Целью исследования является выявление русских импульсов в творчестве П.П.Негоша, а также различных факторов, влиявших на восприятие поэтом России; определение роли русской (восточнославянской) культуры в формировании его взглядов как мыслителя и писателя. Для реализации данной цели ставится ряд конкретных задач:
– изучить влияние идей митрополитов из династии Петровичей–Негошей на представление о славянской общности у Петра II Петровича Негоша;
– проанализировать взгляды Негоша по славянскому вопросу и роли России в его решении;
– определить русские мотивы в эпических произведениях Негоша, а также дать комментариик ним;
– сопоставить произведения Негоша с сочинениями русских поэтов, влияние которых предполагается;
– провести анализ драматической поэмы «Самозванец Шчепан Малый» на предмет определения авторского отношения к России;
– рассмотреть роль русской литературы в формировании переводческих интересов Негоша (на примере переложения «Слова о полку Игореве»);
– собрать и систематизировать имеющийся в русском и белорусском фондах корпус исследований и литературно-критических материалов, посвященных Негошу.
Положения, выносимые на защиту:
– любовь к славянству и России у Петра II Петровича Негоша имела преемственный характер, она сформировалась под влиянием предшественников из династии Петровичей-Негошей, а также предводителя Первого сербского восстания Карагеоргия Петровича;
– многоплановое русофильство Негоша было искренним, т.к. в сознании поэта мощная восточнославянская страна всегда воспринималась как защитница угнетенных православных народов, именно такой образ России изначально утвердился в его творчестве, доказательством чему служат ранние эпические песни, а также произведения русской тематики, включенные в антологию «Зеркало сербское»;
– в поисках собственного поэтического стиля Негош увлекался творчеством Г.Р.Державина, М.В.Ломоносова и других русских поэтов XVIII в.; наследуя их, Негош оказался под влиянием классицизма; однако из сочинений русской литературы данного периода Негош заимствует не только форму и средства художественной выразительности, но также темы, образы, идеи (тема Бога и Божественного начала, образ России в славянском мире), которые останутся неизменными в его творчестве до конца жизни, несмотря на творческую эволюцию;
– высшее воплощение искусства слова славян П.П.Негош видел в творчестве Пушкина; влияние А.С. Пушкина на Негоша носило характер не поверхностный (на уровне формы), а глубинный, что прослеживается в общих литературных интересах, жанровых особенностях, образах и приемах;
– после недолгого увлечения поэзией классицизма, истинное предназначение сербской литературы Негош видит в развитии эпического народного начала; этим объясняется его интерес к фольклору и выбор десятисложного стиха в качестве размера, по которому впоследствии он стал узнаваем; народную эпику поэт расширяет введением новых жанров (драматическая поэма), тем и героев, что позволило ему создать произведения, сравнимые с мировой классикой (в том числе и русской: «Борис Годунов» Пушкина, «Тарас Бульба» Гоголя);
– П.П. Негош признавал уникальным славянское искусство слова, о чем свидетельствует попытка перевести восточнославянский памятник литературы «Слово о полку Игореве»; причем сохранившиеся отрывки его переложения с некоторыми авторскими дополнениями передают сербскому читателю содержательную наполненность оригинала;
– завершающим произведением Негоша стала драматическая поэма «Самозванец Степан Малый», в которой автор размышляет об исторической судьбе и характере своего народа, а для этого избрал сюжет, основывающийся на событиях, напрямую связанных с Россией, таким образом подчеркивая особое место этой страны в сознании черногорцев.
В исследовании применялись следующие методы: культурно-исторический, биографический, научно-источниковедческий, компаративный, герменевтический; также был задействован текстологический анализ произведений. Для определения отношения Негоша к персоналиям и вопросам, затрагивающим и представляющим Россию, использовался аксиологический подход.
Теоретическая значимость исследования состоит в предпринятой попытке комплексно рассмотреть как явные, так и скрытые влияния русской литературы на формирование поэтического стиля Негоша посредством сравнительного анализа его произведений с тематически близкими сочинениями русских литераторов (Г.Р.Державин, М.В.Ломоносов, А.С.Пушкин, Н.В.Гоголь), а также переложения «Слова о полку Игореве».
Практическая значимость работы заключается в том, что ее материалы могут быть использованы в программах подготовки студентов-филологов по специальности «сербский язык и литература», а также при исследовании связей между восточными и южными славянами в целом и сербско-русских литературных контактов в частности.
Глава I. Личность Петра II Петровича Негоша в общей истории славянства
Династия Петровичей-Негошей – носители идеи славянской общности
Оценивая вклад Петра II Петровича Негоша в развитие межславянских, в частности – русско-черногорских, связей нельзя обойти вниманием стоявших у истоков черногорской государственностиего предшественников, многие идеи которых Негош реализовал в своей общественной и политической деятельности, что, в свою очередь, нашло отражение и в его творчестве. Маленькая горная область, ставшая оплотом свободы и независимости в регионе, разделенном между мощными политическими игроками (Османская империя и Венецианская республика, а затем и Австро-Венгрия), с приходом к власти династии Петровичей-Негошей стала позиционировать себя как независимый геополитический субъект. Передавая власть от дяди к племяннику, Петровичи-Негоши не только сформировали представление о Черногории как государстве у своих подданных, но также заставили соседние страны и народы рассматривать населяемый ими горный регион как самостоятельное государственное образование.
Согласно преданию, Максим Црноевич, правивший Черногорией до 1516 г. – последний представитель династии Црноевичей, которая была ответвлением рода Неманичей, – «по совету своей жены Марии, дочери венецианского дожа, в общем народном собрании власть над Черногорею передал цетиньскому епископу Вавилу, а сам удалился в Венецию» [19, с.9]. С тех пор православные митрополиты возглавили не только духовную, но и светскую власть в Черногории, которая сохраняла автономный статус в юрисдикции Османской империи, будучи под протекторатом Венецианской республики, контролировавшей ситуацию в регионе с помощью назначаемых гувернадуров из числа представителей влиятельных черногорских родов.
Балансируя между мощными силами, черногорским митрополитам приходилось сталкиваться с нарастающими притязаниями на подчинение со стороны турок, которые применяли не только административные меры воздействия на население, но ивсячески стремились увеличить свое влияние среди черногорцев посредством распространения ислама, принятие которого считалось главным признаком подчинения султану.
Из черногорских митрополитов первым, решившимся на открытую борьбу с турками был Даниил Шчепчевич Петрович Негош (1670–1735), который, став во главе Цетиньской митрополии в 1697 г., явился основателем династии Петровичей-Негошей, возглавлявшей Черногорию на протяжении более чем 220 лет (1697–1918).
Владыка Даниил – выдающаяся личность истории Черногории: он сумел заложить в Цетине фундамент центра политической борьбы славян за независимость от османского владычества на Балканах. Многие идеи Даниила, которыми впоследствии руководствовались его потомки, легли в основу черногорской программы государственной политики. Среди этих идей особо выделяется ориентация во внешней политике на Россию, как на мощного союзника, способного не только защитить маленькую Черногорию и православное население Балкан, но и вместе с ней вести военные действия в регионе: «Отношения с Россией митрополит Даниил считал жизненно важными для Черногории, а также важнейшей опорой собственной политической концепции. Отсюда следует его огромное воодушевление и полное принятие русского призыва совершить нападения на османские города… Он верно предугадал перспективное значение союза с русскими и важность, которую для Черногории может иметь получение русского покровительства в международных отношениях» [152, с.220].
Заполучить поддержку России, реализовавшуюся уже после смерти владыки, Даниилу удалось вступлением в войну против турок на призыв российского императора Петра I. Причем, стоит отметить, что в данной кампании вклад черногорцев был многократно значительнее «по сравнению с другими славянскими народами Балканского полуострова, которым также были направлены воззвания Петра I» [117, с.16]. А это, в свою очередь, позволило российским властям рассматривать Черногорию как «важного для дальнейшей русской политики в этих областях центра антитурецкой борьбы» [117, с.16].
Выбор России в качестве защитницы интересов Черногории представлялся Даниилу правильным ввиду многих обстоятельств: во-первых, Россия – славянское государство, что подразумевало не только генетическую близость народов, но и сходство мировидения; во-вторых, это православная держава, а это придавало политическим отношениям смысл духовного единства; в-третьих, Россия обладала реальной политической, финансовой и военной мощью – тем, чего так не хватало Черногории; и, в-четвертых, ввиду своей географической удаленности Россия вряд ли могла притязать на подчинение Черногории в территориальном плане. Хотя, с другой стороны, удаленность России позволяла неприятельски настроенным соседним государствам чувствовать свое превосходство в регионе и делала Черногорию уязвимой в плане военного вмешательства.
Деятельность владыки Даниила нашла отражение в народной поэзии. О важнейших событиях, произошедших в эпоху его правления (мучения, пережитые им в плену у принявших ислам черногорцев, «расправа с потурченцами», принятие послов русского царя Петра Первого и последовавшая война с турками в ответ на русский призыв, поражение в данной войне и агрессия визиря Чуприлича и др.) повествуется в эпических песнях. В них владыка предстает как продолжатель борьбы за сохранение сербской государственности, утерянной на Косовом поле в 1389 г.:
… пак имбане (владыка Даниил – Л. Ц.) поучења даје
што су наши стари учињели
и слободу како су чували
док погибе Лазар у Косову [100, V, с.25].
Особое место образ владыки Даниила занимает в творчестве его потомка Петра II Петровича Негоша, который к нему обращается в таких произведениях, как «Свободиада» (Свободијада), эпических песнях сборника «Зеркало сербское» (Огледало српско) и в драматической поэме «Горный венец», где поэт «личную идею владыки Даниила претворил в общее стремление целого народа. Он эту смелую операцию такого авторитетного политика, каким был Даниил, возвел в единодушную акцию всей Черногории. Расправа представлена как момент, когда все сербы чувствуют, что им надо окончательно поделить Косово с турками, когда кровь вскипела из-под земли, и когда, как никогда раньше, пришло время воевать. Ему (автору – Л.Ц.) казалось, что он уменьшит важность события, если оставит его только в руках владыки, как это сделала история» [109, с.25].
Негош во владыке Данииле видел инициатора возрождения сербского царства, утвердившего статус Черногории как прибежища несломленных духом борцов, нашедших здесь возможность для продолжения борьбы за свободу и веру, а также мудрого правителя, стремящегося к укреплению связей между славянскими народами. В негошевском поэтическом творчестве «подчеркивание роли владыки Даниила Петровича является утверждением потребности разумного руководства со стороны народного правителя» [154, с.207]. Данную миссию Негош пытался воплотить в своей деятельности по управлению страной, имея перед собой те же ориентиры, которым следовал владыка Даниил.
После Даниила кафедру митрополита занял владыка Савва (1700–1781), правивший Черногорией с перерывами более 45 лет. «В качестве правителя Черногории он был значительнее представлен и имел бόльшее влияние на пространстве духовной юрисдикции, территориально принадлежавшей другому государству, нежели в самой Черногории, а все, что он предпринимал в качестве политика, больше касалось его интересов как духовного лидера или же личных интересов. Редко случалось, чтобы наследник настолько отклонялся от принципов своего предшественника, как это произошло с митрополитом Саввой по отношению к деятельности Даниила. Также редкостью является то, что представитель династии своими политическими взглядами противопоставляется не только отдельным ее членам, а всей династии в целом. Нет ни одной политической концепции митрополита Даниила, которую бы Савва принял; так же, как нет ничегоиз начинаний Даниила, что бы он продолжил» [152, с.221-222].
Цель своего пребывания во главе Черногории Савва видел в том, чтобы поддерживать хорошие отношения с Венецианской Республикой, избегая открытой конфронтации с Османской империей. На первый взгляд, данное политическое поведение должно было бы только способствовать внутреннему укреплению Черногории, понесшей значительные материальные и людские потери в ходе военных кампаний визиря Нуман-паши Чуприлича и Бечир-паши Ченгича. Однако отстраненность владыки Саввы от активного участия в решении государственных проблем привела к политическому кризису, в ходе которого на авансцену вышла загадочная фигура самозванца, представившегося российским императором Петром III и вошедшего в историю под именем Степана Малого. Существует мнение о том, что самозванец был ставленником части черногорской элиты, несогласной с провенецианской политикой Саввы и испытывающей русофильские настроения. По мнению авторитетного исследователя Ю.П. Аншакова, «это были противники митрополита Саввы – архимандрит Прасковицкого монастыря в Паштровичах Василий Глубиса и архимандрит Маинского монастыря Теодосий Мркоевич» [4, с.173].
Примечательно, что эпизод правления в Черногории Степана Малого стал литературной темой для двух сербских писателей (Степана Митрова Любиши и Петра II Петровича Негоша). Однако ни один из них не ставил вопрос о причинах появления самозванца, которые можно отыскать в политике Саввы. В то же время об успехе Степана Малого написано немало, причем писавшие отмечали как положительные, так и отрицательные стороны периода его правления. Пожалуй, самой известной литературной рефлексией о черногорском самозванце явилась драматическая поэма П.Негоша «Самозванец Степан Малый», ставшая результатом размышлений поэта о мировоззрении своих соотечественников, в котором Россия занимает особое место.