Что дальше? Без всякого завтрака мы начали движение.
Из Тусхароя, базы погранотряда, мы пустились вниз, на соседнюю заставу. Там уже ждали коллеги из Черкесского погранотряда. Чуть позже подошли группы спецразведки забайкальской резервной заставы.
Вооружение – ручные пулеметы Калашникова, гранатометы «Муха», автоматы с подствольниками, снайперские винтовки. Ну и, конечно, по 4 боекомплекта на брата. К бою готовы!
Затем – затяжной двухчасовый подъем к заставе «Ведучи». Для солдат, привыкших к службе в горах – это «семечки».
Когда проходили село Ведучи, безлюдное и пустынное, чувствовали какое-то враждебное молчаливое предупреждение. Очевидно, нас незаметно «пасли».
Вздохнули только тогда, когда проскочили затаившееся безлюдное Ведучи. Потом – дорога вниз, к реке. Начиналось ущелье.
Часткин приказал залечь и занять круговую оборону. Еще раз уточнил задачу, порядок движения к развалинам Омечу, систему связи.
Ущелье было глубоким. По обе стороны поднимались крутые скалы: левый склон – совершенно голый, правый кое-где покрыт чахлым кустарником. Для нападающих это плохо, не спрячешься. И для разведчиков – плохо, не укрыться в случае обстрела.
По дну ущелья громыхала неглубокая, но бурная речушка Хачарой. Вдоль ее берегов, по обе стороны ущелья, мы и пошли. Прикрывал нас боевой дозор забайкальцев.
Шли очень осторожно, прислушиваясь и приглядываясь.
В густых зарослях кустарника обнаружили мастерски замаскированную «автостоянку». Причем машины были новехонькие – и «Волга», и «Жигули», и «УАЗики», и пара «Мерседесов», и даже пожарная «шишига» (ГАЗ-66). Госномеров не было. Только «Волга» имела желтый номер 37-го региона.
Хозяев всего этого богатства поблизости, естественно, не оказалось. Но земля вокруг была сильно истоптана. Следы вели к реке, через которую чья-то заботливая рука перебросила бревно с насечками. Возле одной машины в землю уходил узкий лаз.
В него и бросили гранату. Тишина! Но дым указал направление выхода – к ручью. А там чернело большое кострище двухдневной давности.
Все это сильно насторожило Часткина, помнящего войну в Афганистане. Поэтому, приблизившись на расстояние километра к развалинам Омечу, группы разведчиков залегли и заняли оборону.
Долго наблюдали в бинокли. В районе развалин Омечу – все спокойно! И голодные разведчики, что называется, взроптали.
Какого, мол, хрена туда тащиться, ноги бить? И так все ясно. Лучше пообедать – вместо пропущенного в отряде завтрака!
Часткин наморщил было лоб. Но принял соломоново решение. Да, обедать. Но одновременно – осмотреть развлины:
– Капитан Усачев! Бери двенадцать бойцов! Осмотреть развалины!
И вопросительно посмотрел на меня:
– Тринадцатым пойдешь?
– Конечно, пойду! Ведь поселок тот, Омечу, был репрессирован Сталиным ровно сегодня, 23 февраля. Лет пятдесят назад. Операция эНКаВэДэ называлась «Чечевица». В 1944 году чеченцев депортировали. За один день всех собрали, погрузили в эшелоны, да угнали в Сибирь и Казахстан.
– 56 лет назад это было! – уточнил Часткин. – Да, интересно! И у нас тут – операция, только не «Чечевица»! Ты-то не боишься таких совпадений, да еще с числом «13»?
– Нет, не боюсь! Меня дед мой, Петро, заговорил от всяческих бед. Он и сам был заговоренный! Когда брали в 1943 году Ростов-на-Дону, снаряд попал прямо в их группу. И что? Всех убило, у моего же деда – ни царапины!
Часткин улыбнулся:
– Может, из Афгана тебя выперли тоже для того, чтоб не убило?
Я тоже улыбнулся. Тогда, в 1987 году, меня направили в Афган командиром саперного взвода ММГ (мотоманевренной группы). И надо такому случиться, солдаты мои передрались, открыли огонь. Всех отправили в Ашхабад, в стройбат, на перевоспитание. И меня – туда же!
Часткин это знал. Тогда он был на соседней заставе.
Поэтому сейчас и улыбался.
Поднявшись на пригорок, мы увидели развалины строений.
Стоп! Над развалинами струился дымок! Может, чабаны?
Усачев долго наблюдал в бинокль. Опустив его, тихо сказал:
– Из развалин вышли трое! Пошли вверх по склону. Кто такие, не видно. Может, чабаны. Может, местные из Ведучи. Дрова собирают. Надо доложить!
Радиостанция похрипела и приказала возвращаться. Похоже, Мише Часткину проблемы были не нужны.
Но Усачев решил все-таки подойти поближе:
– Прапорщик Чернов! Будем заходить с двух сторон! Бери шесть человек. Пойдете слева. Справа я пойду!
Мы осторожно подкрались к домишкам. Точнее, глиняным стенам бывших домишек. Откуда-то слышался стук топора. Этот стук позволил подойти незаметно и заглянуть внутрь.
Ну а потом Птицын и увидел боевиков. Только вот сплоховал! От неожиданности и волнения зря передергивал затвор! Надо было немедленно открывать огонь! Но теперь-то чего сожалеть!
Размышления мои прервал лягз засова. Это пришел Вахид. За ним вошел рослый боевик с автоматом, принес шашлык, лепешки, горячий чай.
– Не обижаешься? Извини! Придется тебе одному сидеть. – обратился ко мне Вахид. – Мои бойцы требуют расстрелять тебя! Знаешь про Новые Алды? Это пригород Грозного.
– Нет. А что там?
Глаза Вахида налились кровью:
– Ваши федералы расстреляли там женщин, стриков, детей! 5 февраля пришли и расстреляли! Безоружных, беззащитных! Тот боец, который требовал тебя расстрелять, оттуда родом. Всю его семью расстреляли! Так что тебе повезло, что я здесь. Не то расстреляли бы тебя! И правильно сделали!
Вахид зыркнул из-под нахмуренных бровей:
– Не веришь, что ваши расстреляли мирных жителей? Сейчас принесу фотографии!
Он вышел. Принес фото с изображениями убитых людей в гражданской одежде. Были и тела женщин. Один мужчина лежал, вытянув руку с зажатым паспортом. Видимо, пытался показать кому-то документ.
Вахид похлопал меня по плечу:
– Отомстить имели право! И убить тебя! Я сказал, ты – важная птица, нужен в Джохар-Кале. Сказал, тебя приказано живым доставить. Давай чай пить!
За чаем мы вспомнили свою жизнь в интернате. И дальнейшие пути-дороги, которые мы выбираем. Или дороги нас выбирают.
Я рассказал, что служил в Туркмении, когда началась война в Чечне. И всем говорил, что чеченский народ победить невозможно. Откуда знаю? Я приводил примеры из жизни в интернате.
Очень часты тогда были драки с местными парнями. И никогда местные не выходили победителями. Это странно, если учесть, что Волгоград – огромный город, и боевых парней там полно. Казалось бы, должны массой задавить малочисленных интернатских.
Но нет, не задавили!
Тогда же я увидел тактику действия чеченцев.
Особенно наглядным был такой случай. Вечером, в темноте, местные окружили здание интерната. И пошли на штурм входной двери.
Казалось бы, грамотно блокировали противника. Осталось только победить.
Но! Из окна интерната спустился первоклашка, и стремглав – в соседнюю воинскую часть. Часть, конечно, стройбатовская! А там – полно чеченцев и дагестанцев.
В это время местные штурмовали входные двери. Они узкие, поэтому забегать приходилось по одному. А внутри их встречал самбист по имени Пашхан. Хоть и десятиклассник, но силищи неимоверной!
Местный парень бросается на Пашхана. И мгновенно летит на пол, бьется головой о цементный пол. Забегает следующий. И опять бьется о цемент! Жуткая картина!
Через пять минут подбегает подмога из стройбата. Солдаты окружают местных. И, размахивая ремнями, избивают парней острыми как лезвие металлическими бляхами.
Жуткое впечатление оставили и последующие события. Местный парень уже лежал на асфальте. Видно, сильно травмирован. Но приподнялся на локте, что-то сказал солдату. Тот грубо ответил. А потом с размаха, и очень сильно, ударил лежачего сапогом в голову. Удар сильный и резкий. Парень ударился головой об асфальт.
Потом говорили, умер он в реанимации.
Очень жестоко! Но резонен вопрос: почему огромный город не смог организовать нападение и победить? Неважно, кто прав, кто – нет. Каковы причины поражений?
Или другой пример. Как-то на перемене в школе раздался дикий непрерывный рев, доносящийся от входа. Все ринулись туда.
Внизу, у самого входа, стояли два парня. Высокие, спортивного вида. Прямо красавцы – гвардейцы! Наверное, кого-то из местных обидели интернатские, а парни пришли разобраться. И что?
От непрерывного дикого рева и визга парни растерялись.
К ним тут же подскочил чеченец – десятиклассник. И резко – удар в голову! Парень падает. Удар – второму! Тот падает. Первый поднимается, и тут же получает новый удар, профессинально-боксерский.
Очень жалко было парней! Хотя и непонятно, кто прав, кто виноват. Но это пример! Пример – сплоченности чеченцев, их боевого мастерства, смелости. Что мог противопоставить огромный Волгоград? Казалось бы, и боксеров там полно, и самбистов. Но! Что «но»? Непонятно.
Все это и вспоминал я в Туркмении, слушая новости из горящей Чечни. Делал вывод: все, увиденное в интеранте, можно смело проецировать на любые боевые действия!
Вахид с гордостью резюмировал:
– Мы – нохчи!
– Эт точно! Еще в интернате ты рассказывал. Говорил, нохчи – от имени пророка Ноя. Чеченцы – это люди Ноя. Очень ты гордился!
– Точно, говорил! Нохчи – народ пророка Ноя! Точнее, Ноя звали Нох. Поэтому чеченский язык – самый древний на земле. Точно! Ты не слышал? Вы, русские, произошли от нас, чеченцев!
– Странная теория!
– Ты отстал от жизни, Петро! Знаешь о Рюрике? Наши ученые доказали, что Рюрик и его дружина говорили на чеченском языке! То есть Рюрик был чеченцем!
– Надо почитать! – ответил я. И спросил:
– Да! А помнишь, как воспитательница попросила всех выучить песню на чеченском языке? Чтоб на смотре песен мы победили!
– Конечно, помню!
– Кстати, о нохчи. Когда я служил в Туркмении, очень удивлялся. Там тоже есть нохчи. Ты не знаешь? Такое племя есть – нохурцы. На туркмен совсем не похожи! Глаза – голубые, а волосы – рыжие. По внешнему виду – точные чеченцы! Живут в горах Копет-Дага. Они говорят, что пророк Ной причалил после потопа именно туда.
Вахид опять вспомнил наше интернатское житие:
– Кто грабил жителей в Волгограде? Кто шапки снимал и лезвием – по лицу? Чеченцы? Или свои же, родимые русские? Конечно, не пианисты и скрипачи! А быдло! Оно везде в России – быдло!
Я согласился:
– Эт точно! Деньги у меня отбирали в городе не чеченцы!
– Точно! Помню, как ты пришел в интернат и чуть не плакал.
И кто вернул тебе деньги? А? Мы, чеченцы, и вернули тебе!
Вахид улыбнулся:
– А помнишь, твой отец рассказывал, когда лежал в больнице? В нейрохирургии. Бандитизм был в Волгограде! И шапки снимали, и шубы, и просто так избивали! Отец твой удивлялся, как много народа привозили в больницу. Ограбленных, избитых до полусмерти, брошенных замерзать на морозе! Он удивлялся. Ограбили, ну и ладно, а убивать зачем? Оставлять раздетым на морозе зачем? Не понимал он.
Вахид задал мне риторический вопрос:
– Кто были грабители? Чеченцы? Нет, конечно! Это – то же самое быдло, жестокое и жадное. Оно сейчас пришло к нам в горы. В наши горы! И так же, как в Волгограде, убивают и грабят. И что с такими нам делать?
Вахид допил чай, поставил стакан на каменный выступ:
– Извини, мне пора! О тебе сообщим в погранотряд. Чтоб не волновались.
Взбудораженный воспоминаниями, я долго потом не мог уснуть. И вдруг услышал слабый голос:
– Помогите! Вы – русские?
Я встал с топчана, прислушался. Прошелся по пещерке:
– Кто здесь?
– Я – рядовой Крапивин. Алексей. Меня в плен взяли. В Осетии. Наверное, умру скоро! Пальцы гниют. Гангрена. Напишите домой, маме. Что я здесь.
– Алеша! Ты откуда родом?
– Ростовская область. Город Шахты.
На следующий день Вахид пришел в приподнятом настроении. Хитро улыбаясь, хлопнул меня по плечу:
– Что, мятежный корреспондент! Я был прав! Не хотят генералы выкуп за тебя давать! Ответ прислали – ты в списках части, Итум-Калинского погранотряда, не значишься. Не служишь и в пограничном управлении в Старгополе. Я уж начал думать, что ты – реальный ФээСБэшник, под прикрытием прессы. Но нет. Они пишут, что ты самовольно оставил воинскую часть. А часть твоя – в Москве, газета «Граница». В Чечню они тебя не посылали. И против тебя возбудили уголовное дело. За дезертирство и предательство. Во как! Так что ты – натурально предатель родины! И перебежчик! Вернешься, под расстрел попадешь! Прямо смешно! Помнишь, кино было? «Свой среди чужих, чужой среди своих»? Ну прямо про тебя! Ха – ха – ха!
В это время постучали в дверь. Вооруженный бородач принес два стакана чая, лепешки.
Вахид отпил глоток и сурово спросил:
– Скажи, почему ваши нарушают закон?
– Да вроде пограничники не нарушали здесь, в Аргунском ущелье!
– Нарушали! Здесь – большой заповедник! Аргунский заповедник. А ваши вырубают деревья. Это – нарушение закона!
– Вахид! Тема интересная! Мне московские журналисты говорили, что на обеспечение погранотряда из Москвы отгружают гигантские кубометры леса – и пиломатериалов, и бревен. И для строительства блиндажей, и для растопки «буржуек». Интересно, куда деваются все эти эшелоны?!
– Правильный вопрос! Ты слышал, что солдат ваш застрелился на таких вырубках?
– Говорили что-то. Но невнятно.
– Скажу! Ваших солдат каждый день везут в заповедник. Лес пилить. Вечером – назад, в отряд. Однажды уехали, а солдата забыли. Он сильно испугался. Ночью застрелился! Сам!
Вахид усмехнулся:
– Что тебе говорили москвичи? О эшелонах? Давай посчитаем деньги. Например, вам надо построить 30 погранзастав и погранотряд. Так? Длина границы – 80 километров. Сколько надо стройматериала на одну заставу?
– Хрен их знает. Они еще и воруют ведь!
– Давай сравним с Итум-Кале. Здесь – временный РОВД из Новосибирска. Так вот. Они построили домики, блиндажи и все такое. Знаешь, сколько они привезли стройматериала? Почти 20 вагонов! И бревна из сибирской лиственницы, и доски. Ну и бензоагрегаты. И компьютеры, электронику, и все такое. На сколько миллионов это тянет? Да еще доставку от Грозного сюда прибавь!
– Да, загадка! Куда все эти эшелоны исчезли у пограничников?! Ни одна застава, и даже отряд в Тусхарое не обеспечен стройматериалами. Так, по мелочам только! Похоже, правы московские журналисты! Реально миллиарды разворованы! Прямо Корейки из «Золотого теленка»!
Вахид со злостью посмотрел на меня:
– Воровать – пусть воруют! Не это для нас главное! Главное – вы ограбили мечеть на Тусхарое! Видел мечеть в погранотряде?
– Да, одни стены голые. А купол пробит снарядом.
– Там было много ковров, очень древних! И кинжалы старинные. Где все это?! На Тусхарое каменные дома были. А сейчас даже фундамента нет! Вы что, мародеры? Наши сведения, все ковры и кинжалы увез ваш пограничный генерал!
– Вопрос правильный! Попробую узнать!
– А слышал про доспехи рыцаря? В Тусхарое – старинная могила нашего святого, рыцаря Амри Бока. Никто могилу не трогал, наже эНКаВэДэшники во время депортации! А вы – разграбили! Доспехи, оружие – все исчезло. Мародеры!
Мне оставалось только пообещать:
– Я узнаю! Попробую помочь. Чтоб вернули доспехи рыцаря!
Вахид поцокал языком:
– Так тебе генерал и расскажет! Но попытка – не пытка! Мы тебя отвезем в Итум-Кале. На Тусхарой сам доберешься. Хорошо?
– Конечно! Только одна просьба! Оружие, что осталось в Омечу, вы собрали? Могут мне вернуть автомат с магазинами от пулемета? Это – не мой автомат. Кто его выдал, хороший человек. Не хочу его «подставлять».
– Нет проблем!
– И еще просьба. Здесь у вас солдат сидит. Фамилия – Крапивин. Можно его забрать с собой?
Вахид не выказал удивления, но бросил на меня резкий взгляд:
– Тебе бы разведчиком быть, не журналистом!
Чуть подумав, он согласился:
– Для друга ничего не жалко! Забирай своего солдата. Все равно умрет без доктора. У него рука распухла. На гангрену похоже. Хотели его продать родителям. Да ладно, еще поймаем! Забирай!