Мы вышли на улицу. В Глазго стоял солнечный и на удивление теплый день. Юан повел меня через людную парковку к тому месту, где стоял его яркий фургон. Пятилетний ребенок внутри меня запрыгал от радости. На фургоне не было ничего лишнего – большой, вишнево-красного цвета, он выглядел гораздо веселее обычного автомобиля. Добрый знак, сулящий много хорошего.
Но потом, когда мы подошли поближе, на лобовом стекле я увидела наклейку с надписью «Я ♥ язык». Любопытно, подумала я, и неожиданно скабрезно. Юан поставил мои вещи назад, в багажник.
– Это все, что ты с собой взяла? – У него был глубокий, почти грудной голос, интригующе контрастирующий с его легкой, непринужденной манерой себя вести.
– Я не очень люблю паковать чемоданы.
– Я тоже, – улыбнулся он и направился к водительскому сиденью.
Я уже собралась было последовать за ним, как тут же спохватилась, вспомнив, что пассажиру в Великобритании положено сидеть слева. «С другой стороны, – мысленно сказала я себе, покачав головой, – Дороти, мы больше не в Канзасе».
– Очень мило с твоей стороны, что ты согласился меня приютить, – выдохнула я, забираясь в фургон и устраиваясь поудобнее. – Даже не верится, что я здесь.
– Почему?
– Ну… – В воздухе повисло некоторое напряжение. Я не могла понять, чувствует ли его Юан, или все дело в моем собственном волнении, причиной которому захлестнувшее меня осознание того, что моя мечта внезапно стала реальностью. – Ведь я для тебя совершенно незнакомый человек. По правде говоря, я поверить не могу, что ты согласился.
– Что ж, здорово, что ты захотела приехать, – ответил Юан, выезжая с парковки. – Когда я получил твое письмо, я подумал: эта девушка, наверное, очень смелая, раз вот так ни с того ни с сего решилась написать неизвестно кому, чтобы в одиночку отправиться в незнакомый город по другую сторону океана. Это очень крутой поступок. И тогда я решил сделать все, что в моих силах, чтобы тебе помочь.
Я была тронута тем, что он принял мой, казалось бы, ничем не объяснимый порыв поработать в книжном магазине около моря за смелость.
Он улыбнулся:
– Как бы то ни было, не каждый день встретишь человека, который столь решительно настроен приехать в Уигтаун.
Наш фургон выехал на трассу. Хотя мы все еще находились в черте города, относительно пустое четырехполосное шоссе казалось мне небольшим и очаровательно-провинциальным по сравнению с тем сумасшествием, которое каждое утро творилось на восьмиполосных, перегруженных транспортом дорогах Лос-Анджелеса.
Все, что я видела за окном, казалось живым и зеленым, до коричневых оттенков зимы было еще далеко. Тут и там посреди равнинного пейзажа попадались заправки, знакомые и потому не вызывавшие во мне особого восторга ресторанчики быстрого питания и отделанные каменной штукатуркой домики. Впоследствии я с удивлением узнала от Юана, что эти домики предназначались под социальное жилье для малоимущих семей. Мне, мало что понимавшей в местном укладе, поначалу они показались дорогими деревенскими коттеджами для летнего отдыха. Вскоре я осознала, что очутилась в совершенно ином мире, где существовали не только свои собственные социальные сигналы, но и визуальные ориентиры, причем мои попытки считывать как первые, так и вторые были обречены на провал.
Юан усмехнулся, взглянув на мое светящееся радостью лицо, расплывшееся в улыбке Чеширского Кота.
– Здесь так красиво, – с восхищением произнесла я, борясь с полубредовым состоянием, виной которому были смена часовых поясов и до сих пор не до конца покинувшие меня подозрения о том, что все это лишь очень яркое осознанное сновидение.
– То ли еще будет. Мы только-только выезжаем из Глазго.
У Юана зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, и его лицо помрачнело. Внезапно я задумалась, не причиняю ли дискомфорта своим визитом.
– Все хорошо? – До этого момента такие мысли не приходили мне в голову, но ведь Юан два часа потратил на то, чтобы в разгар рабочего дня приехать за мной в аэропорт.
Он помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее ту мысль, которая только что пришла ему на ум.
– Все нормально. Ничего особенного. – Он сунул телефон в карман и поправил очки.
Ситуация, в которой я оказалась, может показаться не слишком безопасной: девушка, одна, без каких-либо (как выразился бы мой отец)«средств связи», в чужой стране, не имея ни малейшего представления о том, куда ее везут, сидит в фургоне наедине с незнакомым мужчиной. И все же я чувствовала себя в полной безопасности. Я вовсе не отличаюсь наивностью или склонностью бездумно полагаться на волю случая. Вообще-то совсем наоборот.
В возрасте восьми лет я была буквально одержима историей о пропавшей без вести девочке-ровеснице по имени Молли, которую посадили в машину какие-то неизвестные люди на проселочной дороге по пути в Нью-Гэмпшир. Весь город был увешан объявлениями о пропавшем ребенке, а ее имя не раз всплывало в моих воспоминаниях детства. После случившегося ежедневные походы в начальную школу стали для меня личным подвигом. Мой разум кишел всевозможными сценариями похищений, и всю дорогу до школы я бежала на всех парах, стараясь обезопасить себя от возможных попыток незнакомцев увезти меня куда-то, а тяжелый ранец раскачивался у меня за спиной и бился о мои худенькие плечи. Позднее, уже будучи подростком, но все еще до конца не поборов этот страх, я ходила в школу в ботинках Doctor Martens с железными носами. Впервые с того момента, как у меня начался переходный возраст, я чувствовала уверенность в том, что могу за себя постоять.
И вдруг – вот она я, на первый взгляд в весьма щекотливой ситуации, но между тем я совершенно расслаблена. Если бы в тот момент я задумалась о происходящем, я бы сочла это либо чудом, либо доказательством того, что нами повелевает судьба. Верно одно – своим душевным покоем я была обязана Юану. Разглядеть в нем благодушного, щедрого человека было не сложнее, чем рассмотреть его ярко-голубые глаза за отполированными стеклами очков.
Словно читая мои мысли, Юан задал вопрос:
– Так, значит, мой магазин стал первым, на который пал твой выбор?
– Первым… и единственным, – ответила я. – Я больше никому не писала.
– Правда? Ты даже не подозреваешь, как тебе повезло.
Я вопросительно приподняла бровь.
– Не то чтобы я весь из себя такой классный, – продолжал Юан, – но… в общем, увидишь.
– Что увижу?
– Тебя мог взять на работу кто-то другой.
Он подтрунивал надо мной, но я услышала правдивые нотки во фразе «ты даже не подозреваешь, как тебе повезло», и это меня заинтриговало. Я знала, что Юан вырос в этой местности, он был молод и успел заработать репутацию ключевой фигуры в литературной жизни Уигтауна. И хотя мне не удалось раздобыть в интернете много информации ни о самом городке, ни о местных книжных магазинах, я догадывалась, что имеет в виду Юан. Учитывая выбранное мною для поездки время, мой возраст и сферу интересов, я, по-видимому, попала в яблочко.
– Что ж, должна признать, я была готова с тобой согласиться, пока мне на ум не пришла мысль о том, что я, возможно, попала в лапы маньяка. – Я указала на наклейку с надписью «Я ♥ язык» на лобовом стекле.
Юан рассмеялся и залился румянцем.
– Здесь имеется в виду не основное значение слова tongue, а название городка в Северо-Шотландском нагорье, куда я однажды ездил. Одна старушка продавала там эти наклейки. Она даже не подозревала об этой пикантной игре слов, от чего ситуация казалась еще забавнее.
– Но ведь ты пользуешься этим автомобилем для работы. Разве клиенты не обращают на нее внимания, когда ты обсуждаешь с ними контракты?
– Обращают, – с гордостью подтвердил он. В этом заключалось еще одно интересное противоречие его личности: искренность с налетом панк-рока.
Он снова достал из кармана телефон, набрал номер и передал его мне. На том конце уже шли гудки.
– Передай сотрудникам магазина, что мы немного задержимся. Я хочу тебе кое-что показать по пути домой. Ну, если ты не устала, конечно.
Я не устала. Я уже несколько лет не чувствовала себя такой бодрой и живой.
7
Далеко, в небесной обители великого бога Индры, есть прекрасная сеть, которая была повешена каким-то хитрым искусником так, что она простирается бесконечно во всех направлениях. В соответствии с экстравагантным вкусом божеств ремесленник поместил по одному сверкающему драгоценному камню в каждый узелок сети, и поскольку размеры сети бесконечно велики, то и количество алмазов бесконечно. На ней висят камни, сверкающие как звезды первой величины, – чудесное зрелище. Если мы теперь произвольно выберем один из этих драгоценных камней и внимательно рассмотрим его, мы обнаружим, что на его полированной поверхности отражаются все другие драгоценные камни в сети, бесконечные по количеству. Не только это, но каждый драгоценный камень, отраженный в этом одном драгоценном камне, также отражает все другие драгоценные камни, так что процесс отражения повторяется бессчетное количество раз.
Аватамсака-сутра в описании Фрэнсиса Гарольда Кука. Буддизм Хуа-Йен: алмазная сеть бога ИндрыОтдел философской литературы, крайний стеллаж слева от задней двери
Путь до Уигтауна был неблизкий. Пригородные пейзажи за окном вскоре сменились зелеными полями, на фоне которых изредка появлялось то стадо коров, то какой-нибудь старый каменный коттедж. Мне казалось, будто я смотрю на ожившую открытку с идиллическим шотландским пейзажем. Чем дальше на юг мы продвигались, тем выразительнее становился рельеф, напоминая кривое зеркало, в котором отражались покрытые полями холмы и необъятные просторы с глубокими каньонами и крутыми склонами. Местность пересекали извилистые реки с водопадами, деревья то появлялись, то вновь пропадали, уступая место ветровым электростанциям. Стада лохматых овец неспешно спускались по склонам, то и дело перегораживая нам дорогу. Мы сбрасывали скорость, чтобы пропустить очередную отару, и под их отчаянное блеяние, эхом разносившееся по фургону, черепашьим шагом пробирались вперед по извилистой дороге. Чем дальше, тем у́же становилась дорога и тем экзотичнее казалось все вокруг.
Разговор шел легко и непринужденно. Юан спросил меня, что я думаю о предстоящих президентских выборах в США и о кандидатах от демократической партии – Хиллари Клинтон и Бараке Обаме. Я была удивлена его познаниями в области американской политики и истории. Оказалось, он изучал эти темы в школе. Опасаясь затеять политический спор, едва успев приехать, я старалась выражать свое мнение не слишком категорично, но Юан, казалось, был согласен с каждым моим словом.
– Ты точно говоришь так не из вежливости?
– Нет, честное слово. Я бы и сам сказал в точности то же самое.
Похоже, он был немного обескуражен – как будто познакомился с пришельцем с другой планеты и вдруг обнаружил, что говорит с ним на одном языке.
Наш большой красный фургон пробирался по все более узким и неровным проселочным дорогам. С мастерством бывалого водителя Юан маневрировал, без труда заходя в повороты, от которых у меня волосы вставали дыбом. Вытянув шею, я посмотрела в окно со стороны водителя и, увидев за ним отвесный обрыв, начала гадать, сколько еще нам предстоит ехать по такой дороге.
Как выяснилось, когда-то, прежде чем стать владельцем книжного магазина, Юан мечтал работать в кинематографе. Услышав это, я приготовилась, что вот сейчас-то уж точно кто-нибудь потрясет меня за плечи, прервав мое необычное сновидение. Он рассказал, что отвечал за звук во время съемок какого-то документального фильма для Би-би-си, и, хотя пробиться в киноиндустрию оказалось очень трудно, его интерес к созданию фильмов никогда не ослабевал. Перебивая друг друга, мы принялись перечислять картины, которые когда-то нас вдохновили.
Еще выше, в горах, пейзаж вновь изменился, став пугающе глухим и безлюдным. Каменные коттеджи исчезли, а по обеим сторонам дороги раскинулись дикие равнины с высокой коричневой травой, рыжевато-бурым папоротником и стадами пасущихся овец. Горизонт тоже исчез. Некогда простиравшийся вдаль пейзаж теперь упирался в гущу темно-зеленых сосен.
– Уродливые деревья, – вздохнул Юан, глядя в окно, – а ведь изначально они здесь не росли. Их сюда завезли из-за нехватки древесины после того, как большую часть деревьев вырубили во время Первой мировой.
– Должна признать, здесь довольно пустынно. – Я надеялась, что в моих словах Юан услышит скорее участливость, нежели упрек.
– Так и есть. Зимой приходится проявлять особенную осторожность, – ответил он. – Когда-то давно во время сильной метели один почтальон на несколько дней застрял здесь на своем грузовике. Никто так и не пришел к нему на помощь, и бедняга умер.
Бог с ним, с удручающим пейзажем, но вот рассказ Юана уж точно надолго врезался мне в память. Мы не просто катили по обычной проселочной дороге; мы были вдали от цивилизации, в полной изоляции от современного мира, в пограничном пространстве на полпути между фермерскими землями и неизвестностью, которая лежала впереди. Я чувствовала, как меня укачивают мягкие изгибы дороги, и, разомлев от тепла, провалилась в дрему.
– Просыпайся, сонная Лиса. – Юан осторожно потряс меня за плечо.
Вздрогнув, я открыла глаза. Солнце особенно ярко светило в окна фургона. В отдалении я услышала бормотание голосов – звук, означавший, что мы спустились с холмов и снова оказались среди людей.
Моргая и пытаясь сбросить с ресниц навеянный дорожной усталостью туман, я спросила сонным тихим голосом:
– Где мы?
– Я решил показать тебе замок Калейн. Он построен на самом краю скалистого обрыва, и вокруг него очень красиво. – Юан выпрыгнул из фургона, и я последовала за ним, тут же взбодрившись при мысли о том, что сейчас увижу свой первый в жизни замок.
В детстве я мечтала не только о том, чтобы стать детективом, как Агата Кристи, но еще и о том, чтобы жить в замке, хотя в реальности я их ни разу не видела. Быть может, я была далеко не единственной в мире девочкой, мечтавшей о замке, однако, в отличие от своих ровесниц, я вовсе не хотела быть принцессой и ходить в красивом платье. Скорее мне представлялось, как я буду бегать и размахивать мечом или заниматься поисками закопанного на заднем дворе сундука с сокровищами. И вот, шагая по внушительному каменному мосту и наблюдая, как перед нами вырастает величественный замок Калейн, я вдруг поняла, что эта детская мечта до сих пор хранит прежнее очарование.
Сады вокруг замка с просторными, аккуратно подстриженными лужайками и пальмовыми деревьями казались на удивление тропическими. Сам же замок вовсе не отличался атмосферой таинственной ветхости, которую я ожидала увидеть. К моему разочарованию, за ним очень хорошо ухаживали, и выглядел он так, будто его построили вчера, хотя, по словам Юана, это было вовсе не так.
– Здесь останавливался Эйзенхауэр, но самая старая башня была возведена еще в пятнадцатом веке, – рассказал он.
– Ого! – Я старалась показать, что его слова меня впечатлили, хотя мне бы гораздо больше понравилось, если бы он сказал, что в замке живут привидения.
Мы вошли в открытый всем ветрам внутренний двор, ведущий к главному входу в замок. Посмотрев вниз с обрыва на белую пену волн, с шумом бившихся о скалы под нами, я наконец почувствовала, что мое желание увидеть нечто по-настоящему величественное было удовлетворено. Передо мной там, где небо встречается с морем, бесконечной голубой линией тянулся горизонт.