Господь проигнорировал мои восклицания и ничего не ответил.
Я, взбешённая донельзя, развернулась и быстрым шагом направилась прочь. Раздражающий субъект нарочито громко заявил:
– Да она сохнет по мне!
Это взбесило ещё больше.
Вообще, за все время, что парень надо мной издевается, у меня накопилось достаточно претензий. Но в силу характера я только и могла, что зычно воскликнуть:
– Уххххх!
В «ух» были вложены вся ненависть и негодование. Но, судя по гаденькому смеху за спиной, не впечатлило.
– Ленка, ты чё дёрганная такая?! – удивилась Сашка, перехватывая меня под локоть.
– Ненавижу этого наглого прилипалу! – прошипела я зло.
– Кого? – не поняла она. По её мнению, здесь все прилипалы.
– Витя, этот наглый козёл…
– Витюша? – поплыла Сашуля от упоминания имени.
В чём наши мнения расходились, как питерские мосты в период белых ночей, так в отношении к этому «доморощенному». Сашка считала Витю прелестью, называла его не иначе как «Витюша». Он отвечал взаимностью и говорил: «привет красавица!». Александра восхваляла ненавистное мне чудовище умным и начитанным. Не знаю, как так могли разниться наши взгляды. Ведь постылого парня и правда все любили. «Вконтакте» у него две тысячи друзей. Витя хитёр, смазлив, умеет прикидываться миленьким, но истинное лицо – это лицо ужасного озабоченного отвратительного монстра. Да книга «пятьдесят оттенков серого» покажется детской ванильной сказочкой по сравнению с тем, что происходит у него в голове.
Одного не понимаю: почему это больше никто не видит?!
А всё началось с того, что меня заставили принять участие в том дурацком конкурсе. Я сидела на галерке и никого не трогала, когда мою кандидатуру выдвинули на универский конкурс песен. Я сопротивлялась, упиралась, всячески демонстрировала нежелание участвовать в самодеятельности. Однако в добровольно-принудительном мероприятии мнения не учитывались. Потому пришлось выйти и спеть, посвятив песню своему парню Илье. Никто не знал, что у меня есть парень, никто не знал, кто это. Но я исполняла песню Земфиры «Жить в твоей голове» так душевно, что жюри и зрители прослезились. Кое-кто аплодировал стоя. Правда, каким-то бараном, выиграла племянница директорши (Сашка утверждает, что сии мероприятия «куплены», а народ собирают для массовости). Я же списывала это на другой факт.
Дело в том, что я перестала петь (по причине, которую не хочу пока говорить). Но когда пою, кажется, будто улетаю куда-то в другое пространство, где чувства и эмоции можно выразить голосом. Я ловлю эту эмоцию, пропускаю через себя вибрацией и выпускаю на волю, используя голос.
Именно после этого дурацкого конкурса ко мне и прилип Витя Шведов. Ладно бы просто прилип. Он не упускал случая отвесить в мой адрес пошлую шуточку, жёстко подколоть. Издевался и всячески выставлял дурой. Сашка утверждает, что он так проявляет симпатию. Сие умозаключение не носит обоснованного характера. Хотя бы потому, что Витюша меняет девок чаще, чем носки. К своим многочисленным пассиям он относится лучше, нежели ко мне. Чем не угодила Шведову – не понятно! Правда, завидев в коридоре знакомую фигуру, старательно избегала встречи. А после сегодняшнего инцидента и вовсе не высовывалась из аудитории. Лёшка сжалился, по указанию подруги купил еду и принёс в место добровольного заточения.
– Долго намереваешься торчать здесь?
– Пока не закончится год. Или пока все не забудут о произошедшем, – проворчала я.
– Да всем пофиг! Одна ты загоняешься.
– Не утешай меня. Это моё наказание, что нарушила обещание и вышла петь.
Сашка закатила глаза:
– Не знаю, чем ты заслужила такую немилость, – вздохнула Сашка, – но нельзя же всю жизнь прятаться! Эй, – обратилась она к Лёшке, нагло усевшемуся рядом с ней. Лёха предусмотрительно отодвинулся, расценив реплику неправильно, и обиженно протянул:
– Ну чё я не так сделал?
– Твоё мужское мнение: почему Витюша не отстает от Лены?!
– Да чё тут думать… хочет он её. Вот и всё!
Я тяжко вздохнула. Сашка сурово насупилась:
– Лучше б ты молчал. Когда молчишь – выглядишь умнее.
– Молчу – плохо, говорю – тоже плохо. Сама ж спросила, – обиделся Лёха.
– Спросила. Вижу, что зря, – хмуро сообщила Александра и поджала губы.
– Ну, тебе вообще не угодишь, – Лёха поднялся и вышел из аудитории, хлопнув хлипкой дверью.
– Псих, – покачала головой Сашка.
С нетерпением дождавшись окончания занятий я поспешила домой. Усевшись на диване с конспектами, я попыталась честно их перечитывать. Это мучительно-тщетное занятие перебила Вероника.
Точнее, вначале донеслось её: «Ты дома?», а затем хлопнула входная дверь. Я отвлеклась от конспекта по макроэкономике, так и не поняв: она зашла или вышла.
Соседка притащилась в мою комнату и плюхнулась рядом, уставившись в потолок.
– Ну?! – поторопила я событие.
Вероника помолчала и созналась:
– Да у меня этот козёл из головы не выходит.
Ассоциацию с козлом вызывал только Витюша, но его Вероника знать не могла. Потому я уточнила:
– Какой козёл?!
– Утрешний.
Я цокнула и закатила глаза.
– Это всего лишь дурацкий сон! Ты переутомилась, вот и снится всякая чертовщина.
– У меня ощущение, что за мной сегодня целый день кто-то следит. Я оборачиваюсь, а там никого. Я снова оборачиваюсь, а там опять никого. Правда, один раз показалось, что за углом спрятался кто-то с рогами…
Я издевательски прыснула со смеху и вкрадчиво предположила:
– У тебя паранойя! Никому больше не рассказывай! Ведь, если разбирать сон по Фрейду, он означает, что на подсознательном уровне несознательно выбираешь себе стрёмных типов в качестве «спутников жизни»!
– Ну тебя, – обиделась Вероника. – Димас не стрёмный! – и, поднявшись с дивана, позвала, – есть иди. Я молоко купила.
– Хорошо, что купила. Ведь кофе без молока, что водка без пива, сало без хлеба и дранки без сметаны. Вкусно, но чё-то не то!
– Красиво сказала!
– Эх, ещё бы мне за умные цитатки платили…
Проболтав с соседкой до вечера, я обнаружила, что она странно пялится мне за спину, словно там кто-то стоит. Точнее, там, в коридоре, висело зеркало. Так что я пришла к выводу, что Вероныч, как большинство девушек, разговаривая с собеседником, периодически пялится в стеклянную поверхность на своё отражение.
Уже засыпая, я ощутила странное чувство.
Кто-то совсем рядом… не сводил с меня глаз…
ГЛАВА ВТОРРРАЯ: В КОТОРОЙ МУТЯТСЯ МУТНЫЕ МУТКИ
– Ничего себе! Какими судьбами?! – выглянул с кухни Гвоздь, невысокий щуплый брюнет.
Он жил в хрущёвской двушке со сводной сестрой, и здесь вечно кто-то тусовался. В основном – наша компания.
– Ты же смс-ку кинул. Что с Никитой? – ответила я, демонстрируя сообщение на экране:
«Дуй срочно к Гвоздю!».
Кажется, товарищ немного прифигел. Сообщение отправлено с его телефона, но, судя по реакции, Миша Гвоздь об этом не знал.
Действительно: не очень логично посылать сообщение со своего телефона и называть себя «Гвоздь».
Парень скептически окинул меня взглядом, и, обратив внимание на внешний вид, поинтересовался:
– А чё с тобой случилось?
– Я ждала Никиту у кинотеатра. Мы собирались пойти в кино. Пришло твоё сообщение. Я подумала, что-то случилось. Побежала к остановке. Начался дождь. Ветер вырвал из рук зонтик. Я пыталась его догнать, но зонт улетел с моста в реку. А когда бежала назад к остановке, меня обрызгала машина… ну, в общем… вот! – прекратила я тараторить.
Гвоздь загрузил в себя эту информацию, протолкнул её внутрь, отхлебнув из полторашки, и, наконец выдал:
– Никита в комнате Машки. Но лучше туда не ходить!
Кто ж слушает советы товарищей, особенно если уже указали направление?!
– Спасибо! – поблагодарила я, прошла через зал и распахнула дверь.
Интуитивное подозрение и Миша Гвоздь уже подсказывали, что увижу.
Полуголая Машка сидела верхом на моём парне. Покрасневший Никита был так увлечён, что не сразу меня заметил.
– Хорошенькое кино! – брякнула я.
Конечно же, мой парень брякнул на это:
– Лена? Что ты здесь делаешь?! Лена, это не то, что ты думаешь!
Интересненько, а что это ещё может быть?!
– Неа. Не убедил! – покачала я головой.
– Может, уже уберёшься? – зло поинтересовалась Машка.
Пацаны, даже не смотря на то, что она сестра Гвоздя, называли её «Простимашка». Почему-то именно сейчас я это вспомнила, и, вместо того, чтобы наорать на неё, я спокойно молвила:
– Простимашка!
И захлопнула дверь так, что, казалось, весь подъезд это слышал.
– Эй, ты как? – подошел Денис.
– Шутка удалась, шутник! – мрачно ответила я, проходя мимо.
– Ну, погодь! – придержал меня Денис.
– Ну, извини! – поддакнул ему Ваня. – Мы просто написали тебе, раз здесь Никита. Кто ж знал, что он так быстро «накидается» и пойдёт мять кровать Машки. Кстати, она уже там не первой свежести…
– Машка уже давно не первой свежести! – проворчала я.
– Ну, я вообще-то про кровать, но про Машку тоже. Да стой, не психуй ты…
В эту самую секунду, когда я уже была на пределе, в коридор вошёл Илья.
– Здорово!
– А ты чё тут? – удивился Денис. – Ты ж на работе был.
– Только домой пришёл. Гвоздь позвонил, чтоб летел сюда. Даже пожрать не дал! А что у вас тут происходит?! – с удивлением оглядел он Дениса, державшего меня в охапке.
– Чё уставился?! – огрызнулась на Илью, будто это он во всём виноват.
Парень растерялся и не сформулировал ничего внятного. Орущий драм из высоковольтной колонки давил на нервную систему. Я скинула руки Дениса, отпихнула Илью и выскочила в тамбур с криком:
– Да пошли вы все!
Выбежав на улицу, обхватила плечи руками. Меня колотило. Дождь мерзко накрапывал. Всхлипывая, я медленно побрела в одну сторону. Передумала, развернулась, пошла в другую.
Меня кто-то схватил за локоть.
Илья?!
– Ну, куда ты пойдёшь в таком состоянии? – тихо спросил он.
Я не знала ответа. Потому молчала. Просто растерянно смотрела на него большими глазами, из которых катились слезы.
Или это дождь?
Тогда, почему он солёный?!
Илья… бесцветный, тормознутый. Не отвечает на колкости и не защищает себя, когда пацаны прикалываются. Он просто… размазня!
Почему он стоит вместе со мной под дождём?!
– Пойдём?
– Куда?
– Не знаю. Хочешь, пошли ко мне? Нельзя бродить под дождём без зонта! Простудишься!
Почему он вызывает такое доверие?!
Может потому, что безобидный тормоз? А может потому, что его замечания кажутся не злыми и пахнущими заботой…
Я знала, что Илья – сирота. Живёт в старой однушке, которую ему предоставило государство. Выучился на автослесаря. Работает где-то на станции, занимается ремонтом автомобилей. Ему двадцать один, хотя выглядит он… чёрт знает на сколько! Но ведёт себя как тридцатилетний ворчун.
Об Илье я знала немного. Только то, что он всё время работает и мечтает купить Икса третьего. Но ездит на тридцать четвёртой бэхе, которую сам же и собрал. Любимые темы для разговора: тачки, деньги, деньги и тачки. Девушки нет, потому что парень не любит знакомиться и вести разговоры. Ему проще разобрать мотор, чем завести беседу с кем-то из противоположного пола. В общем, неинтересный безобидный парень, который постоянно работает и робеет в присутствии женского пола.
– Прости, здесь не убрано! – засуетился Илья, запихивая под стул грязный носок, предательски выползший на середину прихожей. – Обычно никто не приходит, потому не особо парюсь насчёт порядка…
– Вот и не парься, – буркнула я, хмуро разглядывая обшарпанную прихожую.
Интересно, когда стукнет двадцать один, я буду жить одна? Научусь поддерживать порядок или нет?!
А зачем он вообще позвал меня к себе?
Я с подозрением покосилась на Илью. Пагубные мысли принялись всплывать в моей голове.
Что он задумал?
Зря опасалась… Парень замыслил напоить меня чаем.
С этой целью направился на кухню в семь метров. Кстати, на ней было не так плохо, как я вообразила ранее. Она даже оклеена обоями. Голубые постсоветские шкафчики, покрытые пластиком. Внизу, возле плиты, край шкафчика обгорел, что навело на мысль: кухню притащили прямиком с помойки. Собственно, почему бы и нет?! Если парень никого не водит, то зачем париться по интерьеру?
Илья поставил на стол относительно чистую кружку с чаем. Я без разрешения уселась на хлипкий табурет.
– Ты не переживай, насчёт того, что случилось…
Ну вот, зачем вспомнил? Меня только отпустило!
– Ага, – кисло ответила я.
– Никита он…
– *…*! – подсказала я.
– Ну, не подходит тебе в общем.
– Да ты что?! А кто мне подходит? – начала злиться на парня.
Я могла сказать ему гадость, зло пошутить. Илья улыбался в ответ, будто рад такому общению.
– Ну, не знаю, – пожал он плечами спокойно.
– Прекрати, пожалуйста! – попросила я.
– Что прекратить? – не понял Илья.
– Ты позволяешь мне говорить грубые вещи, прикалываться и глумиться над тобой.
– Всё нормально!
– Ты придурок? – начала я терять терпение.
– Нет, вроде, – неуверенно протянул Илья.
– Тогда не понимаю, зачем ты это делаешь? – воскликнула я. – Хватит! Стукни уже по столу, обзови меня в ответ.
– Я не хочу тебя оскорблять.
– Ты не оскорбляешь, а даёшь отпор.
– Ты девушка, зачем мне давать тебе отпор? – удивился Илья.
– Потому что я говорю тебе неприятные вещи!
–И что? Из-за этого нужно давать девушкам отпор? – удивился парень.
Я расстерялась, потому продолжила говорить обидные вещи:
– А ещё я считаю тебя размазнёй и рохлей!
– Ладно, – пожал плечами Илья.
– Да ты что, издеваешься надо мной? Или ты мазохист?! – воскликнула я, злясь на такую его реакцию.
– Понимаю, ты расстроена! Я, когда расстроен, разбираю мотор в тачке, ну или грушу колочу в гараже. А ты девушка. Ты так не можешь. Поэтому, орёшь на меня и тебе становится легче.
– Ты просто мастер логики! – издевательски восхитилась я.
– У меня в комнате висит груша, можешь пойти её поколотить, если хочешь. Реально легчает!
И я пошла колотить грушу. Уж лучше грушу, чем этого тормоза.
Парень был прав. Реально легчает!
Через час бессмысленного пинания висящей самодельной штуки с песком внутри, я вернулась на кухню. Илья был там. Курил в открытое окно, попивая из литрушки пивко.
– Дождь прекратился!
– Окей! Сейчас пойду, – ответила я, плюхаясь на стул. Чувствовала себя намного лучше. Словно произошедшее было не со мной. Или очень давно. Или это всё неправда.
– Почему? Можешь остаться, – обернулся Илья.
– Я несовершеннолетняя, между прочим, – хмуро напомнила я.
– В смысле: можешь ещё попить чаю. Или кофе. Может, ты хочешь пива?
– Нет. Я домой хочу.
– Окей, сейчас провожу.
– Не нужно! Пешком пройдусь. Надо подумать…
– На улице темно. А район неспокойный. Одну тебя не пущу.
– Ты стрёмно одет. Мне будет стыдно идти с тобой рядом, – попыталась его обидеть и разубедить провожать.
– Подожди. Сейчас переоденусь, – пообещал Илья и исчез в единственной комнате.
Я осталась на кухне, не понимая, что же так раздражает. Сама ситуация? Что парень, который нравится, был застукан с простимашкой? Что пацаны так спокойно ко всему отнеслись? Что стрёмный парень Илья навязался и потащил к себе? Или то, что я пошла?!
Ну, где мои мозги?!!
Ведь если парень зовёт девушку домой – это же для него что-то значит, да?!
– Пойдём, – вернулся Илья в кухню.
Американские джинсы, яркая «найковская» майка цвета этикетки сгущённого молока, прекрасно гармонирующая с его голубыми глазами. Русые волосы он наставил гелем. Сверху байка, скрывшая заметные мускулы (не зря же парень моторы перетаскивает!). Прямая осанка говорившая, что парниша – нерушимая скала. От него веяло спокойствием и уверенностью.
– Так норм? – спросил Илья.
– Ага! Норм, – спокойно кивнула я.
Надеюсь, не сильно заметно, что поражена «прекрасным преображением»?!
На улице я не выдержала и поинтересовалась:
– А почему ты так не одеваешься?
– Да, как-то случая не было подходящего.
– Чтобы нормально одеться, нужен какой-то случай?!
– Не знаю, – пожал он плечами.
Руки засунул в карманы. Я пару раз втянула воздух и удивленно заметила:
– Ты что, надушился туалетной водой?