Несколько минут спустя наконец приходит домой Сара. Проскользнув в комнату, она молча начинает раздеваться. Скорее всего, думает, что Кристина уже уснула.
Несмотря на то что остался неприятный осадок, Кристина ничего не говорит. Она не хочет выглядеть дурой в глазах Сары. Конечно же, его здесь нет. Конечно же, он не нашел их.
Кристина пытается сосредоточиться, прислушиваясь к сестре, которая готовится ко сну. Она слышит, как Сара снимает свитер и расстегивает джинсы. Чертыхается, чуть не потеряв равновесие, когда стягивает с себя слишком узкие штанины. Потом на ощупь ищет на комоде щетку для волос.
Сестра расчесывает свои длинные волосы, издавая характерные звуки. Методично проводит рукой сверху вниз, и мягкое, ритмичное шуршание действует на Кристину усыпляюще.
Когда Сара наконец забирается под одеяло, Кристина чувствует холод от ее ног. Но это не страшно. Она просто рада, что сестра рядом. Кристина пододвигается к ней поближе, дотрагивается до нее рукой, чувствуя своим телом ее бархатистую кожу.
Обычно они быстро засыпают, но сейчас Кристина слышит шепот Сары.
– Ты не спишь?
Кристина притворно посапывает, прежде чем повернуться к сестре.
– Нет. А что?
Сара хихикает в ответ. От нее пахнет сигаретным дымом. Запах табака проникает всюду – в одежду, волосы, подушки. Даже духи не помогают скрыть этот едкий запах.
– Я встретила парня, – говорит она и опять смеется. – Его зовут Даниэль.
– Правда?
Сара садится в кровати. Кристина всматривается в ее лицо, освещенное красным светом от вывески на здании по другую сторону улицы. Она всегда знала, что в Саре есть нечто особенное, но здесь, в Англии, это стало заметнее. Люди на улице часто оборачиваются, когда они проходят мимо; бывает, с них не берут оплату, когда они заказывают пиво или еду. Сара говорит, всему виной ее светлые волосы, но Кристина знает, что это неправда. У нее волосы такого же оттенка, но ей не свистят вслед и не угощают пивом.
Сара подтягивает колени к подбородку.
– Да ладно, неважно.
Кристина вздыхает. Ей завтра рано вставать. У нее утренняя смена в кафе, где она работает, – завтрак. Это худшая из всех смен. Никто не дает чаевые, позавтракав.
– Спи давай, – говорит она, натягивая на себя одеяло.
– Скоро засну.
Кристина закрывает глаза. Вся злость, которую она совсем недавно испытывала, исчезла. Когда рядом с ней Сара, все опять становится хорошо. Хотя, конечно, им нужно съезжать отсюда как можно скорее! Кристина так долго не выдержит. Завтра же она купит утреннюю газету, чтобы посмотреть объявления о сдаче квартир. Где-то должно быть отдельное жилье, которое им по средствам. Если она подыщет что-нибудь симпатичное, может быть, ей удастся уговорить Сару переехать в район чуть подальше от центра.
Представляя их с Сарой отдельную квартиру, Кристина успокаивается и постепенно задремывает. Пока у нее есть Сара, все будет хорошо, она уверена в этом.
«Только ты и я, – думает про себя Кристина, постепенно погружаясь в сон. – Только ты и я».
7. Вторник, 5 сентября, продолжение
Сидя на своем месте у полки «Луиза», Мартиник заметила, как Шарлотта быстрым шагом пересекла торговый зал и поднялась по лестнице. Она была так похожа на свою тетушку, что у Мартиник сжалось сердце при виде нее. То же лицо овальной формы, прямой нос и светлые, умные глаза.
Мартиник вернула на место книгу «Двадцать тысяч лье под водой», которая оказалась между «Тетушкой Хулией и писакой» и «Литумой в Андах». Собственно говоря, у нее был заготовлен целый список аргументов, чтобы убедить Шарлотту сохранить магазин, но невероятное сходство между Шарлоттой и теткой совершенно сбило с толку. Они были похожи даже тембром голоса, а помолодевшая Сара в облике Шарлотты, расхаживающая по магазину, была слегка жутковатым зрелищем. Однако Мартиник понимала, что время, которым они располагают, не безгранично. Если они хотели оказать влияние на Шарлотту, надо было действовать стремительно, потому что она могла в любой момент уехать обратно в Швецию.
Услышав, как хлопнула дверь, Мартиник покосилась в сторону входа. Присутствие здесь племянницы Сары пробуждало море чувств, и Мартиник быстрым движением смахнула слезу с уголка глаза.
Так многое стояло на кону. Если магазин закроется, это будет трагедия не только для жителей округи, это коснется лично Мартиник. Она и ее муж имели не особо высокие доходы, а Лондон был дорогим городом. Их дочери Анджеле, кроме того, скоро поступать в колледж, так что Мартиник до смерти боялась остаться безработной. Она сама выросла в условиях бедности, и ее пугала перспектива потерять все, что они с Полом нажили, не говоря уже о том, каково ей будет наблюдать за гибелью дела всей Сариной жизни.
Мартиник потрогала пальцем латунную табличку с именем Луизы. Эта лавка была Сариным наследием. Книжный магазин «Риверсайд» был всей ее жизнью. Если и он исчезнет, последнее, что осталось от Сары, испарится – Мартиник просто не представляла себе, как она повторно переживет потерю подруги.
Она вновь обратила свой взор к книгам на полке и начала подсчитывать наименования книг Жюля Верна, но мысли о Саре и Шарлотте не оставляли ее, особенно одно соображение не давало ей покоя.
Мартиник глубоко вздохнула. Они с Сарой всегда были очень близки. За годы дружбы подруга доверила ей много тайн, а на смертном одре Сара попросила Мартиник объяснить Шарлотте, что произошло между ней и сестрой.
Книга «Вокруг света за 80 дней» была выдвинута из ряда – Мартиник вернула ее на место. Она, честно говоря, не имела ни малейшего понятия о том, что знает Шарлотта о взаимоотношениях Сары и Кристины, поэтому чувствовала – торопиться не стоит. Их семейные обстоятельства были запутанными, и причину раздора между сестрами просто так не расскажешь.
Плотно сжав губы, Мартиник переставила «Таинственный остров» так, чтобы названия книг шли в алфавитном порядке. С Шарлоттой надо беседовать осторожно, чтобы не отпугнуть, но в то же время Мартиник казалось, что утаивать правду было совсем не правильно. Чем больше проходило времени, тем более тяжелым бременем ощущались тайны Сары, и вдобавок Мартиник переживала, что Шарлотта начнет догадываться обо всем самостоятельно. Собственно говоря, она считала, что Шарлотта имела полное право как можно скорее узнать, что произошло. Ведь, в конце концов, это история ее семьи.
От такой мысли Мартиник захотелось плакать, и она зажмурилась, чтобы остановить слезы. Как сложно соблюсти баланс.
В тот момент, когда она разворачивала носовой платок, зазвонил мобильный телефон. Мартиник быстро вытерла глаза и достала телефон, чтобы ответить.
– Да, алло?
– Привет, подруга, это Марсия.
Мартиник сделала еще один глубокий вдох. Она надеялась скрыть от сестры, что только что плакала.
– Привет! Я как раз собиралась позвонить тебе и спросить, как вчера выступил Стерлинг.
Марсия откашлялась.
– Не очень хорошо, к сожалению.
– Вот как? Они проиграли? Он был в веселом расположении духа вчера утром, по пути в школу.
– Я знаю, но у меня болела голова, так что нам пришлось пропустить матч. К сожалению, некому было помочь, но, полагаю, я должна привыкать к таким ситуациям, раз я одна.
Мартиник сразу почувствовала спазм в желудке. Во время вчерашнего ужина она выключила звук мобильного телефона, чтобы Марсия не отвлекала ее своими звонками, а теперь, значит, ей придется дорого заплатить за эту выходку.
– А ты, кстати, чем была занята вчера вечером? Я пыталась дозвониться до тебя.
Мимо прошел покупатель, и Мартиник пришлось отвернуться к стене.
– У нас был корпоративный ужин в связи с приездом племянницы Сары, Шарлотты, – прошептала она.
– Ах вот как, она явилась. Ну да, вовремя. Тогда ты можешь больше не проводить в этой лавке каждую секунду своего бодрствования.
Мартиник кивнула, испытывая чувство вины.
– Гм. Надеюсь.
– А сегодня вечером что ты делаешь?
Мартиник замерла. Неужели она не может посвятить два вечера подряд себе самой? Вообще она ужасно устала, и когда-то ведь надо поговорить обо всем с Шарлоттой.
Однако ей было сложно отказать Марсии. Несмотря на подначивания со стороны Пола, Мартиник еще ни разу не удавалось это сделать, а сестра в точности знала, что нужно сказать, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.
– У меня… ужин.
– Понятно, а с кем?
– Опять с Шарлоттой. Ей так много всего надо рассказать о магазине.
Мартиник живо представила, как сужаются в этот момент глаза Марсии.
– Но у тебя же, наверное, будет небольшая пауза в течение вечера? Будет чудесно, если ты сможешь отвезти Спенсера на занятие по скрипке. Конечно, я бы с удовольствием сделала это сама, но я боюсь, что вчерашняя мигрень вернется, пока я буду сидеть в музыкальной школе и ждать его. К сожалению, не все дети так одарены, как Спенсер.
Мартиник сглотнула от волнения слюну. В голове раздавался голос Пола: «Просто скажи «нет». У тебя получится!»
– Нет, – выдавила она из себя. – Сегодня я, к сожалению, не могу.
Она услышала, как на другом конце провода у Марсии перехватило дыхание. Теперь нельзя отступать, подумала Мартиник, и начала считать про себя, но, когда она дошла до пяти, а Марсия по-прежнему не проронила ни слова, она не выдержала.
– Я могу отвезти его на занятие, но потом мне сразу надо будет вернуться в «Риверсайд».
Слова сами слетели с ее языка, и в тот же момент Мартиник пожалела о сказанном. Когда она наконец научится держать язык за зубами?
Марсия вздохнула.
– Этот ужин правда так уж необходим? Ты же знаешь, как важны для Спенсера уроки игры на скрипке! Дети, которые играют на музыкальных инструментах, всегда добиваются в жизни большего. Ты подумай только, он ведь пережил родительский развод!
Мартиник нервно сглотнула. Она уже почти сдалась, но задумалась над вопросом Марсии. Ужин на самом деле был необходим. Если они хотят, чтобы Шарлотта сохранила магазин, надо дать ей возможность познакомиться с ним получше.
– Да, – спокойно сказала она. – Я должна пойти на этот ужин.
Опять молчание, но на этот раз Мартиник была полна решимости устоять. Она так крепко сжала свободную руку в кулак, что ногти до боли вдавились в кожу.
Несколько длинных секунд в трубке была гробовая тишина, потом раздался еще один вздох Марсии.
– Ну, хорошо, – прошипела она. – Ты можешь забрать его в пять.
Мартиник с удивлением посмотрела на побелевшие костяшки пальцев. Неужели ей удалось устоять? Значит, это все, что требуется, всего-навсего?
Когда разговор закончился, она зашла на кухню, где по-прежнему лежала замоченная со вчерашнего вечера грязная посуда. Мартиник по-настоящему радовалась, что хоть раз сказала «нет». Или, может быть, и не стопроцентное «нет», но, по крайней мере, проявила характер. Она ведь только отвезет Спенсера на занятие, ей не придется еще и забирать его.
Когда она подумала о Спенсере, ее сердце сжалось. Бедняжка Спенсер! Она вовсе не избегала общения со своими замечательными племянниками, она просто устала от того, что Марсия рассчитывает на ее помощь при любых обстоятельствах, часто даже не за спасибо. Мартиник, между прочим, работала на полную ставку, в отличие от Марсии, отрабатывавшей в основном теннисные удары.
Мартиник засучила рукава и опустила руки в мутную воду с грязной посудой. Скорее всего, Пол не сочтет сегодняшний разговор достижением. В его глазах жена всегда была слабохарактерной в отношении Марсии, однако ему, похоже, невдомек, что она действительно хочет помогать сестре по возможности.
Смахнув с лица прядь волос, Мартиник выловила тарелку и с силой начала оттирать ее, вспенивая средство для мытья посуды. Последнее время они с Полом часто ворчали друг на друга, оказавшись в каком-то странном вакууме после смерти Сары. Мартиник не могла думать ни о чем другом, кроме магазина, и Пол, судя по всему, устал слушать, как жена переливает из пустого в порожнее, хотя его предельная вежливость и не позволяла ему высказаться напрямую. Вместо этого он все чаще был занят собственными мыслями, так что теперь они все больше обсуждали практические вопросы, например, кто из них вынесет мусор или вызовет мастера, чтобы отремонтировать стиральную машину. Складывалось такое ощущение, что их истинные отношения замерли, Мартиник даже не могла вспомнить, когда у них в последний раз была близость.
Обычно Мартиник особо не переживала по этому поводу. Скоро уже четверть века, как она замужем за Полом, и давно уже поняла, что у отношений бывают свои пики и падения, но в последнее время Пол вел себя как-то странно. На днях он пришел домой с букетом хризантем для нее. Это Пол, который никогда не дарил ей цветы! У них даже была стандартная шутка на тему того, что ей не нужен муж, дарящий розы, но он, похоже, не вспомнил об этом, когда почти смущенно протянул ей букет и быстро удалился из комнаты. А сегодня утром у Пола состоялся телефонный разговор, который он хотел утаить от жены. Услышав звонок и увидев номер на экране телефона, он оторвался от завтрака, встал из-за стола, поспешил в прихожую и закрыл за собой дверь.
Мартиник изо всех сил оттирала пятно от соуса, въевшееся в одну из тарелок. Она совсем не хотела в чем-либо подозревать Пола, но после того, что случилось между Марсией и Ричардом, не знала, что и думать. Они всегда казались такой счастливой парой, поэтому разве могла она быть уверена в том, что их с мужем не настигнет та же проблема?
Помыв посуду, Мартиник открыла холодильник, чтобы посмотреть, много ли осталось еды со вчерашнего вечера. Еще полкастрюли рагу – она легко может сварить еще немного риса, и тогда хватит на всех. Мысль о еще одном вечере в компании Сэм, Уильяма и Шарлотты вызывала радостное волнение. Что Мартиник любила, так это вкусно кормить друзей и приятно проводить с ними время. Ей, конечно, придется отлучиться ненадолго, чтобы отвезти Спенсера, но у нее все равно еще масса времени, чтобы приготовить какой-нибудь деликатес. Может быть, испечь слойки с оливками и мягким сыром на закуску, или она даже успеет сварганить торт с меренгами к кофе?
Мартиник покосилась на пачку овсяного печенья из магазина «Marx & Spencer», лежавшую на столе. Как раз, когда она протянула руку за печеньем, раздался сигнал мобильного телефона. Сообщение от Анджелы.
«Ты испекла маффины?»
У Мартиник вырвался стон. Она совершенно забыла, что завтра у Анджелы в школе дети будут продавать выпечку, чтобы собрать средства на поездку класса. А она-то так надеялась, что сможет спокойно заняться готовкой!
Быстро написала дочке ответ:
«Работаю весь вечер. Сама не испечешь?»
«Твои лучше! И мне нужно готовиться к математике, поеду к Берди».
Мартиник вздохнула. Ей всегда было приятно чувствовать себя нужной, но иногда она думала, не слишком ли она избаловала дочку. Ведь шестнадцатилетняя девочка должна быть в состоянии испечь противень маффинов?
«Сколько тебе нужно?»
«Тридцать. Шоколадных с розовой глазурью».
Мартиник покачала головой. Сама виновата. Это ведь она записалась вместе с дочерью в комитет по продаже выпечки на последнем родительском собрании в школе. Не то чтобы Мартиник очень хотела этим заниматься, просто она не могла выдержать тишины, повисшей над аудиторией, когда председатель совета класса внимательно смотрел на родителей, а они пытались сделать вид, что чрезвычайно заняты.