Здоровяк на этот раз не протестовал, и меня это устраивало, знаете ли.
Мы оставили связанных на полу солдат, собрали вещи в мешки и ушли восвояси.
Так я познакомился со лондонским преступным миром в лице двух самых замечательных его представителей.
08
Хэнкс был главарём шайки воров и грабителей, которая промышляла в Лондоне и его окрестностях. Меня мои новые знакомые, видимо, тоже приняли за уголовника.
Я обрадовался этому, потому что мне нужно было как-то выживать – у меня не было денег, не было крыши над головой, и я был беглым заключённым, которого должны были приговорить к потрошению.
Пришло время осваивать новую профессию, знаете ли.
Парни привели меня к какому-то полу-заброшенному, но крепкому деревянному дому на самой окраине города.
Хэнкс постучал в дверь.
– Кто? – поинтересовались изнутри.
– Божьи люди, – ответил Хэнкс.
Нас тут же впустили.
Большое помещение освещалось множеством свечей – здесь свечей не жалели, не иначе.
Посередине атриума стояли большой круглый стол и стулья.
В доме поддерживалась чистота – это бросалось в глаза и удивляло – честно сказать, я не ожидал увидеть в бандитском логове такой порядок.
В большом камине потрескивала ольха и воздух был ароматным и тёплым.
Я увидел женщину лет сорока – она поздоровалась со мной и поцеловала Хэнкса.
– Это моя жена Дороти, – сказал он.
– Джузи, принимай товар! – крикнул здоровяк Том.
Сверху спустился черноволосый носатый мужчина.
– Ну, что у нас сегодня? – спросил он.
– Да так, мелочёвка. На конфеты малолетке. А это – Август, – сказал Том и показал на меня.
Джузи посмотрел на меня с подозрением, и ничего не сказал. Он взял мешки и куда-то утащил.
– А что у нас сегодня на завтрак, Дороти? Чертовски хочу жрать! – сказал Том.
– Не жрать, а есть, – сказала Дороти. – Долбаных перепелов нажарили. Правда, половину малолетка сожгла, но тебе будет в самый раз.
– Да я любых употреблю! Перепелов обожаю! Вот только мелкие они, собаки!
Перепела считаются деликатесом в те времена. Не фазаны, конечно, но если подавать с правильным соусом, то сойдут и они. В особенности, если вы не ели шесть дней.
Дороти накрыла на стол и пригласила всех садиться.
Хэнкс сел и предложил мне сесть рядом с ним.
– Зови малолетку. И Финча. Он опять на горшке? – спросил он Дороти.
– А где ему ещё быть? Финч, давай уже выкатывайся! Хэнкс недоволен! Тина! Спускайся завтракать! Хэнкс с Томом вернулись!
Из сортира выкатился человек – да-да, выкатился на деревянной тележке на четырёх колёсиках – у него не было ног по самый пояс. Том поднял его на высокий стул, чтобы безногий мог дотянуться до еды.
Со второго этажа спустилась сонная девочка с грязными светлыми волосами. На вид ей было не больше пятнадцати, она была невысокого роста и такой же щуплой, как Якоб Гроот.
Все сели за стол, помолились и встретили рассвет.
– Налетай! – сказал Хэнкс.
Все взяли по три птичьи тушки, а здоровенный Том взял пять. Затем он разлил всем джин, и хотя я не имел привычки выпивать в такой ранний час, но отказываться тоже не хотел.
Мы выпили – джин показался мне вкуснее всего на свете, если не считать фазанов, конечно.
– А теперь можно и познакомиться, – сказал Хэнкс.
Все посмотрели на меня.
– Расскажи о себе. Только правду. Иначе Том придушит тебя и утопит в пруду.
Том кивнул.
– Как тебя зовут? Откуда? – спросил Хэнкс.
Я не знал, что рассказывать о себе добрым людям – я решил выдумать свою биографию и назваться другим именем – начать новую жизнь, так сказать.
– Я – Бивис из Хайленда, – сказал я.
– Шотландец?
– Да, пожалуй.
– Решил пощипать жирных лондонских цыплят? Неплохая идея. Но дело в том, что эти цыплята наши. Ошибся ты, Бивис. Да и костюм тюремщика тебе не слишком идёт. Где взял? Если соврёшь – пощады от Тома не жди.
– Одолжил у одного парня. Мир его праху!
Я перекрестился, Хэнкс тоже.
Хэнксу было за сорок и он был самым старшим в банде. Главарь был невысоким, но коренастым мужчиной, голова его наполовину поседела, а глаза почему-то были печальными даже тогда, когда он смеялся.
– Мы тебе доверились, Бивис, и предлагаем тебе ощипывать фазанов вместе с нами. У нас одно место неожиданно стало вакантным – бедняга МакКинли покинул нас.
Все перекрестились.
– МакКинли – дурак, – сказал безногий. – Я ему сколько раз говорил, чтоб не лез на рожон! Послушал бы – не болтался бы сейчас как кусок дерьма в Тайберне.
– Ладно, Финч. С каждым может случиться.
– С каждым – да не с каждым! Чёрта с два я буду болтаться как МакКинли!
– Так тебя и вешать не станут – не удобно с безногим конопатиться. Пожалеют калеку – выпотрошат – да и дело с концом! – сказал здоровяк.
Бандиты засмеялись. Все, кроме Финча.
– Ты, Том, тоже дурак. Повесят тебя, деревянного. Не сомневайся!
– Хватит! – сказал Хэнкс. – Давайте-ка лучше выпьем за нашего брата из Хайленда!
– Хэнкс, – сказала Дороти, – а ты на руки-то его посмотри! Как он такими руками работать будет?
– В самом деле, Бивис. Руки-то у тебя какие-то… нежные. Сможешь ими работу делать?
– У вас тоже руки не похожи на пезантские, – сказал я.
Бандиты посмеялись.
– А ну-ка дай кулак! – сказал здоровяк, перегнулся через стол и протянул мне свою руку.
Я вложил свой кулак в его огромную ладонь. Он сжал кулак с такой силой, что от боли я едва не вскрикнул, но удержался и терпел, а все остальные наблюдали за мной.
Через минуту-другую Том отпустил мою руку.
– Пойдёт, – сказал он.
Я выдохнул, все выпили, и я захмелел.
Проснулся Сэндлер – стал что-то бормотать и требовать добавки, а я не смог с ним справиться и выпил ещё.
– А теперь я представлю нашу скромную компанию, – сказал Хэнкс.
Он показал на Тома.
– Это «деревянный» Том. Почему «деревянный»? Потому, что ему всё ни по чём!
– Да дурак он! Потому и «деревянный»! – вставил безногий.
– Я сейчас тебе и руки поотрываю! – сказал Том.
– Это калека Финч, – сказал Хэнкс. – Славный малый. Служил боцманом в королевском флоте. Там ему ноги-то канатом и срезало. Правда, Финч?
Безногий кивнул и выпил.
– Мы его в работу редко берём. Куда с ним, с калекой? Но как кучер он превосходен! Скоро будет работа для тебя, Финч.
Калека засиял.
– Без нас пропадёт. А это Джузи! Итальяшка.
Хэнкс показал на носатого брюнета.
– Меня зовут Джузеппе, – сказал итальянец.
– Сбывает наши трофеи. Джузи, если опять такую хреновую цену будут за товар давать, посылай к долбаным чертям – найдём других барыг! Ты понял? Я шкурой за три пенса рисковать не намерен!
– И не надо за три пенса. За тебя сто фунтов дают! – сказал Джузи.
– Чего? Что ты мелешь?
Джузеппе встал, взял какой-то лист бумаги и подошёл с ним к Хэнксу.
– Смотри! Это я снял вчера у церкви, – сказал он.
На плакате было написано, что разыскивается Хэнкс и его банда. За голову главаря обещали сотню фунтов, а за любого члена банды по двадцать. К тексту прилагался и портрет Хэнкса.
– Это я? Разве у меня такой нос? И волосы у меня пока ещё есть! Уже и нарисовать не могут прилично! А вы по двадцатке в прейскуранте!
– Нос похож, – сказал Том. – Но двадцать – это унизительно. Лично меня это унижает! Это потому что трупов почти нет!
– Это МакКинли сдал, скотина! – заявил Финч. – Я всегда ему не доверял!
– Ну хватит! – сказал Хэнкс. – О покойниках либо хорошо, либо ничего! Даже если покойник – МакКинли. Упокой, Господи, его душу!
Главарь перекрестился, и я с ним.
Хэнксу это понравилось и он налил нам ещё джина.
– Дороти я тебе уже показывал. Мы с ней лет десять вместе. А это Тина-малолетка.
Хэнкс показал на светловолосую девочку. Она молчала, смотрела на меня и жевала перепелиное крыло.
– Говорит, что ей уже двадцать – мы ей не верим. Но зато кошелёк достанет у любого – и рта не успеешь раскрыть. Талант!
Девочка не отрывалась от перепела и меня – я ей приглянулся, видать.
Потом начали петь, но и пить не прекращали.
Хэнкс придвинулся ко мне.
– Вот что я тебе скажу, Бивис, – покажи себя в деле и тогда будешь с нами навсегда. Мы своих не бросаем! – сказал он.
Я пообещал показать себя, и за это пришлось ещё раз выпить.
«Деревянный» Том достал откуда-то волынку и предложил мне сыграть.
– На, шотландец, играй! А мы станцуем.
Я отказался, потому что не умел. Тогда он сунул волынку калеке – тот заиграл и начались танцы.
Я танцевал в паре с Тиной – она всё время выбирала меня, а я не мог отказать, знаете ли.
Я не помнил чем закончился наш завтрак, но проснулся я вечером на втором этаже и в обнимку с худой девицей. Мне кажется, она не обманывала про свой возраст.
Вечером сели ужинать. Перед этим меня переодели в простую одежду, какую носили местные ремесленники, торговцы и прочие плебеи.
На ужин Дороти сварила овсяную кашу и бросила в котёл мину масла. Все чувствовали тяжесть прошедшего дня и выглядели уставшими, но каша пошла «на ура».
– Братья и сёстры! – сказал Хэнкс. – Скоро нам всем придётся изрядно потрудиться. Старина Брикс позаботился о нас и подкинул работёнку. Не скрою, это будет наше самое опасное дело за последние годы. Но оно того стоит.
– Что за дело, Хэнкс? Сколько я получу? – спросил Том.
– Это большой куш – все останутся довольны.
– И меня возьмёшь? – спросил безногий.
– Куда уж нам без тебя? Пойдут все, и женщины тоже!
– А Бивис?
– Он пойдёт в первую очередь. Не знаю как вы, а я хочу посмотреть из чего он сделан.
– Из мяса, Хэнкс! И костей! Как все! – сказал «деревянный» Том.
– Не все – МакКинли был из дерьма! – вставил калека.
– На что он способен, – исправился Хэнкс. – Через три дня будут перевозить флотское жалование из Лондона в Бристоль. Полагаю, королевский флот сможет без него обойтись. Он же королевский, а не какой-нибудь там!
– О! Да это долбаное состояние! – сказал Том и потёр руки.
– Это виселица! – сказал безногий.
– Заткнись, Финч! – сказала Дороти.
Калека так и сделал.
– Брикс хочет пятую часть, – сказал Хэнкс.
– В прошлый раз по его наводке почти ничего не взяли, – сказала Дороти.
– МакКинли взяли! И повесили! Долбаные свиньи! – сказал «деревянный» Том. – Хватит Бриксу десятины!
– Кто «за»? – спросил Хэнкс.
Все подняли руки, даже Тина вытянула свою худую ручонку. Я тоже проголосовал, хотя понятия не имел кто такой Брикс. В любом случае, десятая часть – лучше, чем ничего. Так я думал.
Следующие два дня мы потратили на составление и обсуждение плана предстоящего ограбления. Ну и пили джин, разумеется.
За день до дела Хэнкс запретил джин, а Тина ко мне охладела. Но её заставили вымыть волосы, наконец, и причесаться.
Дороти достала чистое платье.
– Иди сюда, сучка! – сказала она Тине.
Тина подошла, но с неохотой.
– Надень!
«Малолетка» надела новое платье и похорошела. Думаю, она была симпатичной девчонкой.
Дороти относилась к Тине с брезгливостью и неприязнью – в отличие от «малолетки», она была опрятной и ухоженной, да и опытнее, потому что старше в два раза. Иначе как «сучка» Тину она не называла. Может, завидовала её «малолетству» и коже без морщин, а может знала, что Тина положила свой глаз на Хэнкса. Думаю, и то, и другое.
«Деревянный» Том был недоволен запретом на джин.
– Я без джина не чувствую вдохновения! Без джина провалим дело! У меня портится настроение! – возмущался Том.
Потом он подошёл ко мне.
– А эта дура-малолетка влюблена в Хэнкса. Всё ждёт, что он её приревнует к кому-нибудь. Всем здесь уже отдалась, кроме Хэнкса. Даже долбаному безногому! А Хэнкс её не хочет!
Я промолчал, но мне стала понятной причина интереса Тины ко мне и причина его же скорого угасания.
На дело выехали ранним утром. У нас была карета – на место кучера Том закинул калеку Финча и сел с ним рядом, а остальные разместились внутри.
Мне выдали нож и шпагу, как и итальянцу. Я не владел оружием, но отказываться не стал – всё-таки проделать в теле противника дыру шпагой или воткнуть в него нож было делом менее хлопотным, чем тесный контакт с элементами борьбы, взаимным удушением, выдавливанием глаз и прочим рукоблудием. Так мне казалось.
Помимо шпаг и кинжалов, у Хэнкса и «деревяного» Тома были пистолеты, а женщины получили по небольшому ножу.
Ехали молча, а когда выезжали из города я увидел в окне голову генерала Харрисона – она была нанизана на длинный шест и радовала проезжающих британцев. На других шестах поменьше были развешаны остальные части тела казнённого, а останки его приятеля выставлялись тут же, но по другую сторону дороги.
Картина была невесёлой и, конечно же, не поднимала настроения грабителям. Я тоже был подавлен, знаете ли.
Через какое-то время карета остановилась.
– Выходи! Приехали! – скомандовал Том и стукнул рукой по крыше.
Мы вышли.
Просёлочная дорога была извилистой и шла мимо леса. Она была размыта дождём, что затрудняло всякое движение. Это было странным – я думал, что деньги в Британии возят по хвалёным римским дорогам. Вдалеке виднелась деревня.
– Финч, спрячь карету за поворотом! Появишься только когда услышишь свист «деревянного» Тома!
– Том хоть и дурак, но свистит он громко! – ответил безногий и стегнул лошадей кнутом.
– Здесь они увязнут – к бабкам не ходи! Удача сегодня на нашей стороне! – сказал Хэнкс.
Мы с Хэнксом спрятались с одной стороны дороги, а Джузи с Томом залегли с другой.
Тина с Дороти сели на заваленное дерево, за которым лежали мы с Хэнксом.
Появилось солнце и стало как-то веселее ждать.
Прошёл час. Потом другой. За это время проехала пара-тройка крестьянских повозок, одна почтовая, карета какого-то бородатого богача.
Мы наблюдали как они вязли в грязи и вытаскивали друг друга из лужи.
А потом мы заскучали, а я даже вздремнул.
Хэнкс ткнул меня в бок.
– Едут! – сказал он.
Из-за поворота показался большой экипаж, который был запряжён двумя тяжеловозами, в сопровождении четырёх вооружённых всадников.
На козлах рядом с кучером сидел солдат с ружьём и в железном шлеме.
Я насчитал пятерых охранников. С кучером их было шестеро. Хотя, в карете тоже, наверняка, кто-то был. У всех, кроме кучера, были пистолеты и шпаги.
Как и напророчил старина Хэнкс, долгожданный экипаж завяз в грязной жиже. Из кареты высунулась большая голова в шляпе с жёлтым пером и выругалась – это была голова начальника той опасной экспедиции.
Начальник приказал всадникам спешиться и толкать экипаж, но сам из кареты не вышел.
Солдаты подчинились командиру и пристроились позади его кареты.
Хэнкс шлёпнул своей рукой по заднице Дороти. Она встала и стянула Тину с бревна, на котором они сидели.
Женщины подошли к дороге.
– Эй парни! Девочку не желаете? Недорого! – сказала Дороти.
Голова начальника обратила на женщин своё внимание, а солдаты вышли из-за кареты.
– Сколько? – спросил один из них.
– Всего по три пенса с носа. Утренний тариф.
– В Лондоне утром – по два.
– Эта с гарантией. Твой хоботок останется цел! И у неё чистые волосы!
Дороти схватила Тину за волосы.
– Посмотри, как блестят на солнце!
В разговор встрял начальник экспедиции.
– Тащите карету! Нет времени торговаться! Нас ждут в долбаном Бристоле!
– Капитан, в два счёта управимся! Отстреляемся – и в путь! Скажем, что завязли в дерьме по самые ноздри. Дороги в Англии ни к чёрту! Пускай дороги сначала сделают, а потом предъявляют! – сказал солдат.
Капитан посмотрел на Тину.
– Худая какая-то, – сказал он.
– Зато чистая! – сказал солдат.
– Тогда я первый. От вас, мерзавцев, всего можно ожидать!
Добрый начальник вылез из экипажа и с трудом протащил своё жирное тело через грязное месиво.
Он подошёл к женщинам, взял Тину за плечо и повёл в кусты. Солдаты спорили кому быть вторым, а мы приготовились.
Дороти пролезла поближе к экипажу и о чём-то заговорила с кучером.
Кусты зашевелились, послышался громкий вздох, а потом стон, и появился капитан – он качался и выпучил глаза как сицилийский краб. Обеими руками начальник зажимал своё междуножие, а руки его были в красной крови – она ручьём сливалась с паха на землю. Солдаты перестали галдеть и наблюдали необычную картину.
– Отрезала, сука, – протянул капитан фальцетом и рухнул на свой шаровидный живот.