С наступлением вечера Мэделин и Апола спустились на парковочную площадку. До начала исследования оставалось сорок минут и по времени они идеально успевали. Торопиться было им не к чему. Погрузившись в темно-синее шевроле Мэделин, девушки пристегнулись и включили дорожное радио. По всему салону просквозились нотки парфюма, от которого сестры единодушно сходили с ума. «Good girl gone bad by Kilian» для них обеих был самым любимым запахом и, пожалуй, лишь в этом между ними прогрессировала солидарность.
Мэделин очень мягко надавила на газ и пустилась в движение по дорогам, ведущим к университету. Во время пути Апола вела себя молчаливо. Не о чем не спрашивала и только разглядывала экран своего телефона. Ей не терпелось вернуться к своим делам. А попытки сестры привить ей любовь к учебе воспринимались ею как заведомо провальные.
Подъехав к высокому застекленному зданию, Мэделин взяла свою сумку и вместе с сестрой вышла из машины наружу. Апола весьма не довольствовала, когда увидела затянутое облаками небо. Погода, как и вчера, была пасмурной, а издали наблюдалось приближение грозовых туч. Блестящие локоны Мэделин так и раздувались на студеном порывистом ветру. Они с Аполой вошли внутрь здания и прошли через светлый широко распростертый холл. Затем они поднялись на верхний этаж и, свернув в коридор, столкнулись с высоким черноволосым мужчиной со смуглым лицом и взглядом точно как у гиены. Узкие прямоугольные очки придавали его облику ухищренности.
─ А я все думаю, когда же вы удосужитесь появиться, ─ обратился он к Мэделин.
─ Профессор Гаулктон, ─ тут же она встрепенулась.
─ Вам следует быть менее опрометчивой, если вы и в дальнейшем планируете обучаться в нашем университете. Исследование уже началось. И мне совершенно не ясно, что здесь делает эта леди.
Аполонии стало не по себе, так как последнее адресовывалось именно ей. Окрасив свой лик привычной злорадной ухмылкой, профессор шагнул вперед, и вышло так, что сестры безропотно расступились. Когда он ушел обстановка сразу же разрядилась.
─ Он же настоящий тиран, ─ воскликнула Аполония. ─ Монстр в обличии человека.
─ Не обращай на него внимания, ─ сказала ей Мэделин. ─ Он только и знает, что портить всем настроение. Таков уж профессор по натуре. Хотя в действительности он просто озлобленный трус, в котором отсутствует какая-либо духовность.
Добравшись до кабинета, Мэделин и Апола тихо в него вошли. Никто из исследователей не обратил на это внимания, будучи увлеченными саркофагом трехтысячелетней давности. Они тщательно его изучали, начиная с вместилища и заканчивая самим фараоном. Но помимо мумии в нем было еще кое-что. Папирусный свиток, помещенный в продолговатую трубчатую емкость. Эллиот Грегори Спотч, низкорослый седой толстячок с выразительными карими глазами, прежде всего, заинтересован был в нем. Расшифровывать письмена он брался без зазрения совести. Невзирая на все сопутствующие сложности.
─ Мистер Спотч, я же не пропустила ничего особенно важного!? ─ подошла к нему Мэделин.
─ В общем-то, нет, ─ сказал он в ответ, ─ но образцы останков уже направлены в одну из лабораторий. Профессор Ноуркфилч имеет определенные теории и намерен, как можно скорее их подтвердить.
─ Профессор Гаулктон намекнул, что я опоздала. Вы не предупреждали о том, что начнете раньше.
─ Думаешь он не нашел бы к чему придраться?! Если он зол, то причины ему не нужны.
─ Боюсь, что вы правы. Знаете, я бы хотела вас поблагодарить за оказанное вами доверие мне, как совершенно неопытной студентке. Обещаю, я сделаю все, чтобы вас не подвести.
─ Ты благодаришь меня уже в пятый раз.
─ Знаю. Просто я очень счастлива. Хочу вам представить мою младшую сестру Аполу. Мне захотелось взять ее с собой. Простите, что не осведомила вас заранее.
─ Только не нервируйте Гаулктона. Сегодня он особенно взвинчен.
─ А разве это не обычное состояние профессора!?
─ Не забывай, что он один из руководителей исследования. Твое или даже мое участие в исследовательской работе во многом зависит от него.
─ Значит, он не единственный перед кем мы вынуждены пресмыкаться?
─ Мэделин, пресмыкаться вовсе не обязательно. К тому же не все такие, как наш обожаемый профессор. Кастэлумы совершенно другие. Это они финансировали экспедицию в долине царей. Без их причастности вряд ли бы она состоялась.
─ Очевидно, у них имеется интерес. Археология требует немалых вложений.
─ Они владельцы одного из известных журналов. И, как и многие другие издатели, стремятся заполучить горячий сенсационный материал.
─ Но они ведь могли и прогадать. Исход раскопок весьма непредсказуем, а фактов обнаружения чего-либо стоящего не так уж и много.
─ На самом деле, это очень загадочная и необычная история. По крайней мере, таковой она мне показалась. Единственный сын Кастэлумов неожиданно проявил интерес к простирающейся территории по всей долине царей. Он убедил своих родителей в том, что там кроется нечто удивительное и бесценное и что лишь ему удастся это найти. Доверившись сыну, Кастэлумы предложили центру сотрудничество и уже через несколько недель отправились вместе с исследовательской группой в Египет.
─ Постойте. То есть, вы хотите сказать, что этот парень участвовал в экспедиции?
─ Нет. Он всего лишь указал место для раскопок. Хоть и без обоснованных на это объяснений. Периметр был отмечен, а Кастэлумы вернулись обратно в Лэнкроусс.
─ Надо же, какое совпадение. А их отпрыск случайно не тибетский монах!?
─ Он репортер. И, между прочим, должен быть уже здесь.
─ Наверное, он тот еще сноб.
─ Надеюсь, ты будешь с ним снисходительна. С Кастэлумами я дружу много лет и могу тебя заверить, что не в ком из них нет ни капли высокомерия.
─ Сделаю это исключительно ради вас.
─ Вы с ним подружитесь. Он такой же аналитик, как и ты.
─ Только не ждите чего-то заоблачного.
─ Не смею даже мечтать.
─ Известно, какой именно фараон был погребен в саркофаге?
─ Судя по надписям на надгробии, его имя Аменемнису-Нефертерес. Слышала о таком?
─ Кажется, я о нем читала. Он правил недолгие четыре года и вероятней всего причина тому скоропостижная смерть. Подлинность его существования долгое время подвергалась сомнению из-за отсутствия каких-либо артефактов, связанных с ним. Однако известно, что в 1940 году его существование все-таки подтвердилось, когда Пьером Монте в Танисе была обнаружена гробница Псусеннеса первого. Есть теория, что они с Аменемнису могли быть соправителями. Хоть и весьма размытая.
─ Кто знает, может быть скоро, она подтвердится.
─ Или развеется.
Внезапно в дверь кабинета ввалились двое молодых людей, и все внимание моментально переключилось на них. Один из парней выглядел достаточно неприметно, а вот второй как раз таки наоборот. Светлые волосы, голубые глаза, врезающаяся в память мимика. Как тут не обратишь внимание. Взгляд его, так к себе и манил, хотя делал он это не специально. По нему было видно, что он вовсе не самовлюблен. Просто такая манера поведения, не предусматривающая мнения окружающих. Парень слегка закопошился и никто не понял, что у него случилось. То ли у него выпал из рук блокнот, то ли потекла ручка, так или иначе он не придал этому значения и начал очаровательно улыбаться. От симпатичного репортера исходило бесконечное обаяние, и нельзя было не отметить, насколько он был харизматичен. Безусловно, он был высок и, судя по ширине плеч, в меру подкачен. Стиль его одежды был самым обыкновенным. Джинсы, ботинки, фактурная клетчатая рубашка. В общем, ничего особенного, кроме его самого.
Мэделин повернулась вместе со всеми и совершенно неожиданно для себя увидела, стоящего в дверях, Доната. Ее реакция оставляла желать лучшего, но она ее старательно сдерживала.
─ А вот и наши запоздалые репортеры, ─ вымолвил Спотч. ─ Донат, нам давно пора уже приступать. Это Мэделин. И она в числе специалистов. Полагаю, вам следует быть знакомыми.
─ Вот только мы с ней уже знакомы, ─ обмолвился Донат.
─ Привет, ─ маякнула рукой Апола.
─ И почему же, я узнаю об этом только сейчас? ─ слегка удивился Спотч.
─ Мы познакомились с ней вчера, ─ сказал в ответ Донат.
─Да, ─ брякнула Мэделин. ─ Как видите, мы не многое друг о друге узнали.
─ Предлагаю начать с папирусов, ─ распорядился Спотч. ─ Саркофаг с мумией должны перенести в специальную лабораторию. Но кое-какая информация доступна уже сейчас, поэтому ты Донат можешь сделать некоторые заметки. Когда закончишь, присоединяйся к нам.
В то время как Донат переговаривал с египтологами, Мэделин ждала, когда мистер Спотч развернет папирус, который ранее вынул из продолговатой трубчатой емкости. Прикладывая папирус к столу, они вместе пытались его разровнять, а когда, наконец, это сделали, то принялись расшифровывать иероглифы.
─ В целом он сохранился не плохо, ─ сказал мистер Спотч, ─ но чтобы полностью его восстановить, потребуется немало времени. Придется хорошо постараться.
─ Некоторые символы наполовину стерты, ─ отметила Мэделин. ─ Определить их значение будет, пожалуй, не просто.
─ В чем нет ничего удивительного.
В череде распознаний множества едва видневшихся символов выяснилось, что Псусеннес и Аменемнису были родными братьями. На выявление этой информации ушло чуть более четверти часа, но не успело узнаться следующее, как в практическую работу вмешался профессор Гаулктон.
─ Для вас имеется более важное дело, ─ обратился он к Спотчу. ─ Полагаю, мисс Вейлр прекрасно управится и одна.
─ Мэделин, продолжай без меня, ─ вымолвил Спотч, перед тем как направиться к выходу.
─ Ладно, ─ ответила Мэделин.
Теперь ей стало намного сложнее, и любой наблюдавший со стороны мог бы это заметить. Наткнувшись на один практически стертый символ, она в буквальном смысле на нем застряла. Напряженная мимика выдавала ее с потрохами.
─ Никогда еще в жизни мне не было столь уныло, ─ облокотившись на стол, пожаловалась Аполония. ─ Неужели ты впрямь мечтала об этом с детства?!
─ Ты мешаешь мне сосредоточиться, ─ сказала ей Мэделин.
Апола закатила глаза и, достав телефон, погрязла в нем с головой. Сначала она просмотрела непрочитанные сообщения, а потом обновила страницы социальных сетей. На данный момент это все что ей оставалось. Мэделин просверливала глазами один единственный иероглиф, черты которого никак не могла распознать. У нее двоилось в глазах и периодичные моргания уже ее не спасали.
─ Похоже, ты нуждаешься в помощи, ─ подкрался к ней Донат.
─ Что ты имеешь в виду!? ─ резво она сказала. ─ Я не берусь за то, с чем не сумела бы справиться в одиночку.
─ Так значит, ты во всем полагаешься лишь на себя?
─ А ты разве нет?
─ Только не в общем деле.
─ Можно подумать ты в состоянии мне помочь.
─ Тот символ, на который ты так долго таращилась. Мне кажется это лотос. А тот, что сразу после него, скорее всего птица. Или даже грифон.
Мэделин еще раз взглянула на свиток и, исполнившись оторопью, признала, что Донат прав.
─ Наверное, это действительно лотос, ─ отрывисто протянула она. ─ Хотя, мы не можем быть уверены на все сто процентов.
─ Неужели ты не видишь, что эти заострения на краю, ни, что иное, как его лепестки, а прерванная продолговатость и есть склонившиеся стебель, ─ заверяющим тоном проговорил Донат. ─ Этот символ, по-моему, вполне понятен.
─ Ты что, знаток иероглифов!?
─ Нет. Но очертания этих изображений отчетливо мне видны.
Последующие полчаса Донат и Мэделин расшифровывали папирус. Процесс продвигался достаточно мирно, но только лишь до тех пор, пока воображение Доната не иссякло.
─ Что с тобой? ─ с дерзновением промолвила Мэделин. ─ Ты внезапно отупел?!
─ Странно, но эта часть свитка для меня не столь явственна, как та, что была до нее, ─ ответил ей Донат.
─ Я знал, что вы отлично поладите, ─ возвратился вдруг Спотч.
Он принес старый тяжелый ящик, который прежде загромождал усыпальницу фараона. В нем хранились ритуальные глиняные фигурки, с древних времен именуемые как ушебти.
─ Вы вернулись!? ─ обмолвилась Мэделин.
─ Более ли менее, ─ ответил ей Спотч.
─ Что хотел Гаулктон?
─ Как всегда испортить кому-то нервы.
─ Почему же, я не удивлена.
─ Что с нашей письменностью? Узнали что-нибудь новое?
─ Думаю да. Оказывается, что Псусеннес взошел на престол после трагической смерти своего брата. Что именно произошло с Аменемнису неизвестно, но очевидно, что умер он не своей смертью. Это объясняет столь краткий срок его правления.
─ Что ж, весьма впечатляет. Продолжай в том же духе, но только уже с ушебти.
Мистер Спотч снова вышел из кабинета, прихватив с собой полутораметровый папирусный свиток.
─ Что еще за ушебти? ─ изъявил любопытство Донат.
─ Это погребальные статуэтки, ─ дала ответ Мэделин. ─ Древние египтяне помещали их в могилы умерших, чтобы они выполняли необходимые обязанности по отношению к усопшему. Порой число ушебти могло соответствовать количеству дней в году. В сущности, они должны были замещать умершего на работах в загробных полях Осириса.
─ Ты в это веришь?
─ В это верили египтяне. Традиции древнего царства соблюдались беспрекословно.
─ Я ожидал услышать другое. Странно, что ты не хочешь отвечать.
─ Я ответила. Ты что плохо слышишь?
─ Я спросил, веришь ли ты в загробную жизнь и никакого ответа, пока что, не получил.
─ Ты спросил не об этом.
─ Думаю, ты меня поняла.
─ Не совсем, если честно.
Не прошло и минуты, как Мэделин вывела Доната из себя. Конечно, он вел себя как мужчина, но внутри него кипел настоящий вулкан. Он задал прямой вопрос и хотел бы услышать, такой же прямой ответ. Однако же его не услышал.
─ Как же мне охота уйти, ─ сказала Апола измученным презрительным тоном. ─ Знаешь, я увидела как это здорово, когда на тебя возлагают ответственность. И, кажется, с меня хватит. К тому же, я не думала, что это затянется так надолго.
─ Примерно так, я чувствовала себя вчера, ─ ответила Мэделин.
─ Это не честно. Ты посетила лучшую вечеринку в городе. А я наискучнейшее научное исследование.
─ По-моему, вполне равнозначно.
─ Вы что заключили пари!? ─ показалось услыхавшему Донату.
─ Тебя это не касается.
─ Не думал, что ты окажешься такой грубиянкой.
─ Мистер Спотч просил меня быть с тобой вежливой. Так что, не слишком- то обольщайся моей тактичности.
─ Да что я тебе сделал? Ты словно меня ненавидишь.
─ Сказать по правде, ты действуешь мне на нервы.
─ И можно узнать почему!?
─ Уж больно ты вездесущ.
─ А, по-моему, ты просто меня невзлюбила.
─ Одно не исключает другое.
─ Кстати, пока не забыл. Что это вы вчера вытворяли? Ясмина мне так ничего и не объяснила.
Сестры замешкались, и одновременно с этим в кабинет вошел Гаулктон.
─ Порой мне кажется, что все вы лишь сборище жалких неудачников, ─ заверещал профессор, бросив шкатулку на, обтянутый кожей, диван. ─ Неужели так трудно открыть эту чертову шкатулку.
Всех он ужасно раздражал, но единственное, что оставалось это терпеть и молчать, поскольку ему ничего бы не стоило лишить каких-либо полномочий любого, вздумавшего вступить с ним в распри. Конечно же, Донату бы это не грозило, так как с этим тираном по значимости он был наравне. Да и профессор с учетом всей своей изворотливости, такой ошибки явно бы не допустил. Он знал с кем можно использовать статус, а с кем нет.
Находиться в одном помещении со шкатулкой и не пытаться взять ее в руки, для Мэделин было невыполнимым. Она не сдержалась и решила к ней подойти. Потом подняла ее и начала фанатично разглядывать. На шкатулке были изображены алхимические символы четырех стихий, египетский символ сердца и простейший образ стрелы. Мэделин проводила пальцами по выгравированным на ее поверхности знакам, теряясь в тысяче предположений о значении их совокупности. Но логических размышлений, наверное, здесь было бы не достаточно. Что-то в этой вещице было особенное, неподдающееся какой-либо научной трактовке. Мэделин словно слышала до боли знакомую мелодию, но никак не могла уловить ее точный мотив.