– Он сдох! Его убили! Брат Винсента убил попугая!
Он знал, что утром в понедельник об этом будет судачить вся школа, да так, что жестокое обращение Тома с попугаем превратится из сотрясения клетки в нечто более жуткое, вроде того, что Том откусил птице голову.
Большая часть пути через горное плато пролегала так, что Винсенту не было видно отеля. Там, где дорогу не заслоняли деревья, ветер был особенно силён, и Винсент шёл, опустив голову и уставившись на ботинки. Однако через час, упорно переставляя одну ногу за другой, мальчик всё же решился поднять взгляд. Это было сродни тому, как если бы он внезапно оказался у самого горизонта, освещённого великолепным сиянием восходящего солнца.
Ветер внезапно прекратился, будто сбежал в горы.
Так же резко отпала у Винсента челюсть, а язык вывалился наружу, как кусок размороженной говядины. Он даже выпустил из рук свой драгоценный ящик, который с грохотом ударился о камни, но Винсент и ухом не повёл. Как будто все прочие чувства перешли в спящий режим, чтобы дать возможность взору в полную силу впитать все подробности великолепной картины, открывшейся перед ним. Отель оказался несравненно более прекрасным, более грандиозным, более великолепным, чем Винсент был способен себе когда-либо представить.
Хотя мальчик знал, что отель должен быть огромным, даже самые смелые предположения померкли перед тем, что он увидел перед собою.
Винсент стал считать.
Здание возвышалось на шестнадцать этажей и насчитывало, наверное, не меньше тысячи арочных окон и балконов.
А как ярко он был освещён!
Даже сам воздух над отелем был медового оттенка. Словно воплотившаяся мечта: неповторимая смесь сияния солнца и надежды. Винсента так захватила ослепительная красота отеля, что ему пришлось напомнить себе о необходимости делать то, чем наше тело обычно занимается без лишних напоминаний.
Дыши, Винсент!
Моргай, Винсент!
Глотай, Винсент!
Подбери наконец язык, Винсент!
И что бы ни случилось, не вздумай надуть в штаны, Винсент!
Постепенно мозг возвращал телу контроль над его основными обязанностями. Винсент наконец смог поднять свой ящик с сапожными щётками и снова зашагал к Самому Необыкновенному Отелю в Мире.
«Теперь я знаю, на что похож утраченный рай Шангри-Ла. Или сами небеса».
В садах, поражавших обилием красок, куда бы ни посмотрел Винсент, он замечал экзотических созданий, наслаждавшихся утренним солнцем. Белые павлины вышагивали и кружили по ярким зелёным лужайкам, словно гигантские хлопья снега, плывущие на ветру. Под высокими деревьями, усыпанными плодами манго, в унисон хлопали ушами слоны. Винсента чуть не сбила с ног парочка страусов, стремившихся через дорогу в рощу в сопровождении выводка малышей. «А что, если эти истории про летающих лам – правда?» По мере приближения к роще его слух услаждали неземные по красоте птичьи трели. Он поднял взгляд и увидел, что на ветках теснятся соловьи и туканы, макао и кукабарры, и ещё десятки неизвестных ему заморских пернатых – поют и прихорашиваются. Через рощу протекал стремительный и глубокий горный ручей с такой прозрачной водой, что Винсент мог разглядеть даже самых мелких рыбёшек, суетившихся в воде, в компании с выдрами и утконосами. Он опустился на колени. Выдра выставила из воды любопытную мордочку и подплыла к нему.
– Ух ты! Привет, дружок! – Мальчик закатал рукав и почесал зверьку животик. Судя по всему, выдре это понравилось.
– Ох, извини! Я так виновата! – раздался голос в сопровождении соло виолончели.
Винсент приподнялся и увидел Флоренс: она неслась к нему во весь дух, так что длинные каштановые волосы мотались из стороны в сторону. Она была обута всё в те же изумрудные туфельки, что вчера на вокзале в Бэрри.
– Ты добрался! Прости, Винсент! Я хотела отправить за тобой машину. Мы здесь совсем оторваны от мира.
– Ничего, – сказал Винсент. – Не каждый день удаётся поиграть с выдрой.
– Это верно, – согласилась Флоренс, стараясь отдышаться. – Но всё равно. Мне нет прощения! – она так деловито подбоченилась, словно была возмущена до глубины души собственной рассеянностью. – Не понимаю, что со мной творится. Я то и дело что-то забываю. Понимаешь, большинство гостей прибывает сюда на воздушном шаре. По правде говоря, сегодняшний последний гость прилетает с минуты на минуту. – Флоренс оглянулась – и вот, извольте видеть, между двумя горными пиками выплыл огромный жёлтый шар. – Так гораздо спокойнее, чем на машине. Оживлённое автомобильное движение нарушит мир, спокойствие и загрязнит чистоту воздуха. А мы стараемся, чтобы нашим гостям было легко позабыть о ежедневной рутине. Строго говоря, это и есть наша цель. Хотя, конечно, отелю такого масштаба одними шарами не обойтись. И под горой проложен туннель. Он выходит прямо в подвальные помещения отеля. Для поставщиков продуктов и всё такое.
Винсент кивнул и постарался улыбнуться, чтобы не выдать напряжённую работу мозгов.
– Можно спросить? – произнёс он, не отдавая себе отчёта в том, что уже успел задать вопрос.
– Конечно, – кивнула Флоренс.
– Это, что ли, бегемот? – Винсент махнул в сторону чего-то огромного, двигавшегося под водой по руслу ручья с такой лёгкостью, будто на нём были обуты сапоги на пружинках или притяжение было слабым, как на Луне.
– А, ты об этом? Да! – они вдвоём смотрели, как животное поднялось на поверхность, набрало в лёгкие воздуха и продолжило своё путешествие. – Это Мэгги. Её только что привезли из Танзании, но она успела отлично освоиться. Мы ещё никогда не держали гиппопотама и волновались, что ей может здесь не понравиться. А теперь давай я помогу тебе донести багаж.
Винсент опустил взгляд на свой пластиковый пакет и видавший виды ящик и внезапно смутился. Он тут же пожалел, что у него нет одного из этих смешных чемоданов на колёсиках. Он видел такой даже у бездомного бродяги, который ночевал в Бэрри на вокзале!
– Ох, я… я сам. Я всегда путешествую налегке, – пробормотал Винсент, который вообще не путешествовал ни разу в жизни.
– Я тоже, – сказала Флоренс. – Не понимаю, какой смысл таскать за собой всё, вплоть до кухонных кастрюлек! Вот бы кое-кто из наших гостей был таким же практичным! Нет почти ничего такого, что ты бы не мог найти в нашем Необыкновенном. Уж можешь мне поверить.
Винсент и Флоренс отправились дальше. По пути Винсент из кожи вон лез, стараясь придумать более умный ответ, чем «Ого!», вырывавшееся у него то и дело по мере того, как Флоренс походя рассказывала об экзотических животных и птицах, обитавших в здешних садах. Её знания обо всём, от запретов на ввоз диких животных до горных климатических зон и тонкостей перекрёстного опыления роз (дабы они выглядели и пахли как розовый лимонад), могли составить целую энциклопедию. Ещё она успела рассказать о том, как сразу после войны её предки задумали построить Самый Необыкновенный Отель в Мире, когда все вокруг только приходили в себя от боли и шока.
– …и всегда этим местом заправлял кто-то из Уэйнрайт-Каннингэмов. – Мои родители отправились в деловую поездку, так что на данный момент осталась только я.
– Что ты сказала? – Винсент даже остановился. – Только ты? – он постарался казаться не слишком потрясённым. – Ты правда управляешь целым отелем?
– Да, – Флоренс рассмеялась. – Только я. И это правда, управляю. Знаешь ли, если ты Уэйнрайт-Каннингэм, это воспринимается как данность!
Винсент понятия не имел о том, что означает «данность», но почувствовал, что Флоренс не очень приятно было бы углубляться в эту тему.
– Ты только пойми меня правильно, не то чтобы я была недовольна, – пояснила она. – Ну, в смысле, разве кто-то отказался бы порулить Самым Необыкновенным Отелем в Мире?
Винсент подумал, что он уж точно бы отказался! И более внимательно посмотрел на Флоренс. Вряд ли она была его старше.
– А где же сейчас твои родители?
– Ты хочешь сказать, на данный момент? Полагаю, в Боливии… Или нет, погоди, там они были вчера. Точно, они ночным рейсом полетели в Турцию, – Флоренс прикинула время по солнцу. – Сейчас примерно девять сорок по местному времени, то есть как раз пока мы говорим, они приземлились в Стамбуле.
– А когда они вернутся?
– Ну, в июне будет уже три года, как они уехали, так что думаю, что они не задержатся надолго. Но с такого рода экспедициями никогда не знаешь наверняка. Я только надеюсь, что они вернутся скорее рано, чем поздно. Особенно если я не избавлюсь от этой забывчивости. Терпеть не могу, если что-то идёт не так, когда я у руля этого судна.
Винсент задумался над тем, что это за экспедиция такая, что растянулась на три года? Что можно так долго искать? Жизнь на Марсе? Или Гималайских йети?
– Ну а что насчёт тебя? Ты давно уже чистишь обувь? – спросила Флоренс.
– Не так уж давно, – уклончиво отвечал Винсент, чтобы не пришлось признаваться, что, в общем-то, он успел почистить обувь один-единственный день. – Некоторое время назад я получил в наследство дедушкин бизнес. – Винсент захлопал глазами, стараясь растянуть долю правды, как пузырь жевательной резинки. Пятачок на рынке у ларька с закусками да поцарапанный ящик со щётками вряд ли тянули на титул семейного бизнеса.
– Вот так совпадение! – воскликнула Флоренс. – Мы оба заняты в семейном бизнесе! Я просто знала, когда увидела тебя вчера у вокзала, что у нас очень много общего!
Винсент улыбнулся. Правда, ему всё равно было невдомёк, как Флоренс могла до этого додуматься. Он-то понимал, что общее скорее найдётся у осьминога и коробки с хлопьями, чем у них двоих.
– Вот мы и пришли, – сказала Флоренс.
Винсент застыл на месте. Он чувствовал себя словно во сне, и в то же время это происходило наяву. Впереди раскинулась гладь прелестного озера, так что перевёрнутое отражение отеля сверкало на поверхности, словно поле подсолнухов. На отмели стая фламинго, горделиво неся головы, в ногу как один пересекали водные угодья. Движения их блестящих чёрных клювов напомнили Винсенту птичью версию фламенко. Он знал об этом танце, потому что Роуз сходила от него с ума. Она рисовала шпильки на подмётках своих башмаков и с топаньем носилась по кухне, размахивая одеялом и щёлкая пальцами вместо кастаньет. Роуз твёрдо была уверена в том, что если ты кинозвезда, то обязательно должен уметь танцевать фламенко.
«Если ты не знаешь, как танцевать фламенко, ты ничего не знаешь о любви, а если кинозвезда и должна о чём-то знать, так это именно о любви!» – полагала Роуз.
– Иди поздоровайся с Рупертом! – окликнула Флоренс и заскакала по лестнице через ступеньку.
Винсент, неловко размахивая пластиковым пакетом, поспешил следом. На верхней площадке двое мужчин в ярко-синих ливреях распахнули двери и провозгласили:
– Добро пожаловать в Самый Необыкновенный Отель в Мире!
Глава 4
Бинокли и карманные собачки
Винсент снова выронил свои вещи. От потрясения у него перехватило дух.
Впервые в жизни его нога ступала в такое огромное и величественное помещение, каким оказалось главное фойе. Это было невероятное сочетание самых прекрасных творений человеческого гения и матери-природы. В беседках из дикого винограда отливали изумрудной бархатной обивкой мягкие диваны. Из обрамлённых портьерами окон высотой в три этажа открывался вид на белоснежные горные пики. Перед уютно полыхавшими каминами дремали собаки. Тысячи канделябров в виде лосиных рогов мерцали разноцветными отблесками хрустальных подвесок. По всему залу бродили малютки пони – не крупнее собачки среднего размера – с пышными плюмажами из разноцветных перьев и радужно окрашенными хвостами. На спине у них вместо сёдел были закреплены подносы с прохладительными напитками и лёгкими закусками. В центре, где под сенью пальм приглушённо играл джазовый дуэт, в ритме их музыки танцевали струи фонтана с крошечными черепашками. (Уточняю: танцевал сам фонтан, а не обитавшие в нём черепашки! Насколько мне известно, черепашки вообще не умеют танцевать. Хотя, как только что уточнил мой соавтор, только дурак станет недооценивать черепах. Он также напомнил мне, что черепахи существуют ещё со времён динозавров и умеют находить дорогу домой через все моря и океаны. И будет по меньшей мере глупостью, если не просто нахальством, вот так запросто решить, что они не в состоянии освоить хотя бы простенький вальс или «лунную дорожку»).
У Винсента закружилась голова, пока он старался проследить за причудливыми пируэтами певчих птичек, сновавших под сводами сине-золотого потолка.
Внезапно его затошнило. Он стал спотыкаться.
– Дыши, Винсент, – произнесла Флоренс и похлопала его по спине.
Винсент громко вдохнул и ответил:
– Прости, это нечаянно.
– Ничего страшного. Мы привыкли, что тут постоянно случаются обмороки. Вот почему мы так следим за тем, чтобы весь персонал прошёл обучение по оказанию первой помощи. Ты быстро привыкнешь к этому месту. А вот и Руперт!
В спешившем к ним мужчине Винсент легко узнал вчерашнего портье с рынка. У него была ослепительно сверкавшая лысина и словно нарисованные усы в форме улыбки. Ещё бросалась в глаза его странная походка: как будто ноги были слегка быстрее хозяина и норовили обогнать. А бёдра, такие же слишком проворные, на каждом шагу выписывали какие-то замысловатые восьмёрки, так что оставалось лишь удивляться, как он вообще не падает на ходу.
– Ах, Винсент! Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожаловать!
Винсент собрался было пожать ему руку, но вместо этого оказался заключён в медвежьи объятия.
– Ох, нет, нет, нет, у нас в Необыкновенном принято обниматься, мальчик!
Винсенту, чтобы не погибнуть от удушья где-то под мышкой у Руперта, пришлось вывернуться самым немыслимым образом. Такая постоянная нехватка кислорода уже начинала напоминать состояние рыбы, случайно выскочившей из воды и упавшей на берег. Оно и верно, именно так Винсент себя и чувствовал: как будто его неожиданно забросило в новый, практически неизвестный мир.
– Ещё увидимся, Винсент, – Флоренс направилась куда-то к стойке портье. – Я найду тебя, но с минуты на минуту должна прибыть партия швейцарского шоколада. И если её не разгрузят до обеда, не хватит шоколада, чтобы заправить фонтан для завтрака. Пеппи отнесёт твой багаж.
Руперт наконец-то отпустил Винсента, в то время как Пеппи – одна из малюток пони – явилась за его багажом.
– Знакомство с гостями вот-вот начнётся. Идём со мной, – позвал Руперт.
Ошарашенный мыслями о мраморных фонтанах, извергающих жидкий шоколад, Винсент едва поспевал за вихляющей походкой Руперта, спешившего к группе гостей, собравшихся возле пальм. Все как один дружно глазели на потолок.
– Смотрите-ка, рога ожили! – заметил Руперт.
Тогда и Винсенту стало интересно: что же они все разглядывают? Оказалось, что на одном из канделябров в виде лосиных рогов болтался щуплый мальчишка. «Вот это да! Что он вытворяет?»
– Макс, спускайся! – окликнула мальчишку мать. – Хватит дурить! Ты забыл, что случилось в прошлый раз, когда ты полез на люстру?
– Твоя мама пр-р-рава, Макс! – подхватил Руперт. – Хотя, на мой взгляд, ты необыкновенно смотришься с рогами на голове, под ними должно быть ещё пять сотен килограммов живого лося. Почему-то мне кажется, что тебе такой вес не унести.
Мамаша уже успела взгромоздиться на кресло и теперь пыталась схватить мальчишку за ногу.
– Не-а! – Макс так резко задрал ноги, что канделябр закачался. Похоже, это сильно обрадовало Макса, и он принялся нарочно раскачиваться, чтобы расшатать рога ещё сильнее. – У-ух!