Одеты бывшие бандиты были вполне прилично: двое в офицерских шинелях без погон, а третий в нагольном полушубке.
– Сдаётся мне, штабс-капитан, что эти романтики с большой дороги – наши с вами бывшие товарищи по оружию, – кивнул я на трупы.
– Вы правы, есаул. Выражались они вполне литературным языком, вежливо отняли у меня револьвер. Мы даже и охнуть не успели.
Из рабочего тамбура к нам протискивался кондуктор.
– Господа, с ними был ещё один. Он караулил меня в моём купе, а после всего произошедшего сбежал в соседний вагон, – испуганно сообщил он нам.
– Давайте-ка уберем трупы, а после будем разбираться, что тут произошло, – предложил я.
Набежавший из соседних купе народ, как бы заглаживая то, что никто не пришёл к нам на помощь, помог вынести тела погибших в тамбур вагона.
– Через час будет Новгород. Там мы сможем выгрузить трупы бандитов, – сообщил кондуктор. – А пока пусть полежат там.
– Милейший, нужно убрать следы крови в нашем купе. С нами едут дамы. Они к таким зрелищам не привыкшие, – обратился к кондуктору штабс-капитан.
– Не извольте беспокоиться. Всё будет исполнено в лучшем виде, – заверил нас кондуктор.
Пока убирали в купе, мы молча стояли в коридоре.
– Проходите, господа, всё в порядке, – пригласил кондуктор наконец.
Войдя в купе, мы свалили в углу изъятые у бандитов оружие и боеприпасы. Среди наших трофеев оказались деньги и несколько золотых вещиц. Рассевшись по своим местам, мы молча смотрели друг на друга.
– Рассказывайте, есаул, как вам удалось справиться с тремя негодяями? – прервал затянувшееся молчание штабс-капитан.
– Повезло. Один из бандитов оказался слишком охоч до женского общества. Ну, я и не упустил свой шанс. Благо револьвер был под рукой.
– Да что вы, господин есаул, вы настоящий герой. Видно, не зря вас за подвиги произвели в офицерский чин, – восторженно проговорил мнимый инженер.
– А как вам удалось вернуть своё оружие? – спросил я Стрельникова.
– С вашей помощью. Двоих вы подстрелили, этого оказалось достаточным, чтобы мы с Иваном справились с оставшимся. Правда, один из ваших подранков оказался легко раненым. Но пока он был в шоке, мы всё и закончили, а потом он очнулся… и Серошеина.
Мы помолчали.
– Жаль, что в живых никого не осталось. Не мешало бы пообщаться. Узнать, сколько их было всего. Почему они на нас напали? Хотя, по-моему, на последний вопрос нам сможет ответить господин инженер. Или как вас там на самом деле? – повернулся я к Онуфриеву.
– Прошу меня великодушно простить, господа офицеры. Но я не мог вам открыться. У меня семья. Прежде всего, я радел об их безопасности, – виновато развёл руками «инженер». – Эти люди действительно вели охоту за мной. Вернее, за тем, что я везу.
– Очень интересно, господин Онуфриев. Но нам бы не мешало знать об этом раньше. Возможно, и наш воин остался бы жив. А за есаула вам вообще нужно Богу молиться, – прервал его Стрельников.
– Да, да, вы совершенно правы. Но уж простите меня, старика. Не за себя боялся.
– Бог вам судья. Рассказывайте, – нетерпеливо поморщился я. – Возможно, времени у нас меньше, чем вы предполагаете.
– Господа, я расскажу вам всё как есть. А дальше решайте сами, как вам быть. В вашей храбрости и порядочности я уже убедился. До революции я был золотопромышленником. Мои прииски находятся на Дальнем Востоке. Вот основная причина, по которой я со своим семейством еду на вашу родину. Мне необходимо закончить там все свои дела. Я разговаривал по телеграфу со своим компаньоном. Он сказал, что на Дальнем Востоке большевистская зараза распространяется не так быстро. И если действовать решительно, то кое-что из своих капиталов можно ещё спасти.
– Да, но каким образом это имеет отношение к происходящему, – спросил штабс-капитан.
– Дело в том, что я коллекционер. У меня очень представительная коллекция ювелирных украшений.
– И всё это вы везёте с собой? – удивился я.
– Да, господа, коллекция при мне. Через Брест её не вывезешь. Говорят, что большевики поставили свои кордоны. Специально для таких, как мы. Вот мне и пришлось ехать под видом инженера.
– А как об этом стало известно бандитам?
– Ротмистр Обручев давний знакомый нашей семьи. Ещё по довоенным временам. Перед самой войной он просил руки моей старшей дочери Изольды. Но, полагая, что его поступками движет не любовь, а корыстные побуждения, я ему отказал, ибо счастье моих дочерей для меня превыше всего.
– Не надо лирики, господин коллекционер, – прервал я его. – Мы охотно верим, что вы искренне печётесь о будущем своих детей.
– Два месяца назад ротмистр появился в Петрограде. Он заявился к нам с какими-то тёмными личностями. Теперь он стал не просить, а требовать, чтобы я дал согласие на его брак с Изольдой. Теперь уже и моя дочь поняла, сколь низок поступками этот человек. Она стала умолять меня оградить её от притязаний этого скота. А что я мог сделать? Ведь сейчас в родном отечестве не стало закона, а обращаться за помощью к новым властям бессмысленно. А тут ещё и младшая Луиза попалась ему на глаза. Перед войной-то ей было всего четырнадцать лет. А тут она расцвела и превратилась в настоящую барышню.
При последних словах отца расцветшая «настоящая барышня» покрылась румянцем и бросила на меня дерзкий взгляд, при этом её зелёные глаза ярко полыхнули в мерцающем свете керосиновой лампы.
Ну что ж, слова графа не на много расходились с действительностью. Я хотел сказать, что на самом деле девушка выглядела гораздо лучше оценки отца.
«У беды глаза зелёные, не простят, не пощадят», – пришли на ум слова песни далёкого прошлого. Или будущего?
Между тем, не замечая наших переглядываний, граф подходил к окончанию своей нерадостной эпопеи.
– Вот он и стал угрожать, что мы без опеки пропадём. Что, мол, времена опасные. Над девицами может кто угодно надругаться. А будет ещё хуже, если большевики прознают про драгоценности. Тогда можно и к стенке угодить.
Мне ничего не оставалось делать, как дать согласие, а самому готовить побег из города. И вот вроде бы всё удалось, ан нет, он со своими приспешниками нас выследил, – закончил Иван Вольдемарович.
Я перевёл взгляд на девушек. Всё-таки в ранешные времена, в отличие от наших, порядочность и чистоту девушкам прививали с самого детства, ведь не испугались наглых притязаний хама в погонах.
Заметив мой взгляд, Луиза на мгновение опустила ресницы, но тут же открыто посмотрела мне в глаза. «Я знаю, что я хороша, – говорили её глаза, – но хорош ли ты?» Я слегка усмехнулся и незаметно для окружающих подмигнул юному созданию.
Мне показалось, что во взгляде девушки промелькнуло недоумение. Наверное, за ней никто не пытался ухаживать таким вульгарным способом. Ну что же, всё когда-то происходит впервые.
– Вот и всё! – Иван Вольдемарович внимательно посмотрел на нас. – А теперь я отдаю на ваш суд себя и своё семейство. Если вы мне поможете добраться до Владивостока, то я щедро оплачу ваши труды и риск.
Я, штабс-капитан и унтер-офицер переглянулись. Мы прекрасно понимали, что эта затея очень рискованная.
– А кто ещё посвящён в тайну ваших сокровищ? – спросил штабс-капитан.
– Уверяю вас, господа, что больше никто. Вернее, больше никто не знает о том, что мы направляемся во Владивосток.
– Да, но ведь есть ещё сбежавший бандит, и сколько их ещё находится в нашем составе, одному Богу известно, – заметил я.
– А ведь если мы думаем помочь господину коллекционеру, то нужно немедленно действовать, – озабоченно произнёс Стрельников. – Если этих негодяев и осталось двое или трое, то они без труда навербуют себе волонтёров среди разного отребья, промышляющего в этом составе.
– Вы правы, штабс-капитан. Медлить нельзя. Нужно взять кондуктора и прочесать все вагоны, начиная с того, в котором скрылся бандит, – поддержал я его.
– Иван, – обратился штабс-капитан к Зимину, – ты как – с нами или нет?
– Да вроде бы негоже мне от вас отбиваться, ваше благородие. Вовместях оно и батьку сподручнее бить, – не раздумывая, ответил мой земляк.
Штабс-капитан удовлетворённо махнул головой. Было видно, что он ни на минуту не сомневался в ответе младшего по званию. Стрельников отдал несколько распоряжений.
– Останешься здесь. Выбери себе из кучи револьвер, будешь охранять этих господ. А мы с есаулом пойдём вылавливать остальных бандитов. Кроме нас, никому не открывай. Будут рваться вовнутрь, стреляй прямо через двери. Видел, как у господина есаула ловко вышло? Справишься?
– Не сумлевайтесь, ваше благородие, уж што-што, а воевать мы могём, – улыбнувшись, молодцевато отрапортовал Зимин.
– Ну и добре. Что, есаул, в добрый путь?
Мы надели шинели. Я в каждый карман положил по револьверу, нож пристроил в сапоге.
– Господа офицеры, может, на дорожку по сто грамм боевых? – робко спросил нас обладатель коллекции.
– А что, наливайте! Для куражу сгодится, – одобрительно поддержал штабс-капитан. – Как вы, есаул, не против?
Я был не против.
Поставив на столик пустую посуду, мы повернулись к выходу.
– Господа офицеры! – раздался за спиной нежный девичий голосок. – Берегите себя.
Мы удивлённо оглянулись назад. Раскрасневшаяся Изольда протягивала нам по кусочку хлеба с ветчиной.
– Закушайте, пожалуйста, водку, – смущённо проговорила она.
– Из ваших рук, мадмуазель, мы примем всё, – галантно произнёс штабс-капитан. – Ну, а вы уж тут постарайтесь не скучать во время нашего отсутствия.
Кондуктора мы отыскали быстро.
– Послушайте, милейший, вы запомнили того бандита, который держал вас под арестом? – спросил его Стрельников.
– А как же. Я его за сто вёрст узнаю, господа…
– Ну, вот и прекрасно. Пойдёмте его опознавать, – проговорил штабс-капитан.
– Не извольте беспокоиться, господа. Вот это с превеликим удовольствием. Это ж только подумать, что сотворить хотели сволочи!
– Только если узнаете, не тычьте в него пальцем и не кричите. Пройдём мимо, а потом тихонько скажете, – попросил я кондуктора. – Нам лишний шум ни к чему.
– Как же, понимаю-с. Всё будет в наилучшем виде.
– Ну, тогда вперёд! – скомандовал штабс-капитан.
Только в третьем по счёту вагоне мы обнаружили беглеца. Всё получилось не совсем так, как мы планировали. Беглец был не в вагоне, а в тамбуре, и не один. Открыв двери тамбура, кондуктор неожиданно отпрянул назад, но мы были начеку. Оба револьвера моментально оказались у меня в руках. По всей вероятности, у бандитов проходила рабочая пятиминутка, во всяком случае увидеть нас они никак не ожидали.
Воспользовавшись предоставленным шансом и фактором неожиданности, мы открыли беглый огонь. В этой войне пленных не берут, хотя один нам бы всё-таки сгодился.
– Одного берём живым, – успел я крикнуть штабс- капитану.
После того как смолкли выстрелы, на заплёванном полу лежало два трупа. Третий бандит, воя от боли, катался по полу рядом с подельниками. Он был ранен в руку.
– Вовремя мы, – обратился я к штабс-капитану. – Не успели ещё себе помощничков навербовать.
– А ну заткнись, падаль! – штабс-капитан брезгливо поддел пинком под рёбра неудачливого бандюгана.
– А это ведь тот самый, что давеча меня в купе держал, – радостно доложил из-за спины кондуктор. – Что, курва, допрыгался? – он тоже попытался пнуть бандита.
– Ладно, милейший, можете идти, а мы здесь с господином разбойником сами потолкуем, – охладил его рвение штабс-капитан.
Тот согласно закивал головой и покинул тамбур. Я поплотнее прикрыл дверь.
– Жить хочешь, мразь? – ласково обратился я к поверженному врагу.
– А кто ж не хочет? – скуля и подвывая, словно щенок, ответил бандит.
– Ну, тогда поведай нам, кто вы такие? Сколько ещё ваших товарищей едет в этом поезде?
– В поезде больше никого нет. Вы всех побили. Наняли нас на работу позавчера два незнакомых господина по виду офицеры. Сказали, что дело плёвое. Даже и стрелять не придётся. Прижмём, мол, одного богатея, он и выложит нам бриллианты и золото. А оно вон как обернулось… – скороговоркой прочастил бандит и добавил: – Не убивайте, ваши благородия, у меня дома жена и малые дети.
Мы переглянулись. Главное было выяснено: в поезде бандитов не осталось.
– Ну, насчёт детей и жены ты, положим, брешешь, дорогуша. Кто с таким недоделанным будет свою судьбу связывать? Разве что такая же убогая, как и ты, – брезгливо поморщился штабс-капитан.
Обыскав трупы, мы забрали у них оружие.
– Убивать мы тебя не будем, а вот путешествие твоё заканчивается, – объяснил я раненому. – Так что, давай, скоренько перевязывай свою руку и вон из вагона.
– Вы ведь обещали меня не убивать… – перепугался раненый.
– Правильно. Мы и не убиваем. Но и того, что поедешь с нами дальше, тебе тоже никто не обещал, – ухмыльнулся штабс-капитан.
– Время идёт, дружок. Или перевязывайся, или выйдешь прямо так, – поторопил я бандита.
Раненый суетливо перетянул рану и нерешительно поднялся. Штабс-капитан предупредительно открыл перед ним двери.
Морозный поток воздуха ворвался в распахнутые двери. Бандит испуганно потоптался на месте, его лицо превратилось в маску ужаса и страха.
– Да иди уже, болезный. А то весь вагон выстудишь, – мощный пинок штабс-капитана помог негодяю побороть все сомнения и благополучно покинуть вагон.
Следом за ним отправились трупы остальных бандитов, после чего мы вернулись в вагон к своим попутчикам.
– Всё в порядке, господа? – бросился к нам навстречу золотопромышленник.
– Вашими молитвами, господин Онуфриев, – ответил ему Стрельников.
Мы ещё полчаса посовещались, а затем легли спать. Было принято решение, что спать будем по очереди, один из нас постоянно будет находиться на посту.
Но до Москвы больше ничего особенного не произошло. Мы отсыпались и отъедались на дармовых харчах. Заботу о нашем питании взял на себя наш подопечный.
Глава 3. ЭКСКУРСИЯ В ПРОШЛОЕ
Москва Златоглавая встретила нас ясным солнечным днём. Площадь трёх вокзалов, куда прибыл наш состав, бурлила живым людским водоворотом. Повсюду носились заполошные пассажиры, метались агитаторы и разносчики газет.
С вокзалов Москвы одурманенные политагитацией люди разъезжались во все уголки России. Услышанное, в искажённой и переиначенной форме, доводилось до восприимчивых умов земляков. Это был настоящий Клондайк для агитации, и политические шарлатаны бессовестно дурманили мозги безграмотному и забитому народу России.
В течение целой недели мы, как ни старались, не могли попасть ни на один поезд. За это время мы познакомились с программами всех политических партий России. Иван Зимин как угорелый носился с одного митинга на другой. Ветер перемен захватил наивного человека, выдувая остатки разума.
Надо бы поговорить с Иваном, а то, не дай Бог, запишется в какой-нибудь отряд и пойдёт защищать революцию или самодержавие, решили мы со штабс-капитаном. Но намерение осуществить не успели, последовавшие события изменили наши планы: мы попали в облаву – таким образом Красная гвардия пополняла свои ряды.
В этот день штабс-капитан остался охранять наших подопечных. Мы же с Иваном отправились поглазеть на Москву.
В прошлой жизни я был в Москве всего один раз, и то проездом. Но Москва тех лет разительно отличалась. За прошедшие шестьдесят пять лет внешний облик столицы здорово изменился. Единственное, что осталось неизменным, это грязь на улицах. Естественно, об этом я вслух говорить не стал.
К обеду мы с Иваном забрели в какой-то трактир и заказали себе еды и водки. После того как мы приняли на грудь по паре рюмок, я решил расспросить его о селе Нижнетамбовское. Мне было весьма интересно знать, какие изменения произошли в селе за минувшие пятьдесят с лишним лет? Я с грустью подумал, что мои друзья- первопоселенцы, с кем я провёл лето на Амуре в начале 1860 годов, уже наверняка прожили отмерянный им век.