– Да, – кивнул Филипп.
– Кто это был, господин?
– Пойдем отсюда, поговорим потом.
Они стали возвращаться, пока на середине пути, на верхушке холма, граф резко не развернулся и не всмотрелся вдаль. Затем он схватил Уильяма за плечо, чтобы тот обернулся. Река, живая, опять вспучилась. Из нее показались гладкие спины десятков, сотен, если не тысяч тел, что потирались друг об друга. Когда рыбак понял, что это тогда касалось и его тоже, он сделался бледным.
– Это все одно существо, – сказал граф, показывая острием меча на колышущуюся реку. – Не знаю, как его кликали в древние времена, но в местных легендах оно зовется ехидной. Судя по всему, очень старая тварь, вон до каких размеров вымахала. Хитрая и осторожная. Даже я не услышал ее…
– Как же она здесь очутилась?
– Не знаю. Вероятно, добралась по речной системе, которая протягивается на сотни миль и связывается во время половодья с болотом. Возвращаемся, – и он потянул рыбака за рукав. – Твоя кельпи спасла не только тебя, но еще и всех людей, что собирались пойти к реке перед сном.
– Но тех двоих уже не спасти… – с сожалением промолвил Уильям.
– Да, – только и ответил граф.
Когда они подходили к лагерю, Уилл поинтересовался:
– Зачем вы взяли меня с собой, господин? От меня помощи, как от козла молока.
– Потому что о тебе печется кельпи, иначе бы тебя уже доедали в реке, – вздохнул Филипп и продолжил: – Этой твари здесь раньше не было, а меж холмов, там дальше, много южнее, располагалось несколько крупных поселений: Панриум, Черная Болотовка. Больше трехсот лет назад вожди этих поселений все как один перестали мне отчитываться. Я тогда взял с полсотни конников – и выдвинулся в эти края.
– Поселения опустели?
– Да, просто дома с выбитыми дверьми. Все деревни располагались возле реки. Видимо, эта тварь пришла с болот и почуяла, что здесь есть пища. Тогда мы заночевали в одном поселении, не понимая, куда все пропали. А ночью выползла она, или оно… даже, наверное, они… Действовали, как огромный единый разум, потащили в реку и коней, и людей, обвиваясь вокруг них. Мы тогда едва спаслись… Я и десять конников, – Филипп остановился, и оглянулся. Впрочем, ночная река уже скрылась от его взора. – После того случая я запретил людям селиться здесь, перенаправил всех купцов на новый тракт – Западный. А ехидна вернулась в свои топкие болота. Да, иногда пропадают одинокие гонцы, но в целом на протяжении двух-трех веков все мелкие поселения, которые здесь появились, жили спокойно, хоть и скудно.
У лагерного костра сидел встревоженный люд. Увидев графа и Уильяма, от них всех отделился капитан, который быстро пошел навстречу.
– А где мой оруженосец Винсент? Где Аурит?
– Мертвы, сэр Рэй, – сказал Филипп. – Определите одного гвардейца в обратный путь – пусть предупредит вождей, что местные воды таят опасность. А нам нужно двигаться дальше, чтобы быстрее проехать это чертово место! Обогнем реку меж тех холмов, а выспимся уже в обед, когда будем в безопасности.
В полном молчании уставший отряд отправился в путь на таких же уставших от дневного перехода конях. Дул сильный ветер, и все попрятались от холода, закутались в плащи. Уже ближе к полуночи нахмуренный капитан натянул поводья и поравнялся с Филиппом, обеспокоенно взглянув на него из-под рыжих бровей.
– Господин, вы нашли тела?
– Нет, сэр Рэй. Мы нашли лишь то, что несъедобно – одежду.
– Как? Ни следов борьбы, ни каких-либо признаков того, что на моих людей напали? Они просто пропали?
– Полагаю, их задушили – потому мы ничего и не услышали. В любом случае, они уже в брюхе той твари, имя которой ехидна.
– Ехидна?! – воскликнул громко рыцарь, не веря своим ушам. – Та тварь из сказок?
– Сказки порой правдивы.
– Погодите. Но почему тогда Уильям остался жив?
– Слишком много вопросов, капитан, – холодно заметил граф. – Я понимаю, что вы огорчены потерей своего оруженосца и человека из гвардии и не верите мне, но я вас уверяю – они мертвы. А что касается Уильяма, то о нем печется некое существо, которого побоялась даже ехидна.
– Простите меня за мой длинный язык!
И, склонив голову, сэр Рэй заторопил коня и проехал вперед. Задержав ненадолго взор на поникшей фигурке Йевы, которая устала от седла, устала от продолжительных дождей и скверных условий, он покачал самому себе головой: «Зачем господин взял дочь с собой? Таким женщинам должно сидеть дома, у трескучего камина, а не терпеть лишения в походах…»
Только к обеду отряд раскинул лагерь, и, перекусив ячменными лепешками, уставшие люди завалились спать, потому что сон верхом, мимолетный и скоротечный, не мог дать телу полноценного отдыха. А отдых нужен был всем – и людям, и коням. Лежащая под двумя льняниками Йева, один из которых отдал ей отец, с прикрытыми глазами наблюдала за Уильямом. Почувствовав ее взгляд, он обернулся и улыбнулся, тепло посмотрел на нее. На это девушка грустно улыбнулась и с тяжелым сердцем отвела взгляд. Глубоко вздохнув, она погрузилась в крепкий сон. Время от времени она подрагивала от холодных порывов ветра, непривычная ко сну вне своей спальни.
Глава 2. Малый Уплиш
Ближе к вечеру отряд подошел к Малому Уплишу – небольшой, но очень живой и шумной деревне, что располагалась у нескольких ручьев, достаточно крупных, чтобы ловить там рыбу и брать пресную воду, но слишком малых, чтобы там жило нечто внушающее ужас.
Спешившиеся всадники вошли в огороженное частоколом поселение. Вокруг них тут же собралась толпа, преимущественно из женщин и детей. Дети изумленно таращились на огромных лошадей и, бесстрашные и любопытные, лезли к ним.
– Скажите, чтобы ребятня пошла прочь! – прикрикнул один из конников. – Вы что, не видите – это не деревенские кони! Живо копытом отправят к Ямесу!
– Наш ли это владыка? – пролепетал вышедший вперед старик, щурясь и кланяясь, на всякий случай.
– Чей еще!? Гербов не видишь? Где вождь? – ответил сэр Рэй, держа за поводья пританцовывающего мерина, что нервничал от снующих туда-сюда детей.
– А я и есть вождь. Меня зовут Ормут, – ответил старик.
– Тебя должны были уведомить о приезде графа. С месяц этой тропой высылали гонца. Нам нужны еда и крыша над головой!
– Ох, господин! – воскликнул старик и упал на колени. – Гонец-то был, но у нас не хватит комнат на постоялом дворе, чтоб вместить вас всех!
– Сколько комнат на постоялом дворе?
– Четыре, махонькие, без очага… В каждой по кровати да место под лежак.
Пока сэр Рэй прикидывал куда кого разместить, вперед выехал Филипп.
– Подготовьте все, – коротко приказал граф. – Гвардейцам пусть дадут приют поселяне.
Работники постоялого двора увели лошадей на задворки постоялого двора, где под большим навесом накормили и почистили. Люд, чистый, аккуратный, несмотря на нищету, все не расходился и пялился. Юные местные прелестницы стреляли глазками в гвардейцев, выцепляли из них самых статных и улыбались им особенно тепло. Пока все распределялись по домам, чтобы выспаться, граф Тастемара давал указания:
– В одной комнате буду я и Леонардо, – перечислял он. – В другой – Йева и Эметта, в третьей – Чукк и Грон, а в четвертой – вы, сэр Рэй, и Уильям.
– Кхм, отец, может я с Эметтой в одной комнате? Как в Ферранте, – тут же предложил Леонардо, который потерял всякую надежду уединиться со своей любовницей.
– Нет, – холодно отрезал граф.
– И почему же? – возразил сын, непонимающе пялясь на отца.
Удивленный сэр Рэй, замерев у порога, исподтишка наблюдал за этими проявлениями аристократической изнеженности.
– Потому что это поход, а не забег в бордель, – Филипп развернулся и направился на постоялый двор, чем спугнул капитана.
Когда он отошел весьма далеко, Леонард сжал затвердевшие от злости губы и в сердцах сплюнул. Но на его несчастье, граф это услышал. Уже на пороге он обернулся и обратился к стоящему неподалеку старику вождю.
– Моему сыну лежанку в самой захудалой лачуге.
– Отец, но… – вмешался Лео. – Что ты такое говоришь! Я не буду спать как простолюдин, в доме крестьян. Хорошо, я согласен с твоим распределением касаемо постоялого двора!
– Это ты мне делаешь одолжение? – улыбнувшись, Филипп поднял брови.
– Не будь так жесток со мной, отец!
– Я все сказал.
С этими словами граф исчез в проеме. Глядя вслед, Лео остался на улице под затянутым тучами небом, и на его челюсти заходили желваки. К нему пугливо подошел низенький старичок Ормут, который очень почтительно, видя дурной настрой, предложил проследовать за ним. В жалкой лачуге, куда его определили, графский сын согнал все приютившее его семейство в хлев, а сам устроился в одиночестве на нескольких положенных друг на дружку лежанках.
Смеркалось. Ветер поутих, свинцовые облака остановили свой бег, замерли прямо над Малым Уплишем – и снова пошел измучивший всех дождь. Впрочем, в этот раз весь отряд спал с крышей над головой, радуясь теплу и сухости. Сидя в крохотной комнатушке постоялого двора, Йева фон де Тастемара глядела на закрытые ставни такого же крохотного окошка и думала о чем-то своем.
– Чем вам еще послужить, моя госпожа? – спросила ее служанка Эметта.
– Займись каштановым платьем, – рассеянно сказала графская дочь. – Простирни его – оно на подоле сильно измазалось… Просуши на первом этаже, в таверне, – а потом она вздохнула. – Как хорошо, что ты не пошла к реке вчера вечером…
– И не говорите, госпожа, Ямес уберег! – закивала Эметта.
Йева еще раз с тоской оглядела захудалую узкую комнату, обстановка которой состояла лишь из одной кровати да лежанки. За дверью, из другого конца коридора, послышались гулкие шаги и голоса.
– Вы не боитесь дождя, сэр Рэй? – спрашивал из-за глиняной стены голос Уильяма.
– Надо же, так трепетно печетесь обо мне! Или боитесь шлепков мечом по заднице? – хохотал капитан.
– Погодите, погодите. Вот я подучусь – и тогда вы поплатитесь за такие слова, – шутливо отвечал Уильям.
– Поплачусь? Я? Ха-ха! – восклицал Рэй, который забыл, что за соседними стенами находится графская семья, а сами стены – что пергамент. – Если сможете сегодня хоть раз задеть меня мечом в схватке, я готов выложить свое сезонное жалованье.
– Ну это уже слишком… Вы слишком азартны, сэр Рэй, – смутился голос Уильяма. – У меня нечего дать взамен, если я проиграю в этом споре.
Эти двое шумно остановились прямо за дверью Йевы.
– Азартен? О да! – ответил рыцарь. – Раз уж хотите, чтобы спор был честным, предлагаю, значит, тогда такие условия… Если сможете коснуться хотя бы кончиком меча моего тела в спарринге, то я даю вам свое сезонное жалованье. А если не сможете, то будете драить и седлать моего Тарантона весь путь в Йефасу и обратно.
– Седлать? Это я могу…
– Хотя нет, – за стенами одумались, и по постоялому двору разнесся мужской глубокий смех. – Седлать все-таки лучше буду я сам. Не хочу любоваться пейзажами из-под брюха коня! Ну что, по рукам?!
Послышалось звучное рукопожатие, а затем и предовольный голос капитана: «Пойдемте, я вам расскажу, как правильно чистить моего коня… а то Тарантон с характером». И двое проникшихся взаимной симпатией спорщика удалились, хохоча. Прочие же постояльцы, которые стали невольными слушателями столь комичного разговора, заулыбались.
Когда окончательно стемнело, на лестнице, ведущей на второй этаж, снова раздался тяжелый топот. Спорщики возвращались. Стоило им почти дойти до середины коридора, как дверь на их пути приоткрылась. Дочь графа, накинув шаль на худенькие плечики, выглянула в коридор.
– И кто победил? – полюбопытствовала она.
В ответ Уильям лишь поднял над головой звенящий кошель с даренами и поиграл бровями. Увидев свое потерянное жалованье за сезон, которое он планировал потратить в Йефасе, капитан оскалился в улыбке побежденного.
– Это случайность, госпожа! Вашему гостю благоволит удача – он запнулся о камень и растянулся лицом в землю, а его клинок коснулся моего сапога.
– Но мы решили, что ничья! – весело заявил победитель.
– Слава Ямесу, мне не придется чистить Тарантона. Хотя ваши услуги обойдутся мне чертовски дорого, – ухмыльнулся Рэй Мальгерб. – Еще и седлать придется самому.
Йева поглядела им вслед, чувствуя тяжелый запах пота, и с улыбкой закрыла дверь.
– Я же сказал, что могу седлать вашего Тарантона, – уже заходя в комнату, ответил Уильям.
– Нет, нет! Избавьте! Ямес меня спаси от такого седлания! Ха, мне потом придется от стыда подать прошение на разжалование.
Переодевшись, сэр Рэй почесал крепкий живот, откуда доносились звуки бурчания.
– Так, Уильям, лично я очень хочу есть. Предлагаю не сидеть в этой дыре, а сходить вниз. Посидите с нами, пока мы пропустим пару стаканчиков того пойла, что тут у них наливают. Вспомним беднягу Винсента и Аурита.
– Я не голоден, уважаемый сэр Рэй.
– Ваше дело, хотя я предлагал вам лишь присоединиться, – пожал плечами рыцарь, задумчиво глядя на ищущего сухие вещи Уильяма.
* * *
Как можно скорее сэр Рэй покинул эту отвратительную полную клопов комнатушку и выбрался на свежий воздух, где моросил мелкий дождь. В таверне, одноэтажном здании с низкими потолками, сидели восемь конников. За оставшимися двумя столами теснились притихшие жители поселения, поглядывая на прибывших то ли с уважением, то ли с яростью.
– Сэр Рэй! – воскликнул гвардеец Мойрон. – Идите сюда, мы вам место оставили!
Присев на лавку между двумя воинами, рыцарь громко оперся локтями о стол.
– Чем здесь кормят? – спросил он.
– Пока не знаем. Скоро вынесут, что у них есть. Но Кольрит попробовал уже их пива, – ответили поспешно ему.
– Отвратительное пойло! Не портите себе настроение и живот этим дерьмом, капитан, – сморщился Кольрит.
Вскоре на их столы опустились покрытые румяной корочкой зайцы, куропатки и еще что-то непонятное.
– А это что? – спросил сэр Рэй, показывая на посудину служанке-дурнушке, которая вертела бедрами так, что порой сама себя ловила, чтобы не упасть.
– Это гадюка.
Лица у мужчин разом вытянулись. Гвардейцы подозрительно привстали, всмотрелись в лежавшие на деревянном резном блюде поджаренные кусочки толщиной с палец.
– Не беспокойтесь, – поспешно заверила всех служанка. – У гадюки яд только в башке. А башку-то мы ей отрубаем… Мясо вымачиваем в воде на ночь, оно становится мягким. И жарим. Да вы попробуйте!
Для заверения она жестом показала, как именно змею лишают головы. Вышло настолько убедительно, что один из мужчин все-таки потянулся к кусочку, несмело взял его кончиками пальцев – словно гадюка была живая, – и сунул в рот.
– Ну что?.. – спросили все с интересом.
– Как птица. Честное слово, курица!
Деревянное блюдо с этим странным яством вмиг опустело. Все с видом знатоков причмокивали.
– Что только люди не едят, вот диво дивное, – произнес уплетающий за обе щеки сэр Рэй. – Жрать гадюк – это еще додуматься надо! А по вкусу и правда птица.
Еще чуть погодя они запивали еду пивом.
– Капитан, а что будут делать с конями Аурита и Винсента? – спросил один гвардеец.
– Ничего, будут как вьючные. Жаль парней, неплохие были, – вздохнул сэр Рэй, прихлебывая с отвращением гадкое пойло.
– А этого, как его… Уильяма фон де Аверина не тронули-то… – сказал другой гвардеец и пихнул локтем третьего. – Его ж так же, как тебя зовут. Заметил?
– Имя же распространенное, – ответил третий, по имени Уильям. – У нас в деревне таких Уильямов, как полевых чертей. В каждом дворе!
– А кто ж там печется о его жизни, я так и не понял? – проговорил первый. – Никого ни разу не видел подле него.
– Это нас не касается, ребята! – сморщился сэр Рэй, отодвинув кружку.
– Ладно вам, капитан, здесь же никого нет, – ответили ему.
Служанка подошла прямо к рыцарю и встала подле, наклонившись, чтобы взять пустые кружки. Ее пышная грудь едва не выпала из глубокого выреза, а девица томно взглянула на капитана гвардии.