– Привет, моё любимое сокровище, – Сашка заглянул в серьёзные голубые глаза с длинными золотистыми ресницами. Андрюшка рассматривал его пару секунд, потом ослепительно улыбнулся.
Ночью, когда они наконец-то, переделав все дела, лежали в постели, пока просто обнимая друг друга, слушая, как их сердца, настроившись на одну волну, наращивают темп в предвкушении наслаждения, Сашка тихо сказал:
– Как ты думаешь, бывает так, чтобы счастья было чересчур много?
– Нет, не бывает, – сразу ответила Таня, – его всегда ровно столько, сколько человек заслужил.
Она боялась признаться, что и сама часто думала об этом, о том, что она слишком счастлива, и счастлива уже очень давно. В сердце поселилось предчувствие беды. Теперь вот ещё и Саша заговорил об этом же… На глаза навернулись слёзы, она скорее притиснулась к мужу, стала покрывать поцелуями его лицо. Их близость была страстной, ничем не сдерживаемой, они были готовы к появлению ещё детей, а потому не пользовались никакими средствами, полностью раскрепощаясь в объятиях друг друга.
Испытанное обоими блаженство отодвинуло мрачные мысли в глубину сознания, настроило на игривый лад.
– Скажи, что ты подумаешь, если вдруг почувствуешь, что от меня пахнет духами или на одежде обнаружишь следы губной помады?..
– Подумаю, что на тебя напала женщина лёгкого поведения, – прыснула Таня, представив озвученную ею картину.
– Это хорошо, что ты не расстроишься, – сказал Сашка, – потому что, вполне возможно, тебе предстоит это испытать.
Таня приподнялась над ним, вглядываясь в его глаза.
– Твоё следующее дело связано с «девушками пониженной социальной ответственности», как красиво выразился наш президент?
– С ними. А они очень непредсказуемы в своём поведении.
– Не волнуйся, моя любовь убережёт тебя от грехопадения.
– Почему мою любовь ты не принимаешь в расчёт?
– Потому что для такого лёгкого дела не обязательно прилагать усилия двух сторон, достаточно одной…
Глава 4
Провожая утром мужа, Таня напоследок ещё раз заглянула в его глаза, в которых всегда видела только любовь и нежность, вспомнила их ночной разговор, опять прыснула, представляя, как мучительно для её верного Сашки всё, что связано с необходимостью общения с другими женщинами. Чтобы понять полное отсутствие ревности в её сердце, нужно было знать Сашку так же долго, как знала его она. Нужно было чувствовать его любовь так же долго, как чувствовала её она…
– Дохихикаешься, – изображая строгость, сказал он.
– Люблю тебя, – ответила Таня, снова целуя его перед тем, как закрыть за ним дверь.
Она не стала напоминать мужу, что сегодня годовщина смерти её мамы. У него хватает забот. Возьмёт такси и съездит с Андрюшкой на кладбище. Котёнок, пока безымянный, побудет дома один, он такой маленький, что вряд ли много чего натворит. Она закрыла везде окна на всякий случай, обложила его коробку Андрюшкиными старыми игрушками-погремушками, оставила корм и воду. Андрюшка на котёнка взирал на расстоянии и с удивлением, не тянулся, чтобы дёрнуть за хвост или вцепиться в лохматую шерсть, это, видимо, ждёт их позже.
Мама была похоронена на Даниловском кладбище, там же, где и другие её родные. Погода была чудесная, тёплая, мягкая. Хотя ещё не закончился август, но листва на деревьях уже наполовину окрасилась в осенние тона.
Таксист помог разложить прогулочную коляску, Андрюшка, по обыкновению, отказался в неё садиться.
– Сам! – строго заявил он и помчался вперёд по аллее. Ходить медленно он как будто бы и не умел. В лексиконе у него из чётко произносимых слов были пока только: «мама», «папа», «баба», «деда», «Нюся» (Надюша), «Няся» (Наташа) и – наиболее часто употребляемое – «сам».
Положив на могилу цветы и немного постояв в молчании, глядя на фотографию красивой, уже почти забытой женщины, Таня поискала глазами сынишку. Он успел добежать до «их» с Сашей дуба. В его огромном дупле Сашка нашёл её в тот день, когда она собиралась там умереть, такая чёрная тоска охватила её, чувство, что с маминой смертью она перестала быть кому-то нужной, у отца была новая семья… В одиннадцать лет принять такое очень тяжело. Можно сказать, что в том дупле он сделал ей предложение, заверил, что она нужна ему, что они поженятся, как только станут взрослыми… Таня подошла к дубу, заглянула в дупло. Интересно, после них с Сашкой там сидел кто-нибудь?
Андрюшка бегал кругами вокруг ствола; заметив, что она куда-то заглядывает, поднял ручки.
– Сам! – сказал он, видимо, не придумав, каким словом обозначить своё желание посмотреть туда, куда и мама.
Таня подняла его, поднесла к дуплу, Андрюшка вцепился ручками в края, смело наклонился внутрь. Он был уже довольно увесистый, чтобы удерживать его долго. Таня поставила сынишку на землю.
– Давай я тебя покатаю на колясочке? – предложила она, не переставая удивляться, как годовалый малыш выдерживает такие длинные пробежки.
– Сам, – упрямо помотал он кудряшками и помчался в обратном направлении, она едва за ним поспевала.
Заказала такси, чтобы ехать домой, Андрюшка носился вдоль кладбищенской каменной стены. Споткнувшись, растянулся на асфальте. Таня подбежала к нему. Сердце словно бы оборвалось, упало куда-то глубоко… На этом самом месте тринадцать лет назад лежал Сашка, а на его груди расползалось бурое пятно… «Ух ты, какой ангелочек!», «Отойди в сторону, малец, девочками надо делиться…» – голоса навалились на неё, зазвучали так громко, что она зажала руками уши.
– Не боня, – испуганно глядя на хлынувшие из маминых глаз слёзы, сказал Андрюшка, поднимаясь, хотя на коленках остались ссадины и ему не могло быть «не больно».
Таня прижала его к себе, её тело сотрясали рыдания.
– Не боня, – опять попытался успокоить её сынишка, думая, что мама плачет из-за него.
Подъехало такси, водитель, удивлённо косясь на клиентку, погрузил коляску, высаживая их у дома, сказал:
– Если уже сейчас так переживаете из-за каждой его ссадины, то что же с вами дальше будет, когда он подрастёт? Вы уж как-нибудь привыкайте, мальчишка всё-таки…
– Да, спасибо, я постараюсь, – ответила она.
Время близилось к обеду.
– Сыночек, зайдём быстренько в магазин, – уже не предлагая Андрюшке сесть в коляску, позвала Таня.
Продуктовый был на углу их дома. Собиралась купить только хлеба, но, как это обычно бывает, набрала целую тележку. Она уже направлялась к кассе, когда услышала позади себя:
– Ух ты, какой ангелочек!
Таня помертвела. Повернулась медленно. Над Андрюшкой склонился мужчина лет тридцати. Протянув руку, хотел погладить его по кудряшкам. На запястье из-под длинного рукава футболки мелькнула татуировка – человеческий череп.
– Не трогайте, он этого не любит, – сказала она быстро, хватая Андрюшку за руку и притягивая к себе.
Мужчина распрямился, посмотрел на неё:
– О, и мама тоже ангелочек…
Он был худощав, на щеках недельная щетина, на голове короткий ёжик русых волос. Карие глаза с прищуром оглядели её с ног до головы.
– Ещё встретимся, красотка, – широко улыбнулся он.
Она не ответила, бросив тележку на кассе, почти выбежала с Андрюшкой на руках на улицу.
В подъезде опомнилась, что оставила в магазине коляску. Позвонила мужу, не особо надеясь, что он ответит. Сашка ответил сразу, Таня никогда не звонила ему в такое время, он испугался.
– Что-то случилось?
Таня выдохнула.
– Нет-нет, просто очень захотелось тебя услышать. Прости, что отвлекла.
– Танюша, у тебя странный голос. Что случилось?
Таня окончательно взяла себя в руки.
– Всё хорошо, любимый. Правда. До вечера…
Она отсоединилась. Сашка несколько мгновений смотрел на телефон. Ему действительно было очень некогда, но он снова набрал ей.
– Танюша, скажи ещё раз, что у вас всё в порядке.
– Всё в порядке. Я люблю тебя.
– И я люблю тебя… Я сегодня буду очень поздно…
– Я тебя дождусь.
Значит, всё-таки что-то произошло. Обычно она на такое его сообщение шутливо говорила, что поспит за двоих…
– Так, Сашка, сними кольцо и сотри со своей красивой рожи печать верного мужа, всё дело испортишь.
Работа…
Глава 5
Он вернулся не просто поздно, а под утро. Очень надеялся, что Таня его не дождалась и ему удастся сразу пойти в душ и смыть с себя запахи и грязь тех мест, где пришлось сегодня побывать. Таня услышала, как он заходил в квартиру, как старался ступать на цыпочках. Правильно угадала, что ему сначала захочется в ванную, дотерпела до того момента, как перестала литься вода, прибежала к нему, он как раз вытирался. Их тут же притянуло друг к другу как магнитом…
Потом она кормила его то ли поздним ужином, то ли ранним завтраком… Он с тревогой вглядывался в её лицо, она пока так и не рассказала, что послужило причиной её неожиданного звонка и бессонной ночи. Только когда он, полюбовавшись на спящего сынишку и на серый клубок в коробке, лёг в постель, она, прижавшись к нему, прошептала:
– Я сегодня встретила одного из них…
Сашка сразу понял, о ком она. Стук сердца отдался в висках.
– Он произнёс ту же самую фразу: «Ух ты, какой ангелочек», я узнала голос, интонацию…
Таню опять стало трясти, Сашка молча обнимал её, прижимал к себе, стараясь унять её дрожь.
– Где? – спросил коротко.
– В нашем магазине.
– Сможешь описать внешность?
Таня описала.
– И ещё у него татуировка на запястье в виде черепа…
Сашка втянул в себя воздух, медленно выдохнул. Пересеклись всё-таки их пути-дорожки…
– Завтра перевезу вас на Остоженку на какое-то время.
Таня не спорила. Во-первых, ей было действительно страшно, во-вторых, Сашка иногда говорил таким тоном, что становилось понятно – лучше не спорить… Он принимал решение и просто озвучивал его, даже не предполагая возражений. Таким тоном он в своё время сообщил, что поступает в юридический, а потом – что идёт работать опером. Правда, Таня ни разу не пробовала проверять, распространяется ли на неё такая категоричность. Может, ей он и стал бы объяснять, почему решил так, а не иначе. Но она чувствовала, что решения своего он всё равно бы не изменил.
Пока утром Таня складывала Андрюшкины вещи, Сашка сходил в магазин за коляской, заодно убедился у охранника, что записи с видеокамер ведутся, предупредил, что вернётся через пару часов, чтобы просмотреть их. В связи со вчерашним поздним возвращением домой сегодня на службу можно было прийти к обеду. Он рассчитывал, что ему хватит этого времени.
Переезд прошёл очень быстро. Родители и сестрёнки обрадовались, что Таня с Андрюшкой поживут у них. О причинах не спросили: сестрёнки – потому что не догадались об этом спрашивать, родители – потому что предположили, что случилось что-то связанное с Сашкиной работой. Котёнок, проходивший два дня под кодовым именем Серый, другим так и не обзавёлся. Как со вздохом высказалась Таня, вспомнив поговорку: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Других двух котят уже пристроили друзьям и знакомым, мама-кошка, которая переживала по этому поводу, очень обрадовалась Серому. Как и он. Их встреча была такой трогательной, что всем стало ясно: либо обратно поедут оба, либо Серый останется с мамой и приёмным папой Бондом.
Сашка просмотрел запись за последние сутки. К сожалению, видео с камер хранилось ровно один день, а потому нельзя было сделать вывод, случайно ли он оказался тут или с недавних пор живёт поблизости и делает покупки в этом магазине. Оставалась призрачная надежда на память охранников и кассиров. Эта смена не смогла вспомнить с точностью. Вроде уже видели, а может, и кажется. Что было неудивительно, магазин был хорошо посещаем. Сашка изъял запись и поехал на работу.
В отделе сделал фотографию с одного из кадров, прогнал по базе. Вот он. Кургузов Антон Владимирович. Один срок за групповое изнасилование несовершеннолетней, четырнадцатилетней девочки, после освобождения ещё по двум эпизодам проходил подозреваемым, но семьи отозвали заявления… Горбатого могила исправит, раз закон не настолько суров…
– Старый знакомый? – спросил коллега, увидев мрачный взгляд Сашки, устремлённый в компьютер, и профессионально быстро ухватив содержание.
– Очень старый, Димон, – ответил Сашка.
– Помощь нужна?
– Нет. Сам управлюсь.
– А это что? – он кивнул на листок бумаги на Сашкином столе.
– Рапорт об увольнении. На всякий случай. Передашь куда следует, если случай случится.
– Ты что задумал, Сашка? – тихо спросил Дмитрий.
– Да пока найти его. А там по обстоятельствам.
Сашка переписал адреса и телефоны семей девочек, отказавшихся от обвинений, данные о последнем месте проживания Кургузова. Далеко от их района, но он мог снимать квартиру поблизости, если, конечно, вчерашний эпизод не был чистой случайностью.
На работе он опять задержался допоздна. Рано утром снова зашёл в магазин, смена была новая. Взглянув на фотографию, одна из кассирш воскликнула:
– Так это ж ухажёр Вероникин.
– Вероника у нас кто? – боясь спугнуть удачу, спросил Сашка.
– Тоже на кассе, на сегодня отгул взяла.
– Адрес.
Потом позвонил в отдел, сказал, что, видимо, чем-то отравился, от унитаза отойти не может.
Глава 6
Вероника жила в соседнем доме. Сашка сел на скамеечку у подъезда. Он был уверен, что кассирша уже позвонила ей и предупредила о его интересе. Значит, если «ухажёр» был дома, то сейчас выйдет. Если же не выйдет в течение десяти минут, то можно и подняться в квартиру.
Он вышел. На спокойно сидящего на скамейке парня внимания не обратил. Сашка небрежно вытянул ногу, тот споткнулся. Собрался выругаться, Сашка молниеносным движением заломил ему руки и надел наручники. Повёл прочь от подъезда, крепко ухватив под локоть.
– Я не понял, чё за беспредел?! – возмутился тот.
Сашка молчал.
– За мной ничего нет, начальник, не того схватил, – голос звучал уже не так уверенно.
Сашка довёл его до своей машины, открыл заднюю дверцу, кивнул головой, «приглашая».
– А чё удостоверение не показываешь? Так не положено, – проворчал Кургузов, в голосе появились панические нотки.
Сашка заблокировал дверцы и, всё так же не произнося ни слова, вырулил со двора и поехал в направлении МКАДа, затем свернул на ближайшее шоссе и погнал машину за город.
Мужчина на заднем сиденье продолжал что-то говорить, перечислять возможные версии своего «задержания», гадать, кем мог быть Сашка, он не слушал. Зазвонил его телефон. Димка из отдела.
– Да, Димон.
– Сашка… – Дмитрий помолчал, – ты ведь вчера сдал табельное?
– Сдал, конечно. Чтобы убить, мне оружие не нужно, если ты об этом.
При слове «убить» Кургузов судорожно всхлипнул.
– Хорошо… – Дмитрий помедлил, – позвонишь потом с инструкциями. И… помни, что у тебя любимая жена и сын.
– Конечно. Я только о них и помню.
Он ещё несколько раз сворачивал на дороги поменьше, пока не въехал в лесной массив.
Лишь теперь повернулся назад. Лицо мужчины успело за это время стать землисто-серого цвета.
Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза.
– Я что… дочку твою, что ли… – наконец нарушил молчание Кургузов.
– Тогда ты был бы уже мёртв.
– А так у меня что, есть шанс?
Сашка молчал, продолжая мрачно разглядывать своего визави.
– Но ведь тебе с рук это не сойдёт, – предпринял тот ещё попытку.
– Ошибаешься. Я много чему научился с момента нашей встречи.
Кургузов опять уставился на его лицо, мучительно морща лоб.
– Можешь не напрягаться. Это было давно. У меня были годы на тренировки. Судмедэкспертиза зафиксирует только остановку сердца по неизвестной причине. Мне давно хотелось проверить этот удар на практике, а не в теории. Так что выбирай.
– Между чем и чем? – пролепетал Кургузов.
Сашка достал из бардачка планшет, из него – листы бумаги и ручку.