Голубое постельное белье оттеняло белизну бархатной кожи, по которой так приятно спускались руки и губы. Здесь тоже были запахи, но крайне личные, индивидуальные, не имеющие доступа к внешним сильно пахнущим загрязнителям. И здесь, в ложбинке немного ниже грудей, на удивление хорошо пахло какими-то цветами, полевыми цветами, если не ошибаюсь, не ошибаешься, все верно, у меня такие духи, черт. Игра ласок и шуток покатилась по еще плохо накатанной дорожке по второму кругу. За окном темнело, и шел серый вечерний дождь, никуда не надо было торопиться. В комнате, особенно в кровати, чувствовалось тепло двух утомленных, но еще не совсем уставших, тел, которые в свою очередь с охотой отдавали излишки энергии. Что потом было сделано в ускоренном варианте – приняли прохладный душ в небольшой ванной на пятом этаже здания старой застройки с высокими потолками. Но, как оказалось после гигиенической процедуры, прощаться еще рано и Юля захотела показать свое любимое платье – длинное платье с декольте и, конечно же, ее любимого цвета – голубого.
Год только начался, а казалось, что праздник Нового года был века два назад, так увлекла жизнь, исследование тел, страсть, настолько схожая, что воспринималась как одна общая, одна на двоих. Когда сливались две бесконечности тел, время сворачивалось в кольцо страсти, всепоглощающее на своем недолгом и недалеком пути, не замечающее вокруг ничего и никого, кроме самого себя. Но его все равно не хватало, и год грозил подойти к середине, может быть, это хорошо – лето, да, можно поехать на дачу, на пару недель, а можно и на месяц. Лето все не наступало, и частые дожди часто загоняли в кафешки или в небольшую, давно привычную, квартиру. Не осталось ни одного неизученного кусочка кожи, все становилось привычным, как ни были велики усердия в попытках перемены всего, что только можно, но уже сами эти попытки стали привычными, с этим надо бороться, но как, кто бы знал, мы как автоматы любви. Скоро надо будет праздновать двадцать шестой (хотя невежливо говорить о возрасте дам) от рождества Юли год.
Голова лежала на коленях, и волосы закрывали джинсы полностью. А ведь я потерял обычную, надоевшую за последнее время, привычность к Юле, только когда понял, что плохо ее понимаю, даже чаще чем хотелось бы. И вот она спит у меня на коленях, нам ехать еще четыре остановки, а я рассуждаю о том, что хорошо и что плохо, как маленький, черт бы побрал этот вечер и этот спектакль. Но ничего, все еще изменится, если будет время жить и творить счастье между двумя людьми. Местами проглядывает белая кожа между корнями волос, которые коричневым рассыпающимся бархатом спадали на лицо и ухо. А мне главное не заснуть – проедем до конечной, уверен. Главное не откидываться. Главное держать голову.
Горизонт представляла черная ткань джинсов. Очень четкая граница белое-черное. Как мы с ним – черное и белое, свет и тень, только кто из нас что, вот вопрос, на повестке дня, и он хочет его решить как можно скорее. И так же как волосы, все еще пахнущие театром, соединяют два цвета, так что-то соединяет нас. Он, кажется, заснул, или нет, кто его знает. Приехали, вставай. Пора переворачивать горизонт.
Госпожа моих мечтаний, скажи, что суждено сегодня сотворить мне. Из какой истории сегодня придется вылезать, получая царапины на пятках и на подмышках. С кем нас сведет судьба на этот раз, и еще раз. А, Юлия, можешь мне сказать. Моя пифия, одурманенная лишь запахом начала жизни весенней, вчерашнего супа и тел, лежащих под оконным стеклом на солнце. Что еще успеет придумать для нас судьба? Осталось всего лишь три часа этого необычного дня, который начался с утра и бутылки молока около входной двери. Надеюсь ничего неприятного. Что это, где, да вот здесь, ой, не надо, щекотно, но ведь в этой складке могло спрятаться невезение, я раньше не видел этой складки, еще месяц назад ее здесь не было. Шелк кожи затягивал на глубинные ласки, которые неожиданно начинались и также стремительно продолжались, не замечая течения бурной реки времени и слов на бумаге. А ласки тем временем погружались все глубже в сознание и доходили уже почти до подсознания. Кажется, я увлекся, госпожа.
Гонец беспощадного времени – будильник. Утро давно остыло, и сны вернулись домой, прогнанные терпким запахом кофе. Оглянись вперед, ведь мы идем спиной вперед и не видим будущего, оглянись и увидишь лишь прошлое перевернутое задом наперед. Как, например, то одеяло, что на тебе лежит снежной массой. Кофе в кровать, то же самое, что душ в чайнике или ванна в дуршлаге. Слово тоже чего-то гонец.
Голод знаний и жажда приведения фантазий в жизнь тянула их из дому туда, где отдыхает душа и работают мозги – в разные части города, можно сказать, мира. Мир разлагался на две неравные половины, чтобы потом собраться в два разных мира с единым центром в маленькой квартире на пятом этаже. Но часто миры пропадали под напором голода и желания, оставались лишь тактильные ощущения и запахи разгоряченных тел. Работа была отдыхом от приятного объединения двух противоположных миров. То же гнало их обратно – обычный голод.
Голос, негромко разрезающий утренний воздух, сказал – я привык ломать судьбы людей, причем чаще в худшую из сторон. История замкнулась в спираль, и был уже не первый виток, скорее третий или четвертый. Те же волосы, разбросанные по плечам, тот же томный взгляд, ничего не говорящий, те же мысли с обеих сторон, те же повадки. Самое странное, но счастье здесь за углом, улыбнись, протяни руку и оно твое, полностью твое, личное счастье на двоих или троих. И все что осталось – Голос.
Город согревался очередным солнечным весенним утром. Многие прохожие тихо про себя улыбались солнцу и соседям по улице, автобусу. Город и горожане готовились к дневной слякоти и скользили по ночному ледку. Ничего не нарушало тишину, кроме шороха шин и погромыхивания автобуса. Настроение было соответствующее – весеннее. Пора, сказал молодой человек и шагнул в пропасть метрополитена, пора работать. Сегодня никто не прервал его быстрого шага по пути на работу. Скоро я к тебе вернусь, погружаясь в сумрак подземки на станции Пэдингтон, любимый город.
Деревцо
Когда-то мне приснился сон, в котором самым запоминающимся было Деревцо. Этот сон побудил меня создать серию рассказов, где я излагал свои сны почти в неизменном виде, но как путешествие между мирами. До сих пор могу довольно легко представить то деревцо из сна. Не скажу, что оно соответствовало канонам красоты, но притягивало, не позволяло оторвать взгляд и мысль. Сейчас, пока я пишу о нем, деревцо затягивает меня куда-то вдаль и в глубину. И вот однажды, совсем недавно, я встретил его в действительности…
Думаю, что все началось с фразы, цитаты из непостижимого «Пикника»: «А может быть то, что ждал, уже началось, и я кружусь в фантастическом танце…» В том сне было много чего, например, совсем рядом с ним был небольшой каменный крутобокий мостик. Я люблю мосты и реки под ними, у меня даже есть серия фотографий, посвященная мостам и рекам. Деревцо слишком сокровенное, чтобы делать фотографии, хватит того, что я описываю его словами.
Вернемся к тому, о чем я хочу рассказать, то есть к деревцу, которое я встретил там, где совершенно не ожидал, но там, где теперь это совершенно понятно. Если честно, я даже не сразу понял, что увидел, не сразу понял, что это то самое деревцо, хотя потом, когда понял, у меня не осталось никаких сомнений. Я удивлялся, как раньше этого не понял, видимо, не было повода сравнивать, сопоставлять, во внешнем виде не было ничего общего. Вот сейчас, в этот миг написания, понял, что мост тоже одна из характеристик деревца, ведь даже во сне они почти неотделимы – не пространством, а восприятием. Да, все складывается хорошо, даже чересчур.
Но мы опять ушли от главной линии рассказа или она от нас ушла. Вот опять уворачивается, не хочет, чтобы по ней кто-то шел, рассказывал про деревцо и все, что с ней связано. Ничего, не зря же я всю жизнь ищу дорогу и иду по ней, сделал ее своим домом. К слову: во сне к деревцу тоже шла дорожка, вернее даже тропинка, немного необычная, лесная, протоптанная немногими, но часто ходящими лесными жителями, которые должны быть в этом лесу – такую тропинку не могли проложить городские жители или военные. Но, к сожалению, насколько я помню, все это было на другом берегу, а мост не через реку, а через ручеек, втекающий в нее у самого деревца. На моей стороне, тоже был лес, но немного в стороне от реки стояли большие краснокирпичные бараки и люди внутри и вокруг. Еще замечу, что больших дорог не было и там, хотя, мне помнится, что люди были военными, активно занятые своими непонятными, но важными делами. В конце сна, если не ошибаюсь, я побывал (причем не в одиночку) у деревца, где-то на берегу, рядом с мостиком и какими-то каменными развалинами, думаю церкви, в виде фона и декорациями с множеством высоких деревьев, утыкающихся в небеса где-то за границей зрения. Там был еще обрывистый берег высотой метра полтора с песчано-глинистым склоном, на котором встречались куртинки осок. А может быть, это было на другом берегу – там где, я был в начале.
Вот, мы наконец-то подошли к нашей цели, к концу тропинки, к тому месту, где начинается новая дорога, совсем другая, может быть, еще интереснее. Но место перехода с одной дороги на другую, перекресток, самое тяжелое место для странника, даже не тем, что надо делать выбор (это несложно), а тем, что не хочется идти дальше. Перекресток – самое трудное препятствие в пути. Наверное, их сложность в том, что не так часто они встречаются, даже редко, и непривычны для тех, кто идет, в отличие от самих дорог. Этот перекресток сильно отличается от тех, что я раньше встречал: на нем растет деревцо. Как и положено оно выросло, даже здесь, из темно-коричневой земли. Деревцо очень молодо – ствол почти от самой земли еще зеленый, хотя начали пробиваться серые тона. Листьев немного, но они насыщены теплым цветом, хотя неярким. Зелень листьев смешивается с коричневыми тонами ствола и ветвей, образуя переливчато-расплывчатую окраску всего растения. Сразу видно, что ему здесь не очень хорошо живется, явно не хватает сил для цветения, как в прямом, так и в переносном смысле. Несмотря на все это, я уверен, что это то же самое деревцо, оно так же непонятно-притягательно, в том числе благодаря своей необычности, привнесенное извне на территорию дорог или небольшое, непрямое в мире буйного, почти тропического лесного мира. Угнетенное, но уверенное в своих небольших силах; использующее другие источники. Такое может привлечь только внимательного странника…
Ну вот, отдохнули на перекрестке и пора в путь, дальше идти своей дорогой, осталось лишь выбрать ее… может быть, по дереву, по стволу и ветвям. Хотелось бы закончить тем же, чем начал – цитатой, но другого автора, так же талантливого, менее специфического и, как следствие, более известного – группа «Алиса»: «Своей землей не чувствую ног, меня несет на горизонт». Наконец-то дорога не убегает из-под ног и можно спокойно идти до следующего перекрестка. Встретится ли мне Деревцо еще когда-нибудь на моем пути?
Очерк, рассказывающий про бытие индивидуума, первый
От автора
Давным-давно мне в голову пришла идея сделать конкурс на рассказ, в котором бы не повторялись слова. Причём "слово" понималось очень широко – разное число, склонение и пр. не принимались. Предлоги тоже можно только один раз. Это должен быть связный текст, а не просто набор слов. Конкурс не задался, требования оказались слишком строгими, но сам я написал текст, который соответствовал нормам и который, скажем так, был образцовым, и не участвовал в конкурсе. Оценка того, подходит ли текст для конкурса, соответствует ли он требованиям – субъективна, так как пока не возникало с этим проблем.
Вот мой текст, являющийся примером:
Предисловие
Планета населённая различными расами. Остров, поросший непроходимой чащей, обитаемый дремучими народами.
Действие начинается около склонов далёкой дымчато-сизой горы у чёртовых рогов. Раннее лето, солнце просвечивает сквозь кроны, освещая землю. Тепло желтоватых лучей согревает, побеждая пепельную прохладу туманного утра. Птицы, лениво просыпаясь, прочищают горла призывной, заливистой песней. Заяц чистит пёструю шерстку белой лапкой, настороженно оглядываясь окрест.
Солдаты маршируют вокруг угрюмых тусклых домов, каблуки массивных кирзовых сапог основательно портят верхний мягкий слой почвы, перепахивают крепкий дёрн. Машины рычат моторами, готовые броситься вперёд, раздавить нарушителя законов, подчиняясь строгим приказам Хозяина Страхов.
Глава начально-завершающая
Кристально чистый воздух омывает каждую клетку помятого тела, промывает истерзанные легкие, звенит, соприкасаясь с поверхностью змеящегося ручейка, бегущего через зелёную, тихую поляну в глуши девственного леса. Вода холодит руку и освежает лицо. Вспоминается шумный, серый город, суетные пустые люди, спешащие свершить свои бессмысленные дела, решить мелочные выдутые проблемы. Ум сразу противопоставляет природе мир, построенный по человеческим правилам, иногда вкусам. Почему всегда сравнение двух, а не более? Да – нет, небольшой выбор. Третий вариант отсутствует! Неправильная логика ограниченного, несовершенного разума! Можно ли что-то изменить? Думаю возможно, если очень стремиться. Правда, останется человек собой или будет чем-то новым? Кто знает!
Ветер принёс аромат листвы – вонь бензина, сгоревшего масла, людской жизнедеятельности. Пчёлы жужжат над многоцветием благоухающих красочных цветов, множество шмелей летает между цветущих куртинок, растущих на светлых открытых местах. Андрей пошёл извилистой тропинкой среди деревьев, стоящих довольно густо, создающих глубокую тень. Шаги ритмично шуршат жесткой травой, трущейся о легкие чёрные туфли. Сумрак скрадывает острые углы, складывает немыслимые образы – пугающие, реже поражающие воображение, вызывающие восхищение.
Парень держит путь к реке, которая служит дорогой военных катеров из красных кирпичных бараков. Собирается украсть лодку, переплыть широкий поток, скрыться под крутобоким мостиком, вблизи развалин старинной церкви. Кажущаяся разрушенность здания только для маскировки содержимого – это действующий храм, крайне специфическое святилище одного монаха, служителя Света. Там найдётся убежище от всех врагов, кров, защищающий посвящённого, способного понять суть происходящего, постигнуть смысл мироздания, осознать собственную незначительность, как части великого замысла Случая. Тут встретят радостным спокойствием, величественным фанатизмом счастья, но лишь истинно осознавший себя войдет внутрь.
Снаружи буйствует яркая жизнь, за стенами – покой, живая темнота; мозаика, набранная прекрасными драгоценными камнями, соединёнными золотыми прожилками; высокий полупрозрачный купол притягивает превосходным изображением Христа, заставляет выпрямить спину, поднять вверх замученную голову. Боязнь уходит восвояси, Властелин отшатнётся, бездумные слуги растают словно сахар, становясь липким сиропом. Ради этого стоило преодолевать столько трудностей.
Чувствую чудовищный прилив сил, искажающий скучную реальность, делающий беспечным Странником, одаряющий безмерной энергией движения. Черты размываются, облик – невидим, душа ускользает туда, где непознаваемое.