– Но почему? Почему ты не можешь отправиться туда сам? Я ведь… Я ведь – никто!
– Саурфанг так вовсе не считал, – возразил Тралл. – И я с ним в этом согласен. У меня свой путь, свои неотложные дела. Юха принес от Служителей Земли крайне тревожные вести, и в то время, как ты займешь место среди зандалари, я тоже отправлюсь в дорогу. Совет решил, что кто-то из нас должен отправиться с Юхой в Нордрассил и разобраться, отчего всполошились духи. Там я… Ладно. Лучше всего просто отправиться туда и надеждами не обольщаться.
С этими словами Тралл крепко, ободряюще – почти так же, как дух Саурфанга пару минут назад – стиснул плечо Зекхана и тяжкой поступью двинулся к выходу. Косы его развевались из стороны в сторону, грудь слегка склонилась вперед, как будто мантия, скроенная из нелегкого бремени и усталости, сделалась слишком тяжелой для плеч вождя.
– Возьми-ка, – сказал Рокхан, сняв с пояса один из множества клинков – легкий, великолепно сбалансированный кинжал с украшенной вязью эмалевых рун поперечиной. – В змеиное логово мы тебя посылаем, парень. Там без новых убийц, без новых опасностей не обойдется. Может, шаман ты и сильный, однако с клинком на поясе ни за что не останешься безоружным, хоть всю силу истрать.
Зекхан принял оружие и не без опаски взвесил его в ладонях.
– Спасибо тебе, Рокхан, но я обращаться с ним не умею.
Вождь троллей Черного Копья с силой вдавил большой палец в Зекханов висок.
– Чутье, парень, все дело в чутье. Думай, как шаман. Бейся, – тут он кивнул на кинжал, – как воин. И, ради себя ж самого, будь неприметен, как тень.
Глава шестая. Штормград
– И сколько же?
Последние лучи заходящего солнца, струившиеся внутрь сквозь разноцветные стекла витражей над головой, окрасили главный алтарь собора траурным пурпуром и синевой. Сие печальное зрелище лишь углубляло тягостную пустоту в Андуиновом желудке. Вслушиваясь в гулкий звон последних колоколов, король Штормграда наблюдал за тихим, сладкоречивым епископом Артуром – тот, с ног до головы облаченный в кремовое и черное с золотом, отпирал двери, ведущие к гробницам в подвалах Собора Света.
– Шесть, – отвечал близкий друг и один из самых доверенных советников Андуина, Генн Седогрив, король Гилнеаса. – Вернее, ШРУ обнаружило шестерых. Как знать, сколько еще унесено волнами…
– А кто-то может и прятаться, – заметил верховный экзарх Туралион. – За водами, отделяющими Зандалар от Восточных Королевств, по приказанию Шоу наблюдала самое меньшее дюжина.
Высокий, широкоплечий, он даже без лат, сверкающих золотом и серебром, производил немалое впечатление. Бородатый, весь в шрамах, Туралион выглядел испытанным, закаленным бойцом, с какой стороны ни посмотри.
Оба последовали за Андуином в извилистый коридор, уходивший в глубь катакомб.
– Идемте-ка подальше от любопытных ушей, – шепнул им Андуин.
Конечно, после вечерней службы собор опустел, но кое-кто из братии и жрецов уходить не спешил. И все они, разумеется, глазели в сторону Андуина: кому же не хочется полюбоваться самим королем Штормградским в сопровождении двух столь славных воителей? Один из первых Рыцарей Серебряной Длани, товарищ героев преданий и песен наподобие Утера Светоносного и Тириона Фордринга, навеки запечатленный во всем благородстве своем за городскими стенами, в статуе, возвышавшейся на Аллее Героев, над ведущим к воротам мостом, для жителей Штормграда Туралион был едва ли не легендой.
Прервав беседу, все трое продолжили долгий и скорбный путь к гробницам. Андуин торопился. Да, он ужасался тому, что ожидало внизу, но назад повернуть даже не помышлял: увидеть, что постигло солдат, посланных на смерть во имя короны, – его долг.
Вокруг сделалось холоднее, запахло землей и сырым кирпичом, будто в дождливый осенний день. Вскоре этот запах сменился зловонием пыли и спертого воздуха с нотками аромата засушенных трав и цветов – слабой, неважной защиты от явственного духа тления. Духа недавней смерти.
В самой дальней части гробниц, где царил такой холод, что даже в мехах с головы до ног сделалось бы неуютно, они обнаружили ряд мертвых тел в промокших одеждах. Кожа каждого бледна до бесцветности, губы искажены жуткой предсмертной судорогой… Выдернув из кольца на стене факел, Туралион шагнул вперед, осветил трупы, и на его исполненном мужественной красоты лице отразилась тревога.
– Взгляните, какая точность, – сказал он, остановившись перед юным дворфом с рыжеватой, полной песка и водорослей бородой. – Одним выстрелом, и прямо в сердце.
Подойдя к паладину, Седогрив внимательно оглядел торчащую из груди убитого дворфа стрелу.
– И так со всеми. Каждый убит единственным выстрелом. Взгляните на оперение вот здесь и здесь. Сбрито под корень.
– Вот почему Шоу велел доставить тела сюда, – пояснил Туралион, глядя в глаза Андуина поверх тела павшего дворфа.
Ни разу еще Андуин не видел закаленного во множестве войн паладина испуганным, и сейчас в его взгляде не было страха. В глазах Туралиона полыхал гнев.
– Чего я не замечаю? – спросил Андуин, морща лоб.
– Стрелы – зандаларские, – ответил Туралион, – а тактика – нет.
– Да уж, конечно, нет! Тут какой-то подвох… какой-то нечистый подвох, пока что мне непонятный! – Оскалившись, будто из его горла вот-вот вырвется басовитый рык воргена, Седогрив зашагал из стороны в сторону. – Немногие лучники на свете могли бы так выстрелить, и единственные подобные, которых я знаю, заодно с этой распроклятой Королевой Банши.
– Темные следопыты? – пробормотал Андуин, переводя взгляд с Седогрива на Туралиона. – Мы можем быть в этом уверены?
– Уверены? Нет, но в свое время я не раз видел хаос, учиненный их проклятыми стрелами. Тот же стиль, та же меткость.
Шумно фыркнув, Седогрив ускорил шаг – в точности как разъяренный волк в клетке.
– Что темным следопытам могло там понадобиться? Зандалари в союзе с Ордой, а значит, Сильване и ее следопытам отнюдь не друзья.
Забывшись, Андуин едва не опустил руку на сапог одного из погибших солдат. Отвлекшийся разговором, он совершенно забыл о мертвых, но, стоило вспомнить о них, и сердце сжалось от боли.
«Во имя Света, ведь они так ужасающе молоды…»
Что ж, по крайней мере, погибших солдат доставили домой, под своды святилища Света, и это хоть немного, да утешало.
– Может, предостережение от Сильваны? Может, она послала своих следопытов покарать новую королеву? Союз они заключили еще в те времена, когда Темная Госпожа была военным вождем Орды, но наши разведчики полагают, что королева Таланджи воспользовалась поддержкой, а с независимостью расставаться не спешила. Как Сильвана воспринимает измены, всем нам известно, и…
Поразмыслив над точкой зрения паладина, Андуин согласно кивнул, однако Седогрив, рассудивший иначе, с досадой всплеснул руками:
– Андуин, неужто ты не понимаешь? Это же наш шанс! Темные следопыты следуют за Сильваной, куда бы она ни направилась. Возможно, до нее рукой подать, а эти убийства – ее роковая ошибка. Нужно поскорее собрать все силы, какие сумеем выделить, и плыть на запад. Заодно она с зандалари, или затеяла выступить против них, неважно – возможности покончить с нею раз и навсегда упускать нельзя!
К концу фразы звучный баритон воргена достиг высшей ноты, но Андуина это не проняло. Он не сводил взгляда с Туралиона, а тот слушал Седогрива в лучшем случае с сомнением. Закованный в тяжелые золотые латы паладин переступил с ноги на ногу, повел плечами, озабоченно сдвинул брови.
– Сейчас, мой король, время думать, а время ответных действий еще не настало. Вокруг бессчетное множество соглядатаев, и о перемирии забывать нельзя. Конечно, Зандалар – огромный континент, однако там все глаза и уши в дружбе с Ордой, а не с Королевой Банши, – сказал он, задумчиво подперев кулаком подбородок. – Орда желает ей смерти не меньше нашего. Если мы не можем положиться на то, что они поделятся с нами всем, известным им о Сильване, подписанное тобой перемирие не имеет ни малейшего смысла.
– Перемирие! – прошипел Седогрив, очевидно, ничуть от сего обстоятельства не в восторге. – На Орду нельзя полагаться ни в чем, Андуин, сколько раз мы уже этот урок проходили? Я думал, ты его усвоил.
Да, так оно и было. Орде Андуин не то чтобы доверял, однако, взвешивая их поступки, кое о чем судить мог. Будь они неверны своим обещаниям, вполне могли бы покончить и с Андуином, и с полководцами Альянса у ворот Оргриммара, хоть до хоть после той памятной мак’гора.
Помолчал он, подождал в надежде, что Седогрив успокоится, но тот побагровел от ярости, пышные бакенбарды его поднялись торчком.
Оторвав взгляд от советника и друга, Андуин оглядел лежавшие перед ним тела.
– Генн… Скоропалительные действия приносили нам вред куда чаще, чем рассудительность и осторожность. В погоню за тем, что может оказаться отвлекающим маневром, я без оглядки не брошусь.
Верховный экзарх Туралион согласно кивнул:
– Сейчас мы должны задаться вопросом: зачем Сильване Зандалар? Что ей могло там понадобиться?
– Да какая разница?! – загремел Седогрив. – Туралион, ты же сам говоришь: в первую голову королева зандалари заключила союз с Сильваной. Так, может, она блюдет данную ей клятву до сих пор? Может, она отреклась от Орды и прямо сейчас прячет изменницу с ее воинами у себя? А эти храбрецы, – тут он указал на павших разведчиков, – погибли из-за того, что доискались до правды?
Долг призывал Андуина держать сторону истины, какой она ни окажись. Мнения, высказанные обоими, он ценил весьма высоко, однако не мог отрицать, что предложение Туралиона куда более соблазнительно. И все-таки… все-таки…
– А знаете, благородные мои друзья, – негромко заговорил Андуин, – недавно мне напомнили об одном не столь уж давнем дне, об одном не столь уж далеком месте. О тихом месте среди нагорья Арати. О мирной встрече, устроенной, чтобы воссоединить семьи, разрушенные нежданными, неодолимыми силами…
Вздохнув, он оперся костяшками сжатых кулаков о край каменной плиты.
– Семьи людей и Отрекшихся встретились с чистой душой, искренне стремясь отыскать меж собой нечто общее, возродить былую любовь и привязанность, и многим это удалось. И что получили они за свое доверие, за свое милосердие? Были истреблены.
Подняв взгляд, Андуин обнаружил, что Седогрив, к счастью, притих, а румянец на его лице мало-помалу теряет яркость.
– Ваши советы для меня одинаково ценны. Туралион, возьми в помощь Аллерию Ветрокрылую и расследуй гибель разведчиков.
Выпрямившись, расправив плечи, король приложил руку к сердцу и увидел, что Туралион уверенно, одобрительно улыбается.
– Назначаю тебя главнокомандующим сил Альянса. Твоя задача – единственная задача – отыскать Сильвану Ветрокрылую, дабы мы смогли вынести ей приговор и покарать по заслугам. Ищи ее день и ночь, используй любые средства, какие только потребуются.
Туралион с привычным скромным достоинством склонил голову, принимая оказанную честь и задание.
– И сердце, и меч свой посвящаю правому делу.
С этой клятвой паладин, негромко позвякивая броней и кольчугой, с ног до головы озаряемый светом факелов, отправился выполнять поручение. Короли Гилнеаса и Штормграда помолчали, провожая Туралиона взглядами.
– Разумное решение, мой король, – сцепив перед собою руки, сказал Седогрив, когда оба остались одни. – Кто знает, каким дьявольским хитростям королева Таланджи выучилась от Сильваны! Сейчас в любом королевстве, даже в твоем, ползучие гады таятся под каждым камнем.
– Молюсь о том, чтобы тут ты ошибся, – откликнулся Андуин.
Странно, однако сейчас ему очень хотелось остаться в гробницах, присесть среди мертвых, постичь их боль, постичь их прошлое. Казалось, это гораздо легче встречи лицом к лицу с новым днем разочарований и неудач… но тела надлежало обмыть и похоронить как подобает.
– Во имя Света, Генн… я позабочусь о том, чтоб им оказали все заслуженные почести. Но как выбить имя каждого из солдат в камне, на самих звездах, чтоб их не забыли вовек?
– Они, Андуин, знали, что такое служба. И участи портных или пекарей не ожидали, – сказал Генн, успокаивающе, по-отечески приобняв короля. – Они знали, на что идут.
Но Андуин отвернулся, стряхнув с плеча его руку. Стоило только шагнуть за границу спасительного круга света, холод пробрал до мозга костей.
– Нет, Генн. Вряд ли они это знали. Как и любой из нас. Что ожидает нас в посмертии, что ожидает нас там, во тьме, где никогда не наступит рассвет, неведомо никому.
Глава седьмая. Дазар’алор
– Сим повелеваю: ходатайство просительницы…
Все наблюдатели, все зеваки предвкушающе затаили дух, но Таланджи, упиваясь всеобщим вниманием, заканчивать фразы не торопилась. Пожалуй, из множества дел, возложенных на королеву, это нравилось ей больше всех.
– …удовлетворить.
Слово пало с трона, будто щедро брошенная горсть монет. Толпа, собравшаяся в зале совета, взорвалась ликующими криками. А вот и сама просительница, девица не старше семнадцати – краснеет, слыша столь звучное одобрение, родные спешат к ней с объятиями…
Крепче всех обнял девушку ее отец, Безиме, только что произнесший в защиту дочери прочувствованную речь.
– Если уж без этого никак, королева Таланджи, – сказал он, – казни меня, но не наказывай дочь. Она – свет мой, душа нашей семьи. На нее вся наша надежда.
Столь беззаветное стремление к счастью для дочери тронуло сердце Таланджи, напомнив о том, как ей самой не хватает отца. Может, солдат с кораблями ей и недоставало, но золото у Таланджи имелось, а девушке требовалось именно золото.
Просительница, Нав’рай, засияв, заулыбавшись от уха до уха, несколько раз поклонилась в сторону трона и покинула зал на гребне волны общего благорасположения. Принадлежала она к одному из переживающих не лучшие времена благородных родов – к семье, претерпевшей гонения и позор за связь с изменницей Язмой. Пока Таланджи путешествовала в Оргриммар и вела переговоры с Ордой, Совет Занчули, состоящий из верных ей воинов, жрецов и советников, счел ее семейство ни в каких злодеяниях не повинным. Однако оправдательный приговор не наполнил золотом их опустевших сундуков, и юная Нав’рай, оказавшись на грани нищеты, лишилась возможности достойно вступить в брак с возлюбленной, дочерью весьма богатого рода.
Ее нареченная, Кхила, нервно сцепив пальцы под подбородком, ждала на балконе, снаружи, в предусмотрительно наброшенном на плечи праздничном, великолепной работы бисерном плаще. Теперь союзу двух девушек ничто не препятствовало, и Таланджи с внезапным теплом в сердце смотрела просительницам вслед. Под крики радости, осыпаемые цветами и зерном, обе торжественно удалились. Ну что ж, в выборе плаща Кхила не ошиблась…
– Здоровья и счастья обеим, – пробормотал Лашк, первый и единственный тортоллан в совете.
– Сколько радости у крох, – добавил Джо’нок, щит Торкали. Не умещавшийся ни на одном из кресел совета, тролль-громила просто стоял рядом с Лашком. – Приятно видеть. Скучно, однако приятно.
Около пары дюжин зандалари задержались в зале совета, отделенные от советников высокими ступенями. Наверх, к центру, откуда Таланджи с прочими выслушивали обвинения и просьбы и объявляли решения, вели другие, куда более удобные лесенки. Безоблачное небо за спинами ходатаев казалось лазурным занавесом: из зала открывался вид наружу, на величаво кружащих над городом ужасов небес.
День выдался долгим. Долгим и изнурительным. Ходатай за ходатаем, просьба за просьбой… На деле время королевы принадлежало вовсе не ей, но этим Таланджи жертвовала с радостью – ведь главная ее гордость – народ.
– Осияй нас свет лоа, по-моему, эта – последняя, – вздохнула верховный прелат Рата, поднявшись на ноги и потянувшись.