«Ленин» прекращает писать, поднимает голову, с минуту на меня глядит и показывает рукой на стул, против заместителя.
Я прохожу вперед, снимаю с голову мичманку, присаживаюсь.
– Расскажите, пожалуйста, о себе, – начинает беседу прокурор. Я коротко рассказываю.
– Значит по профессию вы юрист и уволены из органов по состоянию здоровья? -выслушав, задает он вопрос.
Точно так, – отвечаю я, после чего достаю из внутреннего кармана тужурки диплом со справкой Мурманского военно-морского госпиталя, удостоверенной подписью главного врача и гербовой печатью.
Веденеев их внимательно изучает, а затем передает Кружилину.
– Как со здоровьем сейчас? – щурит карие глаза.
– Готов к труду и обороне на суше.
– А с характеристикой по прежнему месту службы? Мы ее обязательно запросим.
– С этим будет все в порядке. Можете не сомневаться.
– В таком случае, не будем откладывать дело в долгий ящик,– тянет из лежащей на столе пачке сигарету прокурор и чиркает спичкой.
– Я как раз сейчас выезжаю в прокуратуру области по делам, предлагаю со мной. Там напишете заявление о приеме на службу, и займемся оформлением. Должность – помощник прокурора по общему надзору. Зарплата небольшая, сто пятьдесят два рубля. Затем переаттестуем вас и станет больше. В течение года гарантирую новую квартиру. Ну, как, согласны?
– Согласен, – отвечаю я. Веденеев мне все больше нравится.
– Ну, тогда за дело (встает он из-за стола). – Николай Иванович, я вернусь, наверное, поздно, а от Бондаря на санкцию должны привезти взяточника. Ты им займись, пожалуйста.
После чего Кружилин возвращает мне документы, прокурор извлекает из ящика стола кожаную папку, и мы поочередно выходим из кабинета.
– Наташа, – обращается он к секретарше (та принимает дело у толстого милицейского майора), – если кто будет звонить, я в Ворошиловграде.
Зрозумила, Виктор Петрович, хай вам щастыть, – поет она и, хукнув на печать, пришлепывает какую-то бумагу.
– А ты с чем пожаловал, Козырь? – обращается к майору прокурор.
– Та ось, дило прывиз, Николаю Ивановичу.
– Это то, что по разбою?
– Ну да.
– Доказательной базы хватает?
– Та выше головы, – расплывается в улыбке толстяк. – Вы ж мэнэ знаетэ.
– Добро.
Выходим из приемной, спускаемся вниз и, выйдя наружу черным ходом, оказываемся с тыльной части здания. К нему примыкает заасфальтированная площадка с растущей на миниатюрной лужайке высокой раскидистой рябиной.
У гаража стоит новенькая белая «двадцатьчетверка», в двигателе которой копается мрачного вида курчавый водитель в синей робе. Увидев нас, закрывает капот и сплевывает.
– К вечеру аппарат будет на ходу, осталось только сцепление поменять, – хмуро бубнит он прокурору, утирая руки ветошью. – И не забудьте в области к Соловьеву зайти, он нам резину второй месяц зажимает.
– Напомню, – отвечает Веденеев, и мы идем по дорожке через молодой парк к виднеющемуся за ним жилому массиву.
Это центральная часть города с обширной площадью, в противоположных концах которой высятся кубические здания горкома и горисполкомом, с голубыми елями по фасаду. Здесь же расположены кинотеатр, плавательный бассейн из стекла и бетона, главпочтамт и несколько магазинов. Венчает весь этот архитектурный ансамбль гранитная фигура вождя, с протянутой в будущее рукой, установленная на пьедестале и многочисленные клумбы роз, перемежающиеся плакучими ивами.
На стоянке перед горисполкомом несколько автомобилей, у одного из которых нас ждут средних лет женщина с мужчиной.
– Ну что, будем выезжать? – обращается к ним Веденеев.
– Непременно, – отзывается мужчина, пожимая нам руки.
– Сережа, заводи, – кивает он сидящему в салоне бежевой «Волги ГАЗ-21» шоферу.
Через несколько минут мы выезжаем из города, спускаемся по широкой автостраде в долину, а из нее вверх и направляемся в сторону Бахмутского шляха. Теперь это скоростная автострада, связующая нашу и Донецкую область.
В Петровские времена в Бахмуте (нынешнем Артемовске) донские и слободские* казаки добывали в варницах* соль, снабжая ею всю Малороссию
Доставляя ее обозами на восток, они несколько дней отдыхали на берегах Лугани, где на тучных заливных лугах пасли отощавших за время пути животных, варили кулеш, пили горилку и приударяли за хуторскими девчатами. Отсюда и название смежного с нами района – Попаснянский. И поныне, там, в дубовых балках, есть несколько старых казачьих криниц с чистою и вкусною водою.
Со времен Екатерины Шлях содержится в образцовом порядке и до самого Ворошиловграда вдоль него тянутся фруктовые лесопосадки
В пути Виктор Петрович знакомит меня с попутчиками.
Мужчину зовут Николай Иванович Жайворонок, он заведующий гороно, женщину – Людмила Тимофеевна Макогончук, она работник горисполкома. Как и мы, в Ворошиловград оба направляются по делам.
На въезде в областной центр имени Первого маршала, нас встречает высоченный памятник «Труженику Луганщины» с факелом в поднятых руках, именуемый в народе Фантомас, поскольку юмористов в наших краях хватает.
Миновав его, сворачиваем влево, на проспект и следуем в череде авто по нему мимо обкома партии и дома политпросвещения, напротив которого светлеет туфом здание областной прокуратуры.
Высадив нас с Веденеевым напротив входа, попутчики уезжают, пообещав заехать на обратном пути.
Прокуратура находится в трехэтажном типовом здании с десятком тянущихся вдоль фасада елей и вычурными скамьями у входа.
Заходим в гулкий вестибюль и, предъявив дежурному документы, поднимаемся на второй этаж. Он пустынен, с рядами высоких дверей, тянущихся вдоль широкого коридора с мягкой ковровой дорожкой на полу. Прокурор открывает одну из них и попадаем в отдел кадров, где нас принимает начальник.
Это пожилая женщина в мундире старшего советника (полковник), с усталым лицом и строгим голосом. Представив меня, Виктор Петрович уходит по делам, а я в течение часа отвечаю на ее вопросы, касающиеся биографии и прежней службы.
Затем изучаются мой диплом, военный билет и медсправка. Удовлетворившись результатами, Ирина Александровна Орлова (так зовут начальницу дает мне заполнить формализованную анкету, после чего, под ее диктовку, пишу заявление на имя прокурора области, о приеме на службу.
– На этом все (забирает кадровик бумагу) Как только от вашего бывшего руководства поступит характеристика, займемся оформлением.
Прощаюсь, выхожу в коридор и в расположенном в его средней части холле разглядываю висящие на стене стенды из истории прокуратуры области. Они довольно интересные: оказывается Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко стоял у истоков ее создания и является депутатов Верховного Совета от Луганщины, а один из руководителей подпольной антифашистской организации «Молодая гвардия» Сергей Тюленин, около года работал в областной прокуратуре помощником следователя.
Минут через двадцать появляется Виктор Петрович.
– Ну, как собеседование?
– Вроде нормально.
– Тогда пошли вниз, перекусим и будем отправляться домой.
В расположенном на первом этаже небольшом буфете, подкрепляемся украинским борщом и макаронами с котлетой, после чего, расплатившись, выходим на улицу. Автомобиль Жайворонка уже на месте и мы, усевшись в салон, покидаем областной центр.
Под колесами монотонно гудит блестящий лента асфальт, из приемника льется задушевная песня
Рiдна мати моя, ти ночэй нэ доспала,
Ти водила мене у поля край села,
I в дорогу далеку, ти мэнэ на зорi проводжала,
I рушник вишиваний на щастя дала.
I в дорогу далеку ти мене на зорi проводжала,
I рушник вишиваний на щастя, на долю дала…
выводит мягким баритоном, популярный на Украине исполнитель Александр Таранец.
В салоне тишина. Слова и исполнение берут за сердце.
На закате дня, когда еще нежаркий шар солнца висит у горизонта, въезжаем в раскинувшийся в долине Первомайск, и меня высаживают на автовокзале.
– Как только поступит характеристика, дам тебе знать, – говорит на прощание Веденеев.
Через пару недель из прокуратуры Брянки сообщают, что на следующий день мне нужно быть в области, у Орловой.
В этот раз она встречает меня несколько благожелательнее и сообщает, что запрошенный ею документ поступил.
– Ознакомьтесь,– протягивает его мне. Читаю. Адмирал обещание сдержал и характеристика на меня, можно сказать, блестящая.
– Результаты я доложила прокурору области, он не возражает о зачислении вас в штат, – сообщает Орлова. Проект приказа уже подготовлен, теперь вам нужно сфотографироваться для получения удостоверения.
В моем бумажнике оказывается пара необходимых снимков, которые я показываю начальнице.
– Что ж, вполне приличные. В таком случае, с завтрашнего дня приступайте к работе, приказ о назначении и удостоверение мы пришлем в течение недели. Удачи вам на прокурорской стезе, – улыбнувшись, протягивает мне руку.
На следующий день, 1 июля 1980 года я приступаю к своим новым обязанностям помощника прокурора города Первомайска Ворошиловградской области.
В то время система этих органов, возглавляемая Генеральным прокурором СССР Действительным государственным советником Романом Андреевичем Руденко, существенно отличалась от ныне действующей. Она была намного компактнее, располагала высокопрофессиональными кадрами и имела широкие полномочия.
Пройдя практически все ступени прокурорской иерархии, от низового звена до центрального аппарата Прокуратуры СССР и Генеральной прокуратуры России, с полной ответственностью могу сказать, нынешние прокуроры в подметки не годятся своим предшественникам, как, впрочем, и оперативно-следственный состав других правоохранительных структур.
Теперь несколько слов о Луганщине, именуемой ныне ближним зарубежьем. Не для пафоса, а в качестве прелюдии к ряду событий, участником которых мне предстояло стать в самое ближайшее время.
В Допетровские времена территория, на которой сейчас находятся Луганская, Донецкая и Днепропетровская области, соответствовала среднему европейскому государству, именуясь Гуляй – полем. Населена она была немногочисленной запорожской вольницей, не признававшей над собой ничьей власти.
Но затем, в начале восемнадцатого века, по Указу императрицы Екатерины, сюда, для защиты южных рубежей России от турок и татар, направляются с Балкан два гусарских полка под командованием Райко Прерадовича и Ивана Шевича, набранные из сербов.
В их числе, в ковыльные степи пришел и один из моих пращуров по материнской линии, пикинер,* Лука Васалакиев. В состав полков входило четырнадцать рот, образовавших первые военные поселения на Луганщине. Пращур служил в четырнадцатой, которая и дала одноименное название одному из сел Попаснянского района, где мне доводилось бывать и общаться с многочисленной в те дни родней Васалакиевых.
Когда же в этих местах стали разрабатываться каменный уголь и железная руда, в степи хлынул новый поток переселенцев, основу которого составляли разогнанные Екатериной сечевики*, маршевые и арестантские роты.
Естественно, что все они, ставшие впоследствии коренным населением Луганщины, были далеко не робкого десятка. Помимо прочего, способствовал этому и каторжный труд, которым отличались шахты. К слову, работавшие тогда под землей наравне с людьми кони, выдерживали в тех условиях не более пяти лет.
На рубеже двадцатого столетия, Донбасс уже был одним из наиболее развитых в России центров угольной, сталелитейной и машиностроительной промышленности, немалая часть которой находилась на территории Луганской области.
Это способствовало формированию пролетариата, наиболее подверженного идеям набирающего в то время силу, марксизма.
В дни революции 1905 года, сформированные из шахтеров и рабочих луганские дружины, оказались настолько боеспособными, что еще около месяца после подавления восстания в Москве и других городах Империи, противостояли отборным казачьим подразделениям.
И не случайно в годы Гражданской войны Луганщина породила таких военачальников и командиров, как Ворошилов, Пархоменко и Якубовский.
Пусть имя первого сейчас опорочено, а остальные преданы забвению, это не умаляет их заслуг в строительстве рабоче-крестьянской Красной Армии, впоследствии победившей фашизм.
В годы Великой Отечественной войны в составе шахтерских дивизий на фронт ушло практически все боеспособное население области, а после ее окончания, она в кратчайший срок восстановила свой промышленный потенциал.
Стахановское движение, гремевшее по Стране, также зародилось на моей родине.
К началу восьмидесятых годов прошлого столетия область была дважды орденоносной и имела в своем потенциале помимо угольных объединений, такие Союзного значения предприятия, как Луганский тепловозостроительный завод и Коммунарский металлургический комбинат, Лисичанский и Северодонецкий нефтеперерабатывающие комплексы, Стахановский вагоностроительный и Первомайский электро-механический заводы, Краснолучское машиностроительное предприятие.
Их продукция поступала во все союзные республики, а также экспортировалась в Европу.
Была область в то время и кузницей руководящих кадров. Председателем Совета Министров СССР являлся наш земляк из Славяносербска – Полянский, министром Внутренних дел СССР Щелоков – уроженец Ирмино,
Генеральный прокурор СССР Руденко и сменивший впоследствии его на этом посту Рекунков, представляли Луганщину в Верховном Совете, являясь ее депутатами. Дала она своих сыновей космосу, фундаментальной науке и большому спорту.
Естественно, что эти лица не обделяли малую Родину своим вниманием и довольно часто навещали ее официально или приватно.
Все это порождало двоякие последствия.
С одной стороны, не без помощи сановитых земляков и депутатов, Луганщина активно развивалась. Возводились новые и реконструировались старые предприятия, улучшалась городская и сельская инфраструктура, рос уровень благосостояния населения. Заработки шахтеров и металлургов, были самыми высокими в Стране.
В то же время, областное руководство, имея в Москве столь высоких покровителей, старалось «не ударить лицом в грязь» и вело свою паству к новым трудовым подвигам, не всегда законными путями.
Прокуратура области, не желая выглядеть бездеятельной в глазах своего руководства и заручившись его поддержкой, по мере сил старалась не допускать беззакония, что влекло переменный успех в нелегком деле построения светлого будущего.
На время моего зачисления в ее ряды, областные правоохранители под непосредственным руководством первого заместителя прокурора Украины Скопенко, нанесли Ворошиловградскому обкому партии, весьма ощутимый удар.
За злоупотребление служебным положением и взятки были привлечены к уголовной ответственности и осуждены к длительному лишению свободы, первые секретари Стахановского и Кировского горкомов партии Билым с Кочкаревым.
Эти дела были не столь масштабными, как нашумевший в свое время процесс над крупным партийным функционером Медуновым, но тоже имели общесоюзный резонанс.