, другая архитектура, чистота на улицах. Это не шло ни в какое сравнение с его деревней. Валмиера была таким же чистым городом, только суматохи здесь меньше, чем в столице республики.
Мое неудачное бегство закончилось там же, где и началось – в моем родном городе. Дизель сбавлял скорость, подъезжая к перрону вокзала, а мое сердце, наоборот, от волнения стало биться еще учащенней. Я не знала, как встретит нас моя мама, как она отнесется ко мне и к моему избраннику, но что-то мне подсказывало, что Женя ей не понравится.
На перроне среди встречающих я увидела маму, которая уже издалека рассматривала моего нового парня, и я наблюдала, как меняется выражение ее лица. Она была так поражена увиденным, что не смогла скрыть своего недовольства.
– Галя, ради вот этого ты бросила Олега? Я думала, ты привезешь красивого высокого парня, а этот и в пыжике ниже тебя ростом. – Мама говорила тихо, чтобы наш разговор не услышал Женя.
– Мама, не это главное. Главное, что он спокойный и не пьет. – Я пыталась защитить не столько Женю, сколько себя и свой выбор. Разве я могла сказать ей, что именно из-за нее я пошла на такой решающий шаг? Конечно нет. Тем более что в итоге я к ней же и вернулась.
– В тихом омуте черти водятся. Попомни мое слово. – Это было окончательное заключение моей мамы. И она оказалась права. Ее диагноз подтвердился спустя несколько лет.
– А фамилия у него какая? – не унималась мама.
– Диденко.
– Как? Диденко? Ты представляешь, как это будет звучать у нас в Латвии? Ты будешь Галина Дыдэнко, – и мама рассмеялась.
Мнение мамы о моем женихе не могло повлиять на развитие дальнейших событий. Я беременна, и этого было не изменить. Нужно было срочно думать о свадьбе, но о свадебном платье не могло быть и речи. Все модели, которые я когда-то рисовала, о которых я мечтала девчонкой, можно было забыть. Поэтому мне купили обычную серебристую ткань, и я сама сшила себе платье, которое было простеньким, как и положено беременной женщине, но симпатичным. А в волосы, как украшение, у меня была заколота дешевая пластиковая заколка в виде бантика, выкрашенная серебром в тон моего платья. Вот и весь мой свадебный наряд. Да и откуда у моих родителей столько денег? Им и так пришлось полностью оплачивать нашу свадьбу. На их шее оказалась не только я, но и мой новоявленный жених. Родители Жени помощи в организации этого малобюджетного торжества тоже не оказали.