А эфталиты тем временем прочно закрепились по обе стороны Гиндукуша, в Бактрии и Кабуле. В 530 г., во время паломничества Сун Юня, их хан пребывал к северу от Гиндукуша, кочуя, в зависимости от времени года, из Бактрианы, где проводил зиму, в Бадахшан, свою летнюю резиденцию. В Кабуле, в древних греко-буддистских провинциях Капиша и Гандхара, обосновался второстепенный эфталитский вождь, тегин, ставший родоначальником династии, второй представитель которой царствовал в 520 г. В Гандхаре, этом районе древней высокой культуры, где соединившеся эллинизм и буддизм создали одновременно новую Элладу и новую Святую землю буддистов, эфталиты вели себя как варвары, массово истребляя население, особенно преследуя буддистские общины, разрушая монастыри и произведения искусства, разрушая прекрасную греко-буддистскую цивилизацию, просуществовавшую на тот момент пять веков. Персидские и китайские тексты совпадают в описаниях тирании и вандализма этой орды.
«Бэй-шэ» и рассказ Сун Юня – который, как мы уже знаем, в 520 г. посетил хана в его летней бадахшанской резиденции, а затем тегина в Гандхаре, – описывают этих гуннов как в чистом виде кочевников: «Они не живут в городах; их правители живут в передвижном лагере. Их жилища из войлока. Они перемещаются в поисках воды и пастбищ, отправляясь летом в прохладные края, а зимой в местности с умеренным климатом. Их царь приказывает поставить для него большую войлочную палатку, которая образует квадрат, каждая сторона которого равна 40 футам; все перегородки сделаны из ковров. Он носит одежды из расшитого шелка. Он сидит на золотой кровати, ножками которой служат четыре золотых сфинкса. Его старшая жена тоже носит расшитую шелковую одежду, которая волочится по земле на три фута. На голове она носит рог длиной в восемь футов, с украшениями из драгоценных камней пяти цветов». Сун Юнь также сообщает о существующей у эфталитов братской полиандрии. Наконец, он отмечает их враждебность к буддизму: «Они нисколько не верят буддистскому закону и поклоняются великому множеству божеств. Они убивают живых существ и пожирают кровавое мясо». По свидетельству буддистского монаха Сюаньцзаня, перерезали в Гандхаре две трети жителей, остальных обратили в рабство и разрушили большинство буддистских монастырей и ступ.
Из Кабула эфталиты с вожделением смотрели на богатства Индии. Отброшенные, как мы знаем, индийским императором Скандагуптой, они ждали благоприятного случая, который представился им, когда после смерти этого монарха (ок. 470) индийская империя пришла в упадок, возможно, в результате раздела страны между двумя ветвями династии Гуптов: одна царствовала в Малве – Буддагупта (ок. 476–494) и Бханугупта, другая в Бехаре и Бенгалии – Пурагупта и Нарасимхагупта. Ослабление гуптского могущества сразу вызвало новые гуннские вторжения в Индию. Гуннский вождь, возглавивший их, известен в индийской литературе под именем Торамана (ум. в 502 г.), не принадлежал, как говорят, к клану эфталитов (тот, как нам известно, жил к северу от Гиндукуша, в Бактрии и Бадахшане), а был второстепенным князем или тегином, очевидно тегином Кабула. Три посвященные ему надписи, обнаруженные в Куре, на Соляном хребте (Солт-Рейндж; северо-запад Пенджаба), в Гвалияре и Эране, сообщают, что он завоевал не только бассейн реки Инд, но и Малву. Его монеты являются подражанием монетам индийского императора Буддагупты (ок. 476–494), его современника.
Михиракула, сын и преемник Тараманы – он известен нам только под своим хвалебным индийским именем: «солнечный род» на классическом санскрите, – предположительно царствовавший над своей ордой между 502 и 530 гг., стал настоящим Аттилой Индии. Он устроил свою резиденцию в Сакале (Сиалкот) в Восточном Пенджабе. Очевидно, китайский паломник Сун Юнь встретил в 520 г. именно гандхарского тегина, который завоевал Кашмир, где устроил страшную резню. Буддистские писатели изображают его жестоким гонителем их религии. Сюаньцзань рассказывает, что один лишь гуптский правитель Магадхи или Бехара Баладитья (возможно, тот же, что и упомянутый ранее Нарасимхагупта) осмелился оказать ему сопротивление. Михиракула, в поисках своего врага, вошел в область Инда. Баладитья, видимо, сначала отступил, потом внезапно атаковал, разгромил и даже взял в плен. Рассказ завершается поучительной сказкой. С другой стороны, надпись в Эране, в Малве, датированная 510 г. и рассказывающая о подвигах другого гуптского государя, Бханугупты, позволяет предположить, что и в этом случае говорится о победах над захватчиками-эфталитами. Наконец, в 533 г. третий индийский монарх, Ясодхарман, которого считают представителем династии мандасорских раджей в Малве, хвалится в сделанных им надписях, что разбил гуна и принудил Михаракулу принести ему вассальную присягу. После этих поражений Михаракула, видимо, вернулся в Кашмир, откуда, по неизвестной нам причине, выступил в поход против своих гандхарских подданных и, по свидетельствам китайских паломников, жестоко с ними расправился. Буддистские тексты приписывают ему ужасную смерть в качестве возмездия за его зверства.
Нам неизвестно, что стало после смерти Михиракулы с гуннскими кланами, обосновавшимися в Пенджабе. Они должны были по-прежнему доставлять беспокойство своим соседям, если не представлять для них угрозу, поскольку во второй половине VI в. магараджа Танесвара[53] Прабхакара (ум. 605) завоевал славу и приобрел могущество в результате победы над ними. В 605 г. его старший сын Раджьявардхана все еще воевал с ними, поскольку их преемник великий индийский император Харша Силадитья (606-647), в свою очередь, прославлен поэтами за свои победы над теми же самыми гуна. Однако со второй половины VII в. индийские гунны исчезают из истории. Их банды либо были в конце концов уничтожены, либо ассимилированы народами Пенджаба. Очевидно, некоторые их кланы были включены в индийскую аристократию, например в клан «раджпутов» из Гуджарата, имеющий, впрочем, одинаковое с ними происхождение.
Гунны в Европе: Аттила
Мы потеряли след западных хунну в 35 г. до н. э., когда претендент на титул шаньюя Чжэ-Чжэ, уведший за собой часть хуннских племен из Верхней Монголии в степи Северного Приаралья и Прибалхашья, был настигнут и убит посланной за ним китайской армией. Оставшиеся в живых из племен, приведенных им в этот район, остались в нем на несколько веков, но поскольку среди их соседей не было крупных цивилизованных народов, которые бы упоминали об образе их жизни и действиях, то мы ничего не знаем об их истории. Только в IV в. н. э. мы вновь слышим о них, когда при переходе в Европу они вступят в контакт с римским миром[54].
Как мы уже знаем, русская степь в Северном Причерноморье с III в. до н. э. была захвачена сарматами, вытеснившими скифов, которые, как и они, принадлежали к северной ветви иранской семьи. Основная часть сарматского народа кочевала между низовьями Волги и Днестра. Некоторые сарматские племена жили автономно, например аланы, кочевавшие в районе Терека до Кубани, или роксоланы, которые в 62 г. н. э. обосновались западнее низовий Дона, как языги, с 50 г. н. э. занимавшие долину между Тисой и Дунаем, между Дакией и римской провинцией Паннония, в сердце современной Венгрии. Даже после захвата Траяном Дакии (106 г.) сарматы были отделены от Римской империи бастарнами – восточногерманским племенем, которое после 200 г. до н. э. по северному склону Карпат спустилось по Днестру до его устья, что является первым известным германским Drang nach Osten[55]. Около 200 г. н. э. с низовий Вислы начался новый поход германцев – готов, уроженцев Швеции, начавших оспаривать у сарматов владение южнорусскими равнинами. В 230 г. готы завершили эту миграцию и напали на римский город Ольвия на Черном море.
Южная Россия тогда оказалась поделенной по Днепру между готами к западу от этой реки и сарматскими народами (аланами и др.) к востоку от нее, в то время как Крым продолжал оставаться греко-римским царством, вассалом цезарей. Сами готы, как известно, разделились на остроготов (восточных), расселившихся от низовий Дона до низовий Днестра, и визиготов (западных). Гепиды, третье готское племя, заняли Дакию, оставленную императором Аврелианом в 270 г. К этому времени относятся готские некрополи в Чернякове, южнее Киева, и в Николаевке, возле Херсона в низовьях Днепра (III в.). У сарматов современные им курганы Кубани (Тифлисская, Воздвиженская, Армавир, Ярославская) с характерными для сарматского искусства украшенными бляхами и фибулами. На севере, в лесях Восточной и Центральной России, где в ту пору, очевидно, жили финно-угорские народы, сарматское влияние еще чувствуется в пьяноборской культуре около Казани (ок. 100–300 или 400) – локальной наследнице ананьинской культуры, тогда как дальше на запад Калужская группа представляет фибулы, выполненные в стиле, находящемся под германо-романским влиянием (III–IV вв.). Такова была ситуация в Южной России к моменту появления гуннов.
По какой же причине исторические гунны, потомки наших западных хунну, оставили свои степи в Северном Приаралье, чтобы уйти в Европу? Нам это неизвестно. Около 374 г. под предводительством вождя, которого Иордан называет Баламиром или Баламбером, переправившись через Нижнюю Волгу, они перешли через Дон, победили и покорили терских и кубанских аланов и дошли на западе до Днепра, напали на остроготов, чей старый король Эрманарих был ими побежден и в отчаянии покончил с собой. Витимир, преемник Эрманариха, в свою очередь был разгромлен и убит. Большинство остроготов покорились власти гуннов, тогда как визиготы, убегая от вражеского нашествия, переправились через Дунай и ступили на территорию Римской империи (376 г.). Что же касается кубанских и терских аланов, большая часть их была вынуждена временно покориться гуннам и осталась в своей стране, где мы увидим их в X в., когда они примут христианство византийского толка, а позже станут предками современных осетин. Другие аланы отправятся на Запад и вместе с западными германцами примут участие в Великом переселении: некоторые их племена осядут в Галлии, в нижнем течении Луары, другие уйдут в Испанию, смешаются в Галисии со свевами или сформируют вместе с визиготами смешанную этническую общность, которая, возможно, даст свое имя стране «гот-алании» или Каталонии (?).
Тот ужас, который вторжение гуннов произвело на римский и германский мир, очень хорошо передали Аммиан Марцелин и Иордан. «Гунны, – пишет Аммиан, – в жестокости и варварстве превосходят все, что можно вообразить. Они исцарапывают шрамами щеки своих детей, чтобы помешать расти бороде. Тела их коренастые, с огромными руками, и голова несоразмерно велика, что придает им чудовищный вид. Впрочем, и живут они как звери. Они не жарят и не сдабривают приправами свою пищу, поедают коренья и мясо, сопревшее под седлом. Им неведомы плуги, постоянные жилища, дома или хижины. Вечные кочевники, они с детства приучаются переносить холод, голод и жажду. Их стада следуют за ними, волоча телеги, перевозящие их семьи. Там их жены ткут и прядут их одежду, рожают и воспитывают их детей до возраста созревания. Спросите этих людей, откуда они пришли, где родились, – они этого не знают. Их одежда состоит из льняной туники и накидки из сшитых вместе крысиных шкурок. Туника темного цвета гниет на теле. Они меняют ее только тогда, когда старая разваливается. Шлем или колпак, откинутый назад, и козьи шкуры, обмотанные вокруг их волосатых ног, дополняют это одеяние. Их обувь, пошитая без формы и мерки, не позволяет им ходить; поэтому они совершенно непригодны к бою в пешем строю, тогда как, вскочив в седло, они оказываются как будто приколоченными к своим маленьким лошадкам, уродливым, но неутомимым и быстрым как молния. На лошади они проводят всю жизнь, то верхом, то сидя боком, на женский манер. На них они собираются на свои собрания, продают и покупают, пьют и едят, даже спят, склонившись на шею коня. В бою они бросаются на врага, издавая жуткие вопли. Если встречают сопротивление, то рассеиваются, чтобы потом снова налететь с той же быстротой, врезаясь в ряды противника и опрокидывая все, что встречается на их пути. Однако они не знают ни как взять крепость, ни как осадить укрепленный лагерь. Но никто не сравнится с ними в ловкости, с какой они пускают с поразительных расстояний свои стрелы, с наконечниками из заостренных костей, таких же твердых и убийственных, как железные»[56].
Сидоний Аполлинарий, который приписывает гуннский физический тип намеренному уродованию с детства, с неменьшим ужасом описывает эти плоские носы этих брахицефалов («бесформенный и плоский нарост»), выступающие скулы, глаза, глубоко посаженные в глазницы, словно в пещеры («и тем не менее они бросают пронзительные взгляды, которые охватывают в самую даль») – орлиный взгляд кочевника, привыкшего всматриваться в бескрайний простор степей, различать стада оленей или табуны диких лошадей вплоть до степного горизонта. И тому же автору принадлежит замечательный стих, великолепно описывающий вечного всадника-степняка: «Росту ниже среднего, когда гунн пеш, великан, когда он на коне!»
Интересно сравнить этот портрет с портретом хунну, оставленным нам китайскими летописцами: типаж и обычаи – все идентично, и аналогичный портрет монголов XIII в. оставят нам и Китай, и христианский мир. Гунн, тюрок или монгол – степняк, брахицефал с большой головой, мощным торсом и короткими ногами, кочевник, который всегда в седле, «конный лучник» Центральной Азии, бродящий у границ культурных областей, и этот типаж нисколько не изменился за пятнадцать столетий грабежей оседлых цивилизаций.
Покорение аланов и остроготов, а также уход визиготов сделали гуннов владыками всей равнинной зоны от Урала до Карпат. Позднее, пройдя через карпатские ущелья или Валашскую долину, они заняли Венгерскую равнину, где гепиды стали их подданными, и дошли до правого берега Дуная (405, 406). Предположительно в этот момент они разделились на три орды под предводительством трех вождей, трех братьев, которых звали: Руас, Ругас или Ругила, Мундзук или Мундиук и Октар, которые около 425 г. царствовали одновременно. В 434 г. мы видим, что гуннами правят два сына Мундзука, Бледа и Аттила, причем очень скоро первый будет убит вторым.
Тогда-то Аттила и начал свои завоевания. В 441 г. он объявил войну Восточной империи, переправился через Дунай, прошел вверх по Сербской Мораве, взял Наисс (Ниш), разграбил Филиппополь и опустошил Фракию до Аркадиополя (Люлебургас), который разорил. По мирному договору, заключенному в 448 г., империя вынуждена была ему уступить территорию от современного Белграда до нынешней Чистовы и полоску земли от Дуная до Ниша.
В январе – феврале 451 г. Аттила, сосредоточив свое войско на Венгерской равнине, выступил на Галлию, присоединяя по пути германские племена с правого берега Рейна. Перейдя через Рейн, он ударил по той части еще римской Галлии, которой управлял римский патриций Аэций. 7 апреля он сжег Мец, после чего отправился осаждать Орлеан. 14 июня город был спасен подошедшей римской армией под командованием Аэция и визиготским войском под командованием короля Теодориха. Аттила отступил к Труа. Западнее Труа он был остановлен римлянами и визиготами в битве на Каталаунских полях, которая, хотя в ней и не было явного победителя, спасла Запад (конец июня 451 г.).