4
Дома здесь широкие и высокие, а улицы узкие, всего две полосы на дороге. Поток машин похож на сплошную линию из колес и выхлопных газов, кое-где дорогу перебегают пешеходы. Свежая оранжевая краска ярко блестит на свете фонарей, она явно нанесена недавно.
Я продолжаю идти.
***
Она стоит передо мной. Я сижу на стуле у барной стойки.
– Почему ты не танцуешь? – спрашивает она.
– У меня неважно получается, поэтому я лучше посижу здесь.
– Да ладно тебе, все так танцуют. Думаешь у меня получается? Я вообще-то сегодня танцую второй раз в жизни.
Мы с ней в баре в центре города.
– Хорошо, – говорю я, – давай попробуем. Но, предупреждаю сразу, если я отдавлю тебе ноги, не обижайся; я не специально.
– Хорошо, – резко отвечает она, хватает меня за руку и тянет к танцполу.
Мы танцуем с ней подряд под три песни. Наконец, она устает.
– Пошли присядем на мой диван, – предлагает она.
– Хорошо.
Мы идем в другую часть бара, сейчас она здесь одна. Я видел, как она сидела с какой-то девушкой, ушедшей в обнимку с парнем из "Альтекса", крупной охранной компании нашего города.
– Ты что, совсем одна здесь?
– Нет, я была со своей подругой. Но она недавно ушла.
– Хорошо, ну, а сейчас ты свободна?
– Да.
– Чудесно, – делаю паузу, мне не хочется портить момент своими неловкими вопросами.
– Как тебя зовут? – спрашивает она.
– Рэм. Я Рэм. А как зовут тебя?
***
Кажется, я наконец набрел на нужную мне улицу. Да, это улица Кембинз, я вижу название на вывеске на одном из домов.
"Кембинз, шестнадцать" – но мне нужен восемнадцатый дом. Прохожу к следующему.
Она сказала мне дом, но так и не назвала квартиру, в которой живет Харисс. На заднем дворе у входа в подъезд сидят подростки. У них тоже одинаковые куртки и у всех волосы выкрашены в красный цвет. Это я отлично замечаю под свет лампы на столбе. Их человек десять, на земле в стопку выставлена дюжина бутылок, скурено неимоверное число сигарет. Кажется, день у них явно удался. Подхожу к одному из них, кто еще в состоянии говорить:
– Привет. Ты знаешь Харисса Бэндиктона?
– Да, он живет в этом подъезде, на пятом этаже, квартира сорок четыре. Только недавно переехал. Славный парень. Кажется, изгой из "Ясности".
– Да, это он, спасибо за помощь.
– А ты кто такой?
– Неважно, – отвечаю я и быстро захожу в подъезд. Он явно что-то заподозрил, но это не страшно, ведь я просто пришел хоть что-нибудь разузнать. Быстро поднимаюсь наверх. На лестничных пролетах слабое освещение, стены разрисованы, имена, картинки, ругательства – вот оно, современное творчество. Уличное искусство диктует нам, как правильно себя вести, как разговаривать, да что там, даже как думать.
Уже через минуту я на лестничной площадке напротив квартиры с номером сорок четыре. На звонок в дверь нет никакой реакции. Жду несколько минут, но никто не выходит. Отдышавшись, я замечаю, что дверь в квартиру приоткрыта. Любопытство тянет меня внутрь.
Три полупустые комнаты, аскетичная кухня. Начинаю обходить их по очереди; в квартире полная разруха, как будто здесь побывала стая носорогов, несущихся от неизвестной опасности и представляющих для окружающих еще большую опасность. Прохожу в спальню, кровать не убрана, а из шкафа вывалены на пол все вещи; низкие торшеры разбиты, надеюсь, никто не пострадал. Дверь на балкон закрыта, но Харисса нигде нет. Он как будто растворился. Пройдя по комнатам, нетрудно догадаться, что здесь происходил обыск.
Что случилось с самим Хариссом? Следов крови я не обнаружил, думаю неплохой идеей будет устроить собственный обыск. Немного походив вокруг, ощупывая стены, отодвигая мебель и пытаясь выявить на полу отходящие доски, во второй комнате я нашел интересную зацепку: за шкафом что-то спрятано. Я отодвигаю его, вижу наклеенные на стену панорамные обои. На их площади заметна неровность, я пытаюсь содрать их, они плохо приклеены.
На бетонную стену приклеен диск в специальном чехле. Лучше-ка заберу себе, может, это и есть ответ на мои вопросы. Я пытаюсь понять, где может быть Харисс. Иногда изгои уезжают из города, их облили позором, лучшего варианта для них не придумаешь. Правда, есть еще один, но, надеюсь, что это не он. Я ставлю шкаф на место, прикрывая им дыру в обоях. На лестничной площадке раздаются шаги, после чего в комнату забегает человек в маске с пистолетом в руках, он стреляет им в коридор. Вслед за ним врываются солдаты из «Альтекса» с автоматами в руках; это штурмовики, их так просто не встретишь на улице. Кажется, я влип.
– Твое последнее слово, урод, – говорит один из толпы преследователей.
– Не сегодня, – отвечает человек, начиная отходить назад, ко мне. Он все ближе и ближе. Солдаты проходят вглубь комнаты, выстраиваясь перед нами в полукруг и блокируя дверь.
– Что здесь творится? – говорю я, поднимая руки вверх (на минуту я здесь один безоружен), попеременно переводя взгляд с забежавшего человека на лидера группы.
– А ты кто такой? – говорит командир.
– Неважно.
– Ладно, с тобой мы позже разберемся. А сейчас ты, – солдат указывает на человека, стоящего рядом со мной.
В эту секунду он подбегает ко мне и делает захват через шею, приставляя дуло пистолета к моему виску. Моментально реагируя, я показываю ему то, что могу освободиться; он шепчет мне:
– Не надо, это наш единственный способ уйти отсюда живыми, – пожалуй, вариантов получше я не вижу.
– Теперь вы ничего не сделаете, – кричит солдатам человек, – только представьте заголовки: невинный прохожий убит в квартире изгоя. Сразу же все поймут, в чем дело.
– Убить обоих? – спрашивает у командира один из солдат.
– Нет, оставить. Они мне нужны живыми.
– Так точно, – командир отдает приказ на захват, и солдаты делают шаг вперед.
– Ну, пора. Приготовься, – полушепотом говорит мне человек. В эту же секунду он выстреливает в пол перед наступающими, и из пули начинает клубиться дым, заставляя солдат начать сильно откашливаться. Затем человек хватает меня за руку и тянет за собой; он разгоняется, и мы прыгаем в окно.
Ошеломленный, я лечу с четвертого этажа. Мы летим с четвертого этажа. Я чувствую, как страх наполняет меня, эти несколько секунд – самое худшее, что случалось в моей жизни. Адреналин зашкаливает, да блин, в ушах пульсирует, это просто сумасшедшее чувство. Ощущаю, как все ближе и ближе к земле мое тело.
К счастью, мы приземляемся на батут, а точнее натянутое прямо под окном широкое гибкое волокно, которое кто-то заботливо здесь разместил. Нас ловят, связывают и кидают. Потом я слышу звук заводящегося мотора машины; мы уезжаем.
Наконец, нас освободили. Я в салоне фургона, передо мной сидит человек. Тот, кто был со мной, также показывается из батута.
– Я боялся, что не успею или сделаю все раньше, – говорит человек, летевший со мной, – ты как? – обращается он ко мне.
– Нормально. Отпустите меня, – всем видом я показываю свое недовольство.
– Не упрямься, Рэм, – говорит человек, находившейся в машине.
– Откуда ты знаешь мое имя? – говорю ему я.
– Я многое о тебе знаю, – отвечает он, – давай, – и говорит моему похитителю.
– Я – Джек Вильдор.
– Так, стоп, – возмущенно возникаю я, – я собирался тебя искать. Может лучше ты мне расскажешь, куда пропал Харисс.
– Он у нас, в полной безопасности.
– У кого это – у вас? – с ухмылкой говорю я.
– Мы проект "Рассвет", и ты – наше связующее звено, – вступает в разговор мужчина, сидевший в салоне.
– А ты кто такой?
– Я – Райан Деммбил, один из членов Рассвета.
– Что значит этот «Рассвет», очередная всемогущая компания?
– Нет. Это проект, – говорит Райан; кажется, на диске было что-то про этот проект, – у тебя наша вещь, а точнее целый конверт. Мы не хотим вламываться в твой дом, так что, лучше тебе самому отдать его нам.
– Нет, – еще чего, док хотел чтобы эта штука была у меня, он предупреждал меня, – я не отдам вам его.
– Что ж, тогда мы возьмем сами, – говорит Джек; он явно провоцирует меня.
– Вы не найдете его в моем доме, я хорошо все спрятал.
– Учтем, – следующие полминуты мы едим в тишине.
– Что такое «Рассвет» и где Харисс, вы с этим связаны? – не выдерживаю я.
– Он у нас, в безопасности, чего не скажешь о тебе, – ядовито шепчет мне Вильдор.
– Заткнись, Джек. Остановить, – приказывает Райан водителю, – можешь валить.
Фургон тормозит, и я открываю дверь и выхожу из машины.
– И не вздумайте соваться в мой дом, – угрожаю я, одновременно хлопая дверью. Отхожу назад и вижу, как фургон трогается и едет прямо. Наблюдаю за ними до тех пор, пока они не скроются из вида. К моему удивлению, район, где я оказался, мне хорошо знаком. Он находится на том краю города, где и выезд в сторону моего дома. Я постоянно оборачиваюсь. Теперь я, кажется, нарвался на крупные неприятности, ну и как тут не стать параноиком?
Наконец я дома. Не прошло и десяти часов с момента моего выхода. Сегодня я очень устал, буквально выключаюсь, одетый и голодный.
5
Все эти дурацкие приключения изрядно вымотали меня. Теперь я опять вернулся к своим повседневным обязанностям: я вырабатываю энергию для дома, а вечером решаюсь опять сходить в бар.
Здесь все как обычно, куча людей ходят вокруг, кто-то поет, кто-то танцует, одним словом, жизнь бьет ключом. Иду к барной стойке, чтобы поприветствовать Диккса; сзади я слышу разговор:
– Я так и слышал, этот парень убил всех, – говорит один из обывателей бара.
– Да никого он не убивал. Это была оборона, все остались живы. Сам он свалил куда-то и больше его никто не видел. Даже камеры ночного видения его не застали.
– Мне говорили, он уехал из города.
– Нет. Это сказки. Думаю, он где-то залег на дно и ждет, пока все успокоится.
– Может и так. Толком я не знаю.
– В любом случае, если полиция поймает его, ему не поздоровится.
– Да, это точно, – после этих слов разговор теряется в шуме бара.
– О чем это они? – спрашиваю я у Диккенса.
– А ты что, не слышал? Один парень вырубил целую толпу солдат «Альтекса» в квартире какого-то изгоя, – в моей голове пробегают дурные мысли. Теперь главное не выдать себя, ведь, наверняка за поимку его объявили награду, и немало людей согласятся передать этого человека властям.
– Нет, как-то мимо ушей прошло, – коротко говорю я, – думаю, его скоро поймают.
– Может быть, ты прав, да, – он протягивает мне листок бумаги, – не знаю, что ты натворил, но лучше тебе быть осторожным.
С этими словами Диккенс отходит к другому посетителю. На плакате изображена моя фотография и фотография Вильдора. Отлично, кажется, теперь нас ищет полиция, надеюсь хотя бы, они не обвинят во всем меня. Только этого мне не хватало, еще и проблемы с законом. Какие-то насыщенные выходные задались.
Пока сижу здесь, я позволяю себе чуть-чуть отвлечься от надоевших мне мыслей. Я оборачиваюсь лицом к центру зала и начинаю разглядывать людей в поиске знакомых, было бы неплохо с кем-нибудь сыграть в бильярд. К моему сожалению, я здесь словно один. Я вожу глазами по толпе в надежде узнать хоть кого-нибудь. И вдруг, может мне это кажется, натыкаюсь на ее лицо. Она тоже смотрит на меня. Мы встречаемся взглядами, она стоит на месте.
Ошеломленный, я встаю и иду ей навстречу. Видя это, она сохраняет дистанцию, отходя все ближе и ближе к выходу. Я ускоряю шаг, она выходит из бара, бросаюсь бегом за ней, расталкивая посетителей. Я выхожу на улицу, вокруг пустота. Ее нигде нет. В голове вдруг резко темнеет, я отключаюсь и падаю на землю.
Я очнулся в небольшой комнате, она плохо освещена: посередине висит тускло светящаяся лампочка, с правой стороны – стол, за которым сидит полицейский и что-то пишет, на столе стоит настольная лампа, подсвечивая ему место для письма, справа от его руки на краю стола лежит использованный шприц.
– Имя, – спрашивает он.
– Рэм Николс, – что со мной? Я отвечаю будто против своей воли.
– Возраст.
– Двадцать один год, – я не хочу ничего говорить, это происходит само собой.
– Что ты слышал об нападении на дом изгоя по имени Харисс Бэндиктон?
– Я в нем участвовал. Правда, как свидетель.
– Отлично, говорит полицейский, – а может ты вовсе и не свидетель? Может, это именно ты покалечил людей из «Альтекс Компани», наделенных полномочиями полиции и похитил изгоя?
– Нет, сэр, – наконец до меня доходит. Он вколол мне какую-то дрянь в надежде узнать хоть что-то по этому делу и, если повезет, удачно повесить на меня преступление.
– У меня есть доказательства, что это ты. Сознайся, и закон будет не столь груб с тобой.
– Хорошо.
– Расскажи все как было, и тебе грозит максимум десять лет, – преступления у нас жестко наказываются. Я стараюсь молчать, но мне это очень тяжело дается, слова будто сами вырываются изо рта. Пытаюсь сдерживаться всеми силами. В комнату заходит человек в полицейской форме, а в глазах у меня опять темнеет.
– Оставьте нас, капрал.
Голос кажется мне знакомым.
– Так точно.
Я слышу шаги, а потом стук двери. Человек подходит ко мне, и теперь я могу разглядеть лицо офицера. Это Райан, тот мужчина, который сидел в фургоне.
– Как ты здесь оказался? – с яростью говорю я, что-о вы-ы со мной сделали?
– Ничего.
Я пытаюсь поднять руки. Только сейчас понимаю, что они закованы наручниками к стулу, на котором я сижу.
– У тебя есть два варианта, – говорит Райан, – первый – ты соглашаешься работать со мной, и я вытаскиваю тебя отсюда. Второй же вариант куда менее приятный – я зову назад этого капрала, и он вкалывает тебе оставшуюся дозу. После этого ты будешь говорить не только правду, но и то, что он тебе прикажет сказать. На тебя повесят нападение на квартиру изгоя, похищение человека и предъявят обвинения в причинении вреда жизни целой группе солдат при исполнении. Это минимум лет десять. Что ж, решай. Выбор за тобой, и он у тебя не велик.
Да, выбор и правда не велик.
– Хорошо, я пойду с тобой. А теперь развяжи меня.
– Скажи бы ты так тогда сразу, в фургоне, и проблем бы не было, – он помогает мне встать, наконец я чувствую свободу. Все мое тело затекло и двигаться для меня очень приятно, хоть и больно.
– Руки за спину, – он забирает те бумаги со стола, на которых писал допрашивавший меня капрал.
– Приготовься уйти отсюда, и не сдай нас.
Киваю головой.
Мы выходим их камеры. Райан ведет меня, как заключенного, по коридору, сначала прямо, потом налево. Я замечают пост и сидящего за ним караульного. Он немного приподнимается и приветствует Райана. По моей спине пробегают мурашки, ведь если нас разоблачат, то в камере мы уже будем сидеть вдвоем.
Вроде, все проходит гладко. Мы приходим пост и двигаемся к лестнице, здесь всюду кабинеты и лавочки, забитые полицейскими. На встречу нам идет отряд штурмовиков «Альтекс». Они, как всегда, хорошо вооружены, на этот раз даже еще лучше. Кажется, после последней передряги, в которой пострадали их люди, компания решила улучшить вооружение: на каждом теперь легкая каска и бронежилет, наверное, так необходимо. Мы успешно подходим к выходу, но включается сирена.
– Побег! – кричит вовсю радио над входом.
Наверное, капрал вернулся в комнату и не застал меня там. Постовой на выходе подскакивает, когда мы уже почти вышли из здания.
– Стоять! – кричит он нам вслед.
– А вот теперь беги, – говорит мне Райан, и сам пускается в бег. Ему легче бежать, он обгоняет меня. Мои руки связаны, поэтому я немного отстаю. Мы бежим быстро, постоянно меняя направление, вряд ли они нас достанут. За поворотом нас дожидается автомобиль. Райан садится на место водителя и заводит машину, я располагаюсь на правом сиденье.
– Жми, – говорю ему я. Он делает резкий рывок. Мы начинаем петлять по городу, пытаясь оторваться от преследователей, и, делая несколько кругов, понимаем, что нам удалось скрыться. Наш автомобиль выезжает на трассу.
– Может, наконец снимешь с меня наручники? – с легкой иронией спрашиваю я.
– Ключ в бардачке, – да он шутит, как мне добраться до бардачка? Я кое-как выворачиваю руку, чтобы достать до ключа и снимаю наручники, теперь я могу пошевелить руками. Господи, это так приятно.