За сохранение своего достоинства евреям Венеции следовало благодарить Османскую империю, которая тогда находилась в числе величайших европейских держав, поскольку с ней Светлейшая республика пребывала в особенно тесных отношениях. Турки, нация солдат и крестьян, находили евреев чрезвычайно полезными как купцов и искусных ремесленников. Многие евреи были выпускниками Падуанской медицинской школы; они несли свои знания на Восток и становились личными врачами султана или великого визиря. Иногда они добивались значительного влияния на Блистательную Порту. Благодаря способности евреев к языкам, развившейся в результате многовековых преследований и скитаний, их часто назначали переводчиками при всех дипломатических миссиях в Константинополе. Постепенно они становились силой в ближневосточной дипломатии. Иногда турки не гнушались отправлять их с миссиями высочайшей деликатности и важности. Так, в 1476 году султан отправил в Венецию для ведения мирных переговоров посланника-еврея, наделенного всеми необходимыми полномочиями. Хотя посланник умер в пути, на Каподистрии, его пример вдохновлял угнетенных единоверцев, живших в странах Запада. Испанских евреев, изгнанных в 1492 году, охотно привечали султаны. Начиная с того времени роль евреев в Османской империи значительно возросла. Она достигла наивысшей точки с возвышением Иосифа Наси, чья поразительная биография служит квинтэссенцией романтизма XVI века.
Среди беженцев из Испании, которые вынуждены были в 1497 году принять христианство в Португалии, находились несколько представителей видной еврейской семьи Наси. Некоторые из них торговали в Лиссабоне драгоценными камнями; позже они основали крупный банкирский дом. Во втором десятилетии XVI века филиал их банкирского дома появился в Антверпене, тогдашнем центре коммерции всей Северной Европы. На своей новой родине, где были не так сильны религиозные предрассудки, а экономические условия предлагали большие возможности, семья начала процветать; и банкирский дом, которым управляли ее представители, стал одним из крупнейших в Европе. В 1535 году глава компании, Франсиско Мендес, умер в Лиссабоне; его вдова, Грасиа, она же Беатрис де Луна, поехала к родственникам в более безопасный Антверпен. Ее сопровождала дочь, красавица Рейна. С ними поехала также ее золовка, вдова покойного врача короля Португалии, и их сын Жуан Мигес. В Антверпене они тут же вошли в высшее общество, путь в которое проложило их богатство. У них было много друзей среди местной знати; сама наместница Нидерландов Мария Венгерская, сестра Карла V, не погнушалась просить руки красавицы Рейны для одного из своих фаворитов благородного происхождения. Мать девушки ответила, что скорее увидит свою дочь мертвой.
Такой неслыханный отказ вызвал враждебность властей к семье. Их уже не без оснований подозревали в том, что в глубине души они сохранили верность иудаизму; и Диего Мендеса, зятя Грасии, некоторое время назад судили за ересь. Предчувствуя новые преследования, вся семья бежала сначала в Лион, а затем в Венецию.
Прибытие такой многочисленной и известной семьи не могло пройти незамеченным. В предшествовавшие годы марраны уже мигрировали в Венецию в большом количестве, и правительство в их лице столкнулось с серьезной проблемой. Проблема обострилась после нового притока иммигрантов. В следующем году издали указ, по которому все марраны изгонялись из Венеции. Тогда семья Мендес еще не совершила решительного шага и не вернулась к иудаизму. Однако племянница и воспитанница доньи Грасии, которым надоела ее опека, выдали ее властям. Грасию обвинили в склонности к иудаизму, все ее имущество подлежало конфискации. Родственникам пришлось искать убежища в Ферраре. Этот пример развязал руки королю Франции Генриху III, который наложил руки на огромное имущество банкирского дома, находящееся в его владениях, особенно в Лионе.
Людям, которые были на дружеской ноге с гордыми идальго Пиренейского полуострова, нелегко оказалось мириться с подобным отношением. Молодой Жуан Мигес (который, если верить свидетельствам очевидцев, запросил, пусть и тщетно, у венецианского правительства выделить какой-нибудь остров, куда без помех могли бы мигрировать беженцы из Португалии) прибег к решительному шагу. В то время дом Мендесов обладал влиянием во всей Европе, и к его голосу почтительно прислушивались даже в столице Турции. Более того, там Мигес мог рассчитывать на содействие Мозеса Хамона (который, как и его родня, был уроженцем Испании), лейб-медика Сулеймана Великолепного. Благодаря тактичным намекам султан решил оказать содействие этой важной семье богатых купцов; ему рассказали и о возможных преимуществах в том случае, если семью уговорят переселиться в Турцию. Результаты оказались ошеломляющими. Блистательная Порта направила в Венецию посланника, который безапелляционно потребовал освободить донью Грасию и вернуть ей имущество. Венеция настолько дорожила отношениями с Ближним Востоком, что ее власти не посмели ответить отказом и кротко согласились исполнить все требования. Грасии Мендес позволили присоединиться к родственникам в Ферраре. Однако семье надоело вести двойную жизнь, тем более что все равно не удавалось избежать проявлений христианской нетерпимости. Переехав в Константинополь, где их приняли с распростертыми объятиями, они отказались от напускного католицизма и открыто вернулись к вере своих отцов. Жуан Мигес также взял родовое еврейское имя – Иосиф Наси. Он женился на своей кузине, красавице Рейне.
Вскоре Иосиф Наси занял видное положение в турецкой столице. В диспуте о престолонаследии, который разгорелся вскоре после его приезда, он поддержал своего покровителя Селима, который в конце концов и одержал победу. В 1566 году Селим взошел на престол, а Наси стал его правой рукой. На протяжении значительного времени он считался поистине всесильным в государственных делах. Его влияние и власть превосходили власть самого великого визиря. Все дипломаты в Константинополе стремились заручиться его дружбой и поддержкой. Он почти на равных переписывался с европейскими королями и князьями. Он стал герцогом Наксоса и князем Кикладских островов. Как государственный деятель Наси отличался поразительной проницательностью и широтой кругозора; правда, ему мешал недостаток практической энергии. Самым памятным среди его достижений стало приобретение концессии на город Тверию (Тивериаду) в Палестине, где он рассчитывал создать еврейское поселение. Таким образом, его можно считать предтечей сионизма. В Венеции прекрасно знали о достижениях Наси, потому что именно через Венецию он намеревался организовать миграцию угнетаемых евреев из католических стран и направлять импортные товары для экономического укрепления своей колонии.
Одновременно он доказал, что не забывает причиненные ему оскорбления. Ранее Франция конфисковала имущество семьи Мендес в Лионе; он приказал конфисковать французские суда в турецких водах на эквивалентную сумму, подсчитанную весьма вольно. Испания преследовала его родственников, а его с семьей выгнали из Фландрии. Поэтому Наси благосклонно отнесся к призывам о помощи со стороны протестантов Северной Европы и по мере сил поощрял восстание в Нидерландах, которое в конце концов пошатнуло величие Испании. И все же его месть главным образом коснулась Венеции, которая причинила ему и его близким незаслуженное унижение. Его политика отличалась крайней враждебностью по отношению к Венеции – даже в мелочах. Так, он намеревался развивать в своей колонии в Тивериаде шелкоткацкую промышленность и таким образом подорвать экономическое положение Венеции. В сентябре 1569 года, когда в венецианском Арсенале вспыхнул пожар, едва не уничтоживший большую часть города, власти республики подозревали, что за поджигателями стоит именно он. При любых обстоятельствах Наси спешил воспользоваться последовавшим за тем замешательством. В результате его уговоров султан затеял давно замышляемое нападение на Кипр, который сто лет находился под властью Венеции. Поговаривали, что после завоевания острова еврей-фаворит станет его королем.
Однако Наси ждало горькое разочарование. На объявление войны Венеция ответила тройственным союзом с Папской областью и Испанией. На суше военные действия велись достаточно благоприятно для Турции; несмотря на доблестную оборону, турецкие войска быстро захватили Кипр. Однако 7 октября 1571 года объединенный флот христианских держав под командованием Хуана Австрийского наголову разбил превосходящие турецкие силы в заливе Лепанто. Среди пленных оказалось не менее 12 тысяч рабов-христиан, сосланных на галеры. Это была величайшая морская победа на памяти живущих; она отметила первую важную неудачу в завоеваниях великого султана, угрожавшего завладеть всей Европой. Новость достигла Венеции в рекордный срок, всего через десять дней после сражения. Гонец прибыл на быстроходной галере, нагруженной захваченными флагами. Жители республики были вне себя от возбуждения и радости. В соборе Святого Марка состоялся благодарственный молебен. Празднование продолжалось четыре дня; все это время в храмах города устраивали религиозные процессии и благодарственные службы. Власти учредили ежегодный праздник.
Однако все церемонии сочли недостаточным изъявлением благодарности, пока город осквернен присутствием неверных и евреев. Более того, венецианские евреи радовались победе при Лепанто вместе с остальным населением; а Давид де Поми, модный врач, даже представил дожу докладную записку, в которой убедительно доказывал, что славная победа была предсказана в Библии. Однако на такие факты смотрели сквозь пальцы. В Венеции стремительно нарастали антисемитские настроения. Разве за всем не стоит еврей, вероотступник и фаворит султана? А когда пала столица Кипра Фамагуста, разлетелся слух, что именно евреи заживо содрали кожу с героического коменданта города, а его чучело, набитое соломой, отправили в Константинополь, своим турецким хозяевам. Более того, во время войны евреев подозревали в действиях в пользу врага. На очередной волне антисемитизма всех проживавших в Венеции турецкоподданных бросили в тюрьму и лишили всего имущества. Особенно пострадали купцы – выходцы из Леванта. С течением времени враждебность нарастала. Наконец, появилась возможность отомстить. 14 декабря сенат в связи с недавними событиями принял важное решение. По мнению сенаторов, желательно продемонстрировать благодарность, какую они испытывают к Всевышнему, который позволил Венецианской республике одержать победу над врагами истинной веры. К категории врагов причислили не только турок, но и неверных, проживавших совсем рядом. Следовательно, во имя Святого Духа и во славу Господа, а также в общественных и личных интересах издали торжественный приказ: по истечении очередного договора (condotta) примерно через два года все евреи любого пола, звания и состояния должны покинуть город и больше в него не возвращаться. Глашатаи под звуки труб объявляли об этой мере по всему городу.
Хотя подобное известие едва ли можно было назвать неожиданным, евреи отнеслись к нему как к катастрофе. Они спокойно жили в Венеции довольно долгое время и постепенно все больше забывали о непрочности своего положения с точки зрения законов. Община пополнялась со всех сторон еврейского мира как в Италии, так и за ее пределами. Многие стремились в Венецию в поисках безопасности. Так город на лагуне стал одним из величайших центров раввинской культуры в Европе, что доказывает наличие там самых крупных типографий, в которых печатали книги на иврите. Однако все возражения и попытки оказывались тщетными. Исключение сделали лишь для купцов с Корфу, которые всегда пользовались особыми привилегиями. Остальным пришлось готовиться к отъезду.
В течение полутора лет угроза изгнания омрачала жизнь венецианских евреев. Многие из них действительно уехали – одни в города на материке, другие в мусульманские страны Средиземноморского побережья, где могли надеяться хотя бы на передышку. Оставшиеся распродавали имущество, готовясь к отъезду. Однако 7 июля 1573 года, когда до рокового дня оставалось лишь несколько месяцев, сенат собрался и, ничего не объясняя, по предложению Avogadori di Comun отменил предыдущий указ. Для принятия такого решения, по условиям указа полуторагодовалой давности, требовалось большинство в ⅚ голосов. По новому указу евреям разрешалось, несмотря на предыдущие угрозы, оставаться в городе на тех же условиях, что и раньше.
Примечания
1
Это самое вероятное, но не единственное объяснение происхождения названия, подразумевающего связь со словом giudeo (еврей).
2
Гиперфер – византийскя монета, эквивалентная итальянскому флорину.
3
С Венецией связано имя неустрашимого полемиста Якоба бен Илии, который около 1260–1270 годов обратился со знаменитым полемическим письмом к вероотступнику Пабло Кристиани. Однако есть все основания полагать, что этот ученый был родом либо из Валенсии (Испания), либо из Валанса (Франция), а в Италии никогда не бывал.
4
Дукат (называемый так в честь дожа, или Duca) был стандартной денежной единицей Венеции; позднее он стал называться цехином. Золотой дукат, на который ссылаются чаще, эквивалентен 1,46 доллара в современном исчислении; серебряный дукат эквивалентен 0,83 доллара. Однако необходимо помнить, что эти суммы являются приблизительными и почти не дают представления о покупательной способности монеты, которая постоянно менялась.
5
Книга написана в 1930 году. (Примеч. пер.)
6
Кроме того, в Венеции проживали многие евреи, перешедшие в христианство; они занимались медицинской практикой. Так, в 1334 году некоему Джованни или Гульельмо, сыну Мауэцио из Рима, позволили заниматься медицинской практикой, несмотря на то что он учился только по учебникам, написанным на древнееврейском языке. В 1358 году такую же привилегию предоставили некоему Агостино, который крестился вместе со всей семьей. В 1332 году мастер Франческо, врач, запросил разрешения поехать в Рим, чтобы воспитывать детей в христианском окружении. В 1401 году лицензию на врачебную практику выдали Аврааму Никколо, еврею-выкресту, – возможно, он же известен под именем Соломона Авраама из Египта, который в том же году получил диплом от папы Бонифация IX. Некий мастер Андреас в 1421 году отрекся от иудаизма, утверждая, что некоторые бывшие единоверцы ожесточенно нападали на него.
7
Букв. «государственные прокуроры» (ит.).
8
Среди прочих заслуг Ансельмо дель Банко можно отметить, что он был одним из предков семьи Варбург из Гамбурга, Лондона и Нью-Йорка.
9
То есть сената. Pregadi приглашались туда для консультации. Власть сената была главным образом избирательной и законодательной. Исполнительная же власть находилась в руках более малочисленной группы, которая и представляла те или иные меры на рассмотрение Pregadi. Эта малочисленная группа носила название Коллегии (Collegio). В нее входили дож и несколько важных сановников, в том числе шесть Savi Grandi, которые соответствовали государственным министрам, и пять Savi da Mar, представлявших собой практически Совет Адмиралтейства. Однако в экстренных случаях власть переходила к печально известному Совету десяти. Номинально верховная власть находилась в руках представителей аристократии, составлявших Большой совет (Maggior Consiglio).
10
Этимология слова «гетто» остается неясной. Его выводили то из древнееврейского «документа о разводе», то от сирийского слова, означавшего «община», то от греческого «соседство», то от тосканского слова Guitto («грязный»), то от немецкого Geheckte Orte («огороженное место») через латинское Gehectus, итальянское уменьшительное Borghetto («городок»), не говоря уже о ряде более фантастических предположений. Однако решение задачи, вне всяких сомнений, связано с тем, что евреи населяли Ghetto Nuovo задолго до Ghetto Vecchio. Поэтому очевидно, что происхождение слова никак не связано с еврейскими корнями; его истоки следует искать в венецианской истории. Название венецианского литейного цеха, расположенного в той местности, фигурирует в письменных источниках уже в 1306 году. Из Венеции термин распространился по всей Италии, где слово «гетто» стало официальным синонимом еврейского квартала. За пределами Италии употребление термина для любого места, где собираются евреи, является по большей части метафорическим.