– Почему вдруг? Ведь ты же сама стала инициатором развода, – удивилась Лина. – Ты что-то противоречишь сама себе. Или ты все же не хотела, чтобы распалась ваша семья?
– Не знаю, что я тогда хотела. Помню только злость, которая сотрясала меня: и на Алекса, и на саму себя. И боль, впившуюся острой занозой мне в сердце. Я изо всех сил сдерживала слезы, готовые хлынуть из моих глаз. Мне так хотелось догнать его и сказать, что я дура, что по глупости наказала не только его, но и себя, но вместо этого позвала:
– Александр!
Он остановился, выйдя из главного входа, и повернул ко мне голову. Мне следовало все всё то искреннее, что рвалось из моей души, сказать ему. В крайнем случае, что-нибудь нейтральное или даже дружеское, однако…
– … ты ему ничего такого не сказала, – закончила Лина мысль вместо подруги. – Гордыня не позволила. Или вредность?
– Не могу ничего на это ответить. Знаю только, что вдруг почувствовала неожиданное опустошение внутри, потом… даже стыдно вспоминать… засмеялась дурацким смехом и воскликнула:
– Ура! Наконец-то свершилось! Поздравляю тебя и себя с долгожданной свободой! Да здравствуют перемены и новая жизнь!
– Ну ты даешь! – не выдержала Лина. – Это с какой же дури ты выкинула такой необъяснимый финт?
– Не спрашивай. Даже спустя два дня я не могу объяснить свое поведение. Оправдать тоже.
– А что Алекс?
– Он, прищурившись, пристально посмотрел на меня, медленно положил документы в папку и, полностью владея собой, сухо спросил:
– Может, еще устроишь по этому поводу вечеринку?
И, представляешь, я опять рассмеялась, а потом, отдышавшись, выкрикнула:
– Конечно, устрою! Будем гулять и веселиться с девчонками ночь напролет. Это же такое счастье – избавиться от семейных цепей. Теперь я свободна, как птица…
– Вот —вот, – перебил он меня, – отныне будешь жить, как в мультике ворона: «куда хочу – туда лечу». Что ж, счастливого полета. Не смею больше сдерживать твоей души прекрасный порывы, которая сорвалась с привязи.
И столько сарказма было в его голосе!
– А может, сожаления? – предположила Элина.
– Нет, сожаления не было ни в голосе, ни в глазах. Я же, непонятно почему, гордо вскинула
голову, словно действительно скинула с себя цепи, которыми была опутана, будучи его женой. Хотя это чушь собачья. До сих пор не понимаю, зачем я разыграла подобную роль.
– Возможно, тебя потрясло равнодушие Алекса, которое он показал в день развода?
– Наверное. Если честно, я ожидала какого-нибудь признания, вроде: «Нелегко ведь это – прожить с женой восемь лет и вдруг снова стать холостяком» или «Жаль, что ничего у нас не получилось». Тем не менее, ничего подобного я не услышала, кроме:
– Ладно, пока. У меня нет времени на пустые разговоры, – и, спокойно повернувшись ко мне спиной, пошел к остановке маршрутки.
А я еще долго стояла на месте и смотрела сначала ему вслед, потом на тротуар, по которому он ушел… Если честно, у нас давно так: я затевала скандал, а Алекс любыми способами пытался восстановить мир. Вот и позавчера мне, как обычно, хотелось выступить в роли королевы, а его видеть в роли заискивающего раба, над которым я посмеюсь и гордо уплыву, а он, убитый и подавленный, будет провожать меня тоскливым взглядом и придумывать, как все вернуть. Но не тут-то было! Мы поменялись местами.
– И как? Отметила с девчонками развод? – поинтересовалась Лина.
– Глупости, никакого праздника я устраивать не стала, потому что вернулась домой в прескверном расположении духа. Настроение было ни к черту, и я позвонила маме, с которой весьма странно побеседовала.
– А вот с этого места подробнее, – улыбнулась подруга.
– Не торопись. Я до сих пор анализирую наш разговор. Как только мама ответила на мой звонок, первое, что она меня спросила, – «Как дела?».
– Как дела? – глупо переспросила я и округлила глаза.
– Почему? Ведь Анна Петровна знала, что в этот день у тебя должен состояться развод.
– Конечно. Но она спросила об этом таким голосом, каким обычно интересовалась, не случилось ли у меня чего-нибудь новенького.
– Все, я в разводе, – медленно ответила я, настороженно ожидая ее ответа.
– Извини, но я тебя перебью, – сказала Лина. – Как твоя мама отнеслась к тому, что ты ушла от Алекса?
– Когда я переехала к ней после последнего скандала с мужем и объявила о решении покончить с семейной жизнью, мама лишь сказала, что этот дом навсегда останется и моим, тяжело при этом вздохнув. А потом все больше избегала говорить о моем намерении и ни разу не упомянула про Алекса. Меня это удивляло, но первой заводить разговор об этом я тоже не стала. Родители ведь были категорически против моего раннего брака, считая, что до добра он не доведет, и недолюбливали зятя, который настоял на нем. Мама даже ревновала меня к нему, а в последнем разговоре держалась так, будто не радуется моему разводу и молча осуждает меня.
– Как-то странно ты себя ведешь, – не выдержала я. – Такое чувство, что ты не понимаешь моих поступков и не поддерживаешь меня.
– В чем? – с невинной интонацией спросила мама.
Я повысила голос, теряя терпение:
– Как это в чем? Мы с Алексом развелись, потому что продолжать в том же духе просто-напросто не могли! Это была не жизнь, а каторга!
Она пробормотала в ответ что-то неопределенное, так и не высказав прямо своего отношения к произошедшему.
– Мама! – воскликнула я. – Умоляю, скажи, что ты об этом думаешь!
Сначала было молчание, а потом устало прозвучало:
– Я, если честно, и правда не совсем тебя понимаю, Анна. Мне важно, чтобы ты была счастлива, дочь.
И опять молчание. У меня возникло чувство, будто ей очень жаль, что я такая бестолковая.
– Что ты имеешь в виду? – выдавила я из себя, хотя продолжать разговор уже расхотелось.
– То, что без Алекса ты…, – мама вновь умолкла, словно споткнулась. Через время она все же свою мысль закончила:
– Ты уверена, что сможешь жить без него полноценной жизнью?
Если бы ты знала, Лина, какая меня взяла злость. Даже в глазах потемнело. Создавалось впечатление, что все кругом правы и прекрасно разбираются в любой ситуации и лишь я одна совершаю ошибку за ошибкой.
– По-твоему, я не могу быть счастлива сама по себе? Намекаешь на то, что я теперь, после восьми лет семейной жизни, недочеловек? Так? А ты не допускаешь того, что мне необходимо отдохнуть от этой лавины неурядиц? Может, я еще не нашла свой настоящий путь и отыщу его лишь теперь, когда не надо будет каждый день растолковывать мужу, что ребенок отнюдь не дешевое удовольствие и что он не обеспечил условия для его рождения.
– Вы прожили вместе немало лет, – задумчиво произнесла мама. – Неудивительно, что Алексу захотелось, чтобы у вас родился ребенок. Это важно для укрепления семейных отношений. Помню по себе: когда у нас появился твой брат, мы с твоим папой будто вступили в новую фазу…
– Вы уже жили здесь, в этом доме! – воскликнула я.
– Да, это так, но были вынуждены платить ежемесячно внушительные суммы, погашая деньги, взятые на пять лет в долг под большие проценты. Пришлось во многом себе отказывать. Это только кажется, что другим живется легче. Проблемы есть у всех без исключения, просто кто-то спокойно, последовательно и без лишней суеты их решает, а кто-то пытается от них сбежать.
– Можешь не продолжать: я тебя поняла. Намекаешь на меня?
Мама, не скрывая огорчения, тяжело вздохнула:
– Не намекаю, а прямо говорю об этом. Когда ты вернулась в отчий дом, я старался помалкивать, не лезть к тебе со своими советами, считая, что ты уже взрослая, к тому же неглупая женщина. Думала: успокоишься, переосмыслишь случившееся и вернешься, но… Словом, не хотела вмешиваться в твою личную жизнь. Но ты ведь сейчас сама об этом заговорила…
– По-твоему, у меня был другой выход? – не на шутку разнервничавшись, спросила я.
– Думаю, да. Может, вам следовало обратиться к психологу? Чтобы он посоветовал, каким образом снять напряжение в ваших отношениях, устранить скандалы… С ним обсудили бы все спокойно и мирно решили, стоит ли рожать малыша сейчас или все же нужно еще подождать и найти способ зарабатывать побольше. Вам обоим. А уж потом…
– Дельный совет, – сказала Лина, отреагировав на услышанное. – Неужели ни тебе, ни Алексу не пришла подобная мысль? Не исключено, что и овцы при этом были бы живы, и волки сыты. Другими словами, вы могли бы с минимальными потерями решить свои проблемы.
– Признаться, после развода, когда Алекс со столь важным видом удалился, мне и самой пришла на ум подобная мысль, но я, чтобы скрыть собственный упрек, прозвучавший у меня в душе, лишь рассмеялась на мамины слова.
– Неужели ты искренне веришь, что психологи в таких случаях способны дать дельный совет?
Мама с недовольством в голосе сказала:
– А почему нет?
– Боже мой, какое заблуждение! Да они сами точно такие же люди, как и мы! К тому же, они и в своих собственных жизнях не в силах навести порядок! По-моему, это невозможно – заставить мужчину и женщину, которые терпеть друг друга не могут, снова воспылать любовью.
– Ты действительно уверена, что не можешь терпеть Алекса, а он – тебя? – спросила мама и вновь сделала многозначительную паузу.
– С сегодняшнего дня он не мой! – излишне горячась, воскликнула я. – К тому же, я не могу судить, какие мысли бродят у него в голове.
– Что ж, пусть так, – то ли с усталостью, то ли с грустью произнесла мама. – Только я не об этом.
– И знаешь, Лина, у меня вдруг защемило в груди. Да так сильно. Все это время я пребывала в неопределенности и смутно чего-то ждала, стараясь не погрязать в раздумьях и не жалеть о содеянном. Теперь же впервые осознала всю серьезность своего шага. Ненавистен ли мне Алекс? Когда я впопыхах собирала вещи, была уверена, что мы поженились, не думая о последствиях, и ошиблись. А в ту минуту… он не был мне чужим. Не знаю. Я растерялась.
Потом велела себе прекратить сомневаться в своих решениях и поступках. При этом постаралась себя убедить, что мне тяжело и тревожно исключительно потому, что слишком непросто прощаться с давними привычками. Да-да, не смотри на меня с таким удивлением! Алекс, говорила я сама себе, мало-помалу превратился для меня в привычку, а любви к нему уже давно нет…
Мое сердце, будто услышав эти категоричные выводы, больно сжалось. Но я постаралась прикинуться, что не заметила этого.
– Да, я уверена, – с чрезмерной торжественностью заявила я ожидавшей ответа матери. – На сто процентов уверена, что поступила правильно.
Мама опять не сдержала печального вздоха.
– Тогда могу только сказать, что это самое главное. Я не стану тебя осуждать. Может, когда-нибудь встретишь другого парня и с ним заживешь совсем иначе, – добавила она и опять замолчала.
У меня, по правде сказать, что-то неприятно дрогнуло внутри. Я засмеялась, чтобы мама не почувствовала смятения, которое могло прозвучать в моем голосе.
– Может, я его уже встретила.
Мама обреченно спросила:
– Имеешь в виду Максима?
– Он тебе что, не нравится? – спросила я таким тоном, будто меня оскорбили.
– Да нет, почему же. Но он не для тебя. Впрочем, не мне судить, хотя жизненного опыта у меня побольше твоего.
И мне вдруг захотелось плакать. Наверное, потому, что все последние месяцы слезы у меня были где-то совсем близко, но я не позволяла им проливаться, поскольку жила, как полузамороженная.
– В любом случае выбирать только тебе, – добавила мама.
– Вот именно! – с неуместной воинственностью, маскирующей маяту в душе, воскликнула я. – Ладно, я отключаюсь, чтобы не мешать тебе. Дел у тебя, как мне кажется, невпроворот, а тут я со своими проблемами.
Мне очень хотелось, чтобы мама меня утешила, сказав, что мои проблемы для нее важнее всего, но…
– Удачи тебе, моя хорошая! – услышала я в ответ.
Гудки, последовавшие за ним, привели меня в чувство, и я поднялась к себе в спальню. Больше часа лежала на кровати, глядя невидящим взглядом на стену. Потом пришел Макс.
– Что-то мне подсказывает, что это Максим Чернецкий. Я не ошибаюсь? – уточнила Элина. – Помню, как он еще в выпускном классе сох по тебе и смотрел на тебя такими щенячьими глазами…
– Не ошибаешься. Макс тоже развелся и сейчас живет один, так что никому дорогу я не перехожу. Правда, у него с первой женой остался сын, но это ничего не значит. У меня относительно Максима никаких серьезных планов нет, мы с ним просто друзья.
– У тебя, может, и нет, а что касается его чувств к тебе, сомневаюсь, что их можно назвать дружескими. Не играй с огнем и пожалей его. Тебе надо кому-то поплакаться в жилетку, а ему каково, ты подумала?
– Вот еще! Не строй из себя защитника прав человека или адвоката. Я ему на что-то более серьезное, чем дружба, поводов не даю.
– Так то оно так, но ведь сердцу не прикажешь.
– Это уже его проблемы, и не надо вызывать в моей душе чувства вины. Я его не заставляю ко мне ходить. Изначально сказала, что, кроме дружбы, никакие другие отношения между нами невозможны. Макс согласился. На этом и поставим точку.
– Хорошо. Тему эту закрываем. Давай лучше поговорим о твоем внутреннем состоянии после развода. Только, как на духу, без рисовки и роли сильной женщины, которая уверена в своей правоте. Что ты чувствуешь на самом деле, Аня? Тебе, думаю, прежде всего, необходимо разобраться в причинах происшедшего.
– Я только этим и занимаюсь последние два дня. Все мои мысли о нашей вине, точнее, о моей собственной вине, о том, что развода могло и не быть. Раздумья, начинающиеся с «если бы не…», – одни из самых мучительных в этот период.
– Как психолог могу сказать пока одно: существуют две основополагающие установки супругов по отношению друг к другу в ситуации конфликта. Первая – познавательная – заключается в стремлении понять супруга и выяснить свою роль в его действиях, несмотря на ту боль, которую он доставляет. Вторая – защитная – состоит в попытках уйти от боли, защититься, оградить себя от неё, а то и напасть самому. Наиболее успешно реализуется вторая стратегия, особенно при разводе.
– Нет, Лина, дело не в боли. Алекс как муж очень хороший, терпеливый, понимающий, добрый… Он никогда ни поступком, ни словом не сделал мне больно. Просто безденежье достало. Не то чтобы я стремилась купаться в деньгах, но хотелось бы жить, не заглядывая со страхом в кошелек. А Алекс все эти годы искал себя и применение своим знаниям и способностям за счет меня и нашего благосостояния.
– Но, как я поняла, ты тоже палец о палец не ударяла, чтобы увеличить семейный бюджет за счет своей зарплаты. Устроилась в регистратуре на шесть часов в день – и травушка не расти. Малая зарплата – малая ответственность и малая загруженность. Почему же ты к себе не предъявляешь финансовых требований? Семья ведь строится на общих ценностях, в том числе и материальных.
– Я женщина, и обязанность Алекса меня обеспечивать. Знаешь, как жена, я была все эти годы весьма нетребовательной. На какие-то особенные шмотки себе деньги не тратила, по магазинам не шастала. Ограничивалась минимумом, за исключением свеч и косметики. Так что претензий в легкомысленном отношении к деньгам ко мне предъявить нельзя. Впрочем, Алекс никогда меня в этом и не упрекал. Если бы не этот ребенок, которого ему захотелось, думаю, и дальше мы жили бы, как и все предыдущие годы.
– А мне кажется, Аня, что дело вовсе не в ребенке. Ты привыкла жить для себя, максимум для мужа, а ребенок – это многолетние хлопоты и ответственность.
– Возможно ты и права. Есть женщины, которые при виде младенца тут же начинают его неистово тискать. Так вот, если бы я была одной из них, уже давно завела бы своего ребенка. Но в какой-то момент я поняла, что не готова пожертвовать той жизнью, которая есть у меня сейчас, в том числе и возможностью поспать допоздна в воскресенье. К тому же, от коллег по работе наслушалась жалоб, что их мужья не разделяют с ними заботы по уходу за детьми. Для меня это стало еще одним аргументом «против». Все годы замужества в целом я была довольна своим браком и не хотела портить его «третьим лишним».