– Тебя зовут, – ухмыльнулся Шлеменко.
Макс сделал еще глоток и неуверенно поднялся на ноги, не очень понимая, что от него требуется. Очевидно, невидимый ему ди-джей только этого и ждал, потому что в это же мгновение музыка заиграла еще громче. Танцевальный ритм вырывался из мощных динамиков и несся над волнами, пытаясь догнать неспешно катящийся над горизонтом диск солнца. Еще мгновение назад застывшие, словно Ангелы Чарли перед атакой, девушки двигались в этих бьющих в перепонки ритмах, приближаясь все ближе к неподвижно стоящему Подгорному. Включившиеся одновременно с музыкой световые установки бросали разноцветные блики на их причудливо извивающиеся тела. В мелькании ярких огней эти изгибы казались Максу еще более удивительными и притягательными.
– Ну что замер, друг? – тяжелый удар ладони по плечу вывел Макса из оцепенения. – Пошли потанцуем.
– А пошли. – Макс устремился вслед за шагнувшим вперед Шлеменко.
Никак не желающее заходить за горизонт солнце разрушало уже захлебывающиеся в коньяке представления о времени и пространстве. Вскоре Макс уже не мог сказать, как долго он танцует, не мог понять, чья рука только что ласково пробежала по его животу и чьи бедра сейчас сжимают его собственные руки. Все закружилось в оглушительном мелькающем хороводе, который с каждым танцем, каждым новым ритмом становился все громче и все быстрее. В конце концов Макс уже не мог понять, что за музыка сейчас играет, и не мог ничего различить в мельтешении тел и разноцветных огней. Он на мгновение остановился и закрыл глаза, а когда вновь открыл их, было уже утро.
Макс развалился за рулем своего «гелендвагена» в расстегнутой на груди рубашке, откинув спинку сиденья далеко назад. Сидевшая на пассажирском кресле Наташа одной рукой гладила Максу голову, другой ласково касалась его груди. Подгорный чувствовал себя на вершине блаженства. Он счастливо зажмурился и был уверен, что вот-вот начнет мурлыкать от удовольствия. Макс почувствовал, как язык легонько коснулся его соска, пощекотал его, а затем мягкие влажные губы прильнули к его груди. Еще через мгновение он ощутил легкие покусывания, от которых по телу побежали мурашки.
– Наташка, – пробормотал Подгорный, чувствую нарастающее возбуждение.
Фролова что-то прошептала в ответ и хихикнула. Ее рука скользнула вниз по животу туда, где прилившая кровь, словно волшебное зелье, заполняла собой пещеристые тела, заставляя плоть увеличиваться в размерах. Как вырвавшийся на свободу джинн, эта плоть становилась все больше, все сильнее, впитывая в себя всю силу и энергию остального организма. Ведь в этот момент все остальное было совсем не важно. В этот момент эта жаждущая прикосновений плоть и была Макс Подгорный.
Женские губы коснулись этой плоти, восторженно вздрогнувшей от ласкового прикосновения. Макс протянул руку, коснулся Наташиной головы, вцепился в ее волосы и блаженно простонал:
– Наташа!
– Qui est Natasha? C’est ta petite amie?[2]
Макс открыл глаза. Кристи скользнула к его лицу. Ее огромные глаза были полны любопытства.
– Qui est Natasha? – повторила она свой вопрос и, игриво укусив Макса за мочку уха, уселась на него сверху.
– Personne. – Макс на мгновение зажмурился и повторил уже по-русски: – Уже никто.
Кристи равномерно двигалась на нем, постепенно наращивая темп. Макс вновь закрыл глаза. Думать ни о чем не хотелось, сейчас это было бы просто глупо.
Когда Подгорный в сопровождении Кристи вышел на палубу, Шлеменко дремал в кресле, на коленях у него валялся электронный ридер. Услышав шаги, миллиардер открыл глаза и довольно улыбнулся.
– Ну наконец-то, а то я здесь уже заскучал. Как самочувствие?
Макс неопределенно покачал головой.
– Это поправимо, – рассмеялся Шлеменко, держите таблеточку. А запить лучше шампанским.
– Шампанским? Таблетку? – засомневался Подгорный.
– Пейте, – Шлеменко наполнил фужер до краев, – у меня такое шампанское, что им не то что таблетки запивать, его младенцам давать можно. В гомеопатических дозах! – Он расхохотался. – Но вы уже большой мальчик, вам можно бутылочку.
Появившийся низкорослый азиат молча подал завтрак и, поклонившись, исчез. Максу показалось, что это был не Бао, однако он не был полностью уверен. Кристина задумчиво ткнула вилкой в тарелку. Судя по всему, аппетита у нее не было. Она взяла свой фужер с шампанским и пошла на нос яхты, где уже были установлены несколько шезлонгов.
– Ну как шампанское, бодрит? – подмигнул Шлеменко.
– О да, – признался Подгорный, – стало значительно лучше.
– Это хорошо. Часа через три мы вновь подойдем к берегу. Леон доставит вас прямо в Рейкьявик, где вы переночуете в гостинице, а рано утром вас отвезут в аэропорт. Как я говорил, флешку вы получите непосредственно перед тем, как мы простимся. Надеюсь, это принесет Петру тот результат, на который он так рассчитывает.
– Вы в этом не уверены?
– Честно? Не очень. Кого в России можно удивить воровством? Он же не мелочь по карманам тырил. Все солидно, суммы достойные, как и подобает его уровню. Все, как у всех. Я вам вчера, Максим, с пьяных глаз всякие глупости говорил. Про отель пятизвездочный, про жильцов его. Вы мне не верьте, глупости это все. – Шлеменко зевнул, запоздало прикрыв рот фужером с шампанским. – Я наврал вам. Знаете, в чем наврал?
– Пока нет. – Макс с интересом слушал разговорившегося миллиардера.
– Не в том, что есть такой отель, не в том, что там можно все. Это все так и есть. Ложь в том, что они не воруют. Я имею в виду – жильцы. Постояльцы отеля. Воруют. Все до единого воруют. Потому что боятся, боятся, что выселят. Вот и тащат, кто как может. Вы думаете, у меня на Фролова таких материалов нет? Выше крыши, Максим, поверьте мне. Причем, в отличие от нашего генерала, у Фролова процесс организован на постоянной основе уже лет десять. Кстати, напомните нашему дорогому Петру, что свою часть сделки я выполнил, теперь ему следует выполнить свою. Ждать буду две недели, не больше.
– Ясно, – кивнул Макс, – вы, значит, тоже не за идею радеете. Из двух жуликов выбираете того, который готов заплатить вам лично.
Шлеменко хищно оскалил зубы.
– А я смотрю, идеалист в вас еще не умер. Это даже забавно, что в окружении Петра появляются такие люди. Что касается, как вы говорите, жуликов. Уверен, что и Тукай с удовольствием заключил бы со мной сделку. Однако Фролов оказался сообразительнее. Это одна из причин, почему я согласился ему помочь. Мы все находимся в состоянии ограниченного выбора. Крайне ограниченного, Максим. В данном случае этот выбор сводится всего к двум персоналиям, и, независимо от того, насколько они плохи, одного из них надо выбрать. В данный момент я считаю, что Фролов – лучшая кандидатура. Но это только при условии, что он выполнит свою часть сделки.
– Наверное, мне не стоит интересоваться, в чем именно заключается эта часть? – усмехнулся Макс.
– Прямо сейчас не стоит. Но обещаю вам, Максим, что как только сделка будет закрыта, а заодно закрыта будет тема выборов, я дам интервью вам или любому журналисту вашего холдинга. На ваше усмотрение. Это будет хороший материал. «Форбс» будет себе локти посасывать от зависти.
* * *
Возвращение в Москву, словно кинолента, просматриваемая от конца к началу, не таило в себе неожиданностей. В сопровождении Леона Подгорный добрался на скоростном катере до берега, где их уже ожидал неприметный «фольксваген-гольф». Отель, в котором они ночевали, располагался на окраине Рейкьявика, номер был заказан на фамилию одного из сопровождающих. Леон, видя, что Подгорный погружен в раздумья, не беспокоил его болтовней и только вечером, после ужина, предложил Максу сыграть в шахматы. Подгорный, сам не зная почему, согласился. Первую партию он проиграл очень быстро, даже не успев настроиться на игру. Вторую партию он играл белыми, играл очень осторожно, применив любимое им с детства английское начало. Ход за ходом стороны вели позиционную борьбу, не приносившую ни одной из них видимого перевеса. В конце концов Подгорный, устав от этой затяжной схватки, пожертвовал слона, надеясь выиграть инициативу и получить возможность атаковать. Леон, задумавшийся над ответным ходом значительно дольше, чем делал обычно, жертву принял. Игра действительно обострилась. Взяв слона, он вынужденно сдвоил пешки, и через брешь, образовавшуюся в стройной линии защиты, Подгорный повел свои фигуры в наступление. Однако, к разочарованию Макса, Леону удалось отвести все возможные угрозы от своего короля, и после череды разменов, в которой Макс сумел отыграть слона, партия пришла к ничейному исходу.
– Благодарю за игру, – Леон стиснул ладонь Подгорного, – рекомендую переданные вам материалы разместить в каком-нибудь облачном хранилище. Идея возвращаться с флешкой не кажется мне разумной.
– Наверно, вы правы, – согласился Подгорный.
– Только не стоит это делать с вашей учетной записи. Будет лучше, если вы сейчас создадите новую, и уже с нее разместите всю нужную информацию.
– А что делать с флешкой?
– Я бы уничтожил. За ней могут начать охоту, если только узнают о ее существовании. Слишком ценный трофей.
– Вы знаете, что там записано? – полюбопытствовал Макс.
– Знаю, – кивнул Леон, – часть материалов я готовил лично, хотя я был противником нашего участия в подобной сделке.
– Почему?
Леон вновь улыбнулся, однако в его улыбке явно читалась грусть.
– Я слишком дорожу своим работодателем, поэтому пытаюсь оградить его от тех сделок, риски в которых до конца просчитать невозможно, но то, что они велики, – это очевидно. Всего доброго, Максим. Я зайду за вами ровно в шесть.
До аэропорта Кефлавик они добрались без приключений. Ранним утром единственной опасностью, подстерегавшей их на шоссе, был плотный белесый туман, пробираясь через который многие водители включали аварийку. К счастью Подгорного, вылет не задержали, и спустя пару часов он был уже в Мюнхене, откуда затем благополучно вылетел в Москву. Вернувшись в столицу, Макс вернулся и в лето, с его палящим солнцем, раскаленным асфальтом и мечущимся в горячем воздухе хороводом тополиного пуха.
В зале прилета Подгорный почти сразу заметил рослую фигуру одного из своих охранников. Вместе они вышли на парковку, где сиял на солнце белоснежный, всего две недели как купленный новенький «мерседес» S-класса. Последовав совету Фролова, Подгорный не выезжал в город за рулем, однако не стал покупать себе лимузин черного цвета, чтобы его машина не была полностью похожа на автомобили высокопоставленных чиновников. Перемещаясь по мегаполису с личным водителем, Макс получил возможность работать в дороге, чем он, как правило, и занимался, лично вычитывая самые важные материалы номера и темы предстоящих информационных обзоров телеканала. Однако Подгорному не хватало ощущения скорости, того драйва, который он испытывал за рулем своего внедорожника. Уже трижды за последние две недели он, вернувшись вечером домой, выгонял из гаража «гелендваген» и отправлялся на нем колесить по окрестным дорогам. Возвращался Макс уже совсем поздно, когда долгий июньский вечер наконец нехотя уступал свои права короткой ночи. Спешить Максу было некуда, ведь в огромном, окруженном столетними соснами доме его никто не ждал. Сам дом, расположенный в одном из закрытых поселков в районе Новорижского шоссе, появился в жизни Макса еще в начале июня и тоже по совету Фролова.
– Вы, Максим, теперь персона публичная, сами не заметите, как обрастете знакомствами. Иногда людей и в гости пригласить надо будет, так что вам явно нужна резиденция попросторнее вашей квартиры. К тому же лето в Москве – это не то время, когда надо торчать в городе. Так что сам бог велел присмотреть какой-нибудь загородный домик.
– Не уверен, что я сейчас потяну покупку. – Идея с домом Максу понравилась, но он только что вложил все свои средства в покупку медиахолдинга и на ближайшие несколько лет был в полной зависимости от банков.
– Сразу покупать и не обязательно, в Москве огромный рынок аренды, вы вполне можете подобрать себе что-то на лето, а осенью будет видно. Осенью вообще может многое измениться, – усмехнулся Фролов.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Подгорный, – я с детства жил за городом. В квартире мне, если честно, тесновато. Завтра и начну поиски.
– Кстати, – Фролов щелкнул пальцами, как будто вспомнил что-то интересное, – в соседнем поселке живет один мой знакомый, Локтионов Толя. Вы о нем, наверное, слышали, а если и нет, то в любом случае скоро услышите. Он во всех банковских рейтингах фигурирует. Председатель правления Кредо-банка.
– Я пока еще не очень ориентируюсь в персоналиях. – Макс виновато улыбнулся.
– Ничего, это дело наживное, – отмахнулся Фролов. – Так вот, несколько лет назад Толя выстроил здесь два дома. Он тут собирался целый семейный анклав устроить, родителей жены хотел рядом с собой поселить. Идея, на мой взгляд, изначально была так себе, а пока стройка шла, он и развестись успел. Еще на стадии котлована. Но Толя, не знаю зачем, достроил оба дома. Мало того, что достроил, так он их оба еще и обставил. Кстати, через год после развода он опять успел жениться. Но у его нынешней жены родители уже умерли, так что второй дом пока без дела простаивает. У них растет дочка, может, со временем дом ей достанется, а сейчас вполне можно Толю поднапрячь, чтобы он дом вам сдал.
– Как быстро у вас все решается, – неуверенно покачал головой Подгорный.
– Это Москва, – улыбнулся Петр Михайлович, – здесь все делается быстро. Вот только дел меньше от этого не становится, – добавил он, неожиданно погрустнев, – так что здесь все быстро и бесконечно. Такое вот единство противоположностей.
Он достал смартфон и нашел нужный номер.
– Толя, добрый вечер! Толя, завтра с тобой свяжется один хороший человек, зовут его Подгорный Максим. Это, кстати, новый владелец МБК-медиа. Насчет статьи не знаю, сам договаривайся. А свяжется он с тобой по такому вопросу. У тебя же дом второй пустой стоит? Пустил бы ты хорошего человека пожить на лето. Хорошо, Толя, я в тебе и не сомневался. Твой номер я Максиму дам, все детали вы завтра сами обсудите. Все, сейчас не могу говорить долго, супруге привет!
Фролов с удовлетворенным видом бросил телефон на стол и потянулся к пиву.
– Ну вот, завтра дом посмотрите, если понравится, можно будет заселяться.
Дом Максу понравился. Просторный, современной архитектуры, с огромными панорамными окнами, из которых открывался великолепный вид на примыкающий к участку парк с гигантскими раскидистыми соснами. Как это ни удивительно, дом, построенный еще шесть лет назад, вовсе не производил впечатление заброшенного. Вся внутренняя отделка была завершена, в некоторых комнатах присутствовала неизвестно зачем купленная мебель, которой никто никогда не пользовался. Впрочем, ее было совсем немного. Кухня была полностью укомплектована и сияла чистотой и алюминием.
– У меня раз в неделю сюда люди заходят, делают уборку, – рассказывал хозяин дома, невысокий полный мужчина лет пятидесяти, на макушке которого блестело блюдечко лысины, обрамленное темными редкими волосами. Из-под густых, еще более темных бровей блестели живые, внимательные глаза, пытающиеся оценить реакцию собеседника на каждое произнесенное слово. – Зачем это все делаю, сам не знаю. Никто здесь не жил никогда, но не могу, чтоб бардак был. Люблю, знаете ли, порядок. Порой зайду сюда, поброжу. Найду грязь какую-нибудь, перемывать заставляю. Полина смеется. Жена моя. Если надумаете здесь поселиться, то в ближайшую субботу непременно жду вас в гости. Отметим ваше новоселье, да и познакомлю вас кое с кем, вам интересно будет. У нас, кстати, поселок весьма примечательный, скажу я вам. Много людей живет из тех, о ком в прессе пишут, и ваш журнал в том числе. Здесь, кстати, рядом, на соседней улице, даже писательница обитает. Господи, как же ее, – наморщил лоб Локтионов, – ну, которая каждый месяц новую книгу издает. Марья, забыл фамилию. Героическая женщина. И книги пишет, и в телевизоре через день сидит, и во всех журналах интервью дает. Порой мне кажется, у нее оборот больше, чем у моего банка. – Локтионов жизнерадостно захохотал. – Ну что, как вам домик? Нравится?
– Нравится, – честно признался Подгорный.
– Ну и прелестно, – обрадовался банкир. – Завтра я пришлю людей, здесь все намарафетят, а послезавтра уже можете заселяться.