Эмили А. Дункан
Безжалостные боги
Emily Duncan
SOMETHING DARK AND HOLY #2: RUTHLESS GODS
Copyright © Emily Duncan, 2020
First published by St. Martin’s Press
Translation rights arranged by Sandra Dijkstra Literary Agency
Серия «Young Adult. Нечто темное и святое»
© Норицына О., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Посвящается всем странным личностям
и моим братьям Ноа и Иану
Пролог
Девушка, которая застряла в неизвестности
Вокруг царила тьма. Бескрайняя, холодная и живая. Девушка чувствовала, как та дышит, двигается, ожидает чего-то. И ничто не помешает тьме поглотить ее.
Она чувствовала, что ее руки приковали к каменной плите – и это означало, что из этого неизвестного ей места никак не выбраться. И даже не могла вспомнить, когда перестала бороться. Но больше всего девушку пугало – ужасало до мурашек и пробирало до костей, – что она не знала, кто она такая.
– Тебе еще вернут это знание, – донесся до нее спокойный ласковый голос, а затем кто-то нежно провел по ее волосам, что разительно отличалось от остальных жестоких и грубых прикосновений. – Понимаешь, тебе будет позволено вернуть только что-то одно. Но лишь когда все завершится. Когда зависимость от тьмы станет сродни зависимости от горького вина, которое жаждешь и в то же время ненавидишь. Когда ты станешь относиться к тьме как к сокровищу, за которое будешь готова убить или умереть. Только тогда ты все осознаешь.
Девушке очень хотелось дотянуться до этого голоса. Он звучал ужасно знакомо. Вызывал образы костей, золота и крови. Целых рек крови. А еще образ парня с троном, парня, направляемого другим, и девушки с волосами цвета снега, которая не может найти свое место.
Но здесь все это не имело значения.
Тьма уже пробиралась ей под кожу. Расползалась внутри, просачивалась в кости, бурлила в венах, разрывая ее на части и превращая в нечто другое.
Если бы она могла закричать, то давно бы сорвала голос. Если бы могла сопротивляться, то бросила бы на это последние силы. Но она ничего не могла поделать. Только смириться со своей судьбой.
Ее окружала тьма, такая бескрайняя, что девушке казалось, будто ей все померещилось. И тот ласковый голос. И то нежное прикосновение к волосам. Здесь царила лишь тьма. Только она.
1
Серефин
Мелески
«Змея, могила, игра света – Велес всегда тянулся к тому, что ему не принадлежит».
Записки Влодзимежа
Серефин Мелески прекрасно знал, что наступил тот момент ночи, когда готовится предательство. Время, когда обнажаются мечи, а планы не только обсуждаются, но и воплощаются в жизнь. Тот час, когда рождаются монстры.
И хотя он прекрасно понимал это, осознание неизбежного не делало ожидание менее мучительным. Правда, Серефин не желал спать не потому, что терзался в ожидании новой напасти. Нет, он не смыкал глаз, потому что предпочитал напиваться до беспамятства, чем встречаться лицом к лицу со своими кошмарами.
Но к тому моменту, когда Кацпер проскользнул в его покои, он уже очнулся. Видимо, друг пришел, чтобы разбудить его, но вряд ли удивился, когда увидел, что Серефин лежал на диване в гостиной, закинув одну ногу на спинку, а вторую поставив на пол. Рядом, в пределах его досягаемости, стоял пустой стакан, а на подлокотнике виднелась открытая книга, куда он отложил ее, пока обдумывал то, что занимало его мысли каждую ночь последние четыре месяца: сны о мотыльках, крови и монстрах.
А еще ужас на краю его сознания и этот голос. Тоненький шепот, который проник в него в том месте, в котором Серефин оказался после смерти. И остался с ним. Так что теперь странные напевы постоянно гудели в его крови.
«Все неприятности ты создаешь себе сам», – отрезал голос. Но Серефин изо всех сил постарался не обращать на него внимания.
– И кто же там? – спросил он у Кацпера.
На его голову уже давно возложили кованую железную корону, после чего разрезали ладонь и окропили на алтаре, чтобы провозгласить новым королем Транавии. И теперь его свержение стало лишь вопросом времени. Он никогда не нравился аристократии: ни когда считался Верховным принцем, ни после коронации. Так что вопрос состоял не в том, когда это произойдет, а в том, кто первым рискнет нанести удар.
Серефин не пресекал напряженные шепотки и не стал объяснять, как умер его отец. Чем еще больше искушал судьбу. В Транавии всегда велась грязная политика. Очень, очень грязная.
– Там целое собрание, – тихо ответил Кацпер.
Серефин кивнул, даже не потрудившись сесть. Он ожидал этого от славок, которые поддерживали его отца.
– И в их числе ксеши Руминский, – продолжил Кацпер.
Поморщившись, Серефин наконец поднялся с дивана, а затем прокусил палец, чтобы зажечь несколько свечей с помощью магии крови, и медленно вытер руку.
Семья Жанеты уже несколько месяцев требовала ответов. Но Серефин все еще не знал, что им сказать. Не говорить же: «О, мне так жаль, но она оказалась предательницей, и Черный Стервятник решил, что ей самое место среди его сородичей. Это так трагично и нелепо. Но ничего не поделаешь!»
Тревога, словно гнойник, зрела у него под кожей. Да, Жанета предала его, и это привело к смерти, но заслужила ли она ту ужасную участь, что выбрал для нее Малахия?
– Ты невероятно спокоен, – заметил Кацпер.
– А что они смогут сделать? Повесить меня? Закрыть в подземелье и выбросить от него ключи?
Уныло вздохнув, Кацпер опустил плечи.
– Ненавижу, когда ты ведешь себя так пораженчески, – пробормотал он, проходя мимо Серефина, чтобы добраться до его спальни.
– Куда это ты собрался? – спросил хозяин покоев. Он обвел внимательным взглядом бутылки в шкафу, а затем вытащил оттуда чудесным образом нетронутую бутылку водки. – И я не веду себя пораженчески, – пробормотал Серефин. – Я прагматик. Реалист. А происходящее было неизбежно.
– Переворот не неизбежность, – огрызнулся из глубины спальни Кацпер. Он там что, вещи собирал? – Если бы ты повесил эту проклятую клиричку, вместо того чтобы втягивать ее, как и всю страну, в хаос, ничего этого не случилось бы. Так что неудивительно, что у нас под носом обсуждают переворот. Неужели ты хочешь закончить, как твой отец?
Серефин вздрогнул. А затем сделал большой глоток. Ему снились не только мотыльки и кровь, но и тело отца у его ног. Да, не он нанес смертельный удар, но и вины своей не умалял.
– Нет, – прошептал он, отгоняя бледного мотылька от пламени свечи.
– Нет. Ты этого не хочешь.
«Но это, скорее всего, неизбежно», – мрачно подумал Серефин, понимая, что Кацпер не обрадовался бы, услышав это.
– Половину твоей одежды сожрала моль. – В голосе Кацпера прозвучало отчаяние.
В тот же момент двери в покои распахнулись настежь, и Серефин быстро протянул руку к книге заклинаний. По венам заструился адреналин. Но через мгновение его плечи расслабились, а с губ сорвался вздох. Это оказалась лишь Остия.
– О, ты не спишь, – спокойно объявила она.
– Запри двери.
Она послушно выполнила просьбу Серефина.
– Я рассказал ему о происходящем, но он продолжает пить! – возмутился Кацпер.
Серефин протянул подруге бутылку водки, так что когда Кацпер выглянул из спальни, то увидел, как Остия приняла ее и сделала глоток.
Она подмигнула Серефину, на мгновение дольше обычного прикрыв свой единственный глаз.
– Да иди уже сюда, Кацпер, – сказал Серефин.
Тот громко фыркнул и вновь появился в дверном проеме.
– Они уже давно устраивают собрания?
– Нет. Уверен, это их первая встреча, – ответил Кацпер.
– Значит, сегодня они не нападут.
– Но…
– Сегодня они не нападут, – уверенно повторил Серефин.
Подавив нарастающую панику, он забрал бутылку у Остии. Тревога уже давно стала его постоянной спутницей, ожидающей его неверного шага. И если он хоть на мгновение всерьез задумается о своей жизни, то она тут же поглотит его полностью. Так что ему оставалось лишь притворяться, что ничего не происходило.
Кацпер устало привалился к дверному косяку.
– Твоя забота о моей безопасности, конечно, отрадна, – продолжил Серефин, не обращая внимания на ироничный взгляд Кацпера. – И ты прекрасный шпион. Но немного торопишь события.
Тот медленно соскользнул на пол.
– Давай сначала выясним, чего они хотят. – Поставив бутылку на стол, Серефин отмахнулся от очередного мотылька.
Нахмурившись, Остия подошла к дивану и уселась на подлокотник. А затем зевнула.
– Мы прекрасно знали, что рано или поздно семья Руминских захочет узнать ответы, – сказал он.
– Ксеши Руминский требует их уже несколько месяцев, Серефин. Поэтому вполне очевидно, что у него закончилось терпение, – простонал Кацпер.
Серефин устало пожал плечами.
– Может, нам удастся с ними договориться? Уверен, есть что-то, чего они хотят и что я могу им предложить.
– Тайные встречи твоих врагов не предполагают обсуждения списка требований, – заметила Остия.
– Да весь двор – мои враги, – опускаясь в мягкое кресло, пробормотал он. – В этом-то и проблема.
Девушка задумчиво кивнула.
Серефин пытался расположить к себе двор, но ничего не вышло. Слишком о многом шептались по углам. И по большей части о том, что он не мог объяснить произошедшие события. Не мог же он рассказать, кто на самом деле убил его отца. Так что слухи, кружащиеся во дворе, разрастались и вскоре опасно приблизились к истине. Убийца из Калязина. Черный Стервятник. Предательство. Бедствие. Пропавшая дворянка. Убитый король. Титулы, которые ему даровал простой люд и от которых не получалось избавиться: король Мотыльков, король Крови. Из-за произошедшего той ночью народ считал Серефина благословленным. А что еще они могли подумать после того, как с небес полилась кровь?
Вот только у него после той ночи осталась лишь куча вопросов и противостояние со знатью. Калязинцы оттесняли войска Транавии. Видимо, хоть транавийцы и не знали, что их король пал от руки единственного клирика Калязина, те в этом не сомневались.
И Серефину совершенно не хотелось, чтобы Калязин обрел новую надежду.
Он не мог остановить войну. И не мог ответить на вопросы дворян, потому что не желал, чтобы Надю вздернули на виселице. Она сделала то, что не удалось сделать ему, но при этом все еще оставалась калязинкой и обладала силой, которой Серефин не доверял и в которую не до конца верил. Но при этом он не хотел ее смерти.
– И что будем делать? – спросила Остия.
Серефин провел рукой по волосам.
– Не знаю.
Серефин прекрасно понимал, что Руминского успокоит единственное решение, но даже не представлял, как вернуть Жанету. Он заметил, что Стервятникам сильно досталось. Теперь они редко встречались в коридорах дворца, но желания стучать в двери собора, чтобы узнать, что за ними происходит, он не испытывал.
Серефин устало потер глаза. Ему бы хотелось хоть раз проспать всю ночь, но вместо этого он отправился на поиски клирика, которая, как и всегда, отсиживалась в библиотеке.
– Ох, Его Величество соизволил почтить бедную, чахнущую в запертой башне боярыню, – сказала Надя, как только он нашел ее.
Она сидела на широком, расположенном высоко от пола подоконнике, утопленном в стену. Одна нога свисала вниз, а белокурые волосы струились по плечам. Вот только обычно она тщательно заплетала свои волосы. Насторожившись, Серефин заглянул в щели между стеллажами, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, кто мог бы их подслушать. Хотя вряд ли кто-то из славок поднимается с кровати в такую рань.
– Ты же понимаешь, что вынуждаешь меня отправить тебя на виселицу? – пробормотал он.
Надя тихо фыркнула, и в ее темно-карих глазах мелькнуло высокомерие. Она уже давно отказалась от роли бестолковой славки Йозефины из захолустья, явив свой гонор, остроумие и несносный характер. Рашид, красивый аколийский парень, который неотступно следовал за ней, спокойно отдал Серефину ее новые документы, так как бледная кожа с еле видными веснушками, светлые волосы и выделяющиеся на их фоне темные брови и глаза совершенно не соответствовали рыжеволосой Йозефине. Конечно же, документы оказались поддельными. Новое прикрытие подходило ей идеально и объясняло их присутствие здесь: из-за размытых множеством вышедших из берегов озер Надежда Лещинская поздно прибыла на Равалык и теперь не могла вернуться домой. Этой легенды они и стали придерживаться. К тому же ее имя считалось вполне транавийским, хоть она и произносила его с акцентом.
Вздохнув, Надя пододвинулась к стене и жестом пригласила его присесть рядом. Серефин принял приглашение и начал перебирать стопку сложенных перед ней книг. Это оказались транавийские тексты о древних религиях, которые выглядели такими ветхими и хрупкими, что, казалось, рассыпятся прямо в руках.
– Где, кровь и кости, ты их откопала? – удивился он.
– Вряд ли ты захочешь знать ответ на этот вопрос, – отрешенно сказала она, возвращаясь к своей книге. – Хотя, думаю, тебе стоит предупредить библиотекаря. Не хотелось бы, чтобы у старого мага крови случился сердечный приступ, когда он обнаружит, что пропала часть его коллекции запрещенных текстов.
– Не знал, что здесь есть запрещенные тексты.
Калязинка громко фыркнула.
– Так я тебе и поверила. А с чьей тогда подачи всю эту ересь держат подальше от обычных граждан?
– Надя…
– Правда, стоит признать, – продолжила она, – меня удивило, что эти книги не сожгли. Мне казалось, что вы поступаете именно так.
Но Серефин не стал поддаваться на провокацию.
Несколько минут Надя молча читала, а он перебирал страницы попавшейся под руку книги. Но ему так и не удалось понять, что она изучала.
– Ты не видела в последнее время здесь кого-нибудь из Стервятников? – наконец спросил он.
Опустив книгу, Надя недоверчиво посмотрела на него.
– Я… что?
Он рассчитывал, что она просто ответит «да» и не придется вдаваться в подробности.
– Мне казалось, что у короля Транавии больше причин общаться с этой сектой, чем у пленной крестьянки, – чопорно ответила она.
– Надеюсь, кто-то услышит твои слова, и мне не придется больше решать, что с тобой делать.
Но Надя в ответ на это лишь усмехнулась. А затем откинулась назад и поболтала ногами в воздухе. Серефин и сам не понимал, почему спросил ее о Стервятниках. Но они с Малахией появились в Гражике в одно и то же время и явно знали друг друга. Да и Серефин не интересовался, что их связывало. Но, судя по тону голоса Нади, они с Черным Стервятником стали больше, чем простыми союзниками, так что его поступок она восприняла серьезнее, чем предательство.
Так с чего Серефин решил, что ей известно о Стервятниках больше, чем ему? Клирику из Калязина? Да это же смешно. И ничего ему не дало.
Серефин прижался головой к стене.
– А почему ты спрашиваешь? – спросила Надя.
– Я не обязан делиться с тобой своими мотивами, – напомнил он.
– Серефин, с каждым днем я все больше и больше жалею, что оставила тебя в живых, – отозвалась Надя, но в ее словах не слышалось и капли злости.
Между ними с трудом установилось перемирие, но хоть Надя и злилась, что ее удерживают взаперти во дворце, казалось, она не горела желанием уехать из Транавии.
– Из-за Жанеты, – тихо признался Серефин.
Надя побледнела, а он коротко кивнул, подтверждая ее опасения.
– Что с ней случилось? – спокойно спросила она.
– Ее забрал Малахия.
Услышав его имя, Надя вздрогнула и принялась ковырять кожу на пальце, лишь бы не встречаться взглядом с Серефином.
– Она предала тебя, – напомнила Надя.
Ему показалось, калязинка озвучила этот факт в попытке убедить себя, что Малахия поступил правильно.
– И я умер.
– И ты умер.
– Вроде бы.
– Знаешь, они разговаривают со мной, – сказала Надя.
Ее рука скользнула к шее, но тут же опустилась вниз, не ощутив ничего, кроме кожи. Серефин не раз видел это движение. Раньше Надя носила маленький серебряный кулон, но он куда-то исчез.