Она вздохнула, и Калев засмеялся.
– Утраченные иллюзии! А ты надеялась, что Андрес прибежит к тебе, взывая о содействии?
– Почему обязательно взывая? – обиделась Диана. – Можно подумать, нам не случалось оказывать ему посильную помощь!
Сказала и смутилась, ибо слово «нам» было заведомым преувеличением, поскольку если кто-то и оказывал Андресу помощь, то никак не она, Диана. Калев, однако, великодушно не стал комментировать ее высказывание, уткнулся в газету, и она сочла за благо не углубляться в тему…
Тем не менее после обеда беседа имела неожиданное продолжение. Когда супруги, коллективно убрав со стола и перемыв посуду, устроились с книжками каждый в своем излюбленном уголке, Диана на диване в столовой, а Калев на кровати в спальне, зазвонил телефон.
Калев снял трубку, с кем и о чем он говорил, Диане слышно не было, но через пару минут он появился в дверях.
– Ну что! На ловца и зверь бежит, – сообщил он.
– Какой зверь? – полюбопытствовала Диана.
– Андрес.
– Да?
– Да. Как я понимаю, он собирается просить тебя оказать ему посильную помощь.
Андрес пришел через полчаса, он был в застегнутом на все пуговицы мокром плаще, в одной руке шляпа, в другой – непременный портфель свиной кожи.
– Привет, – сказал он бодро, подумав секунду, водрузил шляпу на верхний угол приоткрытой, как всегда, дверцы шкафа в прихожей и протянул руку сначала Диане, потом Калеву.
– Давно не виделись, – констатировал он очевидный факт… Или не очевидный, сколько это, месяц, много или мало? – Как роман, Калев?
– Продвигается потихоньку, – проворчал тот, помогая гостю освободиться от плаща. – А ты Хансом Оя занимаешься, я правильно понял?
– Правильно, – ответил Андрес хмуро. – К несчастью.
– Что так?
– Паршивое дело. – Андрес безнадежно махнул рукой, подхватил портфель и прошел в столовую. – Чаю дадите?
– Обедать не хочешь? – спросила Диана.
– Нет, спасибо, перекусил час назад. Только чаю.
Пока Диана подогревала чайник, двоюродные братья успели удобно расположиться в креслах у журнального столика и, когда она вошла, обменивались сведениями о ближайших родственниках, особенно, о недавно вышедшей замуж дочери Андреса и новоиспеченном зяте, который упоминался, главным образом, в критическом плане, трепло, мол, сноб и тому подобное. Криминальную тематику они благородно не затрагивали, дожидаясь Диану, и только тогда, когда она расставила на столике чашки, сахарницу, тарелочку с лимоном и забралась, поджав под себя ноги, на диван, Калев встал и, разливая чай, спросил:
– Чем тебе это дело не угодило? Я уже думал, вы арестовали предполагаемого убийцу.
В голосе его прозвучали скептические нотки, и Андрес поднял на него глаза.
– Ты имеешь в виду жену?
Калев кивнул.
– И чем тебе эта версия не нравится?
Калев пожал плечами.
– Нравится, не нравится… Неправдоподобно просто. Я их обоих видел, и Ханса, и его прелестницу. Трудно поверить, что такая хрупкая женщина способна проломить череп двухметровому детине.
– Не такая уж она хрупкая, – возразил Андрес. – Она ходит в фитнесс-клуб, качает мышцы.
– В этих клубах, по-моему, в основном, худеют, а не мышцы качают, – заметила Диана.
– Худеют, качая мышцы, – не сдался Андрес.
– Как прикажешь понимать твои слова? – спросил Калев. – Ты все-таки думаешь, что убила она?
Андрес помолчал.
– Нет, не думаю, – признался он после долгой паузы. – Видишь ли, я с ней проговорил пару часов. Эта дамочка не из тех, кто запускает в мужа сковородкой. Вот тапочкой может. Может и тарелку об пол. Но я скорее представил бы ситуацию, в которой Ханс заехал бы ей по голове.
– Вот-вот, – обрадовался Калев. – У меня точно такое же впечатление.
– Нда. Впечатление к делу не подошьешь. Да и ошибочными они тоже бывают. Но я, тем не менее, обратил взор на другое.
– На публикации Оя? – спросила Диана.
– Не совсем. На его журналистские расследования.
– Разве это не одно и то же?
– Никоим образом. Он публиковал далеко не все. Ящики его письменного стола… а у него не новомодная штучка на тонких ножках, а солидный старый стол производства пятидесятых годов, наверняка знаете такие, двухтумбовый, со множеством ящиков… так вот, в нем полно всяких бумаг. Блокноты с записями, папки с вырезками, распечатки, ксерокопии каких-то документов… Дискет тоже солидный запас. Мы там порылись. Многое помечено, число, год, и далеко не всегда нынешний или даже прошлый, позапрошлый. На том, что печаталось, есть даты и названия газет. Но и неопубликованного материала хватает.
– Не очень-то это и удивительно, – сказал Калев. – У меня в ящиках тоже полно всяких набросков и заметок, не все ведь идет в дело.
– Так-то оно так, – протянул Андрес. – И тем не менее…
– Тем не менее что?
Андрес помолчал.
– Ты, наверно, прочел в газете, что Оя построили себе дом?
Калев кивнул.
– Прочел, правда, без особых подробностей.
– Это в Мяхе. Ему достался от родителей участок с дачкой советских времен. Сарайчиком, иными словами. Несколько лет назад он откупил у соседа землю, снес все старые постройки и возвел новую. Не небоскреб, конечно, но двухэтажный особняк, кирпичный, шесть комнат, две ванные, в подвале сауна и тому подобное. И клумбы в саду предполагаются, летом будут, пока только разметка. Вы представляете себе, ребятки, сколько это стоит?
– Несколько миллионов, – буркнул Калев.
– Да. Точную цифру назвать не могу, но…
– Жена не назвала?
– Отказалась. Якобы не знает.
– Ну и?
– Ну и! Откуда у него такие деньги?
– Взял кредит. Как все, – предположила Диана.
– Кредит он брал, верно. Четыре года назад. Два миллиона.
– Не мало? – усомнилась Диана.
– Конечно, мало. Да и те почти вернул, осталось четыреста тысяч с небольшим. Четыреста двадцать восемь, если быть точными.
– Может, он продал квартиру? – сказал Калев.
– Нет.
– Странно.
– Высокооплачиваемой должности в газете он не занимал. Характер у него был отвратительный, сами знаете, пакостник, и, как оказывается, не только на бумаге, так что его просто терпели, а если по чести, то терпеть не могли. Правда, за статьи платили хорошо…
– Но не миллионы же, – возразила Диана.
– Не миллионы. По нашим прикидкам он зарабатывал чистыми тысяч пятнадцать-двадцать в месяц. Жена числится в каком-то салоне красоты, дочки мои говорят, что цены там совершенно грабительские, но не косметичкам же в карман все идет. Да и работала она три дня в неделю по четыре часа, больше десяти тысяч в месяц никак. Плюс к тому одевается, путешествует, любит антикварные вещички покупать. Вряд ли она она хоть что-то вкладывала в выплату долга.
– А дети? – спросила Диана.
– Один сын. И тот еще учится. Где-то в Англии. Оя из честолюбивых родителей, расшибиться в лепешку, но дать сыну первоклассное образование. Или, по крайней мере, считающееся таковым.
– Но это тоже деньги, – заметила Диана. – Расходы, я имею в виду.
– Вот-вот!
Андрес взялся за свою чашку, и на некоторое время воцарилось молчание. Калев задумчиво смотрел на висевшую напротив картину Матса Теллера, вряд ли, впрочем, замечая ее и вообще что-либо, Диана лихорадочно перебирала возможные источники благосостояния Ханса Оя, а Андрес потягивал чай, иногда бросая на двоюродного брата испытующие взгляды. И наконец спросил:
– Никаких идей?
Калев отвел взгляд от картины и посмотрел Андресу в глаза.
– То, что ты рассказал, способно породить только одну идею.
– Ну?
– Ты имеешь в виду, что Хансу Оя давали взятки, дабы он не торопился обнародовать результаты своих изысканий?
– Я ничего в виду не имею, – отозвался Андрес довольно. – Вывод ты сделал сам.
– И он верен?
Андрес пожал плечами.
– Доказательств пока никаких. Чистая логика.
– Ты тоже так думаешь? – спросила Диана.
– Думаю. Решил вот проверить, подумает ли Калев то же самое. Теперь на душе легче стало. А то вывод напрашивается, а верить не хочется. Трудно себе вообразить, чтобы столь известный человек, журналист…
Он запнулся, и Диана несколько выспренно завершила фразу:
– … пал так низко.
– Вроде того, – согласился Андрес. – Но дальнейшее уже просматривается, правда, много будет бумажной работы, придется покопаться в его литературном наследии, но если удастся найти, на кого он в последнее время зубы точил, то считай, дело сделано. А, Калев?
– Пожалуй, что и так, – пробормотал тот.
– Не увлекайся, – предостерегла Андреса Диана. – А вдруг это все-таки жена?
– Не буду, – ответил Андрес серьезно.
– И держи нас в курсе, – добавила Диана совсем уже нахально.
Андреса не было слышно довольно долго, может, целую неделю, несколько дней точно, четыре или пять, Диана их не считала, против обыкновения ее это очень уж не волновало, конечно, ей хотелось знать, кто убийца, однако сама история представлялась ей скучной, ну подумаешь, какой-нибудь взяточник или, говоря современным языком, коррумпированный чиновник, взял да и пристукнул шантажиста. Ни тот, ни другой не вызывали у нее интереса, тем более сочувствия или хотя бы жалости, потому она не донимала Калева догадками и сетованиями по поводу нежелания Андреса ублажать ее неутолимое любопытство, она только каждый день листала газету, выискивая, и то не слишком усердно, новые сведения по делу. Однако ничего существенного, кажется, не обнаружилось, пресса, во всяком случае, помалкивала, так что когда Андрес наконец напомнил о себе, ажиотажа в доме супругов Кару его звонок не вызвал.
– Андрес просится к тебе на доклад, – сообщил Калев, неожиданно появившись в дверях.
– Не ко мне на доклад, а к тебе за указаниями, – меланхолически отозвалась Диана, которую известие о грядущем визите родственника застало за еще одной нелюбимой работенкой, а именно, глажкой. Расположилась она в столовой, ибо за неимением гладильного стола утюжила сорочки и и наволочки на обеденном, потому ни телефонного звонка, ни разговора не слышала.
Калев хмыкнул, и она добавила:
– Непонятно, почему эти поиски заняли у него столько времени. Всего-то просмотреть последние записи в компьютере или блокнотах.
– И блокнотах, – поправил ее Калев.
– Ну пусть «и»! Все равно.
– Ты упускаешь из виду одну весьма вероятную альтернативу, – возразил Калев.
– Какую?
– А такую, что история может быть и давней. Допустим, господин журналист шантажировал кого-то не первый год и…
– … и, – бодро подхватила Диана, – доведенный до отчаяния и, скорее всего, обобранный до нитки клиент не выдержал и схватился за сковородку.
– Ну обирать до нитки Оя вряд ли кого-либо стал, он мог позволить себе быть поосторожнее, он ведь не убийства оказался случайным свидетелем, которому выпал единственный шанс, он собирал материалы неустанно и находил все новые источники дохода. И однако повторно потребовать выкупа он мог вполне.
– Но ведь Андрес тоже говорил о последнем времени, – вспомнила Диана.
– Наипростейшее решение, – отмахнулся Калев. – Самообман. Братишка тешил себя надеждой побыстрее покончить с этим мерзким делом.
– Может, он и покончил? – прищурилась Диана. – И придет знакомить с разгадкой?
– Непохоже, – ответил Калев флегматично.
– И когда его ждать? – осведомилась Диана, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома. – К обеду?
– Нет, он предпочитает прийти к чаю. Думаю, он просто соскучился по твоим тортам, – сказал Калев со вздохом, и Диане стало совестно, в последнее время она пекла очень редко, соблюдая, в основном, собственные интересы. Хотя если она перестанет помещаться в своих юбках и брюках, то обновление гардероба вряд ли обойдется без активного участия супруга… В любом случае, во всем стоит соблюдать меру, без сладкого тоже, знаете ли, не проживешь, мозг, как известно, без глюкозы попросту перестает функционировать.
– Испеку, – сказала она. – Как насчет клубничного торта?
Клубника лежала у нее в морозилке, купленная во время каких-то скидок или даже без оных она стоила раза в четыре дешевле свежей, о которой и подумать страшно, вспомнишь прошлогодние цены, и волосы встают дыбом…
– Клубничный? – переспросил Калев с сомнением. – А если «Мужской идеал»?
Дина всплеснула руками.
– Где я тебе сию секунду грецкие орехи возьму? И сгущенка нужна, дома нет.
– Ладно, пусть будет клубничный, – согласился Калев печально, и Диана дала себе слово при первой же возможности обзавестись орехами и всем прочим, необходимым для изготовления любимого мужниного лакомства.
– Как вы догадываетесь, – сказал Андрес, когда торт был съеден почти на треть, и вторая чашка чаю допита, – за это дело можно было взяться с двух концов.
Диана важно кивнула, хотя никаких догадок у нее не было, а Калев промолчал.
– Второй, конечно, в случае, если платеж был не единичным, – добавил Андрес несколько туманно, но Диана поняла, что тезис о последнем времени отброшен.
– То есть вы пытались проследить выплаты? – уточнил Калев.
– Да. Но из этого ничего не вышло. Он был чрезвычайно осторожен, оперировал только наличными.
– А счет? – спросила Диана? – В банке.
– Разумеется, банковский счет у него был, но туда поступали только легальные деньги, гонорары и тому подобное. А строителям, например, он платил только наличными.
– И тех это не удивляло? – полюбопытствовала Диана.
Андрес развел руками.
– Ничего незаконного в этом нет.
– Незаконного, может, и нет, но странно же. Это ведь наверняка были крупные суммы, – возразила Диана.
– Крупные, – кивнул Андрес. – Но, во-первых, хозяин, как говорится, барин, во-вторых, на строительстве махинаций больше, чем где бы то ни было, им даже выгоднее иметь дело с живыми деньгами.
– Да и вообще, – добавил Калев задумчиво, – наше воображение сильно преувеличивает степень электронизации платежей в Эстонии.
– То есть?
– Ты когда-нибудь в «Максиме» покупки делал?
– Я вообще в магазинах не бываю, – хмыкнул Андрес. – Некогда мне. Чем Тийна покормит, тому и рад. И во что оденет. Галстуки и те она мне на свой вкус выбирает. А что там такое?
– Да вот, раньше мне казалось, что большинство покупателей платит карточками. В «Стокманне» так и есть. Но потом я случайно обратил внимание… В этой самой «Максиме» девять из десяти платят наличными.
– И что из того?
– Ничего особенного. Там просто контингент другой. Который, видимо, зарплату получает не через банк. Либо просто предпочитает живые деньги.
Андрес кивнул.
– Не столько живые, сколько свободные от налогообложения. Это, конечно, не моя забота, но сами видите… В общем, денег проследить не удалось.
– А по датам нельзя? – спросил Калев.
– По датам?
– Ну если у тебя есть подозреваемые… Должны быть совпадения, человек снимает со счета некую сумму, достаточно большую, а Оя в ближайшие дни выплачивает сколько-то строительной фирме. Не обязательно, конечно, но вряд ли он долго держал сотни тысяч дома в столе.
Андрес вздохнул.
– Подозреваемые у меня есть. И, конечно, в столе деньги держать опасно, но, видишь ли, у него в квартире оказался сейф. Где, между прочим, лежало больше ста семидесяти тысяч наличными.
– Понятно. А что насчет подозреваемых? За чуть ли не неделю можно было накопать немало.
– Неделю! – фыркнул Андрес. – Ну, во-первых, три дня или четыре. Когда я у вас был, в понедельник? А во-вторых, эти завалы можно разбирать месяцами. Что хуже всего, Оя не любил писать имена и фамилии полностью, большей частью ограничивался инициалами. Потом даты, в компьютере они, конечно, есть, но в блокнотах и вообще бумагах… Не знаю, он не нуждался в них или просто был беспорядочной натурой… Словом, только отделить опубликованное от неопубликованного – целое дело, а потом поди еще определи, почему тот или иной материал не увидел света, просто не подошел газете, сам он его забраковал или отложил с известными намерениями.
– Если таковые вообще имели место, – пробормотал Калев. – Ладно, не ной.
– Да я не ною, я объясняю. Короче говоря, это длилось бы еще долго, если бы вчера не обнаружился сейф.