– Потерпи, – ласково прошептала она. – Тебе скоро станет теплее. А будет весна, и прилетят твои жители.
Так скворечник остался у них жить.
Вечерами он слушал, как папа читает Ире и Максиму вслух. Ночью тихонько сопел под одеялом, которым его укрывала Ира. Но всё-таки его бока оставались прохладными. Даже бабушка, которая пришла сказать, что скворечник надо хранить в сарае, потрогала его и удивилась:
– Надо же, холодный… Никак не согреется. Что за порода дерева такая странная…
Как-то утром Ира сказала скворечнику:
– Ну всё! Так тоже нельзя. Я понимаю, что тебе пока ещё холодно. Но нельзя обходиться без свежего воздуха. Это очень полезно для здоровья. Пойдём с нами, подышим.
Домик сначала не хотел идти. Он боялся холода. Поэтому он притворился страшно тяжёлым. Но потом он увидел, что Максим берёт на прогулку грузовик, и немного успокоился.
Ирочка вынесла скворечник на скамейку. Кроме шарфа, у него на голове был повязан старый плед, в который заворачивали Максима. Поэтому скворечник напоминал совсем старенькую бабушку.
– А, вот и клиент! – обрадовался дедушка.
Он сметал во дворе листья и грузил их на тачку.
– Подремонтируем крышу? – спросил дедушка.
– Только осторожно, – попросила Ира, развязывая плед.
Дедушка взял гвозди и принялся забивать их в крышу. А Ирочка всё ходила вокруг и ворчала, что скворечник живой и с ним надо поосторожнее.
– Ох уж эти женщины, да, Максим? – вздохнул дедушка, забив последний гвоздь.
– Да, – кивнул сердито Максим, которому мама прокричала из окна, чтобы не брал дедушкин молоток.
– Ну наконец-то! – воскликнула Ирочка.
Она расправила плед, чтобы закутать вконец закоченевший домик, и вдруг… замерла.
Над крышей кружились две синички. Они будто бы хотели забраться в скворечник, но не решались.
– Кыш! – замахнулся на них грузовиком Максим.
– Тихо! – Ира едва успела схватить его за руку.
А синички всё кружились и кружились, будто переговариваясь:
– А можно, цвить! Нам в этот домик, цвить? Он же, цвить, для скворцов, цвить?
– Можно-можно, – сказала им Ирочка. – Залетайте и располагайтесь. Скворцы велели передать, что до весны он им не нужен.
Одна синичка была пухленькая и нерешительная. Она боялась и стеснялась Ирочки. А другая – худенькая и резвая. Она тут же юркнула внутрь. Толстенькая полетела за ней. Еле протиснулась через вход! Ирочка думала, её придётся пропихивать, как Винни Пуха в нору.
Синички принялись громко чирикать.
– О чём они говорят? – спросил шёпотом дедушка.
– Спорят, – прошептала Ирочка, прислушиваясь, – где поставить кровать, а где – холодильник.
Пухленькая говорит, что лучше вместо кровати два холодильника, – добавила Ирочка, послушав ещё.
– Тогда не будем им мешать, – тихо сказал дедушка. – Пускай себе обживаются. А на дерево и весной успею скворечник повесить.
Ирочка дотронулась до стенки.
– Я всё-таки беспокоюсь, что он замёрз… – начала она и замолчала.
Бок у домика был такой тёплый, будто его нагрели на печке.
Домик на букву В
На следующее утро после того, как в домик скворцов заселились синички, Иру подозвал дедушка и сказал, что видел, как синичек пытается выгнать какой-то воробей.
– И такой крупный, знаешь, – с удивлением сказал дедушка. – Я и не сразу понял, что за птица.
Ирочка всплеснула руками и побежала скорее к маме – просить бумагу и карандаши.
– Зачем? – удивилась мама.
– Надо написать букву С, – объяснила Ирочка, – чтобы воробей увидел и понял, что это домик для тех, чьё имя начинается на букву С. А не на букву В!
Мама выдала Ире карандаши и бумагу, только попросила не давать их Максиму без присмотра, а не то у бабушки на стенах быстренько появятся всякие каляки-маляки.
Ирочка принялась за дело. Вывела на листке бумаги букву С, красивую, как месяц. И раскрасила её во все цвета радуги, чтобы воробей точно заметил.
– С-с-с-спасибо тебе, Ирочка, – тихонько прошептала буква С, когда последний цвет радуги, фиолетовый, заиграл на её кончике. – Я теперь такая красивая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А я тебе ещё пригожусь! Прилетят весной скворцы – обрадуются надписи. «Скворец» ведь на ту же букву начинается! На меня!
Погладила Ирочка букву С по спине и побежала скорее на улицу. Слышит – чирикает кто-то. А это воробей! Вокруг скворечника летает, к синичкам просится. Мол, пустите меня, будем вместе жить!
Но не пускают синички. Втроём дружить трудно, это Ирочка и так знает. Она пробовала как-то на площадке с двумя подружками подружиться. Ничего хорошего не вышло!
– Привет, – окликнула Ира воробья. – Извини! Но это домик для синичек. Воробьям тут не место! Видишь, буква С написана. Вот так-то!
Подлетел воробей к Ире. А буква С приосанилась и на воробья горделиво посматривает: видит ли он, какая она раскрасавица?
А воробей отчего-то на букву не смотрит, только по скамейке скачет, головой туда-сюда вертит и чирикает жалобно.
– Голодный! – догадалась Ирочка. – Погоди! Я сейчас!
Поставила она листок с буквой у скворечника, сама к бабушке побежала, за хлебом. Принесла ломтик, покрошила воробью на скамейку. Воробей на крошки набросился. Схватит одну, в сторону отлетит, поест – за новой возвращается.
– Молодец, – похвалила его Ирочка. – Вот и не приставай к синичкам!
Тут на улицу Максим вышел – с карандашами в руках.
– Максим, – строго Ирочка сказала. – Это мои карандаши! Отдай, пожалуйста.
Но Максим кинул карандаши в лужу под скамейкой. Вот вредный!
Стала Ира карандаши из лужи вылавливать – пальцы окоченели. Рассердилась она на брата, прижала карандаши к себе и видит: воробей последнюю крошку схватил. Только далеко не понёс. Подлетел к скворечнику и выронил крошку у самого входа. А сам в сторону отлетел.
«Угощает», – догадалась Ирочка. А вслух сказала:
– Видишь, Максим, какой воробей молодец. Он отдал крошку синичкам, а не швырнул её в лужу!
Высунула первая синица носик из скворечника. Вылетела. За ней – вторая. Подлетели к крошке и давай чирикать-обсуждать, кто первый угощаться будет. Сразу видно – девочки. Мальчишки уже давно бы передрались. Засмотрелась Ирочка на синичек. Вдруг видит краем глаза: в домик забрался кто-то! Кто же это?
Пухлая синичка взяла крошку, к домику полетела. Вторая за ней. А из домика вдруг воробей высовывается и пищит, синиц не пускает. Они и так, и эдак. А он не даёт им в дом влететь. Крошка выпала у пухлой из клюва. Чирикали синички, возмущались, спорили. Но воробья они так и не выгнали. Так и улетели прочь.
Ирочка чуть не заплакала. Да что ж это за воробей такой противный! Обманщик! Кинул синичкам крошку, будто угощает. А сам в домик забрался. Не воробей, а Лиса Патрикеевна!
Топнула Ира ногой на воробья, и тут заметила, что вся куртка у неё в каляках-маляках. Карандаши-то мокрые были, всё измалевали… Вот мама-то ругаться будет.
Разревелась Ирочка. И воробей – злюка, и синичкам жить негде, да ещё и куртка грязная, а виноват в этом вовсе не Максим…
Чувствует Ира – кто-то её за плечи обнимает. Обернулась: дедушка стоит, улыбается.
– Ничего смешного, – буркнула Ирочка. – Вот настанет зима, и синички без домика пропадут.
– Так давай я для твоих подружек синичник сделаю? – предложил дедушка. – Знаешь, чем он от скворечника отличается?
– Чем?
– Вход у́же. Такой узкий, что туда скворец не пролезет.
– А воробей?
– Этот здоровяк? Точно нет. Так что оставь свою табличку. Пригодится для синичника. А для этого домика новую сделай. С буквой В.
Пошла Ирочка домой. И пока куртка крутилась в стиральной машине, вывела она на листочке букву В.
– Только имей в виду! – прокричала Ирочка в форточку воробью. – «В» значит, что ты «вредина»!
А тот что-то неразборчиво чирикнул в ответ. Будто ему было капельку стыдно за то, что он прогнал синичек.
Как Максима ужалила оса
Ирочка и Максим укладывались спать после обеда. Мама принесла им пижамы, которые утром вывесила на верёвке на улице, чтобы они просохли.
Ирочка надела пижаму, а Максим указал на свою пальцем и сказал:
– Листик!
– Где листик? – спросила мама, подойдя поближе.
– Вот! – сказал Максим и ткнул в листик пальчиком.
А это оказался не листик, а самая настоящая оса. Она взлетела и ужалила Максима! Прямо в лицо!
Максим схватился за глаз, громко закричал, заплакал, упал на кровать и застучал ногами. А оса с жужжанием вылетела в окно. Мама испугалась и позвала на помощь бабушку. Та прибежала и помогла маме успокоить Максима и помазать ему место укуса зелёнкой.
Максим ещё долго плакал, и маме пришлось лечь спать вместе с ними.
После сна Ирочка вышла во двор и вдруг увидела осу. Она сидела на цветке и пила нектар. Ирочка взяла ведёрко из песочницы и накрыла осу сверху. Вскоре она услышала, как оса бьётся там внутри. Бум! Бум! Ж-ж-ж!
Оса хотела выбраться.
– Так тебе и надо, – прошептала Ирочка, – нечего было моего брата жалить. Ему было очень больно!
– Что тут у тебя?
Мама подошла и села рядом на корточки.
– Я поймала осу!
– А когда отпустишь?
– Никогда!
– Но ведь она там погибнет, под ведёрком!
– И пусть! Она же Максима ужалила!
– Знаешь, – сказала мама, – я думаю, это была другая оса.
Ирочка удивлённо посмотрела на маму. Потом на ведёрко. И сказала:
– Ладно, давай мы её отпустим. Но только скажем, чтобы она той передала, что Максима жалить я больше не позволю!
Как Ирочка ходила на речку и там брызгалась
Ирочка с мамой и Максимом пришли на речку. Купаться было холодно, но мама разрешила им пошлёпать по воде ногами. Максим зашёл в воду, набрал камешков и стал их кидать в речку. А Ирочка взяла ведро, которое они с собой прихватили, набрала в него воды и решила Максиму на плечи вылить.
– Не надо! – сказала мама строго. – Вода холодная!
– Холодная! – кивнул Максим и кинул в воду камень.
– Тогда я тебе на ноги налью, – сказала Ирочка маме.
– На ноги – налей.
– И на живот.
– На живот – не надо, – снова строго сказала мама.
– Ну вот, – огорчилась Ирочка, – никуда нельзя. Ни на Максима, ни на тебя.
– Ирочка, Ирочка, – вдруг сказала мама тоненьким голоском, – иди к нам!
– Почему ты меня так хитренько зовёшь? – удивилась Ирочка.
– Это не я, – сказала мама обычным голосом, – это рыбки в воде. Вот, слышишь? Ирочка! Ирочка! Побрызгай на нас, пожалуйста!
Ирочка подошла к речке и, правда, увидела там небольших рыбок, с ладошку. Они собирались в стайки, а потом разлетались в разные стороны, когда камень Максима падал в реку.
Ирочка подождала, пока они снова соберутся, и вылила в стайку целое ведро воды.