– Ну как? – спросил Амбер с некоторым беспокойством. Кажется, он что-то заподозрил. – Всё в порядке?
– Всё, – храбро солгал Ленни.
«Какая разница, – в отчаянии подумал он. – Наверно, кому-то было нужно, чтоб я оказался здесь. Поэтому я останусь и выясню всё».
Амбер извлёк из-за кровати длинную палку и принялся задвигать шторы. Ленни встал, прошёлся вдоль стены; поёжился, глядя, как последний кусочек закатного неба исчезает за сиреневой, в геометрических узорах, тканью, и решился:
– Говорят, это очень плохо, когда в комнате совсем пустые стены?
– Вы можете завесить их чем захотите.
Внезапно Амбер улыбнулся и постучал согнутым пальцем по стенке. Звук, пришедший изнутри, показался Ленни знакомым.
– Раньше тут тоже было окно, – сказал Амбер.
«Было», – согласился Ленни.
Последнее, что сделал Амбер – вынул из тумбочки телефон и подключил.
– Звонить Вам пока некому, – сказал он. – Но, если что-то понадобится, можете связаться со мной по местному. Список номеров там. Я долго не сплю.
Ленни не ответил. Его переполняла благодарность ко всему окружающему – живым и неживым предметам, согласившимся принять к себе чужака, странника, случайно оказавшегося на границе миров. Так не похоже на всё, что он видел прежде.
– Что ж, – сказал Амбер, – до завтра?..
Это было безумием – ложиться спать сейчас, но ночь диктовала свои правила. Ночью здесь тоже спали. Придётся оставить до завтра все мечты и проекты. А завтра… Ленни вспомнил, как Рамзес сразу после ужина подошёл к нему и прошептал: «Запиши мой телефон!» Тихо, словно от чего-то прячась. Значит, его номер в списках местных не значился.
Что касается Амбера, то во время чаепития он часто украдкой поглядывал в окно, а когда стемнело, отказался включать свет.
Ленни обожал таинственность. И странности.
– Ладно, – покладисто отозвался он, – тогда… спокойной ночи, что ли?!..
«Всякое начало – волшебный дар. Благословение Творца. Нечто совершенно новое, свежее, ещё никем не изведанное. Казалось бы, что может быть естественнее, но как раз самую естественную вещь не так-то легко изобрести.
Доселе муки творчества были мне неведомы. Всё когда-нибудь случается впервые.
Я знаю тех, кто использует в созидательных целях материю. По-моему, это неплохо, во всяком случае, слова не путаются под ногами. Они, слова, всегда стремятся поведать о своём создателе больше, чем, например, образ. Мне кажется, им комфортнее, когда их много. Кто-нибудь скажет: но ведь это именно то, что нужно для моих целей! Не уверен, но вряд ли смогу объяснить, почему: слова в данном случае не на моей стороне.
Дело в том, что они – не совсем мой материал. Я не говорю о тех, самых простых, сопровождающих каждодневное общение – это необходимый минимум, который всегда воспринимается однозначно. Нет, я имею в виду тот безбрежный океан, в который устремляются лишь самые смелые и отчаянные. Будь я писателем, всё было бы в порядке. Будь я поэтом, отвечал бы за каждое слово, написанное кровью из раны своего сердца (кстати, я действительно люблю поэтов, но об этом потом, ладно?) Суть в том, что я не тот и не другой, и вполне могу подмочить свою бессмертную репутацию. Ну ладно, допустим, мне это безразлично, но как не дать утонуть тому, кто с головою погрузится в мои откровения?
Если бы я мог отречься от своего замысла! К сожалению, где бы я ни оказался, слава и слухи сопровождают мой путь, иногда опережая меня самого, словно глашатаи – королевскую свиту.
Меня ждут. Каждый хочет прижать частичку меня к своей груди и осыпать поцелуями, чтобы потом убрать в резной ларец и никогда не доставать… я достаточно пожил в Немире, чтобы это понимать. Но существуют и другие, которые непременно прочтут. Я делаю это для них. И ещё у меня есть мечта. Я знаю, человечество поставило памятники далеко не самым славным деяниям древности – а что говорить о других народах! Не то чтобы я рвусь восстанавливать справедливость – упаси Творец! – я лишь хочу заставить работать свою память, благодаря чему те знаменательные свершения переживут второе рождение. Так обычно происходит с прекрасным стихом, когда он искусно прочитан для благодарной аудитории. Даже если мои намерения опрометчивы, а желания не найдут отклика в сердцах, я готов рискнуть.
Будь я сказителем или менестрелем, прежде всего, воспел бы священное право всякого живого существа на ошибку. Хотя бы одну, ибо жизнь – не черновик, её не бросишь в огонь, как я, несомненно, вскорости поступлю с этими неудачными строками.
Они не подходят к началу. Мне нужно нечто другое. Свежее, ещё никем не изведанное.
Может быть, вот это…»
Проснулся Ленни поздно.
Настолько поздно, что даже удивился сам себе. Раньше его всегда будило неясное беспокойство, чувство, что он может пропустить что-то важное. Вчера оно превратилось во внутренний голос, а затем исчезло, сделав Ленни огромное одолжение. Во всяком случае, невидимый собеседник не давал о себе знать с прошлого вечера.
«Значит, то был не сон, – подумал Ленни, возвращаясь к вчерашней мысли. – Для сна чересчур правдоподобно».
Он ещё немного полежал, не открывая глаз. Жужжала мошкара на подоконнике, пахло нагретой пылью… да, то был не сон, и Ленни пришлось быстро смириться с этим. Воспоминания нахлынули сразу, давя на мозг хаотичной, беспросветной массой, и он слегка ошалел от такого натиска. «Надеюсь, я ни с кем вчера не поссорился, – сказал себе Ленни. – Это было бы чересчур…»
Поднявшись с постели, он угрюмо разглядывал в зеркало свою помятую физиономию и пытался вспомнить, какой же нынче день, месяц, год. «Очень хорошо, – иронически подумал он, – вчера был четверг, двадцать пятое апреля, а сегодня?..» Он никак не мог сообразить, поэтому толкнул дверь и вышел на лестницу.
Этот дом без людей сегодня показался заброшенным и необитаемым. Было в этом что-то неправильное. «Не судьба», – сказал Рамзес, но Ленни готов был согласиться с Амбером. Отвратительное сочетание слов! Что значит «не судьба»?!
Ногам сделалось холодно, и Ленни вспомнил, что оставил ботинки в комнате, а тапками он пока что не обзавёлся. Пришлось вернуться. Держа ботинки в руках, Ленни спустился по лестнице. Здесь он обулся и подошёл к входу в кухню, которую ему показали накануне.
Амбер…
Он сидел за столом и перебирал крупу. Вид – аналогичный: заспанный и угрюмый, но при виде Ленни Амбер улыбнулся. Никто не решился сказать «Доброе утро», но Ленни видел, что хозяин рад его приходу, поэтому примостился на другом краю стола и храбро начал разговор.
– Ну как, – проговорил он. – Всё нормально?
– Всё просто здорово, – сказал Амбер. – Новый день, новые люди… Кофе будете?
– Спасибо.
– Спасибо «да» или спасибо «нет»?
– Спасибо вообще, – пояснил Ленни. – То есть за всё. Видите ли, ещё вчера я думал, что попал в другую реальность, где меня держат за сумасшедшего… и вдруг – кофе!
Он испугался, что не сможет логично объяснить, причём тут, собственно, кофе. Но ему и не пришлось.
– Если Вы осознаёте, что попали в другую реальность, безумием здесь и не пахнет, – парадоксально высказался Хранитель Архива.
– А я могу вернуться обратно?
– Вы уже хотите обратно?
Ленни озадаченно замолчал: вопрос поставил его в тупик. Продолжать такой разговор, наверное, не стоило, а начинать новый не имело смысла. Да и неясно было, о чём говорить-то. «Это же абсурд, – пронеслось у него в голове. – Новая жизнь, столько открытий и возможностей, а говорить не о чем!» Амбер закончил с крупой и принялся стряпать завтрак. Молчание его, по-видимому, не тяготило. Глядя на Амбера, Ленни почувствовал, как на него нисходит умиротворение. Он всегда любил смотреть за работой других – нечто сродни медитации.
– Что же мне делать? – рассеянно произнёс он. – Это же целый месяц!..
– Жить, – ответил Амбер, пряча усмешку. – Гулять, беседовать, развлекаться… Не сегодня, конечно. И не завтра. Сейчас я занят: отчёт.
– Конечно, конечно. Пойду к себе посижу.
– Представьте, что у Вас отпуск. Кстати, там, по коридору налево от гостиной, есть библиотека.
Эту фразу Ленни услышал уже на выходе.
У него было достаточно времени, и Ленни задумался о том, что же теперь будет. Например, что будет, когда он не явится на работу, а потом не придёт на занятия? Что подумают начальство и сокурсники? Наконец, что подумает тётя, которой он не позвонил в урочный час?! От последней мысли Ленни слегка похолодел, но зато почувствовал интересное возбуждение: обнаружилось хоть одно приятное обстоятельство его заточения. Никаких тёток! Целый месяц! Свободен!..
«Не расслабляйся! – мысленно рявкнул Ленни на себя. – Свободен, как же! Попробуй, выберись отсюда!»
– Нет, этого не может быть, – простонал он спустя минуту. – Не мог я попасть в иную реальность, здесь явная ошибка!..
Он встал и в который раз подошёл к окну. С этой точки, самой высокой в городе, открывался вид на далёкое море; он был совершенно привычным, таким же, как и там, но вот сам город…
Тут Ленни покачнулся, сражённый силой собственного воображения: перед его глазами неотвратимым фантомом встал газетный лист. Газеты были не то, что книги, Ленни их просто презирал, и сейчас постарался отогнать навязчивый образ, поставить его на место. Не вышло. Вместо этого внимание Ленни приковалось к колонке объявлений, и он с ужасом прочёл следующее:
«Потерялся племянник. Род: единственный в своём. Личность: неприметная. Отзывчив – отзывается даже на свист». Нормальная газета из того, нормального мира. Число завтрашнее. А вдруг тётка направится в бюро находок? Последняя мысль чуть не убила Ленни на месте. «Срочно возвращаться», – прошептал он про себя. Он не мог допустить, чтобы старушка таскалась по подобным местам.
Задумавшись, он покинул комнату и побрёл наугад. Почему-то в голове вертелась бессмысленная фраза: «Потерялся племянник. Потерявшему уже никогда не придётся беспокоиться». Повторяя её про себя и недоумевая, что всё это может означать, Ленни вспомнил, что он должен был что-то сделать. Куда-то заглянуть. Машинально он распахнул первую попавшуюся дверь и застыл на пороге, почти ослеплённый увиденным.
Сначала он решил, что его обманули. Потом подумал, что такого в жизни не бывает. А ещё потом испытал невероятное по силе желание попробовать увиденное на ощупь, а также (звучит дико, но то была правда) на запах и на вкус. Не сразу смог он протянуть дрожащую руку и прикоснуться к тому, что до этого было лишь мечтой, обольстительным видением, порождением грёз, не имеющих ничего общего с настоящим. Но здесь оно было реально. И Ленни понял, что попал в рай.
Глава третья
Если вам покажется, что герои данной книги похожи на персонажей других книг – не сомневайтесь, вам действительно показалось. Если вы сумели увидеть в них себя или кого-то из друзей и знакомых – что ж, такое бывает.
Из мемуаров короля Галахада.
Вечером того дня, когда Ленни Мантуер впервые увидел Немир, в город прибыли ещё два путника. Они шли с запада, их путь пролегал по ровной песчаной дороге, огибавшей побережье, прямо к горам. Они шли медленно, всё время оглядываясь, часто останавливались и что-то обсуждали; по одежде было видно, что прибыли они издалека. Оба были облачены в немаркие плотные плащи, из-под которых, правда, виднелась иная ткань, изящного покроя, богатая и расшитая узорами. Один, более высокий по росту и крепкий по сложению, казался прирождённым повелителем, временно облачённым в суровое походное платье. Если бы вы встретили его случайно, то могли бы сказать ему, что нынче весна и одет он не по моде… А он ответил бы, что прибыл из краёв, где не бывает весны, и давно позабыл, какую моду она диктует. А может, ничего не сказал бы, а лишь улыбнулся, слегка покачав головой, и тогда в его волосах блеснула бы золотая корона. И вы бы поняли, что, конечно, это – король. Настоящий.
Его спутник был пониже ростом и поуже в плечах, но, не будь рядом короля, он, несомненно, показался бы величавым исполином. Он им и был. И если бы вы спросили короля, кто, он, тот ответил бы: «У меня нет тени, но есть верный друг, который бодрствует, когда я сплю, всегда бережёт для меня своё последнее, лучшее Слово, тот, без которого я не смог бы уйти и вернуться обратно».
Так король ответил бы каждому, кто захотел бы узнать больше, чем знал. Но в этот предвечерний час им никто не встретился, и ничей любопытный взгляд не сопровождал их путь. Вскоре они подошли к скалам, которые тёмными громадами высились вдоль берега, и вступили в прекрасные, созданные самой природой, врата гор. Здесь приморский ветер засыпал, солнце пекло сильнее, и плодородная почва постепенно вытесняла бесплодный песок. Спутник короля откинул капюшон и с чувством втянул в себя нагретый, ароматный воздух предгорья.
– Вот мы и пришли, – сказал король.
– До вечера мы не успеем попасть в столицу, – сказал другой.
– Мне всё равно, – порывисто проговорил король. – Я долго шёл, а теперь хочу видеть горы.
– Вот они, Галахад, – сказал другой, очертив рукой пространство вокруг. – Смотри!
– Как они выросли! – выдохнул король.
В тот миг он больше ни о чём не думал, а лишь любовался пиками вершин, парящими высоко над их головами. Напротив, его спутник обратил взор к земле и заметил то, что не бросалось в глаза доселе, – островки прошлогодней травы, сухой и желтовато-бурой. Смешанный ковёр из растений пружинил под ногами.
«Всегда недоумевал, как ухитряется трава прятаться до весны под снегом, – подумал спутник короля, которого звали Ароном и который был целителем, и не обычным, а самым легендарным в Немире. – Интересно, сохраняется ли человеческий дух под сединой лет, и не становится ли блёклым и жёлтым?»
– Весна ушла на равнины, – сказал Галахад.
Теперь оглянулся и он, но увидел другое. Вокруг бушевали зелёные травы, цветущие низкорослые кустарники заполонили склоны гор, окутав их бледно-розовой дымкой. Седые вершины смотрели на юг, оттеняя белизной беспечальное пастельное небо; птицы в вышине кружились в хороводе.
– Весной я всегда прихожу в горы, – проговорил король, – а осенью, когда больше нечего ждать от природы, возвращаюсь к морю. Это даёт мне силы.
– Давно ты здесь не был, – заметил Арон. Ветер развевал его бороду, ласково поглаживая волосы, и, казалось, даже морщины на лице порывались улыбнуться.
– Это самое дивное место в Немире, – ответил Галахад.
– Если так говорит уроженец Нирвалана… – молвил Арон с улыбкой, – О да, ты настоящий ценитель красоты. Но сейчас идёт война.
Король посмотрел на Арона вопросительно.
– Правда?
– Да, правда. Ты и сам знаешь. Магистр не стал бы писать просто так.
– Но я не чувствую её, – возразил Галахад.
– Тут был бой. Смотри, вся земля изрыта… Конечно, прошёл дождь…
Арон наклонился, изучая следы. Король продолжал стоять, скрестив руки на груди. Выражение безмятежности не покинуло его лица, и лишь глаза смотрели внимательно и чуть грустно.
– Какое-то возмущение в природе, – пробормотал он. – Не бывает боя без мёртвых тел, поломанных мечей и копий.
– Я думаю, здесь враждовали иные силы.
– Стадо коров сошло с тропы и заблудилось, – подсказал Галахад, старательно пряча улыбку.
Арон быстро взглянул на него.
– Гиганты уносят своих мертвецов, – произнёс он со странной интонацией. – Кто-то расправился с ними так, что они не успели даже поднять оружие. Кто?
– Дойдём – узнаем, – спокойно сказал король Галахад. Он тоже нагнулся, чтобы сорвать желтолистный звездчатый эльфийский корень. – Не обижайся, но читать следы на земле – не твой конёк. Предсказанья по звёздам подходят тебе больше.
Его друг понял, что продолжать разговор бессмысленно. Он отвернулся к востоку, прикрыл глаза рукой и стал изучать острые грани ближнего хребта.