По возвращении в «Кракен», Деян не смог сомкнуть и глаза.
Глава 11
– Мира, как только отнесёшь хлеб в замок, сразу возвращайся, – обратилась женщина, с сединой в волосах, к дочери.
– У нас планы? – обернулась та к матери, которая развешивала мокрые рубашки на тонкой верёвке посреди небольшой комнаты. Сама девчонка в это время складывала булочки и кругляши хлеба в плотный мешок.
– Мне нужно на рынок сходить, – пояснила мать, разгибая спину и разминая её рукой. – У ткачихи Вербины следует забрать несколько длинных мягкий лоскутов. Я торговалась с ней до этого. Тебе она не уступит, поэтому пойду сама. А ты последишь за братом. Его никак нельзя оставлять одного, тем более теперь, когда он начал ходить.
– Да, мама, я понимаю. Наш Экос может попасть в любую переделку, ведь ему не понять, что плохо, а что хорошо, – согласилась девушка и взвалила мешок с хлебом себе на плечо.
– Вот и хорошо, дочь, поторопись, – попросила женщина и вытерла пот со лба влажной рукой. Она уставала и валилась с ног, но вида дочери не показывала.
Той тоже живётся несладко. Дочери двадцать лет, а у неё вид ребёнка, только как у старухи стёрта до крови кожа на плечах, болят руки, а на ногах мозоли, которые не успевают заживать. Ей некогда наливаться девичьим соком и расти. Но она не сдаётся. Вот и ей, взрослой женщине, нельзя унывать.
Пока мать вела мысленную беседу с собой, Мира вышла на улицу и двинулась в сторону замка по заваленной листвой улице. Листья медленно кружили в воздухе и с тихим шелестом оседали под ноги, прикрывая нечистоты ярким пурпурным ковром. Пахло жухлой травой, помоями и гнилыми яблоками.
Мира никак не могла привыкнуть к такому амбре, и её частенько тошнило. Только на подступах к замку воздух стал значительно чище и гуще. Девушка спешила, но что-то заставило её повернуть голову. На другой стороне улицы она заметила мужчину, который привалился к стене. Незнакомец направился к ней. У него были чёрные как смоль волосы, и как луна, белесого цвета глаза. Создавалось впечатление отталкивающей внешности, но в то же время и манящей. Девушка собралась бежать, что с мешком за плечом сделать было невозможно. Тогда она отвела взгляд и устремилась вперёд. Вблизи странник оказался моложе. Лёгкая щетина на впалых щеках придавала парню мужественный вид.
– Девушка, постой, – тихо, но уверенно обратился незнакомец. Он спешил за Мирой, подстраиваясь под её шаги.
– Некогда мне стоять, – как-то отрешённо произнесла булочница хриплым низким голосом. Всему виной незалеченная простуда и сырой климат.
– Я не отниму много времени, – не отставал незнакомец. – Я недавно прибыл в этот град, и не знаю всех законов и порядков. Может, мы могли бы немного поговорить?
– Законы и порядки везде и для всех едины, – отчеканила девушка и направилась в сторону стражников.
Деян проводил её взглядом, потёр шею и сморщился от боли. Он не пошёл дальше, а спрятался за широкий вяз, растущий поблизости.
Мира остановилась близ стражи и дожидалась, пока врата-колья медленно поднимались. Её взгляд встретился с молодым стражником. Он с интересом разглядывал девушку. Она смотрела на воина. Когда врата поднялись, девушка прошла, но всё же обернулась и улыбнулась кавалеру. От неожиданности он вздрогнул, но быстро отвлёкся на толпу. Среди людей стоял шум. Кто-то спорил о товаре и цене на него, а кто-то торопился домой.
В кухне замка Мира провела всего четверть часа. Она быстро поставила полный мешок хлеба в угол и отправилась назад. Когда за спиной захлопнулась дверь дома, хозяйка принялась хлопотать над братом. Весь день девушка посвятила уходу за больным, и не заметила, как вечер вступил в свои права.
Глава 12
По улице, ступая босыми ногами, двигалась тень. Надвинув на голову капюшон старого плаща, больше напоминающего лохмотья, она опиралась на меч с набалдашником вместо эфеса. Тень направилась по улице до перекрёстка. Свернув налево, дальше двигалась до развилки и вдоль вспаханного поля. Таким образом «нечто» добралось до королевской конюшни, где нёс пост молодой стражник. Стоял он один и смотрел вдаль.
Из загона доносилось ржание лошадей, шорох соломы и бормотание конюхов. Воин смотрел на новую луну и улыбался. Ему казалось, что жизнь удалась. Попасть на службу к королю не просто. Он будет стараться угодить, а там глядишь – за верную службу пожалуют клочок земли и возведут в чин лорда. Такие славные мысли были бессовестно прерваны. Со спины ему на глаза опустились тёплые ладошки, пахнущие ночной фиалкой. Погладив руки, стражник обрадовался, что его посетила дева. Почему бы и нет? Она убрала ладони и вышла ему наперёд, предварительно приложив палец к губам, чтобы молчал.
Тень скинула капюшон при свете факела и, взглянув воину в глаза, пошла за угол конюшни. Стражник как зачарованный шёл следом. Она ушла вперёд и начала кружиться, издавая странные звуки, напоминающие плачь. Воин остановился и следил за действиями. Его голова кружилась, а в ушах шумело. Чудовище продолжало свой танец, подвывая. Мужчина не выдержал и кинулся вперёд. Да только оно отскочило и начало виться вокруг него. Тогда стражник упал на колени и зажал уши руками. Время шло, вой продолжался, а воин не сдавался. Он пытался не слушать и не смотреть на этот смертельный ритуал. Единственный, кто так долго продержался, но дьявольская пляска всё же одержала верх. Стражник поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся в сторону конюшни. Чудовище пританцовывало рядом, но уже в тишине. Оно проводило свою жертву до конюшни, чтобы дождаться окончания. Воин выхватил меч из ножен и вогнал себе в живот, медленно падая на колени. Его хрип огласил округу. Близился рассвет, но чудовище медлило: важно увидеть, как умрёт воин. Он издал последний свистящий звук и затих, падая лицом в конский навоз. Чудище накинуло капюшон и собралось уходить, ведь силы покидали, а дар дьявола умирал вместе с очередной жертвой.
Неожиданно из-за угла выскочили конюхи. Их было пятеро. Тень вспорхнула лохмотьями плаща и метнулась в сторону. Ей преградили путь. Действие разворачивалось в тишине, и это наводило больший страх. Самый старший, длиннобородый конюший первый кинулся на тень. Она ловко ударила его в живот набалдашником меча. Схватившись за пупок, старик свалился и закряхтел. На смену ему спешили два брата. Оба невысокие и лысые, с хищным блеском в глазах. Они старались захватить тень в кольцо, но она отскочила в сторону и вогнала меч в живот скрюченного старика. Меч вошёл как нож в масло в тот момент, когда братья ударились лбами друг о друга и упали навзничь. Остальные были более осмотрительными. Они загнали чудовище в загон и начали гонять по конюшне. Дар ослаб и тень устала. У неё появился страх перед здоровыми мужами. Девушка ничего не понимала и не помнила.
«Всевышний, помоги, – взмолилась она про себя. – Чего они хотят? Почему я не дома?»
В стойлах ржали кони, рядом раскинув руки, к ней подступали провонявшие потом мужики.
Девушка упала на спину. К ней тут же подскочил один из преследователей. Она посмотрела ему в глаза, после чего он замер и осел. В этот момент её ударили по голове.
***
Человек, сидевший на крыше и следивший за происходящим, тяжело вздохнул. Он решил покинуть это место, пока не сбежалась стража.
***
«Я теперь и не знаю что делать. Ну, надо же, совсем девчонка, а такое творила, – размышлял Деян. – Дьявол в ней играл, не иначе. Мне, конечно, нет до этого вообще никакого дела, но раз взялся за заказ, надо его выполнить. Нужны деньги. Да и засиделся я в этом граде, пора уходить. Вот только дьяволёнка из тюрьмы вызволю, отвезу лорду, и уеду. Далеко уеду. Есть грады богаче этого, красивее и чище. Там и люди зажиточнее, а кошели у них тяжелее и звонче. Вот там-то я точно задержусь».
«Нет, мне не нравится быть вором, но я привык так жить, и не могу иначе, – оправдывал себя странник. Он размышлял о непростой доле. – В этом смысл моего существования. Таким образом, удаётся вымещать злость на мать и весь мир в целом. С пяти лет я не знал ласки и любви, и давно забыл, что значит любить кого-то, быть рядом, защищать, оберегать и быть семьёй. Давно один. Никто и ничто не держит, ни перед кем не нужно держать ответ. Но, дьявол дери, я устал от этой свободы. Да, сейчас я обманываю сам себя. Я хочу любить. Хочу быть кому-то нужным. Да, мне всего шестнадцать, а на деле – будто все восемьдесят. Я знал не мало женщин, я их пользовал, но не получал от этого никакого удовольствия. Они стонали, закатывали глазки и шире разводили ноги, а я скользил в глубине недр и чувствовал натруженные мозоли внутри их естества. Бедняги трудились день и ночь, не сводя бёдра вместе. Кто-то делал это ради удовольствия, а другие – чтобы накормить семью. Однако их труды оборачивались гибелью. Молодые девочки умирали от разрыва внутренних органов, от побоев и множества заболеваний. И однажды я понял, что не хочу ни одну из них. Да, я сам из трущоб, но это не значит, что не осталось во мне ничего человеческого. Я молод и силён, и уж точно смогу заработать и прокормить жену и детей. Но их у меня нет. Одинокий волк постоянно охотится, чтобы щедро расплатиться за постой в харчевне, заплатить мальцу конюху за содержание трофейного коня. Да, его я честно отвоевал у троих бродяг, которые напали на одного высокомерного герцога, скакавшего по лесному тракту в сторону замка суженой. Что стало с тем несчастным, мне не интересно, я всего-то положил глаз на его коня. Помню, накостылял я тогда тем ворюгам, а они наваляли мне. Отбили почки, что моча шла с кровью месяц. Но, мой конь стоил тех жертв. Я пришёл в себя, а он был рядом – мой единственный верный друг. Скоро мы с ним отправимся в путь, вот только девчонку освобожу, да сдам на опыты.
«Ясно дело – поместили её в королевскую темницу. Как там расположены коридоры и лабиринты: мне ли не знать. Сам бывал не раз в «гостях», а после за отдельную плату выводил оттуда разбойников. Теперь осталось делом времени завладеть информацией. В какой-то степени, мне немного жаль её: молодая, красивая. Хотя, спорный вопрос, но я почему-то не хочу думать о женщинах, что они недостаточно хороши собой. О, Боже, Деян ты меня удивляешь! Прям ведёшь набожные речи сам с собой, да ещё и витиеватым слогом. Может быть, ты сын какого-то знатного вельможи? – усмехнулся Деян про себя и продолжил диалог с внутренним голосом. – Она как-то тронула мою душу. Не пойму чем, но это так. И захотелось её потискать, приласкать. Ведьма-то, поди, огонь на матраце, раз такие вещи творит с мужами. Только я одного не понял: она кричала, пока кружилась, а звука не было слышно. Чудеса! Одним словом – чудовище. И сегодня мне предстоит разведать, в какой камере подземелья её содержат. Если заковали – это хуже, придётся цепи пилить, а на это нужно время. Инструменты понадобятся и много вина с сонным зельем, чтобы устранить препятствия в лице стражников. Так, об этом подумаю позже, а пока пойду в замок».
Деян решительно встал с продавленного тюфяка в своей комнате в «Кракене», натянул на ноги худые сапоги и разогнул спину. Сделал он это резко, и сразу шея натянулась как жила. Заныла вздувшаяся вена, а розовый рубец увлажнился. Поморщившись, странник обмотал шею чистой тряпицей, позаимствованной у хозяйки. Запахнув плащ, который был на размер больше, он скрыл складками на спине боевого товарища. Меч! Про него отдельная история, и об этом не сейчас. Стоит торопиться.
Выскочив за дверь комнаты, парень бегом спустился с лестницы, пересёк зал, где буянили посетители, и выскочил на улицу. На дворе стемнело. Под ногами хрустела листва под лёгким морозцем, и у Деяна сразу замёрзли ноги.
«Пора найти обувь, раз нет денег на покупку, – мелькнула мысль. – Не люблю зябнуть».
Парень вздохнул и посмотрел на небо. Ветер гнал облака, и из-за них мелькал бледный тонкий ободок луны. Месяц только нарождался и света давал мало. От высоких гор плыл туман, и окутывал окрестности. Сам горизонт окрасился тёмно-фиолетовым тоном от мороза. Ночь обещала стать холодной и особенно мрачной. «Прямо как на душе».
Сегодня не хотел Деян бродить по крышам, поэтому прогуливался по дороге, в надежде чем-то поживиться.
Путь до замка не близкий и есть время всё обдумать. А пока, накинув капюшон и сгорбившись как старик, парень отправился по пустынной улице в сторону крепости, а если точнее: ему следовало пойти к северным вратам. Именно оттуда начался его визит в Нордвинд. Не заваленный ход в полуразрушенной башне как раз ведёт в подземный лабиринт королевской тюрьмы. Да, ходов много, и придётся не один раз плутать, чтобы найти нужный, но бродягу никогда не останавливали трудности. Шаркая ногами, он ускорился.
Глава 13
Наступил закат. Очнулась девчонка в сырой тёмной яме, где рядом с ней бегали крысы. Живность видимо была сытой, иначе давно бы обглодали тюремщицу до косточек. Голова болела так, будто её раскололи надвое. Приподнявшись на локте, она другой рукой пощупала затылок. Волосы спутались и слиплись, превратившись в один большой колтун. А когда-то они были роскошными. Ей завидовали все знакомые девчонки.
Застонав от боли, Мира попыталась осмотреться. В темнице не одна. В углу явно кто-то сидел и тихо бормотал, но что именно, было не разобрать. Девушка хотела было подползти ближе, но этот кто-то выскочил из темноты и дико рассмеявшись, опрокинул её на спину. Ужас охватил ничего не понимающую булочницу до мурашек по коже. Жила тихо, никому не мешала. Что произошло на самом деле?
Мира смотрела на существо, которое смеялось. Безумная старуха уселась рядом и начала что-то бормотать. Девушка немного отползла от неё и прислушалась. Бабка иногда забывалась и произносила вполне реальные слова – казалась вполне вменяемой. Её волосы почти все выпали из-за нечеловеческих условий обитания, а одежда на худом теле истлела от времени. Эта женщина провела в тюрьме много лет, и давно потеряла счёт дням, но ход мысли всё же её не подводил. Она разговаривала сама с собой, чтобы слышать речь и не забыть, как её произносить. Пленница тихо пела колыбельную песню и переходила на вой, утирая впалые щёки от слёз. Женщина только разучилась ходить, и прыгала на четвереньках, чем распугивала обнаглевших крыс.
Мира перестала обращать на неё внимания и заговорила сама с собой, чтобы не было так страшно. Звук голоса успокаивал.
– Боже, что же со мной случилось? – шептала девушка. – Я ничего не помню, разве что самую малость. Что со мной сделают? А вдруг всё выяснится и обойдётся. Может, меня скоро отпустят? Помилуют, да точно, так и будет, ведь я не виновата ни в чём.
Старуха встала на четвереньки и подползла к девушке ближе. Она наклонила голову и придвинулась вплотную к сокамернице. Заглянув в глаза молодой узнице, она снова засмеялась, пахнув зловонным дыханием из беззубого рта.
– Ага, помилует он тебя, – хохотала женщина. – Он никого не щадит. Из-за него убили малютку. А ты милости к себе ждёшь.
Мира оттолкнула от себя женщину и перешла к стене, где высоко зияло отверстие, забитое кованой решёткой.
– Откуда знаешь? – зло спросила девушка. – Сама сидишь здесь лет сто, а судишь других.
– Пятнадцать лет я здесь живу, – пояснила женщина. – Я ничего не забыла, ничего. Да, кости мои рассыпаются прямо под кожей, а череп выели вши, но память ничем не вытравить.
Она прилегла на гнилую солому и, свернувшись калачиком, заскулила.
– За что тебя сюда заключили? – спросила Мира. Ей стало жаль эту женщину, кто бы она ни была в прошлом. Сейчас их объединяла общая беда. Девушка подошла к сокамернице и присела на колени рядом с ней. – Слышишь? Женщина, кто ты?