Извлеченный им предмет оказался белым шарфом – как ленточный червь, вился он сквозь ветви вереска. Не снимая перчаток, мистер Браун пропустил бледную ткань между пальцами. Шарф явно принадлежал женщине и был недавно ношен. Крови на нем не было, однако на одном конце виднелся отпечаток – след, оставленный узким каблуком.
«Это многое объясняет», – подумал мистер Браун.
В день гибели на Ванессе Аллен был шарф – так сказала ее дочь. Но на теле его не нашли. Предполагалось, что его унесло в море.
Он сложил шарф в небольшой прямоугольник, убрал его в карман и вытер трость о траву.
Взяться за это дело ему предложила мисс Дженнифер Аллен. Она приехала к нему домой, в Лондон, спустя два дня после смерти матери.
– Говорят, вам удалось раскрыть несколько дел, с которыми не справилась полиция?
Ее глаза были все еще красны от слез, но при этом она производила впечатление очень спокойной и здравомыслящей девушки. Мистер Браун проводил ее в кабинет.
– Да, пару раз такое случалось. Чем я могу вам помочь?
Она изложила ему обстоятельства дела и поделилась собственной версией произошедшего. В то утро она завтракала дома, у окна, выходящего в палисадник. Ей была видна тропинка, и она смотрела, как ее мать идет по ней, борясь с порывами ветра.
– И это все, что я видела, пока не появился доктор. Спустя примерно полчаса. Чтобы сообщить мне новости.
– Сочувствую, – сказал мистер Браун. – Должно быть, вам сейчас очень нелегко.
Она рассматривала свои туфли.
– Бедный Гордон. Полиция, само собой, твердо настроена его повесить.
Мистер Браун кивнул.
– И вы надеетесь, что я докажу его невиновность?
Она коснулась серебряного медальона, висевшего у нее на шее, и сжала его в руке.
– Я не знаю, что мне делать, если его повесят.
Через несколько шагов мистер Браун вновь остановился. Кусты вереска слева от тропинки были явно повреждены: ветви, обычно упругие, были помяты и обломаны.
«Мы обнаружили следы борьбы, – так ему сказал инспектор Уайлд. – Он утверждает, что она шла по тропе впереди него. Он видел, как она оступилась и упала, и бросился сквозь заросли к краю обрыва – посмотреть, удалось ли ей спастись. Но все, что от нее осталось к тому моменту, – это брызги да обрывки одежды на камнях».
Концом трости мистер Браун приподнял одну из сломанных веток. «Воплощенная спешка, выполнено в зеленом цвете», – подумал он.
Еще через тридцать ярдов он достиг места, где, по словам Гордона Фойла, произошел несчастный случай. Скалистый обрыв подбирался здесь вплотную к тропе – годы эрозии сделали свое дело – и вгрызался в нее полукругом, похожим на след укуса на печенье. Тропа по-прежнему была добрых три фута в ширину, но на ней было легко оступиться, если не соблюдать осторожность.
«Может, разгадка найдена? – Мистер Браун мысленно присвистнул. – Жертва отвлеклась – это ее и убило».
С осторожностью, переходящей границы разумного, он приблизился к провалу и склонился над ним, чтобы заглянуть вниз. Совершенно захваченный видом отвесного обрыва, он вцепился в трость, чтобы сохранить равновесие. Утес, подпиравший тропу, лишь немного расширялся книзу у самой воды, и у его основания скалились белозубые волны. Зрелище было поистине ужасающим.
Повернувшись к нему спиной, мистер Браун продолжил свой путь.
Последний участок тропы был ничем не примечателен. Вскоре, отклонившись от извилистой береговой линии, тропа устремилась вглубь берега. Деревья и заросли кустарника по обеим сторонам служили стенами для этого тихого, уединенного прохода. Свет здесь казался зеленым даже в такой ослепительно-голубой день. Дальше тропа огибала ряд коттеджей пастельного цвета, когда-то выстроенных для сотрудников береговой охраны.
В первом из них, нежно-желтом, и жили миссис Аллен и ее дочь. Дом стоял чуть поодаль от тропы, посреди буйно цветущего сада. Полная противоположность обиталищу юного Гордона Фойла с его белыми стенами и безыскусным газоном. Входная дверь была выкрашена в насыщенный бордовый цвет.
Мистер Браун дважды постучал.
Ему открыла молодая женщина. Невысокая, волосы убраны в косу. Казалось, появление незнакомца чрезвычайно ее удивило.
– Могу я вам чем-то помочь, сэр?
Мистер Браун решил, что это, должно быть, горничная.
– Очень на это надеюсь. Могу ли я побеседовать с мисс Аллен?
Нахмурившись, она неуверенно оглянулась.
– Боюсь, мисс Дженнифер нет дома, сэр.
– Как некстати. Быть может, мне стоит подождать ее?
– Сожалею, сэр, но мисс Дженнифер вернется не скоро.
– Ясно. – Мистер Браун улыбнулся застенчивой девушке. Сняв перчатки, он извлек из внутреннего кармана сложенную карту и развернул ее. Тонкая бумага трепетала в его грубых руках. – Простите за назойливость, но не позволите ли зайти в прихожую и рассмотреть карту не на ветру? Никогда не мог как следует запомнить дорогу, мне бы хотелось разобраться, в какую сторону идти.
Она резко глотнула воздух, пораженная дерзостью просьбы, однако, робко кивнув, посторонилась.
– Прошу вас, сэр.
Улыбнувшись, он зашел в дом.
На туфли мистера Брауна кое-где налипла глина, и он аккуратно переступил с коврика на половину газетного листа, постеленную в углу рядом с парой грязных резиновых сапог. В этом положении он простоял с полминуты, водя мясистым большим пальцем вдоль старой береговой линии и делая вид, что изучает маршрут.
– Ах да. Наконец-то я понял, где я. Благодарю вас. Что ж, мне пора.
За одной из дверей, выходящих в прихожую, послышалось движение. От смущения горничная залилась краской. Дверь открылась, и на пороге появилась Дженнифер Аллен.
– Мистер Браун, – она бросила взгляд на горничную, – простите меня, я просила, чтобы меня не беспокоили. Я не ожидала, что вы зайдете.
– Вам не за что извиняться. Я занимаюсь расследованием, только и всего.
Подойдя ближе, она прошептала:
– Как оно продвигается?
– Мне многое нужно обдумать. – Он заметил, что она больше не носит медальон. – У вас появились сомнения?
– Нет. – Она прижала ладонь ко лбу. – Я не знаю. Люди столько всего рассказывают. Вам удалось что-нибудь обнаружить? Хоть какое-то доказательство его невиновности?
Он почувствовал, что должен сказать что-нибудь ободряющее.
– Боюсь, еще слишком рано делать выводы.
Он вышел из дома и зашагал обратно к тропинке.
Обратный путь до Чеверетта занял не так много времени: в сущности, дело оказалось простым, и он считал его почти раскрытым. Он даже позволил себе раскурить трубку и бодро вышагивал, держа руку на весу. Дым уползал в кроны деревьев, а отсветы огня в чаше трубки отмечали для всякого наблюдателя его путь сквозь подлесок.
Он оказался у деревянной скамьи возле «Белого камня» в ту самую минуту, когда часы били половину десятого. Он присел, чтобы вдоволь насладиться видом. Небо потускнело, день был удивительно тихим. Он посмотрел вниз, на темную воду, испещренную белесыми отблесками, и представил, какой ужас должна была испытывать миссис Аллен, летя вниз. «Пренеприятный способ умереть», – сказал он себе.
Он сидел и курил в одиночестве, глядя на волны и размышляя, существует ли на самом деле таинственная лодка мистера Фойла. Потом, выбив трубку над бездной, он снова отправился в путь – к железнодорожной станции.
Следующим вечером мистер Браун и инспектор Уайлд вновь встретились в ресторане отеля «Палас». Оба курили, мистер Браун – свою грубо выструганную гнутую деревянную трубку, похожую на большой коготь в его ладони, а инспектор Уайлд – тонкую сигарету. Их угол зала был заполнен густыми клубами табачного дыма. Две демонические фигуры в темном мареве сидели и попивали бренди, насытившись плотным ужином из мяса и овощей, и речь у них зашла о деле Фойла.
– Что ж, – начал инспектор Уайлд, – кажется, мы зря потратили ваше время. Хоть и не по своей вине. Теперь мы точно знаем, что случилось на чевереттском утесе. Представьте себе: яхта, которую он видел, и правда существует! Она называется «Отставной бродяга», вчера причалила в Саутгемптоне.
– Мне, знаете ли, доводилось представлять себе и не такие чудеса.
– Готов побиться об заклад, что без таких последствий. Владелец и его жена на прошлой неделе пересекли Ла-Манш. Они ничего не слышали о нашем деле, пока на острове Гернси ему не попалась на глаза английская газета. Его фамилия Саймонс. Выглядит вполне солидно. Оказалось, что его жена наблюдала всю сцену и рассказала ему, но она была в подпитии, и он ей не поверил. Увидев газету, он сообразил, что к чему. И тут же отплыл обратно, ужасно мучась совестью. Жена осталась на Гернси, но пересказала ему все в подробностях.
– Похоже, он изрядно натерпелся. Зато теперь из него выйдет неравнодушный свидетель. – И оба захохотали, изрыгая клубы дыма.
– Как бы то ни было, – продолжил инспектор Уайлд, – позвольте мне вас просветить.
Он чиркнул спичкой, собираясь закурить еще одну сигарету, но мистер Браун, наклонившись вперед, задул пламя.
– Погодите секунду, – сказал он. – Не доставлю вам такого удовольствия. Мне и так известно, что произошло.
– Но это невозможно. Мы сошлись на том, что улик не осталось.
– И тем не менее я кое-что обнаружил. Достаточно для неплохой гипотезы, по меньшей мере.
Во взгляде инспектора Уайлда читалось недоверие.
– Ясно. Ну, валяйте.
Грузный желтовато-бледный мужчина устроился в кресле поудобнее.
– Это дело позволяет выдвинуть всего две версии. Либо перед нами несчастный случай, либо виновен Гордон Фойл. Достаточно одной веской улики, чтобы выбрать один из двух возможных вариантов.
– Справедливо. И вы обнаружили такую улику?
– Обнаружил. – С этими словами мистер Браун извлек из жилетного кармана кусок сложенной квадратом запачканной белой ткани и вручил его инспектору. Тот развернул его и расстелил на столе. – Перед вами шарф жертвы.
– Где вы его нашли?
– Выудил из вереска. Видимо, ваши ребята его не заметили.
– И что именно он должен нам поведать?
– Как видите, на нем остался след от резинового сапога. Узкий, женский. Точно такой же я увидел на газете в доме жертвы. Вы, конечно, подтвердите, что в день гибели на ней были резиновые сапоги?
Инспектор Уайлд кивнул.
– Да, так и было.
– Прекрасно. В таком случае скажите, как может женщина, сорвавшись со скалы и летя вниз, наступить на собственный шарф? В ветреный день концы шарфа были бы у нее за спиной. Получается, что наступить на шарф, да еще и пяткой, можно лишь в том случае, если вы отступаете назад. Или если вас тащат назад.
Инспектор Уайлд все еще сомневался.
– Продолжайте.
– Я думаю, что на скалах произошло следующее: Гордон Фойл и миссис Аллен встретились на тропинке и обменялись парой резких фраз. И тогда, по всей видимости, ему пришло в голову, что можно разом положить всему конец. Он развернулся, подошел к ней сзади и схватил за шею. Она, разумеется, сопротивлялась. Но он тащил ее назад. В тот момент она и наступила на шарф, он сполз, и его ветром снесло к кустам. Фойл протащил миссис Аллен сквозь вереск и сбросил с обрыва. Провал на тропе – просто удачное совпадение, а убийство произошло на том месте, где поврежден кустарник. – Он поднял бокал. – Что ж, инспектор, теперь просветите меня.
Вид у инспектора Уайлда был немного озадаченный. Он одарил своего приятеля кислой улыбкой.
– Что тут скажешь? Кажется, многое вы просто угадали, но догадки совершенно верные. Жена хозяина яхты наблюдала все то, что вы сейчас описали. Гордон Фойл виновен, уж теперь-то и ежу понятно. Одного только не возьму в толк: зачем было рассказывать о яхте, когда преступление – твоих рук дело.
Мистер Браун соединил пальцы правой и левой руки.
– Полагаю, что он видел яхту вдалеке и решил немного оживить картину. Сама вероятность того, что историю могут подтвердить, придавала ей правдоподобия. Он наверняка не допускал и мысли, что они действительно хоть что-то видели. Шансы были весьма невелики, ведь верно?
– Это точно.
– Ему просто не повезло, что случилось иначе. – Он вспомнил умоляющий взгляд голубых глаз. – Что ж, значит, его вздернут?
Инспектор кивнул.
– Скорее всего. Смертная казнь через повешение.
Мистер Браун сочувственно закивал головой, и его усталое лицо казалось марионеткой, покачивающейся на привязанных к темени ниточках.
– Как жаль. Он мне понравился. Утешает лишь то, что я спас Дженнифер Аллен от брака с убийцей.
Он вспомнил ее слова: «Не знаю, что я буду делать, если его повесят». И улыбнулся легковерию юности.
– Смерть – грязное дело, иначе не бывает, – произнес инспектор Уайлд. – Пускай о последствиях горюет преступник, это не наше дело.
Без особого воодушевления приподняв бокалы, мужчины откинулись на спинки ярко-красных кресел.
В ту ночь жительница Чеверетта миссис Дэйзи Ланкастер проснулась в своем доме на Стейшен-роуд и выглянула в окно. Перед ней простиралось море, надежное и успокаивающее, как стакан воды на прикроватной тумбочке. Ей снилось лицо мужчины, с которым она повстречалась на набережной пару дней назад, мужчины, чья фотография появилась в газетах с подписью «помощник полиции», некоего мистера Уинстона Брауна, – оно вставало над водой, как бледная луна, его испытующий взгляд был прикован к ее окну, неимоверно длинная трость протянулась над бухтой к самой ее двери; лицо было холодным и безразличным, как волны.
Поежившись, она закрыла окно.
Вторая беседа
Джулия Харт не могла не ускориться на последней странице: «…лицо было холодным и безразличным, как волны. Поежившись, она закрыла окно».
Джулия положила рукопись на землю рядом с собой, налила стакан воды. Этот рассказ напомнил ей о побережье Уэльса, где она выросла. Грант отстукивал ногой какой-то ритм. Казалось, он полностью ушел в себя.
– Все в порядке? – спросила Джулия.
Его голова дернулась, как если бы вопрос застал его врасплох.
– Простите, – сказал он. – На секунду я забылся. Этот рассказ и впрямь вернул меня в прошлое.
– Так он основан на реальных событиях?
Грант покачал головой.
– Просто он пробудил кое-какие воспоминания. Пару случаев из моей жизни.
– А я вспомнила детство, – сказала Джулия. – Моя семья переехала в Уэльс, когда я была совсем маленькая.
Грант улыбнулся, стараясь выглядеть заинтересованным.
– А где вы родились?
– Вообще-то в Шотландии. И я ни разу с тех пор там не была.
– А я никогда не был в Уэльсе, – печально вздохнул он. – Вы скучаете по нему?
– Время от времени. А вы по Шотландии?
Грант пожал плечами.
– Теперь я вообще редко вспоминаю о ней.
Джулия почувствовала, что нужно сменить тему.
– Так, значит, все-таки Гордон Фойл был виновен? Наверное, эта история не могла закончиться по-другому. Если бы это оказался несчастный случай, концовка была бы менее эффектной. Как вы думаете?
Грант приподнялся на кулаках и развернулся спиной к солнцу, теперь против света его лицо стало неразличимо.
– Я не одобряю счастливый конец в криминальном жанре. Смерть должна представать перед нами не иначе как трагедией. – Он поднял с земли лимон и стал вертеть его между пальцами. Этими торопливыми движениями он будто извинялся за то, что ранее позволил себе отвлечься.
Джулия постучала ручкой по рукописи.
– Кажется, вам также не нравится изображать детектива героем? Мистер Браун – довольно зловещее создание. И, похоже, он в основном импровизирует. Даже коллега Брауна сознает, что в его действиях больше сумасбродства, чем метода.
– Да. – Грант пожал плечами. – Полагаю, я оспаривал идею, что детективные рассказы – это истории про логическую дедукцию. Как математик, могу сказать: ничего подобного. Большинство вымышленных детективов заняты тем, что высказывают вдохновенные догадки, не более того. С этой точки зрения в таких персонажах есть что-то фундаментально нечестное. Вам так не кажется?
Они сидели в лимонной роще, немного вверх по холму от его коттеджа. После того как они вместе пообедали, Грант на время оставил Джулию.