– Шестёрка императора? Не думаю. Это просто просьбы. Он бы сам не смог такое вытворить. Ему шестьдесят. Он старик. У него спина сломается от такого груза. Скоро надо будет прийти в гильдию императора. У меня ещё и своя гильдия есть… Как там Авигея? Перед отплытием надо будет проведать её. Надо будет сходить в Шарлотту. Это как Москва, но Москва – это Оливия, ибо столица, а Шарлотта – это Санкт-Петербург, ибо скоро станет столицей по численности населения наоборот. Что я сейчас сказал?.. Через несколько минут буду в частном секторе. Всё-таки мне жалко Ивана-императора, хотя… Нет. Он же… Мне бы такую седину в старости, мне бы быть таким, как он. На его глазах медведь убил его друга, но он не поехал крышей. Чума убила больше половины его города, а у него нет психических заболеваний. Он… Достоин быть императором и звания кумира. Он это заслужил.
Вдалеке показался дом Кира.
– Надо бы как-нибудь сходить к нему. Не потому, что у него особняк, а потому, что я у него ни разу не был. Раньше я ходил ко всем домой, кто называл меня другом, но далеко не все были моими друзьями… Если время там и тут идёт одинаково, то будет весело смотреть, как меня ищет полиция, если мама вообще её вызвала. Она знает, что преступность в городе почти нулевая, а сбежать навсегда я не могу, мне нет восемнадцати. Надеюсь, она думает так же… Сейчас сто сорок девятый… Отца не было четырнадцать лет… Сто сорок девять делить на четырнадцать – получается чуть больше десяти. Больше десяти с половиной. Десять дней тут – один день там. Она пока что даже с работы не пришла.
Святослав подошёл к двери дома Кира и, поставив сундук рядом, постучал, попутно выкладывая все вещи, что он взял в замке императора.
Кир открыл дверь и сразу же обратил внимание на сундук.
– А, это он. – Он переставил сундук к себе в дом и закрыл дверь.
Святослав стоял перед дверью и смотрел на неё. «Это что сейчас было?..» – подумал он, пока всё ещё стоял, смотря на дверь.
Он отошёл от двери и пошёл обратно к ратуше.
– Я один не знаю, что находится в этом сундуке? Почему он просто забрал сундук и не сказал мне ни слова? Он узнал сундук? Почему он опять убежал? На эти вопросы ответит только сам Кир. Хотя сомневаюсь. Возможно, он что-то делает рефлекторно, например, умывается одними и теми же движениями каждый день или ест бутерброды, начиная с одной стороны, вот он и сейчас убежал. Получился бред. Как можно рефлекторно убежать? Только если он убегал из ратуши сотни раз… Не хочу думать о бреде… О бреду. Не знаю, как правильно. Бред – это хлеб. Шутка, которую поймут только англичане… Мне не о чем думать… Разве что… Чему я могу научить сестру Оливии? С пола не ешь, с незнакомцами не разговаривай. Сколько ей лет? Пять? Десять? Двадцать?.. Данэт – это да или нет? Оригинальное название. Интересно, кто его придумал? Авигея говорила мне что-то про это семейство, но я уже всё забыл… Что не повторяется, то забывается. Всех своих знакомых забуду, пока доплыву до Америки.
Святослав наконец пришёл к ратуше. Только сейчас он заметил, что со стороны она была целой. Рядом с ней всё ещё стояли толпы людей, а кто-то даже хотел зайти.
Слева от него шли Оливия и император, они обходили ратушу против часовой стрелки.
– Снаружи повреждений нет, – сказал император.
– Значит, будешь реконструировать? – спросила Оливия.
– Да, – ответил он. – О, Святослав. Принёс уже?
– Да, я один не знаю, что находится в этом сундуке?
– Не знаю. Оливия, знаешь, что находится в сундуке, который был у меня на пятом этаже?
– Эм… Нет… А должна?
– Нет.
– Оливия, а когда приедет твоя сестра?
– Сегодня до полудня. Так ты поможешь нам, да?
– Да, без проблем. А как?
– Будешь говорить правду или неправду в случайном порядке, а она должна узнать, правда это или ложь.
– А если мы не найдём друг друга?
– Найди несколько золота в той куче денег и возьми комнату в отеле на неделю.
– Ладно. – Святослав зашёл в разрушенную ратушу и взял пятьдесят золота одной монетой. – Я совсем забыл про надпил… – Он вышел из ратуши и подошёл к императору. – Кто-то надпилил доски четвёртого этажа, чтобы он упал. Там даже опилки есть.
– Оливия?
– Это правда. Знаешь, кто это мог быть? – Оливия задала вопрос императору.
– Командир стражей соврал, а Ями и Симон заметили, именно они главные подозреваемые, – ответил император.
Святослав пошёл на север, а потом перешёл на другую улицу и, увидев отель, пошёл к нему, а затем зашёл в него.
– Какие комнаты у вас свободны?
– Тринадцать, де…
Святослав перебил его:
– Можно на неделю?
– Конечно… С вас четыре тысячи восемьсот серебра!
Святослав молча положил золотую монету номиналом в пятьдесят золота.
Заведующий также молча взял монету, а затем дал ключи и сдачу.
Святослав положил её в задний карман брюк, после чего взял ключи и пошёл обратно к ратуше.
У ратуши он встретил Оливию и сказал ей:
– Я взял тринадцатую комнату.
– Ага.
– Расскажи про Данэт.
– Мы видим твою кровь, больше не скажу. Семейный секрет.
– Ладно, – сказал он, подумав при этом: – «Топограф также может ошибаться, например, если я не боюсь врать. Хотя как я буду учить её сестру? Если это правда, то они всего-то видят пульс. Но как они видят кровь? Особые глаза ловят особое излучение».
– Святосла-ав. Она едет.
К ратуше подъезжала блестящая карета белого цвета, будто покрытая серебром.
– Ты уверена, что это она? – спросил он.
– Да. Она говорила, что приедет на серебрянной карете. Она, конечно, не серебряная, но так я сразу поняла, что это она.
Карету остановил кучер в деловой одежде с цилиндром за несколько метров от Святослава и Оливии. Двери серебряной кареты распахнулись, и оттуда вышла брюнетка с короткими волосами, что были до плеч, ростом почти метр семьдесят сантиметров, с зелёными глазами, будто майская трава, и жёлтым платьем, как самые желтые розы, но оно открывало часть правой ноги, её кожа была немного темнее, чем у европейцев, и немного светлее, чем у Оливии.
Выйдя из кареты, она сказала кучеру:
– Возвращайся в Шарлотту, приеду не скоро.
Кучер отъехал, а девушка подошла к Святославу и Оливии.
– Софья, Святослав. Познакомились? Пойдём. – Оливия пошла в сторону отеля.
«Софья, значит», – подумал Святослав и оглядел её ещё раз. В руках она несла два чемодана: один большой, другой маленький и тонкий.
– Дашь чемодан?
Софья молча дала Святославу большой чемодан. Он весил несколько килограммов. У него был прочный каркас, обтянутый кожей.
Подумав: «Не надо спрашивать, что в чемоданах, это уже нет. Не делают так», он спросил:
– Что в чемоданах?
Софья без лишних эмоций ответила:
– Одежда и документы для вашего императора. Что за документы – все узнают после дня Мико.
– Ладно, – сказал Святослав. – На сколько ты приехала?
– На… Минимум месяц.
Они пришли к отелю и начали входить в него по очереди. Они пришли в тринадцатый номер. Сняли обувь.
– Поставь к стене, – сказала Софья, поставив чемодан к стене, после чего Святослав поставил чемодан туда же.
– Так. Садимся на кровать в треугольник.
– Зачем? – возник вопрос у Святослава.
– Надо, – Оливия села к подушкам.
Софья подошла к Святославу, обняла его и нашептала на ухо:
– Какие у тебя красивые глаза, – и села на кровать рядом с Оливией.
Сердце Святослава забилось быстрее, он ощутил, насколько тяжёлый.
– Ты опять, Софья, сколько можно?! Святослав не обращай внимания, она так уже третий раз делает.
– Трудно. – Святослав всё-таки пришёл и сел на кровать.
– Начинай, – сказала ему Оливия.
– Я… Родился в Оливии.
Софья пригляделась.
– Ложь.
– Конечно, ложь, у него сердце бьётся, как у… Не знаю у кого. – Оливия вздохнула. – Тебя, наверное, интересует, почему мы сейчас в отеле, а не в ратуше?
– Неа. Вообще без разницы.
– Ратуша разрушилась изнутри, – продолжила Оливия. – Люди клали, чтобы император потратил их на украшения к дню Мико. Но люди оказались слишком великодушными.
– Не могла же она упасть так просто, – сказала София.
– Кто-то сделал надпил на этаже с монетами, поэтому она упала.
– А сколько там было денег? – спросил Святослав.
– Сто-двести платины императора, но в итоге появилось больше, чем четыреста платины золотыми монетами.
– Оттуда у народа так много денег? – спросила София. – Казна больно большая?
– Я не знаю, – сказала Оливия. – У нас щедрый правитель, но… Столько…
– Откуда ты узнала, что там именно четыреста платины? – спросил Святослав.
– В основном там были монеты номиналом пятьдесят золота. Абсолютное большинство. Процентов девяносто, но не меньше, чем восемьдесят пять. На вид там их не меньше шести тысяч.
– Под таким весом любой пол сломается, – сказал Святослав.
– Он укреплён самой дорогой и прочной древесиной, а точнее, двадцатисантиметровыми брусами. Этот пол может выдержать несколько тонн.
– А, так да… – почти шёпотом сказал Святослав.
– Ты знаешь об этом что-то? – спросила Оливия у Святослава.
– Почти ничего. Я в этом не участвовал и даже не был в городе. Всё, что я знаю, узнал полчаса назад или чуть больше.
– Это правда, – сказала София.
– А я не знал, – ответил Святослав.
– Правда, – с недоумением сказала София.
– Тут мы подходим к тому, что человек не боится отвечать и вообще не боится вопроса. Почти что невозможно узнать, что сейчас говорит человек, но ясно, что либо он не сделал ничего плохого, либо не боится рассказать о своём поступке.
– И сарказм ещё, – добавил Святослав.
– И сарказм ещё, – повторила Оливия.
– То есть человек должен бояться вопроса?
– Можно и так сказать.
– Святослав, что ты чувствуешь, когда смотришь мне в глаза? – сказала София.
Он лишь вздохнул.
– Грусть, тоску, беспомощность, отчаяние, – совершенно спокойно сказал он.
– Почему? – продолжала она диалог.
– Ну… Секрет. Не хочу об этом говорить.
– Ложь, – сказали они обе одновременно.
– Не хочу об этом говорить с вами. У меня было два человека в жизни, которым я доверял. Правда доверял. Но даже им я бы такое не доверил.
– Правда.
Оливии это надоело.
– Иногда, когда человек говорит, не надо уточнять, правда это или ложь. У нас тут душевный диалог вообще-то. Эх… О времена, о нравы…
– Это сейчас строка Пушкина? – подумал Святослав.
– Про что ты? – спросила София у Оливии.
– В моем детстве почти все мальчики хотели стать охотниками. Играли в охоту, ходили по лесу… А сейчас все хотят стать императором.
– Я что с ним было? – спросил Святослав.
– Ты не видишь? Он настолько жесткий, что ему седина и шрамы на лице к лицу. Извиняюсь за тавтологию. Он же… Идеал мужчины в старости.
– Да, он крутой. Но это из-за того, что он пережил. Другой с ума бы сошёл.
– Да… Тут точно, – сказала Оливия.
– Что? – София непонятно перебрасывалась взглядами с Оливией и Святославом.
– Сразу я вспомнила о том, как он две недели сидел в бункере один. Две недели быть отшельником. Это… Заслуживает уважения.
– Пока его люди умирали, он сидел в бункере? – спросила София.
– До этого он издал приказ о том, что здоровых людей тоже посадят в бункер. Брали такую же группу крови и сравнивали. Но то, что бункера четыре… Это ускорило процесс заселения города по бункерам в четыре раза.
– А как вы узнали, что групп крови четыре? – спросила София.
– Четыре оттенка красного. Но до этого было много ран и болезней. Мы хотели изучить кровь больных, но сделали прорыв в медицине.
– Вау. Мы до такого не додумались. По-моему, дворяне вообще не болеют. Может, потому, что не хотят контактировать с крестьянами?
– Что? В смысле – у вас есть дворяне?
– В Шарлотте наблюдается чёткое разделение на дворян и крестьян. Крестьяне пашут, дворяне платят, все довольны.
– А откуда дворяне берут деньги?
– С продажи земель и продажи зданий. Так и расширяется Шарлотта.
– В каждом городе свои правила? Почему тогда Авигея похожа на Оливию?
– В каждой области и крае свои законы. А почему крестьяне до сих пор не взбунтовались?
– Их удерживает страх. Они думают, что их повесят чуть что.
– Как так-то?
– Не знаю. Такое общество. Такой город…
– Хм, – сказал Святослав, подумав при этом: «Приду туда и устрою революцию».
– А ещё мы опережаем вас по технологиям на несколько баллов. У нас физика расцветает… Химия…
– Поточнее, – попросил Святослав.
– Механика. Пока что только прялки, но это только начало. Думаем, что делать с рельсами. Точнее, думаем, что такое поезд.
– Я попытаюсь изобрести двигатель для него. Хотя… Судя по вашим баллам, это будет не скоро. Такие мощности… Сейчас… Мне нужна бумага и карандаш.
– Его ещё нет, – сказала София. – И ручек нет. Либо грифель затачивай, как карандаш, либо пером пиши.
Святослав задумался: «Я начинаю вспоминать физику. Такта всего четыре. Последнее – рабочий ход. Перед ним взрыв. Вторым – сжатие. Первое – наливка бензина. Утро вечера мудренее, все дела. Мне надо изобрести электричество до этого. Батарейка сойдет. Электрический ток – это поток заряженных частиц. Не просто электронов, а также ионов. Так. У батарейки есть плюс и минус. Минуса нет, там любая часть батарейки, кроме плюса – минус. Угольный стержень проходит через всё и вылазит наружу к плюсу через металл. Цинковый корпус. Хлорид аммония там был, как сейчас помню. Один азот, четыре водорода, один хлор. Хлорид аммония по краям, в центре измельченный углерод. Соотношения не знаю. Потому сделаю огромный аккумулятор. Весом несколько килограммов. Я помню… Тем же вечером после урока хотел сделать хлорид аммония. Точнее, хотел сделать и поискал в интернете, как это сделать… На уроках физики и химии я чувствовал себя… Собой. Я учился понимать этот мир, сделанный из сотни видов частиц. Все атомы – это протоны, нейтроны и электроны».
– Что с ним? – спросила София у Оливии.
– Задумался, – ответил Святослав. – Иногда бывает.
– О чём же? – спросила София, наклонив голову.
– О химии. Я не знал, как превратить энергию в электричество через физику, но знаю, как через химию.
– Ну и как? – заинтересованно спросила она.
– Не. Скажу только за корабль. Императору.
– Жадина. А ты уверен, что это сработает?
Святослав задумался: – «Хм. Для литиевого аккумулятора мне нужен литий, оксид кобальта и графит. Надо бы ещё и это сделать. Оксид кобальта – это кобальт, положенный на воздух… Это так работает?»
– Святосла-ав.
– Ещё как сработает. – Он посмотрел на часы. Одиннадцать часов тридцать минут. – Через полчаса я должен быть в гильдии императора. Ну… Я пошёл. Зовите ещё. Пока.
Они попрощались со Святославом, а он повернул ручку с ключом в замочной скважине и вышел в коридор отеля, а выйдя из отеля, пошёл к ратуше.
– Для начала батарейка. Цинковый цилиндр. Металлический плюс. Измельченный уголь. Хлорид аммония. Угольный стержень. Всего пять элементов.
Святослав пришёл к ратуше через некоторое время, а потом пришёл к зданию по адресу Мико, четырнадцать и вошёл в него. Внутри слева была верхняя одежда. Сразу же надо было снять обувь, потому что вокруг стояли туфли, кроссовки и другая обувь. Он снял обувь и прошёл дальше. Дальше был огромный круглый стол, впереди которого была доска. Доска. Зеленая школьная доска. Только она была немаленькой, достигая не меньше пятнадцати квадратных метров, в ширину она была во всю стену.
– О! Новый гость! – к Святославу подошёл незнакомец. И, толкая сзади, вёл к этой самой доске. – Проходи к доске, поделись своими наблюдениями. – Незнакомец сунул ему в руку кусок мела, а сам сел за стол. – Что ты хочешь нам представить?
– Так. Давайте я кое-что нарисую, а вы попробуете угадать, что это.
– Мы здесь не в шарады играем! – сказал другой мужчина.
– Ну, если вам не нужно электричество, то я могу уйти, – спокойно сказал Святослав и начал рисовать схему батарейки.
Он нарисовал палку на доске и назвал её буквой С, к ней он пририсовал прямоугольник и назвал металлом, а также прямоугольник, который назвал «измельченный С», а вокруг этого прямоугольника был ещё один, названный «хлорид аммония», вокруг всего, кроме металлической части, был корпус из цинка.
– Готово! – сказал Святослав.
Все недоумевающе сидели с вопросом на лице: