– Слушай, да, бывает же такое, сводит нас судьба с тобой в какие-то моменты интересные.
И тут я поймал себя на мысли: что, если неспроста это всё, что, если дела наши не закончены? До станции осталось совсем немного. Наблюдатель молчал, это тоже настораживало.
Ирина отвернулась к окну и обняла рюкзак двумя руками. На её лице застыла какая-то маска, мне непонятная: вроде ощущаю, что она рада меня видеть, но её внешние действия пытаются противоречить внутренним. Я много читал о психологии поведении человека в своё время, это было необходимо. В среде, в которой мы вырастали, приходилось уметь контролировать свои чувства и видеть чувства твоего собеседника – в напряжённых переговорах, как я их теперь называю, без этого было никак. Первая наша большая фирма имела приличный штат, почти сто человек, и, несмотря на то, что половина из них была, можно сказать, близкие друзья по школе, по институту, как мои, так и брата,, встал один острый вопрос. В коллективе то и дело возникали какие-то конфликты на почве работы и личной неприязни. Приходилось писать инструкции, вырабатывать форму общения. И это в те времена, когда о корпоративной этике ещё мало кто вообще слышал. Да, появились корпоративы, на которых происходило много разборок, особенно после принятия горячительных напитков. Так что практика в общении и в понимании людского поведения у меня была огромная. Я чувствовал, что она чего-то боится либо о чём-то сильно переживает. Её родители, как я помню, уже умерли, может, с братом что?
– А как брат твой поживает?
– Не знаю, мы с ним уже давно не виделись, да и не разговаривали. У него своя жизнь, у меня своя.
Тут я почувствовал сильную обиду её, но на что? Может, муж изверг, может, быть, Толя, едрид-мадрид. Но разговор не хотел завязываться, она сидела, держа свой рюкзак, отвернувшись к окну.
– Слушай, я не буду скрывать своих чувств. Я вижу, ты чем-то сильно обеспокоена. Не могу дать себе ответ, так как меня сейчас переполняют чувства, которые я хочу выразить. Они, возможно, помогут и тебе, и мне. С первой нашей встречи я был тобою покорён. Внутри меня ты разожгла огонь, и все последующие встречи его только усиливали. Я надеюсь, что ты сейчас свободна в отношениях, и хочу с чего-то начать. Давай просто выйдем на остановке и прогуляемся. Я знаю, недалеко тут есть неплохой ресторанчик, посидим, поговорим. И я попробую тебе помочь.
– А ты что такой уверенный в себе тип?! Всем помогаешь?! Всех спасаешь?! – как-то обидно она это произнесла.
– Да я просто говорю, давай посидим, поговорим. Такой день сегодня замечательный, ты не представляешь, сколько всего произошло, но я, наверное, теперь понимаю, к чему всё шло.
– Да, и к чему же? Мы выйдем, поговорим, ты что!? Меня замуж возьмёшь!? И что дальше!? Дети!? Счастливая жизнь!?
– Ну, так я далеко не заглядываю, но почему нет?
– Послушай, я вообще не знаю, кто ты такой. Я была после нашей с тобой встречи в том парке. Ты, вечно уставившись по уши в свои книги, сидел никого не замечал. Я окликнула тебя, но ты меня не узнал, хуже всего, у тебя был взгляд такой, словно мы вообще никогда не виделись. И что мне думать, ты больной какой-то? Или у тебя такие игры свои?! И где ты был, когда меня везли в аул!? И когда сказали, что жить теперь можно только по-новому!? И выбора у меня уже нет. Где ты был? Где все вы были? – она немного прослезилась, но быстро оправилась. – Прости, у меня что-то нервы сегодня шалят, не выспалась, наверное. Я бы с радостью, Константин, приняла ваше предложение, вы тоже мне симпатичны, но не сегодня.
– Лады, спасибо.
– Спасибо-то опять за что?
Я уже не стал отвечать, встал, двинулся в первый вагон, настроение ухудшалось с каждым шагом. Само выражение «спасибо» пошло от старого выражения «спаси Бог», и оно у меня как-то само собой вылетает изо рта. Хорошее выражение, со смыслом. Чего мне сейчас и не хватало понимания смысла всего происходящего. Меня как будто кувалдой припечатали, шёл по вагону, а ноги не двигались. Ситуация задавала тон настроению и хотелось уже выйти из этой чёртовой электрички. До первого вагона, по моим прикидкам, ещё три. Шёл и сам думал: что же всё у меня через одно место, я ли виноват в том, что судьба человека надламывается, и ты не замечаешь, как мог бы помочь? Подставить своё плечо советом, действием. Так ли мы все индивидуальны по своей сути, может, всё-таки мы один организм? А мы, не понимая этого, пытаемся найти что-то в себе индивидуальное, мы хотим, чтоб у нас было всё, не как у всех, при этом не понимая, что рвём нить своей причастности ко всему происходящему. Тем самым не видя, что рядом с нами человек, которому нужна наша помощь, а в поисках своих интересов мы просто становимся бездушными машинами, у которых изначально заложено, как бы только разъехаться. Теперь я понимаю, почему мы на дороге так часто врезаемся – наше сознание так хочет иногда кого-то обнять, что даже не берёт во внимание, что это может стоить самому носителю одинокой души.
«Всевидящий» молчит, теперь от этого мне как-то не по себе, я так уже привык к его постоянному присутствию. Прошёл два вагона, они все оказались пусты. Открыл дверь в следующий и не удивился, что он тоже оказался пустым. Раздался сильный хлопок, уши заложило, вагон ушёл у меня из-под ног, тело среагировало моментально в группировку, но инерция от движения вагона была настолько сильная, что я сделал пару оборотов назад и впечатался в дверь ногами. Распластавшись на полу, почувствовал, как началось торможение самого состава.
– Ира!
Я вскочил, открыв дверь, понял, что половины заднего вагона просто нет, вдали виделся дым и огонь. Раскоряченный состав, та часть, что была видна, завалена набок, задние вагоны наполовину покосились и готовы упасть.
– Да что это такое, что с Ириной? «Наблюдатель», ты здесь?
Я начал кричать. Судя по заполняемости электрички, жертв, может, и не так много, но почему я об этом думаю… Ира там была, и та женщина, что сидела напротив, это разве мало? Я ругался сам с собой, так как мой недавний собеседник никак не хотел со мной говорить. Жуткая боль от головы до ног пронзила меня. Я опять завалился на пол, левая рука не поднималась. Возможен перелом ключицы, и пара рёбер, похоже, тоже не в порядке; адреналин, хоть и делал своё дело, но боль была сильная.
Щелчок, всё потухло.
– Что это было?!
– То, что и должно произойти.
– Ты сказал, что мы все сделали.
– Да так и есть.
– Но почему все взлетело на воздух, что мы сделали не так!?
– Все мы сделали правильно, ты спас сотни людей, полотно судеб продолжит своё движение, и общая ваша судьба не нарушена.
– Ну как же Ира? Я думал, что она должна быть со мной и, возможно, она моё будущее.
– Я тебе сказал, что твоё будущее неизменно. Если бы эта Ира предназначалась тебе, то ты бы с ней уже не один раз мог завести отношения, но, как ты слышал, она тебе говорила, что проходила мимо тебя, и ты даже не реагировал. Если ты не реагировал на неё в тот момент, когда ваши параллели были в одном пространственно-временном промежутке, значит, она не то, что тебе нужно. Ты мужчина холостой уже больше десяти лет, ты не обречён, и чувства твои сейчас очень обострены в этом плане. Если я тебе сейчас покажу любую девушку, которая немного тобой заинтересуется, ты сразу скажешь, что она то, что тебе нужно. Когда человек голодный, он, знаешь, и не такое съесть может.
– Жестковато ты сейчас приложил.
– Прошу прощения, Ирина действительно была тобой заинтересована, и я ввёл твою параллель чуть ближе к ней. В нужный момент это привело к нужному результату. Она давно уже перешла к радикально настроенным организациям, их влияние настолько глубоко у неё в голове, что только встреча с тобой ей позволила выйти из этого сумрака и принять правильное решение – активировать заряд в более безопасном месте, чем столичный вокзал в час пик.
– Она террорист?
– Она человек со своими сильными и слабыми сторонами, со своими заблуждениями и переживаниями.
– Слушай, я почему-то после твоих слов не совсем уверен, что выбрал правильную сторону.
– Нет правильных и неправильных, все ваши события – это один замысел Божий, и если он таков, то зачем в этом разбираться. Но для тебя скажу, сильное влияние на неё оказала смерть отца. Она не смогла это пережить и искала ответы на всяких неблагополучных сайтах. Там она и познакомилась с Толей, а он уже заразил ее своим безумием. А ты догадываешься, как легко в нужный момент увлечь не в нужную сторону человека. Ты сделал своё дело, спас людей. Она сделала свой выбор, хотела их уничтожить. Пойми, ваши линии судеб связаны между собой, и даже такие страшные события, кажущиеся неправильными с вашей стороны, не могут убраться из Вселенной, так как сама жизнь невозможна без разнообразия. Убери хоть одну вероятную возможность происходящего – и вся Вселенная схлопнется, так как нарушен будет её основной принцип – бесконечность во всём, и вариации происходящего не исключение. Любое ограничение в любой плоскости – смерть всего и вся.
– А зачем тогда мы её спасали в кинотеатре?
– Её мы не спасали. Она тогда была той, кто поджёг его, это её было первое задание, а тот парень – куратор её был, как ты понял уже.
– Но она же могла выйти из этого сумрака раньше, она хотела выйти, она сказала, что видела меня в парке и пыталась войти в контакт.
– Возможно, ты прав, но я тебе напомню, для чего ты сбил её брата. Он как-то застукал её за перепиской и обратился в компетентные органы. Её взяли, но через пару месяцев, пока с ней разбирались, брата убили в подъезде. А его беременная супруга, на которой осталось воспитание ребёнка, не смогла бы одна дать знания, которые приведут его на олимпиаду по математике. А в дальнейшем не получилось бы устроить в нужный институт и сделать важное открытие, что приведёт вас на новый технологический уровень. А если бы она открылась тебе, то вряд ли с тобой ничего бы не произошло где-нибудь в тёмном подъезде, даже с учётом, насколько ты способный к неожиданным атакам индивид.
– То есть, с одной стороны, мы спасли брата, с другой – позволили дойти ей до сегодняшнего момента.
– Мы чуть продлили её, возможно, неблагоприятные действия, но предотвратили последствия с твоей помощью. По-моему, в твоём айкидо схожие принципы действия на угрозу.
– Возможно, но ты играешь с судьбами людей.
– Я ни с кем не играю, я есть «глаз Божий», сам Бог-создатель – главный игрок. Капля его сущности наполняет целую Вселенную. А его капля во всех её проявлениях по образу и подобию, как говорится. Разница между вами в том, что он смог побороть негативные стороны своей целой сущности, а вам это ещё предстоит.
– Что мы тут делаем?
– Наслаждаемся закатом…
Глава II
После череды невообразимых событий тяжёлые больничные будни длились, как вечность. Лекарства, капельницы, постоянное сонное состояние в каком-то кумаре – чувство не из приятных. Сломанная ключица, пара рёбер и сильное сотрясение – вот основной диагноз моего улётного кувырка назад.
Через неделю голова стала приходить в норму. Реальность напоминала самый неблагоприятный день сурка, когда все ваши действия происходят на больничной койке. Телу нужен был отдых и покой. Но уже через неделю сознание потребовало движения. Приходилось занимать его внутренними дебатами. Поначалу тишина в голове казалась временным явлением. Каждое утро я надеялся, что голос вернётся. Но он затих и, похоже, с концами. Всё больше начинал думать о том, что это был один большой сон. И причина этого – сильный удар головой при падении. Столько раз пытался всё вспомнить, что он говорил, что я говорил, куда перемещался, вообще перемещался ли я?
По разговорам врачей, меня без сознания вытащили только через час после аварии. Пришёл в себя на вторые сутки. А с этим «наблюдателем» мы сразу куда-то перенеслись, уже не помню куда, но был восхитительный закат. Я человек, который верит в Бога, и как это всё сочетать с происходящим, пока мне было неведомо. «Глаз Божий», «наблюдатель», как он себя только не называл, и как он упоминал в разговоре Бога. С таким же успехом любой поп в церкви упоминает его «всё по воле Божьей и от его имени». Может, какой спецпроект секретный? Вживили мне передатчик в голову – что, разве трудно? Запудрили голову всякой религиозной темой. Погоняли меня по памяти, вытянули у меня какую-то информацию из головы, и с концами. А скажешь кому, так за психа примут. Говорят, что мы запоминаем какой-то минимальный процент от всего увиденного за день. Так с такой технологией, может, они просто расширили зону моей видимости, и то, чего я раньше не замечал, они на этом сконцентрировали моё внимание.
А как я тогда перемещался по городу, и сейчас помню же, что был не там, где должен быть. Откровенно говоря, я уже не могу сказать точно, какое из событий было первостепенным. И было ли оно?
Со временем в памяти стала стираться чёткость происходящих событий. Я сам уже не могу себе доказать, что я куда-то перемещался. Внутренние диалоги – это то, что меня хоть как-то развлекало в больничный период. Я люблю смотреть фантастику и читал много книг, и представить себе, что такое вообще возможно – «ха, да не смешите мои подковы», как кто-то из интеллектуалов сказал в одном серьёзном мультфильме. Ещё неделя, и я полностью себя убедил в нереальности происходящего. Единственное, что когда я вспоминал Ирину, тут всё моё тело давало обратную связь. Я чётко ощущал те чувства, что я за пятнадцать минут приобрёл к этой девушке. Осознание того, что я её потерял так же быстро, как и нашёл, просто выворачивало мою голову и моё сердце. Я старался быть взрослым, реально думающим и понимающим человеком, но эти чувства заставляли меня верить в то, что не могло происходить в реальности.
Через неделю начали приходить посетители, но, правда, откуда-то взялся очередной вирус, и всё закрыли на карантин, из моих близких некого было и ждать. Все сидели по домам, так что в основном наведывались из полиции, пару раз в костюмчиках из спецслужб. Позвонил Андрей, друг детства, он в следственном отделе работал. Предупредил, что наведаются и из его ведомства. Я говорил всем одно и то же: прогуливался по составу, неожиданный взрыв и последствия. Спрашивали, кого видел, я отвечал, что электричка была пустая, особо никого и не было, пара женщин да кондуктор. Про Ирину не упоминал.
– Алло.
– Привет, шеф.
– Привет, Вов.
– Ну, ты как? К тебе не добраться пока, как карантин снимут, сразу приеду.
– Да нормально, не суетись. Выпишут, сам до вас доеду.
– Скажи, звонил Андрей, спрашивал про твои дела, не ругались ли мы, не заводил ли ты новых знакомых, в последнее время?
– О как! А меня он что, не может спросить, сам же звонил недавно. Погоди, а чего это он так интересуется-то?
– Не знаю, но сказал, что кое-какую информацию ты не озвучил. Хотя, когда тебя спрашивали, ты чётко отвечал на все вопросы. Они не поймут, ты сознательно укрываешь или забыл?
– Интересно, и что это за информацию я скрываю? Ай, ладно, разберёмся.
После разговора с братом я понял, на что намекал Андрюха. Возможно, что они нашли записи с камер в электричке. А я там беседую с Ириной. Ну, могу сказать, что девушка понравилась, да и подсел познакомиться. Её-то уже им не спросить. Тут меня опять накрыли чувства, никак я не хотел верить в её смерть. Вспоминая её образ, всё моё нутро говорило, что это та самая, которую ищешь всю жизнь, а когда находишь, стараешься не потерять до конца своих дней. И самое главное, что если она существовала, то и всё, что там произошло, тоже было реально. Но что бы я не думал, голоса в моей голове больше не появлялись, гости ко мне больше никакие не наведывались. Ещё неделя, и на моём лице при малейшем воспоминании появлялась улыбка и мысль о том, что «надо же, так воткнуло».