– Она ни за что на свете не пропустит этого, – уверенно говорит Джез.
– Конечно, нет. – Джерри взмахивает рукой, как будто вопрос решен. – Постой-ка. Я чуть не забыла, зачем ты пришла. – Она отворачивается к стеллажам и роется в деревянных ящичках. – Ага. Нашла. – Она вытаскивает маленькую бандероль и вручает ее Джез. Та хмурится, рассматривая сверток. Посылка размером с чайную коробку завернута в простую крафт-бумагу.
– Что это? – Джез недоуменно крутит в руках сверток.
– Почему бы не открыть и не посмотреть? – предлагает Джерри.
Джез колеблется.
– Штемпель Финляндии, – говорит она. Я различаю в ее голосе что-то похожее на дрожь.
– Так и есть, – бормочет Джерри.
Джез поднимает на нее взгляд, и старшая подруга вскидывает бровь. Такое ощущение, словно они говорят на неизвестном мне языке. Джез медленно разворачивает бумагу, осторожно берясь за края, словно ожидая, что посылка взбунтуется. Наконец бумага соскальзывает, обнажая простую белую картонную коробку. Джез снимает крышку, и мы втроем вытягиваем шеи, заглядывая внутрь. Там, в гнездышке из ваты, утопает крошечная вещица, похожая на изделие из выбеленной кости.
– О боже, – шепчет Джез.
– Что это? – спрашиваю я.
– Если это то, что я думаю, тогда это настоящее чудо, черт возьми, – еле слышно произносит Джез. Она аккуратно вынимает предмет из коробки и держит его на весу. Мне не сразу удается понять, что это такое.
– Это что… миниатюрные сани? – озадаченно спрашиваю я. Джез кивает, сияя.
Перед нами искусно вырезанная модель саней из старого дерева и материала, смахивающего на отбеленную слоновую кость. Полозья, напоминающие длинные тонкие бивни, изящно загнуты вверх и увенчаны круглыми наконечниками. Узкие планки сиденья замысловато соединены с полозьями светло-коричневыми жилами, а между стойками подвешено крошечное украшение в форме клевера из слоновой кости.
– Я давно ищу такую вещицу, – говорит Джез. – Почти три года ушло на то, чтобы ее отыскать!
– Стоило так долго ждать, – восхищенно произносит Джерри, окидывая сани оценивающим взглядом. – Сколько же им лет?
– Похоже, это девятнадцатый век. – Джез переворачивает сани и разглядывает их снизу.
– Откуда они? – спрашиваю я.
– Наверное, из Гренландии. Инуиты[20] вырезали их и раздавали в качестве подарков на Рождество.
– Но… кто тебе это прислал?
Джез мнется в нерешительности.
– Я не совсем уверена, – медленно произносит она, что предполагает прямо противоположное.
Она вынимает остатки ваты и рассматривает дно коробки, после чего осторожно возвращает сани на место. Она уже собирается закрыть коробку, когда замечает небольшой квадрат бумаги, прикрепленный к внутренней стороне крышки.
– Стойте-ка. Там что-то приклеено. – Джез отрывает листок и разворачивает его, пробегая глазами текст.
– Что там? – спрашивает Джерри.
Джез глубоко вздыхает.
– Это приглашение, – отвечает она, не отрывая глаз от бумаги.
– От кого? – интересуюсь я.
Джез бросает взгляд на Джерри.
– От Санта-Клауса, – улыбается Джерри.
* * *
Через пять минут мы с Джез снова в «Лендровере», мчимся по дороге, а я по-прежнему пребываю в неведении. Белая картонная коробка лежит на сиденье между нами, словно взрывное устройство, и, мягко говоря, Джез ведет машину еще более неаккуратно, чем обычно. Она нервно сжимает руль и стискивает зубы, а по ее лицу то и дело пробегает судорога. На крутом повороте она резко сбрасывает скорость, и автомобиль тяжело кренится на сторону. Я в панике хватаюсь за приборную панель и ловлю себя на мысли, что если мы вот-вот погибнем из-за содержимого этой чертовой коробки, у меня есть право знать, почему.
– Боюсь, я все еще не понимаю. Кого именно ты собираешься навестить?
Джез колеблется.
– Подругу, – наконец признается она. По тому, как она произносит слово «подруга», я примерно догадываюсь, в чем дело.
– Что за подруга? – осторожно спрашиваю я.
– Это сложно.
– Не сложнее, чем алгоритмы. Попробуй объяснить.
– Дело в том, что мы никогда… – начинает Джез, но у нее срывается голос. – Не встречались лично. Мы только… – Джез снова делает паузу, краснея. Она как будто разговаривает сама с собой.
– Только что? Господи, Джез! Не тупи!
Джез украдкой бросает на меня быстрый взгляд и тут же переводит его на дорогу.
– Мы только общались через «Вайбер».
– Через «Вайбер»?
– Да, мы разговариваем каждый день. Иногда два раза в день. Или даже три, – признается она слегка застенчиво.
– И где твоя… подруга живет?
– В Северной Финляндии. В общем, в Лапландии. Она кандидат наук, занимается антропологией в Институте арктических исследований.
Лапландия? Арктические исследования? Черт возьми, не ошиблась ли я насчет Джез?
– Как вы познакомились? – спрашиваю я.
– На сайте по собачьим упряжкам.
Меня распирает от смеха.
– Ты серьезно?
– Это не так странно, как звучит. Элоиза – тоже энтузиастка этого дела. И мы начали переписываться. Так, слово за слово…
– И к чему пришли?
Джез пожимает плечами.
– Сама понимаешь… к чему.
– А конкретнее? И как давно это продолжается?
– Довольно давно. – Джез смущенно поглядывает на меня. – Почти два года, – признается она.
– У тебя телефонный роман уже два года? – Я не могу скрыть изумления.
– Это не так уж долго.
– И вы никогда не встречались?
Джез колеблется.
– Ну, мы обе были заняты. И все складывалось так хорошо. Мы боялись… все испортить.
Встречей? Но, впрочем, кто я такая, чтобы судить других? Я жила бок о бок с бойфрендом, и мне довольно легко удалось все испортить.
– «Вайбер». – Я слегка хмурюсь. – Это же… просто разговоры? Или вы… еще чем-то занимаетесь?
Джез смеется.
– Не твое дело. – Она снова переключает передачу и, заезжая во двор «Собачьего уюта», паркует машину. Глуша мотор, она лукаво поглядывает на меня. – Прелесть «Вайбера» в том, что он на редкость универсален.
– Я даже знать ничего об этом не хочу.
– Не будь ханжой!
– Я не ханжа. – В моем голосе прорывается обида.
Это я-то ханжа? Ну, может быть. Немножко.
– Так ты… действительно не против, если я поеду? – спрашивает она.
– В Лапландию? Почему я должна возражать?
– Потому что это значит остаться одной на несколько дней. Вообще-то на несколько недель. А я обещала твоей маме присмотреть за тобой.
– Джез! Мне не пять лет! За мной не нужно присматривать. Что бы ни говорила моя мать! В любом случае, я здесь всего на пару дней. Как только получу добро от страховой компании, сразу вернусь в Лондон.
Джез улыбается.
– Спасибо, кузина. Ты – лучшая.
– А что ты будешь делать с собаками?
– Найму кого-нибудь. Здесь многим нужна работа.
Слава богу! Я была в ужасе от того, что она попросит меня помочь, но, при всей моей любви к Джез, не имела никакого желания провести Рождество с четвероногими. В конце концов, у меня свидание с Одри.
Мы могли бы даже вступить в связь через «Вайбер».
Глава 6
Виртуальный роман! Вот о чем я думаю, лежа ночью в постели. Такого я не могла себе представить даже в самых смелых фантазиях. Может, я и впрямь ханжа. Ирония в том, что, при всем моем нежном отношении к Джез, втайне я всегда считала ее деревенщиной. Это я — столичная штучка, занятая в ультрасовременной индустрии. А Джез – неотесанная любительница животных, с трудом зарабатывающая на жизнь в деревне. Но теперь я одинока, а у Джез развивается захватывающий роман в духе двадцать первого века с исследовательницей, работающей за Полярным кругом. Все это выглядит довольно гламурно и сбивает с толку. И, должна признаться, слегка будоражит.
Но это не для меня, думаю я, со вздохом переворачиваясь на другой бок. Я достигла совершеннолетия в эпоху интернет-знакомств и еще много лет назад решила, что онлайн-чаты – не моя стихия. В последние годы мои одинокие подруги в Лондоне поголовно стали одержимы сайтами знакомств Tinder и Grindr, но сама идея пролистывать аккаунты направо и налево, отстреливая неугодных, как Святой Габриэль[21], кажется мне воплощением дурных манер. Впервые встречаясь с кем-то в реальной жизни, вы вынуждены из вежливости вступать в светскую беседу. Вы улыбаетесь, киваете и, возможно, мысленно списываете кандидата со счетов, но не прогоняете его одним движением пальца. В общем, я нахожу все эти поиски в Сети верхом расчетливости. Не говоря уже о натертых мозолях. Возможно, я – трус из двадцать первого века, но мое внутреннее я не приемлет такого. Впрочем, это не мешает мне завидовать Джез.
На следующее утро, когда я спускаюсь вниз, Джез уже вовсю хлопочет, собираясь в дорогу и отдавая распоряжения насчет собак. У нее куча дел, поэтому я предлагаю свою помощь в занятиях со Слэбом, Халк и Пегги на собачьей площадке. В кладовке я нахожу старый теннисный мячик, но очень скоро понимаю, что напрасно трудилась. Слэб явно не в состоянии ни увидеть, ни учуять мяч, а уж тем более принести его в зубах. А когда я бросаю мяч Пегги, биглиха с громким хрюканьем просто заваливается на живот, как будто с нее довольно того, что она видела мой бросок. Наконец я поворачиваюсь к Халк, протягивая мяч.
– Что скажешь? – спрашиваю я. Собака осторожно подходит к мячу, обнюхивает его и чихает. Я бросаю его на несколько метров, и шпиц смотрит на меня как на умалишенную.
Когда мы возвращаемся с площадки, Пегги направляется прямиком на диван и занимает привычное место, всем своим видом давая понять, что сделала огромное одолжение, сопровождая меня на прогулке. Я наполняю чайник, когда слышу стук в дверь кухни. Оборачиваясь, я вижу Крупного Рогатого Кэла в коричневой клетчатой рубашке и встречаю взгляд его безумно голубых глаз. Я подхожу к двери и открываю ее. Словно назло мне, он еще привлекательнее, чем я его запомнила. Кэл кивает в сторону моего виска.
– Как боевой шрам?
Я тянусь рукой к уху.
– Думаю, все в порядке. Впрочем, не уверена. Но я определенно вас слышу. Это уже кое-что.
– Пожалуй, мне стоит взглянуть. Как вашему лечащему врачу. – Он смотрит на меня, как будто ожидая разрешения.
Серьезно?
– Хм. Ладно. – Я подхожу чуть ближе и поворачиваюсь к нему боком, поднимая руку, чтобы убрать волосы. Кэл наклоняется ко мне, приближаясь почти вплотную. Осторожно подхватывая внешний край моей ушной раковины, он оттягивает ее вперед и внимательно всматривается.
Так ли уж это необходимо?
Некоторое время он молчит, но я чувствую, как от его дыхания встают дыбом волоски на затылке.
– Ну и как? – спрашиваю я.
– Все хорошо, – бормочет он. – Но я не специалист. Как ни странно, собачьи уши сильно отличаются от ушей человека, – замечает он и слегка тянет мое ухо вперед. – Во-первых, они мягче, – продолжает он. – И более гибкие. Не говоря уже о том, что покрыты шерстью. Кроме того, слух у собак гораздо острее, чем у нас.
– Так вы хотите сказать, что мои уши не выдерживают сравнения? Полный отстой?
– Ну да.
– Я не против собачьих ушей. Думаю, меня бы устроили… уши бассет-хаунда.
Он отстраняется и смотрит на меня с удивлением.
– Бассет-хаунда?
– Зачем иметь маленькие ушки, как у чихуахуа, если можно обзавестись роскошными длинными, толстыми и висячими? – Он косо смотрит на меня. Очевидно, принимает меня за сумасшедшую.
– Ваше ухо в полном порядке, – говорит он.
– Никаких рубцов не останется?
– Думаю, нет.
– Спасибо, доктор.
– Ветеринаров здесь не называют докторами. Мы в деревне не гонимся за модными титулами.
– Ладно. А как мне вас называть? – Крупный Рогатый Кэл, наверное? Он колеблется, словно читает мои мысли.
– Просто Кэл.
– Хорошо. Кэл.
– Что ж, вижу, ты не сбежала обратно в великую метрополию, – говорит он.
– Нет. Я все еще здесь. Еще не вкусила всех прелестей, которые может предложить сельский Девон, – беззаботно отвечаю я.
– И что же это за прелести? – Он прислоняется к косяку двери и вопросительно поднимает бровь, вынуждая меня перечислять.
– О, а то ты не знаешь. Взбитые сливки, скрампи[22]… – Я задумываюсь, отчаянно пытаясь вспомнить, чем еще славится Девон.
– Красные Рубины?[23] – предлагает он.
– И это тоже, – киваю я. Хотя понятия не имею, едят красные рубины или носят их, но против цвета не возражаю.
– Только не в сыром виде, – советует он.
– Я люблю во фритюре, – несколько опрометчиво заявляю я. Крупный Рогатый Кэл самодовольно улыбается, словно вопрошая: Неужели? Я чувствую, как кровь приливает к лицу, и тотчас сожалею о своем комментарии. Кэл заглядывает мне через плечо.
– Кстати, а где Джез?
– На улице.
– Я обещал завезти ей это. – Он протягивает мне небольшой коричневый пакет. – Только пусть держит в холодильнике.
Я заглядываю в пакет, полагая, что там продукты. Но внутри дюжина крошечных белых пластмассовых формочек в виде конусов. Я поднимаю на него недоуменный взгляд.
– Суппозитории, – поясняет он.
– Ага. – Вид у меня, должно быть, слегка озадаченный.
– Они для собак.
– Я так и думала.
– Ну, конечно. Итак, как долго ты здесь пробудешь?
– Пока не знаю. Несколько дней?
Он кивает.
– Может, еще увидимся.
Я смотрю, как Крупный Рогатый Кэл садится в машину и отъезжает, снова даже не махнув на прощание. Манеры у него никуда не годятся, думаю я. И будет лучше, если я больше никогда его не увижу.
* * *
– Это была машина Кэла? – спрашивает Джез, заходя в кухню через несколько минут.
– Да. – Я протягиваю ей пакет. – Вот, оставил тебе. Велел держать их в холодильнике.
Джез заглядывает в пакет и кивает.
– Кстати, что такое красные рубины? – спрашиваю я.
Джез поднимает глаза.
– С чего вдруг ты интересуешься?
– Он предупредил меня, чтобы я не ела их сырыми.
– Красные рубины – это коровы, Чарли.
Я ухмыляюсь.
– Ну да, конечно.
После обеда я устраиваюсь на кухонном диване с томиком Агаты Кристи, сопротивляясь искушению посмотреть на телефоне сериал «Лучший повар Америки». К своему ужасу, я обнаруживаю, что у Джез нет телевизора, хотя в кабинете стоит довольно продвинутый компьютер. Но я обещала маме, что буду избегать ЖК-мониторов хотя бы в течение нескольких дней, поэтому приходится по старинке искать утешения в печатном слове. После двух глав я проваливаюсь в дрему (кто знал, что чтение бумажных книг настолько утомительно?) и, когда просыпаюсь, слышу, как Джез спорит с кем-то по телефону в кабинете. В ее голосе появляется все больше умоляющих ноток и настойчивости. В конце концов она швыряет трубку и через мгновение появляется в дверях, растерянная и как будто робеющая.
– Ты только что бросила трубку?
Джез проводит рукой по волосам.
– Не знаю. Может быть. – Она со вздохом плюхается в кресло.
– Что случилось?
– У меня на примете было пять человек, которым я хотела поручить присматривать за питомником. Но ни один из них не соглашается! Получается, что у всех на планете уже есть планы на каникулы. Где же эта молодежь, нуждающаяся в деньгах? Куда она подевалась, когда мне так нужны помощники?
Ой-ой-ой. Громкая сирена завывает на задворках моего мозга.
– Господи! Тут же нет ничего сложного! Справится и пятилетний ребенок, – бормочет Джез себе под нос. Она вдруг поднимает на меня взгляд и хмурится. – Сколько, ты говорила, поживешь здесь?
Я пристально смотрю на нее.
– Не так уж долго.
– Но меня не будет всего двенадцать дней.
– Джез, мне надо работать. Ты не забыла?
– Но это же праздники! У всех отпуск!
– Только не у меня. – Строго говоря, это ложь: мне предоставлена неделя отпуска на период между Рождеством и Новым годом. И я твердо намерена провести это время в своей квартире, свернувшись калачиком на диване в компании с Одри Хепберн, Грегори Пеком и Роком Хадсоном. Эгоистично? Что ж, считайте меня эгоисткой.
– Скажи своему боссу, что тебя мучают головные боли!
– Ему плевать. К тому же врушка из меня та еще, – заявляю я на голубом глазу. Одним словом, отвратительная, эгоистичная врушка. Неужели она не может найти кого-то другого?
– А что, если врач выпишет тебе больничный?
– Ты с ума сошла? Посмотри на меня. Я в полном порядке. Ни один доктор в здравом уме не даст мне больничный! Потому что я не больна. – Надеюсь, звучит убедительно.
Джез хмурится.
– Кое-кто в большом долгу передо мной, и он мог бы дать тебе справку, – медленно говорит она. Я недоверчиво поглядываю на нее.
– Джез, никто не окажет тебе такую услугу.
Она улыбается.
– Ты будешь удивлена.
– Ни в коем случае! – Крупный Рогатый Кэл напоминает разъяренного быка. Я всерьез опасаюсь, что у него из ушей вот-вот хлынет пар. Все происходит следующим утром, когда мы стоим в смотровом кабинете его маленькой операционной. Чтобы получить туда доступ, нам пришлось припугнуть администратора: толстуху средних лет в красно-зеленых сережках в форме рождественских венков, явно самодельных. Может, так развлекаются в деревне?