В то время как на Дальнем Востоке китайская национальная династия Суй восстанавливала единство Китая после трех веков раздробленности (589), Центральная Азия оказалась разделенной между двумя огромными тюркскими империями: восточных тукю, простиравшейся от маньчжурской границы до Великой стены и оазиса Хами, и империей западных тукю, раскинувшейся от Хами до Арала и до Персии, граница с которой проходила южнее Окса, между этой рекой и рекой Мерв, включая в тюркские владения весь Тохаристан к северу от Гиндукуша.
Надпись в честь Кюль-тегина в Кошо-Цайдаме, сделанная век спустя, в эпических выражениях воспевает тюркскую мощь, достигшую тогда апогея: «Когда были созданы синее небо наверху и черная земля внизу, между ними были созданы сыны человеческие. Над всеми сынами человеческими возвышались мои предки Бумын-каган и Истами-каган. Став владыками, они управляли и устраивали империю и создавали установления для тюркского народа. Во всех четырех частях света у них было много врагов, но своими походами они покорили и усмирили многие народы во всех четырех частях света. Они заставили их склонить голову и преклонить колено. Они довели нас на востоке до леса Кадирхан (Хинганские горы), а сзади (на западе) до Железных ворот (Трансоксианы). И между двумя этими крайними точками синие тюрки были полными господами. Это были мудрые каганы, это были доблестные каганы, и все их военачальники были мудрыми и доблестными, и вся знать, и весь народ были справедливыми».
Нормы морали, на которые ссылается эта знаменитая страница истории, заимствованы из древних космогонических концепций, служивших основой тюрко-монгольского шаманизма. Концепции очень простые. Мир состоит из нескольких уровней, поставленных один на другой. Семнадцать верхних составляют небо, царство Света, семь или девять нижних – подземный мир, царство Тьмы; между ними поверхность земли, где живут люди. Небо и земля подчиняются живущему на самом верхнем уровне неба высшему существу, которое называют Божественное Небо, или Тенгри. На небе также живут праведные души, а подземный мир – ад для грешников. Тюркская мифология включала еще много божеств, в том числе богиню Умай[60], покровительствовавшую детям, и бесчисленных духов, обитавших на земле и в воде (йер-суб, на современном турецком яр-су), в первую очередь тех, кто населял горы и источники, святые места (идук), развитие культа которых мы увидим во времена и в законодательстве Чингизидов.
Что же касается описания внешности тукю, нам его также предоставили китайские историки. Один автор в 581 г. описывает их так: «Они носят длинные распущенные волосы и живут в войлочных палатках. Они передвигаются с одного места на другое, в зависимости от того, где находят воду и пастбища. Главные их занятия – скотоводство и охота. Они мало уважают стариков[61], но выражают большое уважение мужчинам в расцвете лет. Они не знают ни обрядов, ни правосудия и в этом походят на древних хунну. Высшие титулы у них е-бу (ябгу), шэ (шад), те-цинь (текин или тегин), су-ли-пат и до-дун-пат (тудун) и другие, младшие. Эти высшие чиновники образуют 29 разных рангов. Все эти должности наследственные. Из оружия они имеют лук, стрелы, свистящие стрелы, панцирь, копье, саблю и меч. Их пояса имеют вдавленные и выпуклые украшения. На верхушке древка своих знамен они устанавливают золотую голову волчицы. Приближенные короля называются фу-ли, что означает волк (бюри, büri). Когда умирает мужчина, его родные убивают каждый по барану или по лошади и выкладывают их перед палаткой, как будто принося ему жертву. Они семь раз объезжают вокруг палатки верхом на коне, издавая зловещие крики, и, как только останавливаются перед входом, режут себе лица кинжалами, чтобы было видно, что вместе со слезами струится кровь… В день похорон члены семьи и родственники приносят жертву, скачут на лошадях и режут себе лица, как в первый день, когда человек умер. После похорон возле могилы укладывают камни, количество которых равно количеству людей, которых покойный убил за свою жизнь. После смерти отца, старшего брата или дяди сын, младший брат и племянники женятся на их вдовах и сестрах. В палатке хана вход открывается на восток, из уважения к той стороне неба, где восходит солнце. Они почитают демонов и духов и верят колдунам (шаманам). Они считают почетным погибнуть в бою и стыдным умереть от болезни».
Раскол империй тукю
Двойная империя тукю недолго удержалась на вершине могущества. Наследниками великих каганов, воспетых кошо-цайдамской надписью, стали заурядные люди. «Их младшие братья и сыновья тех стали каганами, – сообщает тот же текст, – но младшие братья были созданы не так, как их старшие братья, сыновья были не такими, как отцы. На трон восходили каганы без мудрости и смелости, что привело к распаду тюркской империи».
В действительности могущество тукю разрушило соперничество между двумя ханствами: восточным на Орхоне и западным на Иссык-Куле и в Таласе. Тюркские империи-близнецы, господствовавшие над половиной Азии, от Маньчжурии до Хорасана, были бы непобедимыми, если бы смогли сохранить свой союз на принципах 552 г., по которым вождь восточных тукю сохранял верховенство и императорский титул, тогда как вождь западных тукю довольствовался титулом ябгу. Но каган восточной половины Тобо (573–581), брат и наследник Мукана, был последним из своей линии династии, кто смог добиться от западных тукю признания своего первенствующего положения[62]. Между 582 и 584 гг. ябгу западных, Тарду, который, как следует из рассказа Валентина, был человеком очень вспыльчивым, порвал с новым властителем восточных и сам присвоил себе титул кагана. Китай, где активная династия Суй возобновила в Центральной Азии великую политику династии Хань, поддержал этот мятеж, разрывавший силы тюрок надвое. И действительно, с этого времени восточные и западные тукю никогда уже не объединялись, напротив, большую часть времени враждовали между собой.
Итак, в то время, когда Китай восстанавливал единство, тюрки свое разрушали. Эта перемена способствовала торжеству за их счет китайской империи династий Суй и Тан (VII–IX вв.).
Не только западные тукю взбунтовались против притязаний на превосходство своих восточных родичей, те начали делиться и между собой. Власть их нового кагана Шаболо[63] (581–587) в самой Монголии оспаривали его кузены Янь-ло и Да-ло-бянь. В это же время с запада на него напал новый «каган» западных тукю Тарду, а с востока кидани из Ляоси. Это вызвало беспокойство у китайских политиков: такая коалиция, если б она полностью разгромила монгольских тюрок, грозила чрезмерно усилить Тарду. Значит, следовало действовать так, чтобы он не мог восстановить в своих интересах тюркское единство. Китайский император Ян Цзянь, основатель династии Суй, внезапно сменил союзников и оказал восточному кагану Шаболо помощь против Тарду (585). В целом восточные тукю, полностью занятые внутренними распрями, больше не были опасны. Брат и преемник Шаполо, каган Мухо, очевидно, убил претендента на престол Талобяня (587), но вскоре после этого умер, а против следующего кагана Дуланя (587–600) выступил новый претендент – Тули, поддержанным китайцами. Правда, Дулань сумел изгнать этого соперника (599), но император Ян Цзянь тут же предоставил убежище Тули и его сторонникам, которых расселил в качестве федератов на Ордосе. Восточные тукю окончательно разделились.
После смерти Дуланя каган западных тукю Тарду вновь попытался воспользоваться растерянностью восточных, чтобы подчинить их и воцариться и в Монголии, и в Туркестане, воссоздать тюркское единство[64]. С целью предотвратить китайское вмешательство он применил акцию устрашения. В 601 г. он подошел с войском к императорской столице Чанъяню; в 602 г. напал на китайского протеже Тули на его ордосских стойбищах. Но китайские политики действовали тайно. В 603 г. одно из главных западных тюркских племен, толос или толаш, предки уйгуров, кочевавшее предположительно в районе Табарагатая, Урунгу и Джунгарии, подняло мятеж против Тарду, чья власть в его же собственном государстве так пошатнулась, что ему пришлось бежать на Кукунор, где его следы и затерялись (603). И тотчас его царство, могущественное ханство западных тукю, заставлявшее трепетать Персию и Византию и всего несколькими годами раньше угрожавшее китайской столице, распалось. Внук Тарду, Шэгуй, унаследовал лишь самую западную часть его владений с Ташкентом, тогда как его соперник Чуло завладел Или. Впрочем, Чуло намеревался продолжить дело Тарду, но китайская дипломатия сумела его вовремя остановить: императорский комиссар Бэй Цзю тайно поддержал его соперника Шэ-Гуя. Проиграв, Чуло поступил на службу китайскому двору (611). Со своей стороны Шэгуй, обязанный победой политике Китая, насколько известно, никогда ничего против него не предпринимал. Тем временем у восточных тукю власть в конце концов досталась китайскому протеже кагану Тули (ум. 609), а потом его сыну Ши-би (609–619). И в Монголии, и в Западном Туркестане Китай династии Суй, без большой войны, одними ловкими интригами разделил тюркскую силу, устранил непокорных ханов и привел к власти таких, которые были согласны признать над собой его сюзеренитет.
Так же обстояли дела в Кукуноре. Там сяньбийская, то есть монгольская, орда тогонцев, соседство с которой вот уже три века беспокоила китайские пограничные посты в Ганьсу, была в 608 г. раздавлена китайскими войсками и вынуждена бежать на Тибет. В том же 608 г. Китай вновь оккупировал оазис Хами. В 609 г. царь Турфана Цзю-бай-я признал себя вассалом императора Ян-ди.
Все это здание рухнуло, когда неудачные походы императора Ян-ди в Корею (612–614) разрушили престиж династии Суй. Каган восточных тукю Ши-би взбунтовался и едва не захватил самого Ян-ди в крепости Яньмэнь на северо-западе Шаньси (615). Разразившиеся в Китае гражданские войны, в которых погибла династия Суй (618), окончательно вернули тукю смелость. Когда новая китайская династия Тан, истребив конкурентов, наконец взошла на трон, дело династии Суй было полностью уничтожено, и надо было начинать все сначала. Степные орды доходили до сердца Шэньси. В 624 г. новый каган восточных тукю Сяле (620-630), воспользовавшись хаосом, вызванным гражданской войной, во главе своих конников пришел к императорской столице Чанъ-яню.
К счастью, у династии Тан был замечательный полководец, наследник престола принц Ли Шиминь, который, несмотря на молодость, был подлинным творцом восхождения своего дома на трон. Ли Шиминь отважно выступил навстречу варварам, дошел до Бин-чжоу на Цзин-хэ и своей твердостью сумел нагнать на них страху. Вожди орды посовещались, потом, не приняв боя, бежали. Через несколько часов на район обрушился проливной дождь. Ли Шиминь тут же собрал своих офицеров. «Товарищи, – такие слова приписывает ему Тан Шу[65], – вся степь стала морем. Опускается ночь, которая будет одной из самых темных. Самое время выступать. Тукю страшны, когда могут стрелять из луков. Пойдем на них с саблями и пиками в руках и ударим на них прежде, чем они сумеют изготовиться к обороне!» Так он и поступил. Тюркский лагерь был атакован на рассвете, и китайская конница саблями прорубила себе путь до шатра кагана Сяле. Тот запросил мирных переговоров и ушел в Монголию (624). После такой блестящей победы Ли Шиминь, которому тогда было двадцать семь лет, взошел на трон Китая и с того момента известен истории под тронным именем Тай-цзун (626).
Разгром императором Тай-цзуном ханства восточных тукю
Император Тай-цзун (627–649) является подлинным творцом китайского величия в Восточной Азии. Он разрушил ханство восточных тукю, способствовал расколу ханства тукю западных, завоевание которого уже после его смерти завершит его сын, и установил протекторат над таримскими индоевропейскими царствами.
В тот самый год, когда Тай-цзун взошел на престол, каган восточных тукю Сяле вновь предпринял новый поход к стенам Чанъ-яня. 23 сентября 626 г. его стотысячное войско появилось перед мостом Бэньцзяо у северных ворот города. Сяле нагло потребовал дань, угрожая в противном случае предать столицу огню и мечу. Тай-цзун, у которого, кажется, было недостаточно войск, компенсировал их нехватку отвагой. Он вывел всех, кого нашел, из ворот и выстроил перед ними, а сам с горсткой кавалеристов прошел вдоль берега реки Вэй, перед вражеским войском. Впечатленный его мужеством, вождь тукю слез с коня и поприветствовал его. В это время китайская армия разворачивалась в боевой порядок в долине у него за спиной, «сверкая на солнце своими доспехами и знаменами». Тай-цзун верхом на коне подъехал к тюркскому лагерю на расстояние, с которого был бы слышен его голос, подозвал кагана и его военачальников и стал упрекать за нарушение перемирия. Убежденный им Сяле на следующий день заключил мирный договор после традиционного принесения в жертву белого коня.
С целью ослабления силы Сяле Тай-цзун поддержал мятеж против него двух непокорных тюркских племен: толосов или талашей и сир-тардушей, из которые первые (будущие уйгуры) жили в Тарбагатае, а вторые возле Кобдо (627–628). В это же время Тай-цзун поддержал в самой Монголии нового претендента на трон, Тули, поднявшего мятеж против Сяле (628). Окружив Сяле враждебным кольцом, великий император в 630 г. двинул против него китайскую армию под командованием Ли Цзина и Ли Шэ-си, которая настигла его во Внутренней Монголии, на севере Шаньси, внезапно атаковала его лагерь и рассеяла его орды. Сам Сяле был взят в плен. На пятьдесят лет (630–682) ханство восточных тукю оказалось в подчинении у Китая. «Сыны благородных тюрок, – гласит знаменитая тюркская надпись в Кошо-Цайдаме, – стали рабами китайского народа, их чистые дочери стали рабынями. Благородные тюрки отказались от своих тюркских титулов и, приняв китайские, подчинились китайскому кагану и целых пятьдесят лет отдавали ему свой труд и свою силу. Для него они ходили в походы встречь восходящему солнцу и на запад до Железных ворот. Китайскому кагану отдали они свою империю и свои установления».
С такими помощниками Тай-цзун после разгрома монгольских тюрок в течение следующих двадцати лет подчинил туркестанских тюрок и индоевропейские оазисы в Гоби. В его царствование на удивление Азии возвысился неожиданный Китай, эпический Китай. Он заставил варваров тоже дрожать от страха, не вступая с ними в переговоры и покупая за золото их отступление. В течение трех веков китайский народ, который столько страдал от набегов тюрко-монголов, ассимилировал победоносные орды. Он подпитался и укрепился их кровью и теперь обратил против степняков полученную от них силу, добавив к ней огромное превосходство, даваемое тысячелетней цивилизацией.
Распад ханства западных тукю
Преобразовав территории Ордоса и Внутренней Монголии в укрепленные пограничные области (630), Тай-цзун занялся западными тукю. Те, как мы знаем, объединились под властью хана Шэгуя. Добившись покорности алтайских сир-тардушей, Шэгуй, проводивший лето возле Текеса и в верховьях Юлдуса, царствовал между 611 и 618 гг. от Алтая до Каспия и Гиндукуша. Его брат и преемник Тун Шихэ, то есть Тун ябгу (между 618 и 630), еще более увеличил свое могущество. Победитель толашей на северо-востоке, на юго-западе он укрепил свою власть над Тохаристаном или Бактрией и протекторат над частью Тарима.
В тот момент, когда китайский паломник Сюаньцзан в начале 630 г. увидел его близ Токмака, Тун Шихэ находился на вершине могущества. В зависимости от времени года он кочевал между долинами в верховьях Юлдуса, где, как и его предшественник, проводил лето, и берегами Иссык-Куля, «горячего озера», у которого он зимовал. Также он с удовольствием разбивал свои стоянки дальше к западу, у «тысячи родников», возле Таласа, нынешнего Аулие-ата. Царь Турфана был его вассалом, а его родной сын Тарду-шад – царем Тохаристана с резиденцией в Кундузе. «Он, – говорит «Книга Тан», – имел власть над всеми странами Запада. Никогда еще западные варвары не были столь сильны». Император Тай-цзун, который в то время как раз готовился сокрушить восточных тукю, полагал, «что следует соединиться с теми, кто далеко, против тех, кто близко», и поэтому относился к Тун Шихэ как к союзнику.
Описание последнего, оставленное Сюаньцзанем, напоминает Аттилу или Чингисхана. «Лошади этих варваров были крайне многочисленны. Хан носил зеленый атласный плащ и оставлял непокрытыми волосы; только на лбу у него была шелковая лента длиной десять футов, многократно обернутая вокруг головы, а концы ее ниспадали сзади. Он был окружен приблизительно двумя сотнями военачальников, одетых в парчовые плащи, а волосы у них были заплетены в косы. Остальное войско составляли всадники на верблюдах и лошадях, одетые в меха или тонкие шерстяные ткани и вооруженные длинными копьями, флагами и прямыми луками. Их было такое великое множество, что глаз не мог охватить всех их до конца».