Как бы то ни было, когда вы сядете в «Кенсае», на ваших московских часах будет 17:40 минут следующего дня, в желудке – два довольно скромных китайских обеда, в бессонной голове – ощущение, что вы ещё во вчера, а в ногах и всём настрадавшемся в обоих самолётах теле – что вы уже месяц в пути, причём на оленях. И при этом вам ещё неизвестно, сколько и как добираться до гостиницы в Киото.
Только не думайте, что я вас пугаю. Напротив, всё это я говорю лишь затем, чтобы вы были уверены в правильности своего решения, непотопляемы и воспринимали происходящее вокруг вас с радостью и улыбкой. Вы ведь отправились в путешествие, а не просто вышли на балкон покурить и покашлять.
Идиотизм ситуации с билетами, в итоге не понадобившимися Алине, заключался в том, что заказали и сдуру оплатили их мы больше чем за месяц до вылета. Когда же на следующий день мы осознали, что лечу только я, наше агентство уведомило об этом китайцев, и тут выяснилось, что сумма возврату не подлежит, то есть подлежит, но в весьма миниатюрном проценте. Можете себе представить? Не за день до вылета, а за месяц! Представили? Ну, а теперь расслабьтесь, потому что не судиться же теперь с наследниками товарища Мао, которые отнюдь не считают зазорным обманывать длинноносых и большеглазых белых обезьян, позарившихся на их китайскую дешевизну, восточность и вообще несусветную древность (шитую белыми нитками, о чём, если хотите, мы поговорим с вами отдельно).
Если вам, уважаемый читатель, уже за сорок, надеюсь, с вами произошла та естественная метаморфоза, которая называется взрослением (не путать со старением, которое может наступить в любой момент, даже в юности). До сорока вы ещё суетились, кому-то что-то зачем-то доказывали, пытались показать себя в наиболее выгодном свете, к чему-то, как правило, несбыточному стремились, вас что-то непременно раздражало и нервировало, а после сорока… ой, а где же это всё, всё то, что казалось таким важным и нужным, ради чего вы по утрам спешили в опостылевший офис, по вечерам – домой для более чем короткой передышки, чтобы назавтра начать всё снова, и так до пятницы, когда принято перемигиваться, со вздохами переглядываться и обмениваться бесконечно грустными и грустно бесконечными шутками на тему «конца недели»? В сорок лет (срок условный, плюс-минус года два, но от того не менее ощутимый и реальный) вы как будто рождаетесь вновь, рождаетесь прямо из этой ежедневной офисной суеты, воспаряете над нею и понимаете, что негоже вам скучно и нудно «функционировать функцию» в рамках отведённого на это ненормированного времени и слишком нормированной зарплаты. То, над чем делает вид что бьётся в поту целый отдел, ясно вам сразу и без лишних раздумий. При этом если вы дерзновенно озвучиваете руководству пришедшее вам в голову решение, руководство вам не верит, потому что оно, это решение, ну никак не может быть настолько простым. Ведь в жизни, а тем более на работе всё обязательно должно быть сложно. В идеале это должен быть вообще сизифов труд. Помните товарища Сизифа из эллинской мифологии? Который за некие грехи был приговорён богами с утра до ночи толкать в гору тяжеленный камень, а когда уже казалось, что вот она вершина, ещё чуток и дело будет сделано, камень вырывался из его усталых рук и снова скатывался к подножью. Сегодня я бы посоветовал Сизифу поинтересоваться у богов, зачем вообще понадобился на горе этот камень, а пока они будут размышлять и совещаться, покурить в теньке или прокатиться в ту же Японию. Потому что живём мы для многих вещей, но уж точно не для того, чтобы работать. Ибо рабы должны остаться лишь в сочинённой кем-то истории. Нормальный человек должен трудиться. То есть вкушать плоды от трудов своих, а не передавать эти плоды кому-то другому, довольствуясь бумажками, которые во многих странах, включая нашу с вами, уже даже не называются деньгами3.
Одним словом, уважаемые граждане РФ, пора мыслить философски. Только ни в коем случае не из последних сил, а естественно, не нарочито, с твёрдым сознанием того, что ничего страшного в потере денег или чемодана на самом деле нет. Представьте, что вам осталось жить на этом свете и в этой оболочке ещё ровно десять минут. Станете вы переживать о тех вещах, которые в данный момент представляются вам крайне важными? Вот и я думаю, что нет.
Выйдя на пустой платформе «Шереметьево» из экспресса, я проследовал через длинную череду новых залов разросшегося зачем-то комплекса, чтобы в итоге долгого пути под постукивание чемоданных колёсиков оказаться у до боли знакомых ещё с перестроечных времён стоек регистрации. Несмотря на вечернее время и пятницу, народу было не сказать что мало, но приятно пропорционально количеству стоек. К нужной мне тянулась черноголовая очередь китайцев, обременённых нешуточной поклажей. И это снова не была причина для унынья. На двадцать минут я почувствовал себя праздным буржуином в белых шортах (виртуальных) среди сутолоки озабоченных папуасов.
За тускнеющими окнами зала вылета стояли последние деньки октября. Зачем вам и это знать? А как же! Львиная доля удовольствия от путешествия определяется правильным попаданием в погоду. Например, если вы хотите выжить в Бразилии или шире – в Южной Америке, отправляйтесь туда с июня по август, когда там зима, то есть столбик термометра редко поднимается за отметку +35 градусов. Потому что если вы верите ящику и добродушным турбюро, которые горазды сосватать вам путешествие в «новогоднюю Бразилию», знайте, что в это время там стоит лето, то есть температура в каком-нибудь Рио будет +45 в тени, а то и повыше. Оно вам надо?
Кроме вопросов температуры перед всякой поездкой обязательно стоит задаваться вопросами осадков. Хотя Япония и не тропики, дожди там, судя по всему, идут с такой же завидной частотой, как в Уэльсе4. И для того, чтобы хоть как-то заручится поддержкой многочисленной братии тамошних синтоистских богов во главе с дамой по имени Аматэрасу5, вы должны выбирать строго между двумя сезонами: если хотите полюбоваться цветением сакуры, то ваш самолёт должен взлететь в конце апреля, если же, как я, мечтаете застать многоцветие осени – в самом начале ноября. Сам я чуть-чуть поспешил и стартовал в конце октября, но лишь потому, что так было удобнее моей жене, подстраивавшейся под каникулы наших школьников. В итоге осень на моих снимках6, конечно, видна, но если бы я тронулся в путь на недельку позже, её было бы больше. Хотя сослагательное наклонение здесь неуместно, поскольку, как покажет жизнь, тогда бы насладиться ею в полной мере мне помешали начавшиеся сразу после моего возвращения домой дожди.
Получив заверение в полной безопасности только что сданного чемодана и место в проходе, куда в любом случае можно будет вытянуть затёкшие ноги, я отправился дальше по аэропорту показывать свой новенький загранпаспорт (пятый или шестой по счёту) и дожидаться рейса. Кстати, пока я ждал, по громкой связи то и дело объявляли о задержках вылетов «Аэрофлота». Один из них вообще перенесли на утро следующего дня. Причём рейс был не на Марс, а кажется, в какую-то Грецию.
Самолёт, в котором я, наконец, оказался, был велик даже для той очереди, что вошла за мной следом. Черноголовый и забавно попискивающий народ как-то сам собой рассосался, и я осознал, что буду лететь один в трёх соседних креслах. Миловидная китаянка и по совместительству стюардесса мне это официально подтвердила, предложив даже пересесть в тот ряд, где отсутствовали впереди стоящие сиденья, но я промедлил, и места вскоре были заняты проворковавшей всю дорогу парочкой.
Время – понятие сугубо относительное, если не сказать иллюзорное, поскольку иногда минута кажется нескончаемой вечностью, а иногда день проходит так, будто его и не было. Поэтому что такое восемь часов полёта вы поймёте лишь тогда, когда их преодолеете. Мне они особенно запомнились взлётом и посадкой. Потому что на экраны мониторов в салоне китайцы выводили то, что «видели» в этот момент камеры на носу и под фюзеляжем самолёта. Надо сказать, что зрелище проваливающейся в пропасть земли или неудержимо приближающейся посадочной полосы производит более сильное впечатление, чем виды облаков в боковом иллюминаторе.
Потом была посадка в Пекине, поиски транзитной зоны, неприятное общение с местной таможней, которая, несмотря на то, что вы никуда не выходите, считает своим долгом выпотрошить вашу ручную кладь на предмет компьютеров и не дай бог еды, и получасовое ожидание следующего рейса.
Что до таможни, то на обратном пути я убедился в том, что лучше слушаться не указаний разводящих вас по турникетам сотрудников, а интуиции. Если, как и в моём случае, вы увидите, что народ пускают через два коридора, не идите в первый, ближний, а постарайтесь проскользнуть во второй, дальний: там почему-то очередь раза в два меньше и идёт раза в три быстрее. Поскольку я умудрился за эту поездку воспользоваться обоими, говорю по собственному опыту.
Из Пекина в Осаку летят (surprise, surprise!) китайцы и несколько японцев. Русских нет. Россиян тоже. Забегая вперёд замечу, что родных слов я за всю эту поездку не слышал ни разу, если не считать случаев, когда связывался по мобильному с домом. Самолётик маленький, тесноватый, свободных мест нет, но и лёту всего каких-то два часа. Финишная что ни на есть прямая. Времени хватает лишь на то, чтобы в очередной раз легко перекусить китайской рыбой (хотя я согласился, чтобы мне дали мясо, но дали почему-то именно рыбу), тщетно попытаться заснуть (какое там, день на дворе!), в очередной раз пробежаться усталыми глазами по знакомым страницам путеводителя и пару раз пропустить не умолкающих всю дорогу соседей в туалет и обратно.
И вот за иллюминаторами невыразительный пейзаж, самолётик со знанием дела плюхается на полосу, командир корабля прощается с вами на хорошем китайском и не очень японском, и вы понуро (или весело, в зависимости от того, успели вы прочитать эту книгу или нет) идёте следом за вереницей пассажиров навстречу притягательному неведомому.
Глава II, в которой мы с вами доберёмся на перекладных от аэропорта в Осаке до гостиницы в Киото и заодно узнаем, что почём, где и как покупать валюту, откуда взялась японская йена и японская нация, как ориентироваться в японских адресах и сколько тут принято давать на чай
– Как я понял, чемодан мой доставят позже? – уточнил я, обращаясь к взволнованной сотруднице JAL, стараясь придать своему английскому голосу и космополитичному лицу столь необходимой в подобных ситуациях уверенности.
Сотрудница, похоже, уже была в курсе.
Здесь и далее я буду изредка описывать то, как в Японии обслуживают клиентов (в магазинах, в музеях, на вокзалах, в такси и т.п.), но на самом деле далеко не всеми словами это явление можно передать даже на наш с вами богатый русский (пока не российский) язык. Это надо видеть, слышать и пробовать!
Японцы почти не говорят по-английски. К концу своего путешествия я сделал вывод, что единственное слово, которое средний японец выносит из школы, это приветствие «Харо!». Как вы, вероятно, догадались, так на японском акценте звучит незатейливое «Хэллоу».
Моя собеседница слов английских знала больше. Но пользовалась ими плохо и от того жутко тушевалась, краснела, улыбалась и кланялась раз в десять чаще, чем следовало.
Прежде всего, она меня заверила в том, что чемодан мой в порядке и что я его обязательно получу. Вероятно, именно так звучат ободряющие слова той светлой сущности, которая встречает вас в Послесмертии: тебя все любят, ничего не бойся, ты не можешь совершить ошибку.
Если волею судьбы вы попадёте в схожую ситуацию в Японии, вот что вам нужно знать.
Первым делом вы показываете сотруднику свой паспорт и обязательно прилепленный к билету купон на получение багажа. Со всего этого тут же будет сделана ксерокопия.
Далее вы должны сообщить, где вас в ближайшее время можно застать. Одним словом, предъявляете ваучер гостиницы, в котором указан её адрес. Сотрудница вносит его в соответствующие графы специального бланка.
Затем она просит вас описать загулявший чемодан. При этом вам показывается набор фотографий, среди которых вы указываете наиболее похожую модель. Подбирается подходящий цвет. Есть ли какие-нибудь на вашем чемодане надписи? Тут я смог вспомнить разве что две металлические буквы, сцепленные на одном из кармашков в аббревиатуру. При всей своей склонной к странствиям натуре, я почему-то ни на одном из своих чемоданов не ношу специальную бирку, на которой бы говорилось, кому эта вещь принадлежит. Потом, в Киото, я обязательно такой обзаведусь и очень подробно подпишу. Но это всё впереди.
Теперь вас с извинениями расспросят, что находилось в чемодане. Вернее, чего там нет. Например, наркотиков. Или оружия. Или кучи заморских сигарет. Я заверил, что в моём багаже исключительно одежда, а из всего оружия я туда положил только зонтик.
Не удивляйтесь, если вас попросят указать код на замке чемодана. Его обязательно будут осматривать. Мало ли. Но будьте уверены, не пропадёт даже спичка. О честности японцев мы обязательно поговорим с вами отдельно.
После заполнения бланка (заполняет, разумеется, его за вас сама сотрудница, это не ваше дело, а теперь её) и выяснения, где именно в границах Японии вы согласны ваш чемодан дождаться, вам сообщают, когда вы его получите. В моём случае это обещание звучало так:
– Завтра вечером, с 18:00 до 21:00. Обратитесь на ресепшн, он будет там.
Ну, разумеется, мы ведь пока не знали, в каком именно номере меня поселят…
В конце концов, девушка прошла вместе со мной к сотруднице таможенной службы, рассказала ей вкратце мою печальную историю, та пропустила через рентген осиротевший рюкзак и пожелала счастливого пути. Наверное, поскольку говорила она со мной по-японски. Я же на японском без акцента лишь молчу. Хотя, конечно, кое-что знаю (как и на языках всех тех стран, куда меня время от времени заносит любовь к новому), но об этом – чуть позже.
Не знаю, как вас, а меня в некоторых аэропортах не перестаёт удивлять, насколько же всё в них продумано: толпы только что стоявших в змеиных очередях туристов моментально куда-то рассасываются, будто их и не было. Впервые эти замечательные качества я обнаружил в «Хитроу», что под Лондоном, куда, как на воздушном конвейере, доставляются сотни и сотни пассажиров. Если вы, будучи в «Хитроу», посмотрите на небо, то непременно (поспорим?) увидите сразу пять самолётов, из которых первый уже катится по посадочной полосе, а последний выныривает из-за далёких облаков. И так постоянно, 24/7/365, как говорится.
Перед выходом к несостоявшемуся багажу я тоже простоял минут 20 в многонациональной очереди к пяти или шести тумбам, в которых сидели сотрудники паспортного контроля. Они забирали паспорта, просили приезжих приложить оба указательных пальца к датчикам, что-то проверяли, возвращали документы и кивали следующим. Это вам не Италия типа Неаполя, где в последний раз из четырёх работало полтора окошка, а когда подошёл ещё один сотрудник, и толпа облегчённо вздохнула, выяснилось, что он заглянул просто поболтать с одним из клерков, который тут же бросил обслуживать туристов и поспешил поддержать приятельскую беседу. Кстати, после приложения ваших драгоценных пальцев к датчикам вам предлагают баллончик с жидкостью, чтобы на всякий случай эти пальцы протереть. Японцы знают толк в чистоте, в чём нам с вами ещё не раз предстоит убедиться.