Охотники на ведьму двинулись дальше. Козел же остался на месте, но его взгляд не отрывался от них. Во всей его прямой, неподвижной стойке было что-то жуткое. Он не двигался. Даже хвост, чёрный с белым пятнышком на кончике, просто висел, не шевелясь. И только глаза с прямоугольными, горизонтально расположенными зрачками следили за каждым движением людей. Когда они медленно начали подниматься по лестнице к двери, голова козла постепенно поворачивалась вслед. Жуткий, похожий на куклу с крутящейся головой, он молчал. И это было главное на данный момент.
Снорре тронул за плечо Ратко и показал рукой, что входит. Остальные тоже перестали смотреть на заворожившего их козла и внутренне собрались. Дверь была не заперта. Снорре выдохнул: «Помогите нам, Семиликие! Смилуйтесь». И вошел.
***
В ту секунду, когда открывалась дверь, в голове у волхва неожиданно побежали безумнейшие мысли. Они, как свора бешеных собак, словно залаяли громко и резко: «Стоит ли?!?!? Эта треклятая ведьма спалит вас дотла! Ты хочешь рискнуть жизнью? Ради чего? Начитался трудов известных чародеев и чернокнижников и думаешь, справишься с ведуницей? Да половина этих магов была мошенниками и шарлатанами, не умеющими и огня разжечь без спичек. И ты рискуешь ещё этими людьми, ни в чем не повинными жизнями, которые на тебя полагаются! Обернись!!! Это не шутки! Обернись и беги пока не позд….»
Прошла секунда. Или меньше. Мысли не успели закончиться. Их перебила реальность происходящего, которая давала новые вводные. Реальность, которая менялась вместе с положением тела в пространстве. Тело не слушало мысли. Оно просто шло к цели. И теперь уже мысли стали заложниками новой ситуации, стали подчиняться той новой реальности, которая открылась при входе в дом… И не было пути назад.
Они очутились сразу в просторной прихожей, из которой был выход в столовую и по совместительству кухню. Запах озона и пряных высушенных трав наполнял помещение. Вокруг было достаточно темно, так что их глаза не сразу привыкли к полумраку жилища, несмотря на несколько свечей, уже подготовленных на ночь и теплящихся на столе и на печке с широким горнилом.
Тихо ступая, они вышли сразу в столовую и увидели ЕЁ. Она стояла спиной к ним – высокая, очень высокая, метра под два, но всё же сгорбленная женщина со смолисто-чёрными, растрёпанными волосами – и тянулась за банкой с какой-то приправой на верхней полке, которая была прибита почти под потолком.
Скрипнула захлопнувшаяся дверь, и женщина обернулась. Лёгкий, едва заметный, почти неуловимый, – но только не для волхва – испуг и удивление скользнули в её глазах. И тут же она стала уменьшаться. Уменьшалась. Уменьшалась. Горбилась. Её черты лица, ранее принадлежавшие женщине лет пятидесяти, теперь морщинились до сухого лика старухи. В волосах проступила седина. Волос, два, прядь. Мутация происходила в тот момент, когда ведьма разворачивалась к гостям – быстро, словно тление бумаги на огне. Вот она полностью развернулась, уменьшившись в два раза и представ перед ними уже в виде сгорбленной карги в оборванном, грязном сарафане: «Б-б-баааатюшки мои. А гостей-то мы и не ждааали. Не ж-ж-ждаали». Старуха явно заикалась. Голос был сиплый, певучий и… древний.
Она прищурилась и с глухим стуком поставила на стол снятую с полки банку, набитую травами. Снорре чувствовал колоссальное напряжение в комнате – напряжение, которое исходило как от самой ведуницы, так и от его товарищей, особенно от Яробуда. Между ними и старухой был накрыт большой дубовый стол. «Это хорошо. Защитит», – подумал Снорре. На столе были разложены пара кружек: одна с молоком, другая пустая, глиняный кувшин тоже с молоком, крынка варенья и миска с творогом – ужин старухи. Чуть поодаль на углу стола – блюдце с налитым для кошки молоком. Боковым зрением волхв удостоверился, что все встали, как договаривались: слева от Снорре был Драган, левее от Драгана, напротив большого окна, обтянутого бычьим пузырём, – Ратко. Справа от Снорре встал Яробуд. Поехали…
– Здравствуй, хозяйка, – проговорил Снорре. – Заплутали мы немного в лесу. Дорогу бы у тебя узнать. Да, наперво, познакомимся. Я – Снорре. А тебя бабушка как звать и одна ли живешь здесь?
Ведьмино лицо исказила гримаса, как будто она внутренне боролась с чем-то. «Она ответит…Таков закон гостеприимства. Она ответит. Просто должна ответить. Надо разговорить её. Рано атаковать», – твердил Снорре про себя.
– К-к-к-квельма, – через силу просипела она. – Не одна я. Внучк-к-ка со мнойй.
Она криво, не по-доброму улыбнулась и показала рукой в проём, ведущий в другую комнату. В комнате тоже горели свечи, и была видна скамья-кровать, застеленная тряпьём. На скамье, скукожась, лежало что-то…или кто-то. Было сложно разглядеть, но было видно, что-то находилось на скамье под пледом, оно было повёрнуто лицом к стенке и немного подрагивало, как будто от холода.
Снорре отметил существо в другой комнате как перспективно опасное и снова переключил внимание на старуху.
– Что же ты тут делаешь, бабушка, так далеко от жизни людской?
– Живу т-т-тут, милок. Не н-н-ужна мне жизнь на селе. Тут у меня дело с-с-сс-своё.
– Какое дело?
– Не н-н-надобно знать тебе, инач-ч-че не воротитесь, – сказала она, снова ухмыльнувшись.
– А ты не беспокойся. Мы рассказы любим. А от гостей негоже тайны скрывать.
Было видно, как она напрягается, борется с собой, но сильные и древние традиции «ведьминого гостеприимства» оказались сильнее.
– Тогда присядь, м-м-милаай. Но помни….– она сглотнула, встала попрямее и проговорила пугающе холодным и спокойным голосом без запинки, делая большие паузы после каждого слова. – Ты сам попросил.
Снорре присел. Остальные не шевелились. Снорре ощущал холодную напряженность Ратко, улавливал какое-то сомнение и неуверенность Драгана и страх Яробуда, его волхв чувствовал сильнее всего и он знал, что тот же страх уловила ведьма. Она стреляла глазами на каждого из них, мимоходом, почти незаметно… Она искала слабое место. Слабого воина, с которого можно начать. Волхв знал, что она уже убедилась, что каждого… КАЖДОГО из них надо убить.
– Все з-з-нают Семиликих. Полмира поклоняется им. Все, кроме северных гномьих отступников, с-с-степняков, да и детей пустынь, – заговорила ведьма. – В начале времён была тьма. Из неё вышли семь богов. Семь б-богов создали всё живое вокруг. Они создали океаны, леса и зверей. Они создали человека, эльфа, гнома и других и подчинили их себе, чтобы все жили как одно целое в г-г-гармонии с миром вокруг… Шли века. Боги полюбили свои создания. Особенно тех, что ходили на двух ногах. Они полюбили песни эльфов, выдумки гномов, любовные утехи людей и игры орков. Пятеро богов захотели дать живым существам с-с-свободу, чтобы те без границ развивали свои таланты. Д-д-дуурни. Другие два – Гаáр и Шахнáэ – знали, что это ош-ш-шибка. Позже люди прозвали их Мракобесами и почти перестали им поклоняться. Мы же зовём их Творцами, творцами истинного блага на земле.
В глазах ведуницы появились едва уловимые огоньки злобы, и волхв сразу почувствовал, как она добирается до него, как она прощупывает его слабые места, старается влезть в голову. Он попытался не выдать себя. Не выдать свои колдовские способности. Дал ей немного воли – столько, сколько нужно – и постарался не сопротивляться её гипнозу. «Ещё рано, – думал он. – Надо дать ей договорить. Пока она не опасна. Пока она только ищет с чего начать». И, действительно, вскоре он почувствовал, как ведьмино внутреннее внимание отступает, но взгляд её влажных, светлых глаз оставался на нём. Она продолжила рассказ.
– Люди и гномы взяли свободу и принялись изламывать этот мир по своему образцу: дроб-б-бить скалы, осушать реки, вырубать леса. И только эльфы да орки пожелали сох-х-хранить этот мир первозданным. Началась «Война Первых»: пять богов сразились с Гааром и Шахнаэ на девяти облаках, с-с-семи горах, в пяти лесах, на т-трёх полях и в одной пустыне. В пустыне старший из богов – Нотук – сломал хребет Г-г-г-аару, который хотел снова подчинить людей воле богов и за всю Войну Первых погубил столько людей и гномов, что был наречён богом войны. Гаар был низвергнут в морские пучины и теперь покоится во льдах Северной В-в-воды. После этого Шахнаэ спряталась от преследовавших её богов, – ведьма явно уже говорила через силу, но ничего не могла поделать. Надо было завершить рассказ. – Хитрая Шахнаэ успела схоронить у себя часть того, с помощью чего боги правили людьми много веков назад. Пятеро верховных богов не з-з-знали об этом. Когда они, наконец, нашли её в самой глубокой пещере самых дремучих гор, боги не смогли окончательно убить Шахнаэ. И всё из-за сильнейшего заклинания, которое она наложила на себя. Каждый раз, когда боги убивали Шахнаэ, на земле наступала несконч-ч-чаемая ночь. Ха-ха-ха! Шахнаэ была умна! Боги вновь и вновь воскрешали Шахнаэ, чтобы посмотреть на мир при свете дня. Они не могли смириться с тем, что их любимый мир покроет вечный мрак. И тогда они сковали Шахнаэ и бросили на дно Великого озера Тáйдушо. Богам приходилось поддерживать к-крупицу жизни в Шахнаэ, чтобы за ночью всегда приходил день. Но теперь…
Ведуница замолчала.
– И что теперь? – спросил Снорре.
На секунды воцарилась тишина.
– Вам не остановить великое возрождение, ВОООООЛХВ! – повысила сиплый голос Квельма, кривляясь. Она сделала удивлённое лицо, передразнивая Снорре. – И ч-ч-что теперь?! Думал, я не знаю, кто ТЫЫЫ?
Предметы в комнате завибрировали. Некоторые начали подниматься вверх, плавно переворачиваясь в воздухе, будто ил со дна реки, потревоженный проплывшим мимо налимом. Волхв встал. Он чувствовал колебание магии. Тёплые волны мягко обдавали лицо. «Она сильна, – подумал Снорре. – Пора». Он начал поспешно начитывать про себя заклинание для мощного броска заморозкой. Краем глаза он заметил, как Яробуд вытирает кровь, текущую из носа. Глаза его слезились, но он четко исполнял указание Снорре, держаться до последнего, хотя волхв уже давно почувствовал, что тот почти полностью потерял контроль, поддавшись страху. Что сейчас творилось у него в голове? Тело Яробуда подрагивало. А что слева? – Ратко и Драган стояли как вкопанные. «Ещё немного времени…Ещё есть немного…», – думал чародей.
– Квельма, – открыто заговорил Снорре. – Скажи, кому ты помогаешь? В чём твоя служба?
Дом начало потрясывать. Вдруг все заметили, как свет в окнах померк окончательно, а потом за окнами всё стало наполняться красно-зелёной жижей, будто дом погружался в кровавое болото. В некоторых местах жижа струйками сочилась из щелей, затекая в дом, стекая по стенам и окнам, в других мелкими фонтанами била прямо в дом, на пол, на стол, на людей.
Ведьма стояла молча и улыбалась.
Снорре быстро развернулся к товарищам и коротко бросил фразу.
– Спокойно! Это иллюзия. Стоим! – и вдруг закричал, – КОМУ ТЫ СЛУЖИШЬ, Квельма?
Неожиданно всё прекратилось. Законы притяжения вновь обрели земную реальность, а подвисшая в воздухе посуда со звяканьем упала на поверхность стола. Ведуница медленно наклонилась вперёд, опираясь руками о стол.
– Я в-в-вижу ты знаешь наш Закон. Я скажу т-т-тебе, но за это я сож-ж-жру твою кожу с луч-ч-чком.
Она перегнулась через стол так, что почти касалась дубовой поверхности еле спрятанными в драный сарафан морщинистыми грудями. Послышался хруст, и, разрывая сарафан, из горба старухи вырвались ещё две сухие, но жилистые и удивительно длинные руки. Они медленно выросли, покачиваясь над её головой, вздрогнули, как будто просыпаясь, а потом со стуком опустились вниз на стол. Миски и стаканы звякнули, чуть подпрыгнув. Железные когти рук впились в доски, оставив там глубокие борозды.
Старуха медленно поднимала голову, чтобы взглянуть на них исподлобья взглядом, в котором была замешана свирепость и угроза.
– Мы служим ради возрождения власти Творцов. Мы вернём этому миру Великий Первоисток. Мы под-д-д-арим всем Благодать Творцов – Великий Лад и Вечное Смирение, – плюясь слюной, проговорила ведьма.
– Кто – мы? – произнёс Снорре. Он уже перестал прощупывать состояние друзей, потому что не мог одновременно начитывать мантры стужи и зондировать своих воинов. Он был спокоен за Ратко – тот оставался удивительно холоден к выкрутасам ведуницы. От Драгана исходила тревога, но волхв убедил себя, что рыцарь из дружины самого Верховного Титула справится с паникой и сделает своё дело. А вот Яробуд… Квельма явно добралась до него. Подмышками и на спине у лесоруба растекались большие пятна пота. Сколько он ещё продержится, было неизвестно, но блондин поддался страху и был уже в тисках магии ведуницы. Она ломала его. «Продержись ещё чуть-чуть! Я знаю, ты сможешь!» – подумал Снорре перед тем как отключиться от него и сконцентрироваться на атаке на ведьму… И это был риск, который он принял.
– Снорр….мне что-то больно…Сно…Я хочу уйти, – тихо-тихо едва смог выдавить из себя Яробуд.
Волхв увидел, как его тело всё в напряжении неестественно выпрямилось.
– Минуту, потерпи минуту, – шепнул ему Снорре и вдруг заорал, – Кому ты служишь!!! Имя!!! Скажи ИМЯЯЯ!!
Всё вдруг смолкло. Яробуда отпустило. Он обмяк. И тут все услышали голос. Он исходил из ведьмы, но как будто не из горла, а из груди. Нет, это были два голоса – голос Квельмы и ещё один – низкий, нечеловеческий, грубый голос, от которого у всех забегали мурашки по коже. Механический, монотонный звук. Обрывистый звук, разрывающий слова пополам.
– Мы – ведь-мы то-пей Са-вош и дру-гие….Ско-ро весь МИР! Все Пять Ко-ро-левств! Слу-жим….
– ИМЯЯ!
– Втор-р-рое воплощение Шахнáэ – ГАРУЦЦА!
Воздух вокруг разрядился. Ведьма, казалось, что расслабилась, как будто скинув с себя напряжение всего разговора, и сделала шаг в сторону Яробуда: он был первым на её пути. В тишине отчётливо раздался звук шаркающих ног, всё быстрее и быстрее. И хотя она почти не приближалась, оглушительный звук шаркающих ног, всё ускоряясь, звучал в ушах людей.
– Спокойно, Яробуд! Она не тронет первой! Она провоцирует!!! – закричал уже Ратко.
Неожиданно четырёхрукая ведьма пропала… и возникла близко-близко перед Яробудом, но уже в облике высоченной женщины со смолисто-чёрными волосами и огненно-рыжими глазами. Она в упор сверху вниз смотрела на Яробуда и друг издала гортанный вопль. Её голова провалилась сквозь вырез сарафана куда-то внутрь, вглубь тела.
– Где найти Гаруццу? – попытался заорать Снорре, стараясь не обращать внимание на ужасающие фокусы ведьмы, но почувствовал, как ком встал в горле.
– Нигде – нигде – нигде – н-н-игдЕЕЕЕЕ! ОНА САМА НАЙДЁТ ТЕБЯ, проклятый волхв!!! – звук доносился сначала из груди огромной безголовой женщины, потом из живота. Вдруг снизу, из-под подола юбки начали вылезать её смоляные волосы. Медленно начала появляться голова – в перевёрнутом положении – морщинистый лоб, рыжие глаза, которые смотрели пристально на Яробуда.
– Ч-ч-что? Больн-н-но, сынок? – произнесла ведьма почти с жалостью, и Снорре заметил, как на груди у Яробуда расплывается тёмно-бардовое пятно крови.
Ужасная фигура женщины сделала несколько шагов назад и снова зашла за стол, который стал некой преградой между ними. Раздался глухой стук, и голова Квельмы выпала из подола и покатилась по полу к ногам Яробуда. Времени ждать уже не было, старуха явно не собиралась продолжать разговор.
Всё оставшееся произошло в течение нескольких секунд. Яробуд, не выдержал ужаса и боли, выхватил свой лабрис из-за спины и замахнулся, чтобы размозжить голову ведуницы. Любое касание оружия – это всё что ей было нужно. Гость нарушил ведьмины законы гостеприимства, а значит, ведьма больше ничем не была связана. В момент тело Яробуда Ретивого взмыло на полметра в воздух и застыло там, неестественно выгнувшись назад. По штанине начало быстро расплываться пятно мочи. Голова запрокинулась, и всех оглушил душераздирающий крик боли вместе с хрустом ломающихся по всему телу костей. Снорре тоже заорал.
– Фригус дан аеееен! ВОЛНА СТУЖИИИ!
Волхв высвободил накопленный удар заморозки, вскинув вперёд обе руки. Секущим движением слева-направо: тёмно-синяя волна, от которой во все стороны полетели осколки льда, ударила в стол недалеко от ведьмы. Все фарфоровые кружечки, миска с творогом, маленькая ваза с какими-то травами полетели вниз. Часть из них сразу покрылась инеем и разбилась от удара на мелкие льдинки. Снорре вдруг на секунду пришла очень странная мысль – ему стало жалко всего этого домашнего уюта, который создала женщина, её быт, аккуратно расставленные кружечки, миска с молоком для кота, бережно заготовленное ещё с прошлого года варенье. А теперь пришли они. Волхв в замершем на миг пространстве увидел, как он разрушает чужой дом. И это было только начало!
Волна льда пошла дальше. Замороженный, весь в сосульках стол отбросило в сторону, и магический столб стужи ударил, наконец, в безголовое высоченное тело женщины. Она так и замерла с протянутыми вперёд руками, вся обледенелая. Тело Яробуда тут же расслабилось и с глухим стуком грохнулось о пол. Вся его рубашка наполнилась кровью, суставы были переломаны так, что в некоторых местах из кожи торчали кости. Он был мёртв.