Он повесил трубку и обернулся. Трента нигде не было.
В тот день в Ангуаке, штат Манитоба, скончался последний чистокровный сенбернар. На следующее утро чиновники из Джорджии подтвердили, что их карантинные питомники возле Игуртска заражены. Поиск неинфицированных собак, проводимый теперь уже роботами, продолжался. Во всем мире осталось девять собак, не зараженных вирусом D-D: шесть взрослых гончих и три щенка. Сидя в своем вольере в горах, они тосковали без человеческого внимания и постоянно принюхивались.
Вернувшись вечером в свою холостяцкую квартиру, Трент обнаружил там гостя – высокого (почти семи футов ростом) гуманоида класса С, чью голову украшали два покрытых перьями гребешка, а глаза прикрывали похожие на жалюзи мембраны. Его стройное тело облегал синий халат, подпоясанный на талии.
– Гер! – воскликнул Трент, закрыв дверь.
– Друг Варли, – ответил веганин странным свистящим голосом.
Выставив руки вперед, они, по веганскому обычаю, коснулись друг друга ладонями. На ощупь семипалые руки Гера казались слишком горячими.
– У тебя жар, – сказал Трент. – Ты слишком долго пробыл на Земле.
– Это все проклятая окись железа в вашей атмосфере, – сказал Гер. – Сегодня вечером приму двойную дозу лекарств. – Он расслабил гребешки, что означало удовольствие. – Но я рад снова тебя видеть, Варли.
– А я тебя, – сказал Трент. – Как там… – Он опустил руку и жестом изобразил, будто гладит собаку.
– Именно поэтому я и пришел, – сказал Гер. – Нам нужно еще.
– Еще? Остальные мертвы?
– Их клетки живы в новых поколениях, – сказал Гер. – Мы использовали акселерационные камеры, чтобы побыстрее получить несколько поколений, но результаты нас не удовлетворяют. Это были очень странные животные, Варли. Разве не странно, что внешне они были совершенно одинаковые?
– Иногда так бывает, – ответил Трент.
– И количество хромосом, – продолжал Гер. – Разве…
– Некоторые породы различаются по генотипу, – поспешно сказал Трент.
– А-а… – Гер кивнул. – У тебя есть еще представители этой породы, которых мы могли бы взять?
– Это будет нелегко, – сказал Трент, – но если действовать осторожно, может, нам и удастся.
* * *
Комендант Макарофф был счастлив снова видеть знаменитого доктора Трента. Он был счастлив, хотя и не столь сильно, познакомиться с гостем с далекой Веги. Комендант явно относился к инопланетянам с подозрением. Он проводил гостей к себе в кабинет, усадил их и сам сел за стол.
– Я бы хотел получить для доктора Ансо-Ансо пропуск, который позволил бы ему пройти в мой вольер, – сказал Трент. – Не будучи человеком и землянином, он не является носителем вируса, так что нет никакой опасности…
– Зачем?
– Возможно, вы слышали о достижениях веган в области биофизики? – спросил Трент. – Доктор Ансо-Ансо помогает мне в работе. Ему нужно взять несколько анализов крови и кульутр у…
– Разве это не может сделать робот?
– Результаты наблюдений должны быть основаны на узкоспециальных знаниях, которыми роботы не обладают.
– Гм-м. – Комендант Макарофф задумался. – Ясно. Что ж, если вы готовы за него поручиться, доктор Трент… Уверен, что он хороший парень. – Судя по тону, комендант допускал, что доктор Трент, возможно, ошибается. Он достал из ящика бланк, выписал пропуск и протянул его Тренту. – Я дам вам полицейский вертолет.
– У нас есть специальный стерильный вертолет с лабораторным оборудованием, – сказал Трент. – Его сейчас обслуживает «Роботикс Интернэшнл».
Комендант Макарофф кивнул.
– Понятно. Тогда, как только скажете, я подготовлю для вас эскорт.
* * *
На следующее утро пришла повестка на листе розовой бумаги: «Доктору Варли Тренту приказано предстать завтра перед специальным подкомитетом Комитета по здравоохранению и санитарии Федеративного Сената на слушании, которое будет проводиться в четыре часа дня в здании Сената». И подпись: «Оскар Олаффсон, особый помощник сен. Гильберто Наталя».
Трент принял повестку в лаборатории и, ознакомившись, отнес ее в кабинет Хань-Меерса.
Профессор прочитал повестку и вернул ее Тренту.
– Про обвинения ни слова, Варли. Где ты был вчера?
Трент сел.
– Провел своего друга-веганина в питомник, чтобы он забрал трех щенков. Сейчас он с ними уже на полпути домой.
– Наверняка об этом стало известно во время утреннего подсчета, – сказал Хань-Меерс. – В любое другое время тебя просто бросили бы за решетку, но скоро выборы. Наталь, видимо, дружит с этим твоим комендантом Макароффом.
Трент уперся взглядом в пол.
– Сенатор распнет тебя, несмотря на твое открытие способа распространения вируса, – продолжал Хань-Меерс. – Боюсь, ты обзавелся очень сильными врагами. Доктор Флорес – шурин сенатора Грапопулуса из Комитета по ассигнованиям. Они найдут в клинике Флореса людей, которые докажут, что носитель вируса обнаружили без твоего участия.
– Но это мои собаки! Я могу…
– Только не в чрезвычайной ситуации, когда объявлен карантин, – сказал Хань-Меерс. – Ты виновен в присвоении государственной собственности. – Он ткнул пальцем в сторону Трента. – И враги, которых ты нажил…
– Я нажил! Это ты начал пускать пыль в глаза Флоресу.
– Ну-ну, Варли. Не будем ссориться.
Трент уставился в пол.
– Хорошо. Что сделано, то сделано.
– У меня есть идейка, – сказал Хань-Меерс. – Университетский исследовательский корабль «Эльмендорфф» сейчас стоит на поле Хартли. Он заправлен и готов к полету на Сагиттариус.
– Что это значит?
– Корабль, конечно, хорошо охраняется, но известный сотрудник лаборатории с подделанной запиской от меня мог бы пробраться на борт. Ты справишься с «Эльмендорффом» один?
– Разумеется. На этом корабле мы проводили биофизические исследования на Веге.
– Тогда поторопись. Соверши скачок в гиперпространство, и тебя никогда не поймают.
Трент покачал головой.
– Это было бы равносильно признанию вины.
– Парень, ты ведь и в самом деле виновен! Сенатор Наталь обнаружит это завтра. Представляешь, какая поднимется шумиха? Но если ты сбежишь, это будет новость посильнее, а вопли сенатора станут лишь шумом на заднем плане.
– Ну… не знаю…
– Люди устали от его воплей, Варли.
– Все равно мне это не нравится.
– Варли, сенатор отчаянно ищет новость, которая поможет ему получить голоса избирателей. Если дать ему еще немного времени и добавить еще немного отчаяния, он зайдет слишком далеко.
– Меня беспокоит не сенатор, а…
– Собаки, – сказал Хань-Меерс. – Если ты сбежишь на Вегу, то сможешь поделиться с ними своими знаниями в области земной биологии. Конечно, придется делать это на расстоянии, но… – Идея повисла в воздухе.
Трент поджал губы.
– С каждой минутой, которую ты тратишь здесь, твои шансы на побег уменьшаются. – Хань-Меерс придвинул к Тренту блокнот. – Вот мой бланк. Подделывай записку.
Через двадцать минут после того, как вертолет Трента отправился на поле Хартли, на кампусе сел правительственный вертолет. Из него вышли двое мужчин и поспешно зашагали к кабинету Хань-Меерса. Там они предъявили полицейские удостоверения.
– Мы ищем доктора Варли Трента. Он обвиняется в нарушении запрета на свободное перемещение собак. Его необходимо взять под стражу.
Хань-Меерс ужаснулся.
– Кажется, он пошел домой. Вроде говорил, что плохо себя чувствует.
* * *
Сенатора Наталя охватила ярость. Его пухлое тело содрогалось от гнева. И без того красное лицо приобрело фиолетовый оттенок. Он кричал и вопил. Каждый вечер его разъяренное лицо появлялось на экранах. Но стоило ему достичь пика яростных обвинений научных работников в распущенности, как его выступления оттеснили на задний план более важные новости.
В изоляторе скончалась от вируса последняя собака – пятнистая чау-чау. Но прежде чем сенатор набрался сил для новой атаки, правительство объявило об обнаружении стаи двадцати шести не тронутых вирусом арктических волков. На следующий день роботы-поисковики нашли живую дворняжку двенадцати лет на острове Пасхи и пятерых кокер-спаниелей на Огненной Земле. На западных склонах Олимпийских гор были подготовлены раздельные изоляторы для собак и волков, и всех здоровых животных переправили туда.
Волки, кокер-спаниели, дворняга и гончие стали питомцами всего мира. Из Абердина герметичные вертолеты возили желающих на экскурсии на точку в пяти километрах от собачье-волчьего питомника. Оттуда в мощные бинокли иногда удавалось разглядеть движение, которое можно было бы приписать собаке или волку.
Примерно в то время, когда сенатор Наталь готовился к новому взрыву, заявляя, что гончие Трента не так уж важны, что в мире есть и другие выжившие представители семейства собачьих, двенадцатилетняя дворняга издохла от старости.
Любители собак по всему миру скорбели. Пресса превратила кончину дворняжки в событие первостепенной важности, и на ее фоне крики сенатора Наталя снова потерялись.
* * *
Трент отправился на Вегу и прыгнул в гиперпространство, как только преодолел искривленное пространство вокруг Солнца. Он знал, что веганам придется подвергнуть его карантину, чтобы защитить собак, но он мог следить за экспериментами через видеосвязь и помочь своими знаниями в области земной биологии.
Профессор Хань-Меерс, сославшись на подорванное здоровье, передал все свои обязанности в колледже помощнику и отправился путешествовать. Для начала он заехал в столицу, встретился с сенатором Наталем, извинился за бегство доктора Трента и похвалил убеждения политика.
В Женеве Хань-Меерс познакомился с пианистом, чьи домашние далматины погибли в эпидемии одними из первых. В Каире он встретил правительственного чиновника, разводившего волкодавов, которые тоже погибли в самом начале. В Париже он познакомился с женой меховщика, чей эрдельтерьер, Коко, умер во время третьей волны эпидемии. В Москве, в Бомбее, в Калькутте, в Сингапуре, в Пекине, в Сан-Франциско, в Де-Мойне, в Чикаго встречались такие люди. Всем им профессор давал рекомендательные письма к сенатору Наталю и пояснял, что сенатор окажет им особый прием, если они пожелают посетить заповедник в Олимпийских горах. Хань-Меерс рассчитывал, что хотя бы один из этих людей закатит скандал, который негативно скажется на политической карьере сенатора.
Этим человеком стала жена парижского меховщика, мадам Эстажьен Кулок, хотя того, что произошло, Хань-Меерс никак не мог предположить.
* * *
Мадам Кулок была стройной женщиной лет сорока пяти, бездетной и по-французски шикарной. У нее было узкое, надменное лицо и соответствующие манеры. Но ее бабушка была женой фермера, и за фасадом избалованной богачки скрывался твердый характер мадам Кулок. Она приехала в Абердин в сопровождении двух горничных с кучей багажа и запиской от сенатора Наталя. Она убедила себя, что вся эта чепуха о том, что заразу переносят люди, не имеет к ней никакого отношения. Пара элементарных мер предосторожности, и она сможет завести собственную собаку.
Мадам Кулок намеревалась заполучить метиса бигля – несмотря ни на что. Тот факт, что собак практически не осталось, лишь усиливал ее желание. Осторожные расспросы в Абердине дали ей понять, что действовать придется в одиночку. Из отчаянной путаницы в ее мыслях родился план, имевший все характерные признаки психического расстройства.
Во время одной из ежедневных экскурсий мадам Кулок изучила с воздуха местный ландшафт. Местность была труднопроходимой и у менее целеустремленного человека отбила бы желание действовать. В течение семисот лет здесь поддерживались естественные условия. Тропы, ведущие в лес, поросли салалом, заманихой и черникой. От талого весеннего снега необычайно разлились реки. Горные кряжи тонули в буреломе и зарослях, из которых выныривали гранитные валуны. Оканчивалась эта дикая местность двойным ограждением. Каждый из заборов был шестнадцати метров высотой. Они располагались на расстоянии километра друг от друга.
Мадам Кулок вернулась в Абердин, оставила горничных в отеле и слетала в Сиэтл, где купила походную одежду, веревку, абордажный крюк, легкий рюкзак, пищевые концентраты и компас. Карту заповедника приобрести было несложно: она продавалась как сувенир.
Затем она отправилась на рыбалку в пролив Хуан-де-Фука и остановилась в Неа-Бэй. К югу высились укутанные снегом Олимпийские горы.
Три дня шел дождь. Последующие пять дней мадам Кулок ловила рыбу вместе с гидом. На девятый день она отправилась на рыбалку одна. На следующее утро береговая охрана нашла ее перевернутую лодку возле маяка на острове Татуш. К этому времени она была уже в девятнадцати километрах к югу от Секвима и прошла два километра по запретной огороженной территории. Весь день она проспала в еловой чаще. В темноте ей помогал ориентироваться лунный свет, и все же на то, чтобы добраться до забора, у нее ушла вся ночь. Днем, затаившись в зарослях винограда, она увидела двух трехногих роботов, патрулировавших по другую сторону забора. С наступлением ночи мадам Кулок пробралась дальше и, дождавшись, когда роботы пройдут мимо и скроются из вида, при помощи веревки и крюка перелезла через забор. Километровая зона между заборами была очищена от деревьев и кустов. Мадам Кулок быстро преодолела ее, а затем и последнюю преграду.
Патрульные роботы слишком полагались на труднопроходимую местность и не учли возможности появления сумасшедшей женщины.
Пройдя два километра по питомнику, мадам Кулок нашла кипарисовую рощу, где решила спрятаться. Сердце бешено колотилось. Она укрылась в роще в ожидании рассвета, когда она сможет найти свою собаку. Ее лицо, руки и ноги были покрыты царапинами, одежда изорвана – но ей удалось попасть в заповедник!
Несколько раз за ночь ей приходилось вытирать потные ладони о походные брюки цвета хаки. Под утро она заснула на холодной земле. Вскоре после рассвета ее нашли Бесс и Орлица.
Мадам Кулок разбудило прикосновение теплого, влажного языка к ее щеке. Поначалу она подумала, что это ее погибшая собачка, Коко. Потом вспомнила, где находится.
«Какие красивые собачки!»
Она обняла Бесс, которая так же изголодалась по человеческому вниманию, как и сама мадам Кулок.
«Ах вы, красавцы!»
Патрульные роботы обнаружили их незадолго до полудня. Роботы считали собак с помощью крошечных передатчиков, вживленных каждому из животных. Мадам Кулок ждала наступления ночи, чтобы сбежать вместе с собакой.
При виде роботов Бесс и Орлица бросились бежать. Мадам Кулок кричала от ярости, пока равнодушные машины волокли ее прочь.
В тот день Орлица прикоснулась носом к носу волчицы через сетку, разделявшую их питомники.
Хотя роботы поместили каждое животное в изолятор, было уже слишком поздно. И никому не пришло в голову проверить волков в отдельном питомнике.
Спустя семь недель вирус D-D опустошил собачье-волчьи питомники. Вопреки протестам дорогого адвоката, мадам Кулок отправили в психиатрическую лечебницу. Новостные службы уделили особенное внимание записке от сенатора Наталя, найденной у нее в кармане.
* * *
Земные чиновники послали на Вегу отчаянное сообщение. Известно, говорилось в нем, что некий доктор Варли Трент передал земных собак веганскому биофизику. Не осталось ли у них живых особей?
С Веги пришел ответ: «У нас нет собак. Нынешнее местонахождение доктора Трента нам неизвестно».
* * *
Когда корабль Трента вышел из гиперпространства, на мониторах появилось огромное изображение Веги. Ярко сверкало пылающее солнце. На расстоянии восьмисот тысяч километров он усилил увеличение и начал сканировать пространство в поисках планеты. Вместо этого он заметил летевший прямо к нему веганский сторожевой корабль. С расстояния в шесть тысяч километров корабль запустил торпеду. Взрыв ударил по передатчикам, не позволив Тренту идентифицировать себя. Корабль задрожал. С грохотом захлопнулись аварийные двери, зашипел воздух, вспыхнули огни системы предупреждения, зазвонили звонки. Трент перебрался в единственную спасательную капсулу, уцелевшую в его секции. Маленькая капсула еще функционировала, хотя передатчик был разбит.