– Вы придумаете что! – Элиа отчеканил последнюю фразу так, что стало понятно, возражений не будет, – ищите способы, думайте, для этого у вас мозг! Придумали они, придумаете и вы, и это должна быть технология, которая превзойдет по силе и мощи ту, которая уже существует веками, поэтому однозначно устарела! Инса, ваша задача раскопать их слабое место, узнать все секреты! И достаньте мне этого предводителя! Я хочу увидеть того, кто посмел со мной вступить в спор!
VI
Шон думал, кто он теперь. Когда-то у него была интересная работа, он был в команде, они занимались изучением человеческой природы развития, он был руководителем проекта. И у него была она, девушка, прекраснее которой нет во всей вселенной. С тонким гибким станом, волосами эбенового дерева спускающихся к самым бедрам, такой совершенной формы, что по ним можно было рисовать окружность. И глазами цвета изумрудного омута тайны. А потом все это рухнуло. Рухнул весь его мир, который оказался просто иллюзией.
Он потребовал испытаний своей теории развития сознания на органике и ему это запретили. Он не мог с этим смириться и ушел. Он остался один, казалось, что мир так прост, что можно просто так взять и уйти, и все начать сначала, но все оказалось сложнее. От него отказались все, буквально все, работы не было, средств к существованию не было. Он уехал на Восток, завербовался на какую-то станцию по наблюдению биометеозондов и уехал. Годы проведенные в уединении не прошли даром. Он экспериментировал на себе. Так уж устроен ученый, если у него отнять все, весь мир, лабораторию, приборы, то прибором становится он сам. Его внутренний мир, его организм и становится площадкой для испытаний.
И он экспериментировал, вначале с собственной психикой, а потом и с организмом.
Когда он работал в Холдинге он занимался вопросами биопсихологии. Он не помнил своих родителей, ему говорили, что они погибли, когда он был совсем маленьким, но он обладал удивительной памятью, в его мозгу всплывали моменты, как он маленький сидит в детской кроватке и никакой мамы он уже тогда не видел и не знал, что это такое. Может родители погибли сразу после его рождения. Эти сведения были отрывочные и никто не мог сказать точно, когда он родился и сколько ему лет. Его назвали Шон. Он воспитывался в интернате, среди таких же одиноких пацанов, как и он сам. Его успехи заметили в школе, где он учился. Он усваивал знания с легкостью ветра, он вырвался в науку и ее образ сразу складывался в стройную систему его особенного взгляда на проблему или существующую теорию. Ничто им не принималось на веру. Все подвергалось сомнению. Любая теория домысливалась и претерпевала интерпретацию через призму его сознания. По направлению его взяли в медицинское училище, а затем в университет и тут ему и поступило предложение от Холдинга YXX@ стать вначале лаборантом, а потом он занялся изучением психологии масс и спектрами воздействия на сознание. Здесь он достиг определенных успехов. Ему удалось структурировать сознание и выделить основные элементы, создав математическую модель, благодаря которой стало возможно прогнозировать и просчитывать возможные варианты развития личности и тем самым направлять вектор развития по заданной траектории. То есть имея структуру данной личности и определенную идею, можно путем воздействия на психику внушить эту идею и подвигнуть человека на любое действие, зная, в какую точку времени, пространства и уровня развития психики стоит оказать воздействие. Таким образом стало возможным предвосхищать развитие, программировать события, и сокращать время. Теория доказывала, что сознание бессмертно и уже при жизни человек может перейти на уровень бесконечности, то есть по сути стать бессмертным. Все шло как по маслу, пока не понадобились естественные испытания.
Странным образом однажды придя в Холдинг, он увидел закрытую дверь своей лаборатории. Несколько секунд он стоял, как ошпаренный, к нему подошел Инса Озар и сообщил, что проект закрыт и лучше ему поговорить с боссом.
Он не помнил, как добрался до кабинета Элиа на последнем этаже, не помнил, как вошел, как заорал диким голосом на своего хозяина. И как получил категоричный ответ, что проект закрыт и дальнейшие испытания проводится не будут. Элиа пытался объяснить, что подобные эксперименты с сознанием людей не допустимы, что они не имеют морального права экспериментировать с мозгом, что такое радикальное внедрение в сознание может привести к необратимым процессам. Он не хотел принимать никаких доводов, он ушел громко хлопнув дверью и оказался на самом дне.
Как это произошло, почему, ответов не было, была просто беспросветность существования. Он вдруг осознал, что все тяготы жизни, которые он переживал до этого, или, как ему казалось, переживал, оказались просто раем небесным. Теперь он попал в мир, где нет ничего, кроме грязи, беспросветности существования и жестокости. Он научился драться, то есть он конечно умел, живя в интернате учишься быстро отстаивать свои права. Но здесь он отточил мастерство. Он научился воровать, потому что когда тебе хочется есть, никто и ничто не может тебя остановить. И он научился никому не доверять, потому что в мире в котором он оказался, доверие является самой ненадежной валютой.
От него отказались все. Никто не отвечал на звонки, никто не выходил на связь, он стал невидимкой. Внезапно, вдруг, он стал вне закона, вне общества. И даже она, его девочка, его Аиша, его частичка души, она оказалась вне зоны доступа. Он ничего не мог понять, ему оставалось только принять факт своего полного одиночества. На работу его никто не брал, да и какая работа в низких кварталах. Он иногда зарабатывал на пропитание тем, что штопал парней после драк, да принимал роды у девиц, которые не желали по определенным причинам обращаться в сертифицированные клиники. Спустя два года он случайно в баре познакомился с Амином, парнем, который работал на одной из биометеостанции в забытом богом месте. Туда он и завербовался. Это было лучше, чем вечно шнырять в поисках куска хлеба и зашивать вечно дерущихся, плохо пахнущих жителей нижнего города.
Он был там один. Станция находилась в пустыне, на сотни миль никого. Продукты привозили раз в три месяца. Это было то, что надо. У него появилось время для осмысления всего с ним произошедшего. Он выписал книги, много читал, в его распоряжении был интернет, связь была налажена. И по крупицам он стал восстанавливать свои утраченные знания. Организовал что-то вроде лаборатории и начал испытания. Как работник станции он мог выписать любое необходимое вещество или прибор. Многое он собрал сам. Руки вспоминали лучше мозга, как устроены приборы для генерации модели сознания. Это было лучшее время. Он был почти счастлив, его мечта должна была вот-вот осуществиться. Шон старался не вспоминать жизнь в Холдинге, оставленных друзей и любимую девушку. Все это осталось в прошлом, лишь тонкой иглой иногда врывались воспоминания в мозг, но он силой воли старался не думать, не вспоминать, не страдать.
VII
Он сидел в тени крыши дома, всматриваясь в желтую, дрожащую даль. Солнце палило нещадно, огромной белой дырой нависая над пустыней. Он почувствовал, едва уловил некое движение вдалеке. Когда ты долгое время остаешься один, все органы чувств обостряют восприятие. Ветер донес слабый запах живого существа и воздух по-особенному задребезжал над барханами.
Он нехотя встал и пошел по желтому жареву, ведомый одной лишь интуицией. В метрах пятисот от дома, он увидел, что пытаясь найти тень под песчаной насыпью, прячется животное. Когда он подошел ближе, то понял, что это собака. Серое всклокоченное существо худое до неимоверности лишь поскуливало, пытаясь призвать на помощь. Думать о том, откуда собака могла появиться в пустыне не было ни времени, ни сил. Он поднял пса на руки, от чего тот попытался мотнуть головой и лизнуть руку, но ему это не удалось. Голова обреченно повисла и язык схватил лишь воздух.
Шон принес пса домой, положил его на стол и осмотрел. Видимых повреждений не было, просто сильно истощен. Он попытался напоить собаку, но тот не мог даже пить воду, тогда Шон стал поливать морду пса из бутылки. Собакен благодарно еле заметно завилял хвостом и пытался ловить языком стекающие струйки.
Шон любил собак. Еще будучи в интернате, он прикармливал дворового пса, пряча в кармане кусок хлеба с обеда, отчего тот испытывал к мальчику доверие и даже оберегал.
Шон был рад, что у него появился друг. Когда ты совсем один, начинаешь теряться во времени, вся жизнь сливается в один сплошной поток. А тут появилось живое существо, о котором нужно заботиться, кормить, выпускать на улицу.
Пес быстро шел на поправку. Аппетит проявлял зверский, так что пришлось тщательно следить за его питанием. Через неделю он стал упитанным, добротным псом. Бади, так назвал его Шон, был большим, размером с овчарку, но шерсть имел серую с черными пятнами, висячие уши и разного цвета глаза, один черный, а другой зеленый. Речь понимал, поэтому между человеком и собакой быстро установился контакт. Теперь жизнь пошла веселее, они вместе выезжали в пустыню, снимать данные с биозондов. Бади становился лапами на панель управления автомобиля, если можно было так назвать железяку, на которой они объезжали окрестности, и оглашал окрестности оглушительным лаем. А когда Шон проводил свои испытания на сооруженном аппарате для анализа процессов сознания, Бади становился крайне внимательным, однажды даже подошел к компьютеру и казалось тщательно изучал данные. Это веселило Шона, казалось собака понимает, что происходит. От скуки Шон даже рассказывал Бади то, чем он занимается, объяснял, для чего тот или иной прибор, при этом пес, казалось, силился всеми силами понять и осмыслить услышанное.
Так потянулись дни.
VIII
Аиша, Инса и Нау трудились без отдыха уже несколько часов подряд. Было выпито огромное количество стаканчиков кофе. Вокруг были разбросаны какие-то бумаги с расчетами, вся электронная доска была испещрена формулами, графиками. На изможденных лицах светились только одни глаза, опухшие от усталости.
Время от времени Ник или Мара, которая была администратором, приносили сводки, данные, но дело не двигалось с мертвой точки.
– Мы не можем их засечь! – Нау был раздражен, – да что б их, где-то же должна быть их база. Они не могут существовать нигде!
В этот момент Инса встрепенулся, – почему не могут?
Все обернулись к нему, шутить никто не хотел, но его слова казались бредом.
– А если предположить, что цифра уже в параллельном мире? – Инса сидел растерянный и казалось сам не верил в то, что говорил, – ведь оцифровка уже идет, если предположить, что они уже создали параллель и там существует источник энергии, который их питает?
У Нау полезли глаза на лоб, – конечно! – воскликнул он, – мы ищем их здесь, а они давно того, – и Нау показал рукой дугу, по которой цифровики проследовали в параллельный мир.
– Но как мы их определим, – Ник стоял с кипой распечаток в руках, которые от бессилия посыпались на пол.
– Как, как, – сыронизировал Нау, – оцифруемся!
Нау забегал по кабинету кругами, было видно, что идея родилась.
– Смотрите, они создали цифровое пространство, мы слишком тяжелы для того, чтобы туда попасть, Цифра, это фактически невесомый мир, мы ищем исходя из наших понятий, но там в Цифре должно быть все иначе. Мы ищем тяжелую энергию, но ее там быть не может, она там не будет работать, это биологическая энергия, а цифра совершенно иной мир, биологического природного в нем вообще нет. Это цифровая энергия! Понимаете!
Никто ничего не понимал, кроме того, что Нау что-то нащупал.
– Ну, смотрите, – и он начал рисовать руками свои мысли, – когда рождалась вселенная, была ли математика? – Нау показывал в воздухе огромный шар, по-видимому подразумевающий вселенную а в нем падающие цифры, два, три.
Было смешно смотреть на старика, пытающегося объяснить устройство мира на пальцах.
– Нау, – перебил Инса, – давай ближе к делу.
– Мы уже близко! – воскликнул ученый.
– Мы привыкли измерять существующую реальность с позиций ее существования. А вот если предположить, что ничего нет. Ну совсем ничего, как это измерять? – Нау поднял палец вверх.
– Или туда попасть, в это ничего, или как понять, что там ничего нет, совсем! Как?
– Посчитать! – Инса аж подпрыгнул со стула.
– Правильно, это чистая математика и больше ничего! – Нау хохотал, казалось он сошел с ума.
– Математика рождает все! Если наш мир со знаком плюс, то цифра со знаком минус. Мы ищем энергию, а нам надо искать ее отсутствие.
– Нау, ты сумасшедший, – Аиша закрыла лицо руками, – как нам это поможет, что мы можем реально сделать, как найти параллель, как туда попасть, как мы найдем их лидера, как?
– Если в нашем мире есть лидер, значит в Цифре должен быть его двойник! Мы должны найти цифровую копию Элиа! – Нау упал без сил в кресло. – Нам нужен Шон! – это прозвучало, как гром среди ясного неба.
Аиша передернулась вся и у нее задрожали руки, но она справилась с собой, только Инса заметил ее волнение.
Все заволновались. Шона любили, и очень скучали, но никто никогда не осмеливался произнести его имя при Элиа, зная, что босс начинал свирепеть при упоминании имени своего воспитанника.
– Да Шон, с его аппаратом проекции сознания, только спроектировав наше сознание мы облегчим его и сможем войти в Цифру.
Все смотрели на Нау, в этом старике все же столько знаний, ума, добра и еще бог знает, чего. Он только что ответил на все вопросы, как найти Цифру, понять ее, войти в нее и управлять ею. Все просто, нужны разработки Шона. Его идея, которую зарубил сам Элиа, его аппарат, который создает модель реального сознания человека и делает его абсолютным и бессмертным.
– Если Цифровики создают параллель реальности, то Шон создает ту самую душу, которой не хватает Цифре, для совершения полного перехода, – Инса говорил, как в сомнамбулическом сне.
Хлопнула дверь. Все обернулись, на пороге стоял Элиа и внимательно смотрел на присутствующих.
– Итак, господа, выход найден? – Элиа произнес фразу полу утвердительно, полувопросительно, но выражение лица его было скорее печальным, чем радостным.
– Босс, есть идейка, – Нау не решался произнести вслух при Элиа, что необходимо вернуть Шона в команду.
Аиша набралась смелости первая, – Элиа, нам необходим Шон, – она запнулась, – аппарат Шона по работе с сознанием, но мы не знаем, как нам его найти, где он?
– Других вариантов нет? – Элиа морщил лоб, казалось, что ему даже больно думать о возвращении своего воспитанника.
– Нет, – в один голос, как эхо произнесли все присутствующие.
Элиа помедлил еще секунду и ответил, – хорошо, мы вернем его.
Вздох облегчения прокатился по кабинету, все даже как-то воспрянули духом, а у Аиши навернулись слезы, но она отвернулась, чтобы никто не заметил ее эмоции.
– Но где нам его искать? – Инса выглядел растерянным, никто не знал где находится Шон.
Элиа обвел взглядом присутствующих, – в пустыне, – ответил он.
IX
Шон с Бади с самого утра уехали снимать показания с биозондов. Происходило нечто странное, по всем показателям масса биологического вещества планеты увеличилась в почти полтора раза. Зонды фиксируют все изменение в пространстве вплоть до стратосферы. Как это может произойти становилось не понятным, существуют четкие показатели прироста, но в последний месяц приборы стали зашкаливать. Но самое интересное заключалось в том, что было абсолютно непонятно, откуда эта масса берется. Диапазон исследований Шона был в районе трехсот тысяч километров, не так уж и много, но данные стекаются на общий сервер и все операторы могут их видеть. И странным было то, что прирост биомассы был равномерен, то есть по все планете примерно одинаков с небольшой погрешностью. Это вообще было немыслимо, поскольку всем известно, что наибольшие колебания биомассы дает мировой океан, затем лесные массивы, города, а пустыня, это самая малообитаемая площадь. Таким образом, остается предположить, что что-то окутывает землю, что-то живое и пока неопределимое.